Читать книгу Расскажите мне о том, чего вы боитесь - Роман Юрьевич Лавриненко - Страница 2

Деревянная дверь закрыта. Табличка, что прибита к двери гвоздиками, гласила: «Бенджамин Бенкервилл – психиатр». За дверью имел место долгий и обстоятельный разговор.

– Впервые я заметила его на рыночной площади, затем на встрече с читателями, а после в Гайд-парке, тропинками которого возвращалась домой. Первое наблюдение, что случилось на рынке, не оставило никаких опасений, которые касались бы моего психического здоровья. Второе наблюдение, как это часто бывает, взрастило дурные, скверные мысли. Третье наблюдение… А вот после Гайд-парка я решила обратиться к вам. – Писатель пересказала события былых дней, что досаждали и беспокоили.

– Мальчик, значит, сапожник… десяти лет или около того? – переспросил Бенджамин Бенкервилл – психиатр и давний друг писателя.

Свою собеседницу доктор Бенкервилл знал очень давно, так как она – дочь его коллеги и ныне покойного единомышленника.

– Верно – сапожник! Он правил туфли какого-то аристократа. Это было моё первое наблюдение.

– Этот аристократ, как и мальчик, из девятнадцатого века?! – доктор задал следующий вопрос.

– Пиджак, брюки, пенсне… да! – недолго думая, с тихим бормотанием перебирая гардероб аристократа, ответила она.

Бенджамин Бенкервилл медленно встал из-за стола, затем направился к окну – доктор молчал. Вероятно, думал, вероятно, разглядывал ситуацию с профессиональной стороны, а может быть, и нет. Может быть, голову его полнили совсем иные мысли.

– На встрече с читательской массой его не было, была лишь обувная скребница. Верно?! – Доктор обернулся. – После был Гайд-парк, где ты вообще обозналась. Так?! – он ловко поймал писательский взгляд.

– Верно, – ответила она.

– Эти твои галлюцинации – мальчик, щётка… Тебе нужен отдых! Дорогая моя, освободи недельку, а лучше две. Дорогая моя, лети в Россию, в Санкт-Петербург. Навести нашего дорогого Виктора Константиновича Линиревского, возьми с собою тему второго романа. Дорогая моя, лети! – Доктор замолчал, обратив к собеседнику добросердечный взгляд. Долгий и долгий разговор на тему «рыночных странностей» был окончен.

За дверью, но всё ещё у кабинета, писателя взялась терзать неопределённость. С одной стороны тяжёлая усталость, что торопила в аэропорт, с другой стороны глупая фобия – ступать спонтанными шагами. С одной стороны желание лететь и нежелание писать роман в Лондоне, в паре с серой депрессией, с другой стороны… Только с другой стороны ничего нет. Нет абсолютно ничего, что могло бы удерживать её в Великобритании.