Читать книгу Игра в судьбу - Роман Тихонов - Страница 4

Первые три месяца на новой работе пролетели, словно во сне.

Какая-то помощь коллегам, поручения, знакомство с регламентами и руководствами.

Не считая начальницы, Софьи Аркадьевны, чей кабинет был за перегородкой, в офисе стояло 12 столов. За другой перегородкой находились две переговорных. Гарнитура у всех беспроводная, и можно ходить, где хочешь.

Вместе со мной нас было 8 человек. В этой многоэтажке были и другие помещения, принадлежавшие компании. От служебных квартир, где можно было переночевать, если засиделся на работе, до тренажёрных комнат. Пару раз я приносил документы Софье Аркадьевне, когда та крутила педали в таком спортзале.

Как правило, фитнес-комната была на 3—4 снаряда, такие залы были на разных этажах, я заходил в два.

Софья Аркадьевна была женщиной среднего роста и телосложения, шатенка с вьющимися волосами. Чем-то напоминала настоящих француженок: они некрасивы, но элегантны. Лет ей было под пятьдесят, но выглядела она на 38—40, чувствовались ухоженность, операции и лоск. Попа была подкачена, живот подтянут, складки на талии убраны. Перед велосипедом на столике лежал всегда готовый к работе ноутбук. Во время общения по Скайпу камера выхватывала её так, что если босс крутила педали, могло возникнуть ощущение, что к ней сзади кто-то пристроился…

Аркадьевна была обаятельной и харизматичной женщиной, но производила какое-то двойственное впечатление. Было ощущение, что, схвати её за сухую коленку, можно почувствовать стальной протез. Подтяжка лица и золотая нить были сделаны очень профессионально, но иногда казалось, что это лишь силиконовая маска, надетая на Терминатора. И если Софья Аркадьевна почему-то вдруг решит, что тебя надо задушить, она это сделает также привычно, как утренний кофе или еженедельный отчёт.

Несмотря на то, что жил я в 15 минутах ходьбы от работы, домой я возвращался почти в 20.00. Как новичок, я старался зарекомендовать себя с лучшей стороны, это все понимали и старались максимально пользоваться. Жена, семья и любовница – всё как-то начало отступать на второй план. Даже дома приходилось дочитывать и разбирать какие-то вечные просьбы от коллег и шефа.

На моём столе и в электронной почте иногда появлялись документы по закупке и продаже канцелярии через открытую для меня компанию. Я подмахивал их электронной подписью. Проверяя транзакции, я видел, что там докопаться было не к чему. Все фирмы были «живые», а документы в комплекте и полном порядке.

В апреле я узнал, что идёт какой-то большой проект, и меня к нему подключили. Занятие для меня было непонятным и довольно унылым: проводки относительно небольших сумм через большое количество разных компаний, сверка, заполнение реквизитов и прочая бумажная казуистика.

Впрочем, роль мальчика на побегушках с меня никто не снимал.

Ближе к двадцатым числам напряжение начало расти, и многие оставались даже ночевать на работе.

Двадцать третьего мая стало переломным днём, желающих отпустили в отгулы, остальные доделывали какую-то дежурную текучку.

В понедельник шеф объявила, что проект закрыт удачно! Крики, прыжки и ликование были как будто сегодня – 9 мая 1945, а не 2 июня 2014.

– Гоша, а ты молодец, – вдруг при всех сказала Софья Аркадьевна и пожала мне руку, положив другую на плечо. Это был первый раз, когда меня так назвали в этой конторе.

– По поводу твоего испытательного срока я приму решение в следующий понедельник, после корпоратива, – улыбаясь, сказала она. И все тоже почему-то заулыбались.

Я стал узнавать о корпоративе. Начал я со Светика – главной примы отдела. Остальные дамы были похожи на бесцветный офисный планктон, ибо модные журналы и шопинг, в отличие от Светика, не входили в их приоритеты.

Симметричное лицо, крупные, словно рубленые черты лица. В её глазах едва проскальзывали хорошо скрываемая заниженная самооценка и сожаление о чём-то.

Пофлиртовать с ней не располагала всеобщая загруженность, но сейчас началась обычная офисная жизнь. Светик рассказала, что в пятницу будет вечеринка и выплата бонуса за проект. После праздника всех желающих развезут на такси за счёт конторы, но можно будет остаться и здесь. Костюмы и подготовленные номера поощряются особо. Съёмка запрещена, телефоны сдаются охране.

– И как проходит вечеринка? – просил я у Светика. – Танцы, выпивка, стол… Для девчонок заказываем мужской стриптиз из фонда Софьи Аркадьевны. Толик с Алексеем заказывают танцовщиц, и э-э… учат их танцевать танго. – Она ухмыльнулась на слове «учат».

– А ты что любишь делать на корпоративах? – спросила Светик.

