Читать книгу Путешествия на «Аргоше». По рекам и морям под парусами - Роман Шкловский - Страница 19

Раннее утро. Мы отчалили от надоевшего за три дня берега. Ветерок еле заметно колыхал прибрежные камыши, рисуя пятна ряби на поверхности реки. Я поднял полные паруса, и с попутным ветерком «Аргоша» неспешно пошла вниз по течению. Небо было затянуто высокими облаками, сквозь которые временами угадывался свет от солнечного диска. Тихо. Мимо нас проплывали невысокие, заросшие лесом меловые холмы. Столбик нашего с Олегом настроения начал резко подниматься. После трехдневного сидения-лежания под звук дождя такое вот великолепие. Не холодно и не жарко, а вокруг, не побоюсь этого слова, настоящая благодать.

Кстати, о благодати.

За очередным поворотом река вдруг раздалась вширь, разделилась надвое, и на правом берегу появились лодочные причалы села Костомарово. Как раз рядом с этим селением находится удивительное место – пещерные храмы в меловых горах. Сегодня здесь расположен известный далеко за пределами Воронежской области Спасский женский монастырь.

Первый раз я попал в эти края в конце прошлого века, в самом начале становления Спасского женского монастыря. Я работал фотокорреспондентом в центрально-черноземном филиале «Московского комсомольца» – невероятно популярной в те времена газете. Несмотря на то что мне приходилось выполнять редакционные задания в паре со всеми пишущими журналистами редакции, все же бо́льшую часть репортажей мы делали вместе со Славой – очень талантливым репортером и великолепным напарником. Наш с ним «журналистский симбиоз» – корреспондент плюс фотограф – образовался еще в начале девяностых и к тому времени был проверен работой в нескольких изданиях.

Чем была хороша работа в «МК», так это почти полной свободой в выборе тем. И вот как-то раз решили мы со Славой проехать автостопом по области по разным интересным местам, в том числе заехать в Костомарово. Стояла ранняя осень. Мы, поколесив на попутках несколько дней и набрав достаточно материала для пары газетных статей, добрались до села Покровка, что находится на левом берегу Дона. И как раз почти напротив, на правом берегу, только чуть выше по течению, расположилось Костомарово. Чтобы попасть в пещерный монастырь, нам оставалось всего лишь как-то переправиться через Дон.

Но прежде надо было завершить еще одно небольшое дело. Пару недель назад мы со Славой были в Покровке с редакционным заданием: делали репортаж об одном крупном хозяйстве. Статья в газете вышла, всем все понравилось, но у меня остались фотографии, которые сейчас мы решили завезти руководителю этого самого хозяйства. Ну, раз уж мы оказались в этих местах. Признаюсь, была надежда и на халявный ужин, а то сегодня мы только утром выпили по стаканчику кофе в придорожном кафе да с опаской проглотили по паре тощих бутербродиков с залежалой колбасой. С тех пор, что называется, маковой росинки во рту не было. А сейчас еще, конечно, не совсем вечер, но солнышко уже подбиралось к горизонту.

Зашли мы к руководителю, благо он был на месте, отдали фотографии. В отличие от предыдущего посещения обильным ужином нас, к сожалению, кормить не стали, но дали с собой сумку свежих помидоров, огурцов, буханку хлеба и… бутылку водки. А кроме того, директор вызвал в кабинет невысокого мужичка и велел ему переправить нас на другой берег реки. Мужичок был небрит и не очень трезв. Можно даже сказать, пьян. Не настолько, чтобы не держаться на ногах, но походку его твердой назвать было никак нельзя. Сквозь заросли борщевика мы спустились к воде и увидели наше судно для переправы. Вид лодки заставил меня запереживать за сохранность аппаратуры. По моему напарнику было видно, что он тоже сильно нервничает. Утлая, почти наполовину наполненная водой плоскодонка и была нашим суденышком для переправы.

