Читать книгу Аляска. Американская Колония - Romans Arzjancevs - Страница 3

Аляска – обширная, бурная, красивая земля. Большинство людей, которые там жили, мало что видели в штате, но то, что они увидели, оставило неизгладимое впечатление и наводит на мысль о чуде остальной части Альски. Это справедливо, где бы вы ни жили в штате – в необычайном тропическом лесу и горной местности прибрежного Панхандла, в холодных, тихих уголках внутренних районов или в городском, ориентированном на удивительно разнообразном и великолепном южно- центральном регионе. Независимо от того, являются ли они коренными или некоренными, те, кто жил вне досягаемости скудной дорожной системы Аляски, в юго-западной части озера Кускоквим – Юкон и в дельте, или в отдаленных деревнях вдоль берегов Берингова и Арктического морей, действительно испытали одну из Америк уникальные природные места обитания и образ жизни.

Аляска является символом дикой природы в американском сознании. Те, кто жил на этой территории, и те, кто читал об этом, возможно, мечтали о нем, представляют государство как необитаемую или малонаселенную землю, в которой доминирует природа, нетронутая и нетронутая среда. В течение большей части двадцатого века Аляску также рассматривали как последний рубеж, страну, где мужчины и женщины могли бы еще проявить себя способными и достойными благодаря работе и жертвам ведения домашнего хозяйства и строительства новых поселений, где они могли бы свободно жить и с плодом собственного труда, полагаясь только на себя для успеха или неудачи. Но рост экологического сознания в американской культуре, особенно сильный в 1960- х и 1970- х годах, уменьшил АляскуS роль в качестве последнего поселения и сместился национальное сознание к роли региона в качестве последнего леса, последний дикий, последнее естественное место. В середине века правительство рекламировало Аляску как возможность для новой жизни, а журналисты отмечали ее рост и развитие в направлении традиционных форм западной культуры. К концу столетия большинство писателей почти исключительно отмечали атрибуты дикой природы Аляски, осуждая продолжающееся и потенциальное

проникновение в страну, которую все чаще считают природным заповедником.

Однако реальность Аляски редко соответствует Аляске воображения. Несмотря на то, что в государстве существует обширная дикая местность, мало что можно назвать безмятежным. Гиды, работающие в туристических домиках, доставляют посетителей для охоты и рыбалки в якобы отдаленные озера и реки по всей территории, в то время как государственные и частные биологи и экологи совершают походы, разбивают лагеря и фотографируют почти повсюду. В штате всего 627

000 жителей, 100 000 из которых являются коренными жителями, и почти никто из них не живет в изоляции или без большинства удобств современной цивилизации, если только они не делают это сознательным выбором и значительными усилиями. Хотя в деревнях, расположенных вне дорожной системы, доставка почты может осуществляться только несколько раз в неделю, и только на легком самолете, все деревни и города

связаны с основной культурой с помощью спутникового телевидения и радио, а также междугородных телефонных и факсимильных аппаратов. К концу подросткового возраста большинство детей из числа коренных жителей совершали многочисленные поездки в городские центры Аляски и в города в нижних штатах.

Кроме того, на Аляске мало что напоминает приграничное поселение. Большинство аляскинцев (на самом деле 70 процентов) живут в городских центрах штата. Четверть миллиона человек живут в Анкоридже или его окрестностях (по статистике 265 000), а пятьдесят тысяч живут в соседней долине Матануска, которая стала спальным районом для Анкориджа. Вместе эти жители составляют ровно половину населения Аляски. Двадцать пять тысяч человек проживают в прибрежных общинах полуострова Кенай и Принца Уильяма Саунда: в городах Кордова, Вальдес, Сьюард, Кенай /

Солдотна, Гомер и Кадьяк, точно за концом полуострова Кенай. Шестьдесят тысяч городских жителей живут в прибрежных дождевых лесных сообществах, тысячи городских жителей живут в прибрежных дождевых лесных сообществах на юго- востоке Аляски, в Кетчикане, Петербурге, Врангелле, Ситке, Джуно, Хейнсе, Скагуэе и ряде небольших мест. Эти города легко доставляются баржами и паромами из Такомы, штат Вашингтон, как правило, поездка на два – два с половиной дня.

Более восьмидесяти тысяч человек живут в Фэрбенксе и его окрестностях, на Северном полюсе, