Читать книгу В поисках Изумрудного города - Роман Владимирович Моргунов - Страница 9

Солнце повисло в небе белым шаром, а ветер улетел к самым облакам.

Мы оказались возле Михайловского замка. Этот замок – один из шести филиалов Русского музея. Здесь собраны полотна выдающихся русских художников. Экскурсия начинается с огромной мраморной лестницы, возносящей посетителей вверх, на колоннаду, к статуям. Путь далеко не самый большой и трудный, но на ногах наших подопечных повисли жуткой тяжести гири. Ничем иным их тихоходность, умирающий вид и пассивность я объяснить не могу.

Залы, по которым мы идём, светлы и огромны. Некоторые картины значительно больше футбольных ворот. Меня особенно впечатляют морские волны, которые катятся ко мне, смотрящему на эти полотна с пяти-шести метров. Я чувствую себя Юстасом из повести Клайва Льюиса «Путешествие Донтрейдера». Вода, правда, на меня не хлынула.

Экскурсовод так рассказывала о картинах, что у меня сложилось впечатление, что всё началось с портретов. Сначала художники рисовали портреты. Потом стали создавать картины, на которых людей стало несколько, т.е. на одной картине два-три портрета, а уже потом у картин появился сюжет, они стали наполняться особым смыслом. Возможно, это так и есть на самом деле. Может быть, экскурсовод специально так построила свой рассказ, а ещё возможно, что это я так понял.

Но мне очень понравилась картина, где Христос изображён как человек. Причём сидит он у дороги, к нему ведут грешницу. Сюжет, несомненно, библейский, но картина самая что ни на есть светская, простая. И мне очень понравился ослик со своим хозяином, который всегда следует за тем, кто смотрит на картину. Нам сказали, что это была шутка художника. Отличное у него чувство юмора, не находите?

Здорово, что Христос может быть человеком. Когда грешницу ведут к Богу, он точно знает, что с ней делать. Бог будет творить добро и справедливость. Человеку это не всегда дано. А на этой картине Христос – человек. Тут он в растерянности. Но знаете, оказывается, у человека есть возможность не творить зла и не судить. Поэтому Он обнимет её, скажет «не греши» и отпустит. Просто, правда?

И всё потому, что тогда и там (пусть даже на картине) он не Бог. Он человек.

Но это я разглядывал картины, плафоны, слушал экскурсовода, придумывал историю, рассуждал сам с собой. Для детей в залах самым ценным были банкетки, которые в великом множестве располагались в центре каждого зала. Белые с красными подушечками-сиденьями, без спинок. Ножки у них выполнены завитушками. Банкетки очень устойчивые. Сидеть на них не сильно удобно (всё-таки спинки отсутствуют). Но этот предмет мебели вызывал жуткий интерес. Не в каждом зале можно было найти такую свободную банкетку. Чаще всего детям приходилось меняться, уступать друг другу место, чтобы посидеть на этих самых уникальных банкетках.

Думаю, ослику за всеми нашими сидящими очень понравилось наблюдать.

После музея мы едем обедать.

Обедаем мы в довольно интересном кафе. Маленькое подвальное помещение, которое запечатляет эпоху трамваев, кондукторов. Разумеется, с налётом советского времени. Наша компания в тридцать пять человек оккупирует практически все столики. Учителя садятся за свой, стоящий у самого входа. Учащиеся разбредаются самостоятельно в группы по интересам за свободные. Группы получаются довольно большими, по пять-шесть человек. Забегая вперёд, скажу, что первоначальная рассадка (а мы в этом кафе обедали и ужинали) сохранилась до самого конца. Это важно в контексте того, что я сейчас расскажу.

Расскажу, правда, позже. Сначала отправлюсь в туалет. Вымою руки перед едой. Туалет тоже особенный, запоминающийся. Простите уж за подробности, но если Максим Галкин в «Крокус Сити Холл» может рассказывать о дорожных туалетах на всю страну, то я уж точно имею права описать туалет в тематическом кафе Петербурга. Так вот, унитаз стоит посередине, а маленькая раковина расположилась у стены, слева от входа. У раковины ничего интересного, а вот со стенами здорово поработали. Их изрисовали карикатурными персонажами, которые разглядывают всё то, что происходит возле унитаза. Массивный кавказец, худой в очках товарищ придурковатой наружности, советская полная тётка криво усмехается, уставившись на то, с чем вы здесь окажетесь. Своеобразно, в общем. Занимательно.

Ладно, давайте вернёмся в зал.