Мужик молча перелез через борт, для порядка пару раз черпанул воду из лодки и взялся за рассохшееся весло. Мы, предварительно разувшись, чтобы не замочить обувь, с опаской разместились на прогнивших досках сидений. Лодка возвышалась над водой не больше чем на пять сантиметров. Одно неосторожное движение – и купание нам обеспечено. Когда нетрезвый мужичонка выгреб на основное течение, я почти не сомневался, что мы черпанем воду и перевернемся. Я даже на всякий случай вытащил фотоаппарат из кофра, чтобы в случае заплыва к берегу держать его над водой. Быстро кинул взгляд на Славу. Он судорожно вцепился в прогнивший планширь, да так, что костяшки его пальцев побелели от напряжения. Но наше плавание, как ни странно, закончилось благополучно. Наверное, именно в таких случаях уместна фраза «Мастерство не пропьешь». Мы вылезли на берег, а мужик молча и невозмутимо погреб обратно. Солнечный диск коснулся горизонта. Мы со Славой одновременно посмотрели на продуктовый пакет, который нам вручили в хозяйстве. Очень хотелось выпить.

Открывать бутылку водки мы не стали, все-таки в монастырь идем. Подумали, что будет не очень правильно, если от нас будет исходить алкогольный аромат.

Примерно через полчаса дошли до места. Мы стояли на ровной площадке в неширокой долине, со всех сторон окруженной меловыми горами. Здесь было всего-навсего одно вытянутое одноэтажное строение, а в самом центре площади мирно прикорнул старый белый москвич на спущенных колесах. И никого. Постучали в дверь дома (как мы потом выяснили, здесь были кельи и трапезная). Никто не откликнулся. Что делать, где кого искать? От площади вверх по склону змейкой извивалась едва заметная тропинка. Пошли по ней. Солнце к этому времени уже спряталось за холм, и небо на западе окрасилось в пастельные розовые тона всех возможных оттенков. Очень явственно пахло полынью и луговыми травами. Было тихо и очень спокойно. Только изредка в стороне чирикала небольшая птаха да стрекотали кузнечики. И вдруг мы услышали ангела. По крайней мере, ощущение было именно таким. Детский, очень мелодичный голосок напевал какую-то песенку. И мелодия, и тембр голоса настолько гармонично вписывались в этот тихий вечер, во все эти холмы, тропинку, запах лугов… да, собственно, в весь окружающий мир, что мысль об ангеле была явно не оригинальной. А вскоре из-за поворота показался и сам ангелок. Это была милая девочка лет семи, которая медленно шла по тропинке, собирая полевые цветочки и напевая песенку.

– Привет, – сказали мы со Славой в один голос. – Ты что тут, одна, что ли? А где все взрослые?

– На службе в храме, – ответила ангел.

– А храм где?

– Вон за поворотом, в пещере. Хотите яблоко? – Девочка протянула яблоко.

– Спасибо, – пробормотал Вячеслав, – ну ладно, мы пошли. Пока.

– До свидания, – сказала девочка и, пританцовывая, отправилась дальше по тропинке, вновь напевая прерванную песенку.

Мы зашли в пещеру, где в полумраке шла служба. Тени, отбрасываемые монахинями на пещерные стены, плавно двигались, повторяя танец свечей. Гулкое эхо еще больше добавляло таинственности и загадочности. Лики святых на иконах тоже выглядели живыми из-за пляшущего свечного пламени. Как завороженные, боясь пошевелиться и как-то нарушить атмосферу, мы достояли до конца службы.