– Я? – невольно переспросил я.

– Нет, твоя бабушка! Ну, конечно же, ты, кто ещё? – недоумённо сказала Светик.

– Ну, если постоянство и предсказуемость – это добродетели, особо ценимые в мужчинах, то на корпоративах я пью и домогаюсь, пытаясь разбудить в женщинах их главные достоинства: любовь и страсть. Вы как относитесь к большой и чистой любви в эту пятницу? – обратился я к Светику. Взяв меня за галстук, и чуть притянув к себе, тихий голос продышал: – Посмотрим, что ты знаешь о любви…

В этот момент за нами вскользь наблюдал весь офис, отворачиваясь, когда уже не было сил сдержаться от смеха. Комизм ситуации я оценил позже.

Красавица Светик была бисексуалкой, но мужчины, которых она к себе подпускала близко, были почему-то исключительно стриптизёры на вечеринках.

– А что за премия, Лев Анатольевич? – спросил я у зама Аркадьевны. Секунд пять он молча разглядывал меня.

– Мы, и ты в том числе, вывели из страны и легализовали полтора «ярда» деревянных. – Он повернулся и вышел из офиса.

Из четырёх мужчин, на корпоративе, только я оказался верным дресс-коду. Толик с Алексеем оделись в форму моряков, Лев Анатольевич – в красный костюм с бутылки «Бифитер». Девчонки были в неких коротеньких туниках и в сандалиях с высокой шнуровкой. Завышенные талии пикантно обтягивали под грудью ремешки с дорогой бижутерией. Похоже, что диадемы были из серебра. В отличие от древнегреческих Персефоны и Артемиды, Светик надела платье снежинки, смесь советских школьных утренников и ролевых костюмов из секс-шопа.

В конце рабочего дня всем пришли СМСки с суммами пополнения счёта, там была зарплата, премия и ещё какие-то мелочи. Это привело нас в приятное расположение духа, и народ пошёл сдавать девайсы службе безопасности.

Пикник проходил в конференц-зале. Судя по фирменным клеймам на посуде, блюда были из приличной ресторации. Уже пришли диджей и танцовщицы, стриптизёры были пока ещё во фраках. Софья Аркадьевна вошла в льняной, расшитой красным шёлком узорной рубахе а-ля рюс, с наборным, ручной работы пояском и двумя довольно откровенными вырезами по бокам этого платья-рубахи. Украшения на её голове, шее, руках и ногах состояли исключительно из янтаря.

После вступительной речи, шеф довольно быстро перешла к тостам.

– Наш отдел завершил новый проект. О результатах и масштабе работы я могу говорить очень долго, но я скажу гениально и просто: Браво, коллеги! Браво! Мы те, кто создаёт новые стандарты в жизни и бизнесе! Мы открываем деньгам новые возможности! Меняя деньги, мы меняем мир! Общество и личность получают новые векторы силы и возможностей. Привнося новации в сферы экономики, политики и социализации, мы меняем вокруг себя всё! Мы заставляем планету глобально переосмысливать любые системы ценностей, вплоть до межличностных отношений. За нас, дамы и господа! За Пар@банк! Выстрелы пробок шампанского, смешались с нестройным «ура!».

– Да, за костюмы всем плюс 100 долларов, в этот раз всё получилось очень мило, – объявила начальница. – А вот Анатолию с Александром выговор – в прошлый раз вы тоже были моряками!

– Помилуйте, Софья Аркадьевна! В прошлый раз мы были французами первой мировой, а сейчас – янки времён Вьетнама! – Все засмеялись.

– Прощены! – сказала, улыбаясь, Софья Аркадьевна, и по-барски махнула рукой. Доллары выдали тут же, мелкими купюрами. Это делалось не случайно, почти все они уходили стриптизёрам, диджею и танцовщицам.

Оттяг нарастал с чувством, с толком, с расстановкой.

После кружения с замом, Софья Аркадьевна пригласила меня на белый танец.

– Уже третий тост был, а Вы всё ещё какой-то скучноватый, Гоша, почему?

– Пока ещё не привык, Софья Аркадьевна, но в следующий раз обязательно начну с костюма.

– Умничка! – рассмеялась она. Мы едва увернулись от мощно дефилировавшей пары из стриптизёра и другой Марины.

– Кстати, у меня для Вас хорошая новость, пройдёмте к столику…

За ширмой, в дальнем углу залы, стоял никелированный столик, на которых в гостиницах привозят еду в номер, на его зеркальной поверхности лежал серебряный портсигар и столовый нож. В центре столика возвышался высокий хрустальный бокал с соломинками для коктейлей. Шампанское мы принесли с собой.