Еду нам уже принесли. Стол заставлен различными яствами: супами, салатами, хлебом. Попозже принесут второе и чай. ТА возмущена вчерашним днём, когда ребята расселялись по комнатам. Рассказывает эмоционально, негодующе.

– У нас было два номера на трёх человек и все остальные на двух. Вроде бы всё распределили, и в конце осталась тройка девчонок. И вот эти, видите ли, между собой никак не ладят! А те, кто уже сговорился, не желают меняться! И всё тут!

Я вспомнил, как нас распределял тренер, когда я был восьми-девятиклассником в спортивном лагере. Построил в линию, указал пальцем: «Ты, ты и ты – идёте в первый номер, ты и ты – во второй» – и так далее. Никто нас не спрашивал, кто и с кем хочет.

– Пришлось обойти все комнаты, поговорить с девочками, позвонить родителям! Целый час на это потратили!

Я предложил сделать так, как когда-то сделали со мной.

– Нет, сразу будет недовольство! Родителям звонить будут, плакаться! Нет, так нельзя!

– А если так, – не унимался я. – Собрать всех девчонок в фойе отеля и поставить условие: за полчаса разделитесь по комнатам или вас разделю я. Что будет?

– Тогда вообще драка будет! – возразила ТА. – Так нельзя!

Других вариантов я не предлагал.

ТА очень любит своих подопечных. Она человек переживающий, неравнодушный. Она бы не смогла оставить своих наедине с проблемами. Даже если её любимые подопечные придумывают их себе на ровном месте.

Она, в конце концов, не тренер по боксу.

После ужина всем даётся свободное время. Находились и устали, кажется, все. Кроме меня. Меня тянет Питер. Поэтому я в гордом одиночестве идут гулять.

Питер прекрасен своими кривыми улочками.

Прямо с Невского можно нырнуть под низкую арку, словно в кроличью нору. Тень мгновенно скрадывает свет, шаги эхом раскатываются по стенам. Выныриваешь уже во внутреннем дворике. Сжимающимся и вытягивающемся вверх. Если быстро провести взглядом снизу вверх, то можно почувствовать, что взлетаешь, хотя никуда и не летишь. Питерские внутренние дворики принято называть колодцами, и да, я соглашусь, есть ощущение, когда стоишь посреди такого дворика и смотришь по сторонам, что находишься на дне колодца.

Если архитектура – это музыка, застывшая в камне, то вот такой вот Питер – это русский рок. Причудливый, извивающийся, с плотными тенями и резаными на клочки небом. Я не могу не отметить наличие странных окон и дверей в таких вот строениях.

Бывает так: спускаешься в низкую арку, вырезанную в доме, и вдруг в стене самой арки появляется дверь. Что это за дверь? Куда она ведёт? А главное: кому в голову пришло делать дверь в стене арки? И ведь это жилой дом, а не какое-то исключение из правил. Таких домов в Питере множество! Страшно сказать, но иногда в таких низких арках может встретиться даже балкон. Понятное дело, что сейчас они представляют собой застеклённые лоджии, но задуманы-то они были именно как балконы, а не что-то иное! Кто это делал? Зачем?

А ещё есть удивительные окна. Представьте себе ровную стену какого-нибудь пятиэтажного дома. Невский проспект с другой стороны, тут, во дворике, высится глухая стена. Это, по сути дела, нормально. Обычная кирпичная стена. Но вдруг на этой кирпичной стене появляется одинокое окно. Причём, даже этаж назвать как-то не получается. Не то второй, не то третий. А некоторые из таких окон могут быть заклеены газетой или ещё какой-то там бумагой. Кто это сделал? Зачем? Почему на глухой стороне дома, ведущей во двор-колодец вдруг появляется заброшенное окно?

У моей любимой группы «Сплин» (питерская, кстати, группа) есть альбом «Коллекционер оружия». Они его выпустили очень давно, когда ещё не были популярными. На обложке изображены довольно странные человечки, шагающие куда-то один за другим. А одного такого человечка они развернули в другую сторону. Получилось, что он идёт против всех. Вот как окна в глухой стене, как двери в стенах под арками.

Я захожу в «Шоколадницу». Касса расположена в глубине, приходится пройти как по лабиринту, чтобы заказать кофе с собой. Кстати, здорово, что московский абонемент на кофе работает и в Питере. Я с удовольствием беру латте, иду наслаждаться кофе в питерские дворы. В ушах звучит «Орбит без сахара» и «Выхода нет».

Без музыки Питер не совсем Питер. Обязательно обзаведитесь музыкой для этого города, очень советую.