Когда вышли из пещерного храма, на окружающие холмы уже спустились густые сумерки. Остро встал вопрос о ночевке. Мы путешествовали без спальников и тем более без палатки. Зато были редакционные удостоверения в виде красной книжечки с золотистой надписью «ПРЕССА» на обложке. А в конце девяностых принадлежность к четвертой власти еще ценилась и уважалась. Поэтому в каждом районе области нас, как правило, кормили-поили и спать на мягких перинах укладывали. Сейчас случай был явно не тот. Напомню. Монастырь женский. Только-только начинал возрождаться. Никаких гостиниц и келий для паломников не было еще и в помине. Только одно строение, где жили монашки. Идти в село Костомарово? Это надо было делать раньше. Теперь, пока дойдем, наступит уже совсем глубокая ночь. Кого мы там будем искать? Наверное, мы со Славой выглядели довольно растерянными, и настоятельница нашла выход. Нам выдали ключи от того самого белого москвича со спущенными колесами, что застыл на середине площади. Мы залезли внутрь, и я повернул ключ. Автомобиль завелся сразу. Включил печку, и через некоторое время теплый воздух начал заполнять салон. Все-таки на дворе стояла хоть и ранняя, но осень, и по ночам становилось очень даже свежо. Теплая истома прокатилась по телу. Да… насыщенный денек сегодня выдался.

– Ну что, по глотку? – спросил Слава.

– Да неудобно как-то в монастыре, – попробовал возразить я.

– Мы не в монастыре, а в машине, – привел веский аргумент мой напарник.

– Ок, давай, открывай.

Слава достал из пакета бутылку водки, начал было сворачивать крышку с горлышка – да так и застыл, как замороженный.

– Ты что? – обомлел я.

– Ангела вспомнил…

В общем, мы не стали открывать эту бутылку и в конце концов так и привезли ее непочатой в редакцию, где она, понятное дело, долго не прожила. А мы со Славой переночевали в москвиче, изредка просыпаясь от холода и включая двигатель, чтобы согреться. Бензина в баке было совсем немного, но нам разрешили его не экономить. Дело в том, что этот старенький автомобиль был подарен монастырю каким-то меценатом. Но воспользоваться им по прямому назначению так и не пришлось. Въехав на территорию монастыря, машина остановилась и трогаться больше не захотела: что-то там у нее сломалось такое, что чинить ее большого смысла не было. Так и стояла она в самом центре жилого пространства монастыря, как памятник советскому автопрому. И вот наконец пригодилась.

К пяти утра бензин таки закончился… или еще что-то сломалось у многострадального москвича, но заводиться он перестал. Поеживаясь от прохлады, мы вылезли из автомобиля. Утренний туман тяжело упал в долину, и разглядеть что-либо, находящееся далее пяти метров, было невозможно. Чтобы хоть немного согреться, надо было двигаться, а еще лучше – двигаться туда, где есть вероятность оттаять в лучах восходящего солнца. Слава, а за ним и я побрели вверх по склону холма.

Чем выше мы поднимались, тем реже становилась туманная дымка. Через пару десятков минут она совсем рассеялась, и мы оказались на пике меловой горы. Внизу, подсвеченные первыми солнечными лучами, лежали золотисто-белые облака тумана, и создавалось впечатление, что вся долина укрыта огромной пуховой периной. На самой вершине в лучах восходящего светила отливал золотом большой деревянный крест. Почва у его подножия была красновато-коричневого цвета, как будто земля пропиталась засохшей кровью. Как геолог, я понимал, что это просто-напросто суглинок – осадочная порода, которая здесь распространена в изобилии, придает такой оттенок почве. Но картина все равно впечатляла…

Я потом еще не один раз бывал в Спасском женском монастыре в Костомарово. С каждым новым посещением монастырь все больше и больше преображался. Пещерные храмы благоустраивались, тропинки вдоль склонов холмов обзаводились удобными перилами, на крутых местах появлялись лестничные ступеньки. Для паломников строились гостевые дома, для экскурсионных автобусов – асфальтированная стоянка, а на месте, где мы когда-то ночевали в поломанной машине, вырастал главный храм обители. Место становилось все более и более ухоженным, облагороженным и цивилизованным. Но в моей, да, уверен, и в Славиной памяти, монастырь в Костомарово остался как образ маленькой девочки-ангела, идущей на закате по едва заметной тропинке среди меловых холмов и одурманивающего запаха полыни.