– Твоя премия по проекту, это не много, однако, я не сомневаюсь, Игорь, что она начнёт только расти. Остальные получили заметно больше, на это только начало. Ты мне понравился, и я вижу тебя в недалёком будущем на куда более серьёзной должности. За твой успех! И мы выпили. Серебряный портсигар был полон белого порошка. Аркадьевна сделала две дорожки золотой картой Мастеркард, разрезала соломинку надвое, и втянула в себя полоску.

– Угощайтесь, контрагенты привезли, практически, прямые поставки, чище – только в самой Колумбии. И я попробовал… Казалось, время замедлилось. Я стал быстр, энергичен и ловок, зрение, обоняние и слух заметно обострились, появились какая-то жадность к жизни и… мощная эрекция.

– Расслабьтесь и развлекайтесь, это наш праздник, мы это заслужили. Похлопав нежно меня по плечу, шеф вышла из-за ширмы в зал, чувственно покачивая бёдрами, впрочем, чего не покажется под «коксом»?

– Игорь, Вы тут не один! – Морячки с кордебалетом из танцовщиц уже ждали своей очереди.

– Да-да, простите, – сказал я, и тоже вышел. Первыми в раж вошли именно морячки.

Смесь деревенского гламура, аэробики, танго, каких-то чувственных ощупываний партнёрш и популярные в девяностые годы дискотечные па – вот примерное описание танцевальной программы брутальных мачо, которые в обычной жизни напоминали продолжение компьютерной мышки.

Помимо двух танцовщиц, выбранных Толиком и Алексеем, в «кордебалете» были ещё четыре дамы, последние составляли компанию «снежинке» и Льву Анатольевичу, или просто развлекали своими танцами себя и тех, кто оставался за основным столом.

И тут внимание всей женской половины переключилось на стриптизёров. Их было шестеро, не считая Толика с Андреем, втиснувшихся между ними и пытавшихся их пародировать. Леди оперативно разобрали парней во фраках. «Снежинка» выбирала первая и взяла сразу двух. Заходя за ширму, они разбредались по разным углам, где уже стояли низкие массивные кожаные диваны. Светик устроилась на подиуме, прямо в центре зала. Повеселевший и размякший Лев Анатольевич обнял меня и предложил выпить. Залпом, словно водку, выпили по стопке «Курвуазье». Сходили за ширму, вернувшись за стол, вновь выпили. Теперь просто сидели и болтали.

– Мне одному это напоминает оргию? – спорил я «бифидора». После семисекундной паузы Лев Анатольевич заговорил.

– Помните историю, когда глава МВФ, Стросс-Кан, изнасиловал горничную в отеле Нью-Йорка? Я кивнул.

– Правда, судя по габаритам, жертва могла сломать насильника через колено, но кому это интересно? Только это дело развалилось, как тут же вскрылось другое, где он регулярно поставлял элитных проституток для оргий высокопоставленных господ из структур Евросоюза и высших кругов Франции. И вот тут уже голубчик встрял, даже жена с ним развелась. Правда, кроме проституток и самого, уже бывшего главы МВФ, других участников оргий установить не удалось, но задача-то была выполнена!

– Друзьям всё, врагам – закон? – подытожил я.

– Именно! Вы, Игорь, сейчас на корпоративном тренинге по сплочению коллектива, усилению чувства локтя и углублению командной работы. Как видите, такие курсы начинают проходить не только топ-менеджмент МВФ. Добро пожаловать в клуб, Игорь!

– Э-э… Новый проект – это те же полтора миллиарда, только с боку?

– Нет, это действительно новая разработка. Завершённый проект – теперь уже накатанная схема. Масштабирование, оптимизация и шлифовка – это уже не наше дело. Этим пускай другие отделы занимаются.

– Если схема работает, зачем что-то менять? Чинить работающее – только портить. В чём прикол? – спросил я.

– Молдавскую схему знаешь?

– Разумеется.

– Правильно, её все знают, потому, что это отработанный номер. Серьёзные деньги туда редко заходят. Мы были в первых рядах, кто стал применять её помимо офшоров. Но клиенты посчитали услуги банка слишком дорогими, и нашли ребят, готовых работать за более низкий процент, только бы им рассказали – как? Ну а те стали предлагать это ноу-хау кому попало… Понятно, что узнали все, даже Минфин с налоговой…

– Подождите, вроде как Молдавская схема рабочая? – возразил я.

– Это уже периферия! Много там не поднимешь, крупняк на такое очень редко соглашается, даже если в цепочке есть офшоры и инвесткомпании, – продолжал раскрасневшийся «Бефидор». – Офшоры теперь – это Америка, всех пропалывает под ноль, чтобы самой стать монополистом. Халява заканчивается, а спрос растёт, вот мы и ищем, как тут выкрутиться…

Подошла «другая Марина». – Игорь Владимирович, разрешите Вас побеспокоить?

– Ну что Вы, Марина Юрьевна, для меня честь находиться в Вашем обществе! Чем могу служить?

– Вас просила подойти Софья Аркадьевна, она в спортзале на четвёртом этаже, Вас проводить?

– Не смею Вам более докучать, о, моя богиня! Уже иду!

Я было привстал, но «Бифидор» взял меня за локоть: – Да подожди ты, не убежит твоя Аркадьевна, давай ещё по граммулечке. Накатив по пятьдесят, я направился к Аркадьевне, а Лев Анатольевич изволили лапать танцовщиц.

Босс крутила педали в любимой тренажёрке, на столике вместо ноутбука стоял букет белых орхидей, шампанское и клубника. Через разрезы древнерусской рубахи, сделанной из голландского льна, отчётливо белели кружева тонких чулок. Скандинавские красные руны из китайского шёлка, видимо, исполняли роль древнерусских узоров. Не удивлюсь, если они были вышиты ребёнком на немецком станке во вьетнамском подвале – глобализация, блин…

Запыхавшаяся от велосипеда, шампанского, кокаина и «Чинзано Бьянко», Софья Аркадьевна помолодела до 35 лет. Коньяк и серебряный портсигар, бурлящие в моём теле, добавили выразительности и сексапильности формам моей начальницы. Заиграла томная, чувственная песня на испанском, и босс покинула тренажёр.

– Игорь, пригласите даму танцевать?

– С удовольствием, Софья Аркадьевна!

Неторопливо кружась и покачиваясь, мы болтали о голландской финансовой системе, о её возможностях как прачечной по отмыву денег, пока не сблизились до объятий. Наши глаза и тембр голоса запустили неуправляемую цепную реакцию, и сопротивляться основному инстинкту сил и смысла уже не было…

Сперма и энергия наконец-то закончились. Нас хватило на пару часов. Возможно, чувство времени потеряло нас, и это продолжалось школьный урок с переменой или три часа. Её духи одновременно отдавали горчинкой миндаля, холодной свежестью морского прибоя и перечной мяты. Это было последнее, что я помнил, ну, или нафантазировал самому себе.

Проснулся я на одной из дежурных квартир для работников банка, на четвёртом или пятом этаже Пар@банка. Маникюр и янтарь с запястий и щиколоток Софьи Аркадьевны исполосовали мою спину, ягодицы и ноги, царапины неприятно зудели.

В панорамном окне рассвет тонко намекал на окончание очередной июньской белой ночи. Я лежал на полу в наспех натянутых брюках и в рубашке без пуговиц. Сверху возвышался диван, рукав пиджака свисал с его спинки прямо мне в лицо. На самом диване было пусто. Брючного ремня нигде не было.

На противоположной стороне просторной комнаты стояла кровать. На ней, словно разбросанные взрывом фугаса, спали «снежинка», стриптизёр, танцовщица и кто-то из «богинь». Из одежды на них были чулки, диадема и носок, наполовину слезший с гладко выбритой левой мужской ноги.

Горло пересохло, зато мочевой пузырь явно страдал избыточным весом, и я направился в сторону туалета.

Дома был грандиозный скандал… Я хоть и предупредил жену про телефоны, но о том, что приду только утром и пропахший духами, почему-то не сказал.

Во вторник была планёрка. Кроме всего прочего, Софья Аркадьевна сказала следующее: – В банк обратилось сразу несколько крупных региональных игроков на рынке ЖКХ, с просьбой разработать новую схему по выводу и легализации средств, но не из российской юрисдикции, а лишь из профильной сферы. Зарубежные рынки их пока не интересуют. Клиентам важна именно рублёвая ликвидность, либо высоколиквидные российские активы. Обычные схемы их не интересуют. Есть предложения?

– Вроде как-то уже ловили ЖКХ Московской области на многомиллионных аферах с выводом денег за рубеж, опять решили тряхнуть стариной? – ухмыльнулся Лев Анатольевич.

– Как на счёт лотерей? – спросил я.

– ?!?

– Большая часть розыгрышей проводится не в прямом эфире, а на компьютерных эмуляторах. Компьютер определяет выигрыш! Мы можем пообщаться с хозяином компьютера и повлиять на распределение этих самых выигрышей!

– Так-то да, в РусГослото уже были прецеденты, когда их московский офис штурмовал спецназ, – Лев Анатольевич задумался. – Это вроде как бизнес, отданный государством каким-то армянам в концессию… Почему бы и нет? – Продолжил зам, обращаясь к Софье Аркадьевне. Последняя кивнула, улыбнувшись, и сказала:

– Игорь Владимирович, назначаю Вас помощником руководителя проекта, Марина Викторовна Вам поможет.

«Другой Марине» было 38 лет, 52 килограмма и 156 сантиметров. Выглядела она на 32 года, 48 килограмм и 160 сантиметров (привет каблукам). Когда улыбалась, было непонятно – это улыбка или оскал? Секрет её молодости состоял из двух вещей:

1) У неё было три хобби: финансы, фэнтези и флоксы. Занятие любимым делом с переключением на любимые дела из других областей, дарили ей наслаждение, гармонию, интерес к жизни и душевную стабильность.

2) Два неудачных брака сильно девальвировали в её глазах институт семьи и понятие «мужчина» как категорию. Среди приоритетов, мужчины оказались между гигиеной и развлечениями. Не считая большого рыжего кота и комнатных растений, жила одна, сберегая нервы от прелестей брака. Физиологические потребности «другая Марина» закрывала после реализации очередного проекта с одним или двумя накокаиненными стриптизёрами.

На работе «другая Марина» любила пить чай с глинтвейном.

Вообще, алкоголь на работе был строго запрещён, приходилось приносить его в стеклянной, полуторалитровой бутылке «Байкал» от Черноголовки. Оба напитка практически неотличимы по цвету. Все как бы всё знали, но закрывали глаза, ибо это была такая мелочь! Кофе Мариша не любила, но всегда держала запасец для нужных людей. В одном случае, вспоминала о родине кофе – Йемене, делясь секретами и традициями приготовления и употребления кофе именно в Йемене. В другом случае говорила, что само дерево использует кофеин исключительно для борьбы с жуками-вредителями. Кофеин – настоящий инсектицид, а при жарке зёрен в них появляется примерно 1000 новых, искусственных веществ, полностью отсутствующих в сырых зёрнах, так что о натуральности напитка, который мы пьём, не может быть и речи.

Кофе у неё был тот самый, йеменский, именно им Марина Викторовна и угощала своих собеседников, вне зависимости от того, какую из историй им рассказала. Где Мариша доставала этот кофе – для всех оставалось тайной, покрытой мраком.

Внешность у неё была идеальной для шпиона, – решительно ничем не примечательной. Такие люди за пару секунд теряются в толпе напрочь. Носила всегда что-то тёмно-серебристое, пусть и с тридцатью оттенками этого самого серого.

На ней всё выглядело почему-то всегда чуточку дороже, чем стоило. Из украшений – никакой бижутерии, только очень дорогие броши. Одиноко, но гордо блистающие на платьях в районе шеи или груди.

Интонация, некие нотки в голосе, почти всегда несли какой-то покой и доброту. Естественность и воспитанность в манерах, внутренняя цельность, превращали порой Марину в очень даже сексапильную вишенку на торте, но часы били двенадцать, корпоративы заканчивались, карета превращалась в тыкву, а Мариша – в серую мышку, безликий офисный планктон.

– Так, Игорь Владимирович, предлагаю Вам взять на себя коммуникации с РусГослото, а я подключу Толика с Андреем и проработаю схему и предложение. Интересно, небольшие, но многочисленные выигрыши будут лучше, чем суперприз?

– Именно это я Вам и хотел, Марина, предложить, – вывернулся я.

Ещё два месяца переговоров, подготовки и тестирования пролетели незаметно.

За время работы в компании, меня подключили к двум десяткам основных клиентов Пар@банка, и к нескольким сотням фирм-однодневок. Я обслуживал пул только одного человека – сына некоего начальника РЖД. Впрочем, это был не единственный «якорный клиент». Сам Банк курирует, но непосредственно не выводит эти миллионы долларов за рубеж. Он получает комиссию с комиссии за каждую транзакцию в этой, весьма запутанной схеме. Иногда эти деньги вновь возвращались в Россию, уже в виде иностранных инвестиций, и банк вновь зарабатывал на транзакциях…

О том, что оформленные под меня фирмы тоже стали частью этой кровеносной системы, я узнал лишь через пару месяцев.

Софья Аркадьевна проводила отпуск в Шотландии, с юным и очень миловидным секретарём, специально выписанным в рекрутинговом агентстве, занимавшимся через дочернюю компанию эскорт-услугами.

Иногда босс присылала свои фото и делилась впечатлениями от замков, игры в гольф и конных прогулок. К очередному корпоративу на хозяйстве оставался Лев Анатольевич. Трое из стриптизёров и две девушки из танцовщиц всем понравились и были прежними, остальных заменили «свежим мясом».

В этот раз я танцевал танго и лапал у всех на виду длинноногую, спортивную блондинку.

Впрочем, со стороны это выглядело как страстные и креативные импровизации. Танго родилось в портовых кабаках Аргентины, его танцевали с проститутками вместо прелюдии или в качестве предварительного теста «товара». Вместе с блондинкой мы явно стремились к корням и истокам танца.

Два новых стриптизёра – перекачанные парни из провинции, старались изо всех сил, хотя происходящее всё больше начинало нравиться и самим культуристам, особенно – мятые или туго скрученные в трубочки, мелкие долларовые купюры, которые им совали в стринги и даже в задний проход.

В их междометиях и коротких репликах чувствовался ивановский или владимирский говор. Кокаин и возможность подработки за колоссальные для них деньги делал этих парней безбашенными и дрессируемыми одновременно. Кокс, канапе и лёгкие деликатесы, которыми ломился общий стол, дорогие напитки и доллары дрессировали их быстрее, чем сахар цирковых пуделей. Впрочем, парни побаивались перестараться, они не знали, что это нереально. Основным блюдом для Марины Викторовны были именно эти два стриптизёра, а танцовщица и я, ассистировали в качестве гарнира. Для меня и спортивной блондинки всё было ровно наоборот.

Вдруг один из парней взял мой подуставший член в руку и пронзительно посмотрел в мои глаза. Поняв ошибку, молодой человек бросился, как Александр Матросов, лицом в амбразуру Марины Викторовны. На лице второго стриптизёра сидела моя блондинка.

Шампанское, сухое и полусладкое красное, клубника и холодная телятина таяли, как мороженное под раскалённым солнцем Испании. Медленнее чем вино, уходили само мороженное, фрукты и кокаин.

На два наших сдвинутых вместе дивана в углу, из центра, освещённого разноцветными софитами, иногда поглядывала Светик.

В этот раз это был неандерталец в тигровой шкуре. Под мехом, кроме колечка в пупке с фианитом на 15 миллиметров, больше ничего не было. В накрученную под гейшу причёску вместо спицы была вставлена кость. На фоне такого брутального наряда яркие маникюр с педикюром, обсыпанные розовыми стразами смотрелись несколько вызывающе. Две свежие танцовщицы слизывали кокаин с её многочисленных точек Джи.

Пристроившиеся к подтянутым задницам девушек стриптизёры, посматривали то друг на друга, то на выгнувшуюся колесом Светика

Через полчаса таких сатурналий к нам подсели морячки Толик и Андрей. Попивая «Маргариты», мы разговорились…

– Гоша, вот мы свалили из украинского бардака в Россию, но вот когда-нибудь закончится у вас Путин, и начнётся битва экстрасенсов олигархов… Деньги здесь другие, и войны будут тоже другими. У вас же тут всё как у нас, только масштабней, а потому – медленней. Мы же славяне, один народ, и проблемы у нас одни. Запылает Россия, куда деваться? В Прибалтику или в Чехию? Лично ты куда рванёшь?

Вот в какие дикие дебри может толкнуть славянина стыд и вина, когда, казалось бы, гедонизм, деньги и разврат уже окончательно его победили…

Я всё свёл в шутку про монастырь. А потом мы устроили соревнование: попеременно загоняли стриптизёрш под стол, травили анекдоты и старались по выражению лица угадать, кому же в данный момент делается оральное удовольствие. Светик и Мариша угадывали быстрее всех, но и прокалывались первыми.

В постели нас оказалось трое: я, блондинка и другая Марина, одевшаяся в костюм Пеппи-длинный чулок. Она и вела себя как подросток-максималист. Раскованность дошла до такой степени, что мне вспомнился Таиланд, только тайки вели себя похожим образом. Русская женщина может быть такой свободной, только когда чистит картошку. Даже самые развратные русские женщины, занимаясь сексом – будто идут на смерть или совершают преступление. Мораль, вина и стыд, могут вылететь из сознания славянок, словно пробка от шампанского, но эта пробка обязательно прилетает в подсознание. Это видно опытному, изощрённому взгляду. Почему этого не работало в Марине – я не понимал.

После одного такого корпоратива супруга позвонила Софье Аркадьевне…

Дождавшись, когда та замолчит, Софья Аркадьевна совершенно непринуждённо и мило заговорила: – Ваш муж – прекрасный специалист и очень отзывчивый коллега! Чуткий, и ответственный специалист. У меня есть переменная надбавка – это премия, размер которой определяет исключительно сам руководитель. Я могу выдать часть, могу вообще ничего не выдать, передав её другому сотруднику. Так вот, не считая первого месяца, Ваш муж всегда получает переменную надбавку в полном объёме. Мы очень ценим в нём командный дух и качественную работу на результат. Только достойное вознаграждение и победа, деньги и результат – по максимуму мотивируют сотрудника и коллектив на новые достижения. А корпоратив – это часть премии, просто выдаётся не деньгами, а услугой. Эти посиделки – возможность пообщаться с коллегами в неформальной обстановке, снять стресс, выстроить контакты с руководством… Компанией очень ценится корпоративный дух, атмосфера доверия и взаимовыручки. Человек в коллективе не должен чувствовать себя временщиком и пушечным мясом. Весь потенциал отдела работает на каждого, а этот каждый – на отдел. Я приношу Вам, Елена, свои извинения за те неудобства, которые приносит работа вашего супруга в нашей компании. Надеюсь, очередная премия, и пятипроцентная скидка в оплате поездки всей вашей семье на новогодние праздники в Паттайю хоть как-то сгладят неудобства, причиняемые Вам Пар@банком. Ещё раз прошу меня извинить. На следующем корпоративе я лично прослежу, что бы и намёка не было на разного рода двусмысленности. – Улыбки и доброжелательность буквально сочились из Аркадьевны, пока шла беседова с супругой.

– Уф, – выдохнул начальник, когда разговор завершился.

– Игорь Владимирович, можно как-то закрыть этот вопрос?

– Я постараюсь, Софья Аркадьевна! – немного неуверенно пробормотал я.

– Да, уж, батенька, постарайтесь! Перспектива ублажать ещё и жён своих сотрудников мне как-то не очень улыбается, – сказала шеф. – Хотя, если Ваша жёнушка такая же сексапильная, как и Вы, то… – Начальница смотрела прямо в мои глаза, слегка ухмыляясь. -Прежде чем идти домой, принимайте душ и имейте второй дежурный костюм с бельём, и тогда от Вас не будет пахнуть духами, и следов от помады тоже не останется. У Вас же корпоративная скидка в химчистке на цокольном этаже. Там очень профессионально убирают помаду, следы от вина и прочие производственные издержки. Я крайне рекомендую Вам ею пользоваться, Игорь Владимирович! Не говоря о прокатных костюмах. – Взявшись за мой бледно-синий миланский галстук, почему-то левой рукой, и притянув вплотную к себе, продолжила: – С тебя, Игорь Владимирович, причитается! Отработаешь на корпоративе. – И, не выпуская галстук, постучала костяшками пальцев по моей груди. Через рубашку я почувствовал два её перстня; с трёхкаратным брильянтом и четырёхкаратным колумбийским изумрудом.

– В этот раз никаких «мариш» и «светиков», только я. Одной танцовщицы тоже будет достаточно. – И чуть помедлив, добавила: – Не забудешь про костюм и бельё? – Её тяжёлый взгляд заставил меня непроизвольно кивнуть.

– В этот раз, лично выберу моему Гогочке галстук и девушку. Гошенька будет просто неотразим, по крайней мере, для меня, – уже немного манерным тоном, будто разговаривая с собственным попугаем, сказала и вышла, набирая чей-то номер телефона.

На следующий день, в обед, Софья Аркадьевна вызвала меня в кабинет.

– Игорь, извините меня за вчерашнее, вчера столько всего навалилось, впрочем, это не оправдывает моего хамского по отношению к Вам поведения, да ещё и публично. Это в качестве компенсации, – и показала на шкаф. Два тёмно-синих костюма-тройки висели на двери её гардеробной.

– Вы извините меня, Игорь, но Вам итальянские крой не очень, Ваш стиль – это классический английский костюм. Я взяла для Вас «Бактраут», это две совершенно одинаковых тройки. Примерьте, если что подгоним или поменяем.

– Софья Аркадьевна, да Вы что? – начал было я в некоторой растерянности.

– Так, разговорчики в строю! Это не обсуждается! Вот гардеробная, марш примерять!

Костюмы оказались впору, только брюки и рукава надо было немного подогнать.

На следующей вечеринке мы огородились чёрными, совершенно непрозрачными ширмами, за такой же стоял столик с кокаином. Вообще, сложенные ширмы стояли у стен за каждым диваном, и при желании весь зал мог стать стенами без потолка, словно локации в игре «СИМС» или «Дъябло» – кому как нравится.

К ним прилагались несколько табличек, Софья Аркадьевна повесила белый прямоугольник с красным кантом и такой же красной надписью: «Не включать! Работают люди!»

После знакомства и непринуждённой десятиминутной беседы с «эскортом», Софья Андреевна подвезла на тележке серебряное ведёрко с шампанским и таким же серебряным блюдом со свежей клубникой. Надев белые перчатки и обернув бутылку полотенцем, что бы та не нагревалась, наполнила два бокала. Клубника была не «резиновая», без запаха и вкуса, какую обычно бывают в супермаркетах, а из подмосковного колхоза имени Ленина, процветающего, не смотря на засилье капитализма. Ягоды, как и «Моэт Шандон» были настоящими.

Стенки хрустальных фужеров у обслуги были смочены чем-то типа первитина, это зелье вызывало из ада фонтанирующую похоть и удесятерённые силы. У нас же были классические флюте из прозрачного стекла.

В этот раз Софья Аркадьевна надела чёрный блестящий страпон. Развлекаясь чёрным властелином сразу с двумя качками-геями, с чубами и усами, но в женских туфлях на двенадцатисантиметровых шпильках. Делая из парней то альпийскую горку, то выстраивала в ряд…

Меня заставила танцевать медляк с подобранной ею лично танцовщицей. Шатенка Алина была в профессиональном платье для танго. Такие надевают на международные конкурсы по спортивным танцам. Облегающий белый гипюр с нитями жемчуга, и глубокие вырезы, делали Алину более соблазнительной, чем любое бикини. Мне показалось, что Софья Аркадьевна смотрела куда больше на танцовщицу, чем на меня или ребят. Наверное, видела себя в прошлом: молодую, цветущую и полностью натуральную, полную жаждой жизни, надежд и тупой лёгкости, которую даёт опция «всё ещё впереди».

Я был в её английском костюме, в этот раз, изображая из себя Оскара Уайльда. Не оставаясь перед Аркадьевной в долгу, бесцеремонно лапал свою танцовщицу, залезая в неё на всю глубину двух, а потом и трёх пальцев. Серо-синие линзы Алины делали взгляд каким-то гипнотическим и безумным одновременно. Залитые гелем цвета ольхи, её волосы были собраны в тугой пучок. Танцевала очень профессионально. Мне показалось, что танец – это единственное, что делало её жизнь счастливой. Я попытался вальсировать войдя в неё, и это стало заводить Алину даже сильнее тех бутиратов, которые были у неё в фужере. Но я быстро устал и, наконец, её белое платье оказалось на подносе с омаром, а чулки в 30 ден – на моей шее. Расслабившиеся плечи и спина тоже испытали что-то вроде оргазма.

Через какое-то время геи и «чёрный властелин» утомили моего босса, и мы, бросив всех, ушли на четвёртый этаж.

– Переодевайся, у нас тематическая вечеринка! – сказала Софья Аркадьевна, и, поставив пластинку, ушла в гардеробную. Магнитола «Вега» заиграла настоящую виниловую пластинку фирмы «Мелодия» с хитами из 80ых. Зазвучала песня «Малиновка».

На плечиках из клееной фанеры, с облезлым, желтоватым лаком, меня дожидался школьный пиджак и белая рубашка, а под ней – треугольник атласной вискозы. – Я не помню, как завязывать такой галстук! – расхохотавшись, воскликнул я. – Я завяжу. – Ко мне подошла пионерка в белой рубашке и синей юбке-трапеции, почему-то из крепдешина и с завышенной талией. На правом рукаве был пионерский, желто-красный шеврон, а ниже были пришиты четыре красные, полупрозрачные, пластмассовые звёздочки. Свой галстук шеф тоже не успела ещё завязать, он лежал на её плечах, словно Павлово-Посадский платок.

Немного путаясь, завязала мне галстук, и мы вместе принялась за её. Пионерский узел – это два, совершенно обычных узла, самое главное в нём – это сделать последний узел в виде подушечки, вот с ним-то и пришлось повозиться.

Из яств были только две бутылки «Буратино» в стекле по 0,5, и две пачки печенья «Юбилейное». Очень кстати заиграла медленная и прелестная песня «Всё пройдёт».

– 23 года как нет СССР, а продукты есть! Как у них с гарантийным сроком, неужели за 23 года не вышел?

– Продуктов из СССР тоже нет, это современные подделки, и срок годности у них почти как у поваренной соли.

– Вроде бы «Черноголовка» делает шипучку, очень похожую на советские лимонады, или всё равно не то?

– Да чёрт его знает, может, это мы уже просто зажрались и избалованы так, что в принципе не можем получить простые и чистые ощущения радости, беззаботности и счастья?

– Вполне возможно. Мне даже кажется, что, танцуя с пионерками и комсомолками на школьных дискотеках, я получал большее эмоций и удовольствия, чем сейчас, в ночных клубах с холеными стервами.

– Именно поэтому ты сейчас в Советском Союзе, – засмеялась Софья.

– М-да, кстати, знаете, почему это псевдосоветское печенье – «Юбилейное»?

– Никогда не задумывалась, и почему?

– В честь пятисотлетия дома Романовых! А Вы – «советское»!

– Да ну?! Это же контрреволюция! Почему ЧК не расстреляло всё руководство фабрики?

– Так в гражданскую не до того было, а после войны – тем более. Вы же вот никогда не задумывались, вот и те, кто из деревни пришёл руководить государством, кто вообще в первый раз в жизни печенье видел, они тоже не задумывались.

– Да, MBI не кончали, а понастроить смогли больше, чем нынешние эффективные «менАгеры» сумели разрушить!

Мы танцевали, пили лимонад из гранёных, двухсотграммовых стаканов, слушали советские хиты и целовались по-пионерски. Вспоминали себя и страну, вспоминали, казалось бы, забытые напрочь чувства. Ощущение было обалденное. О сексе не могло быть и речи, он бы всё только испортил.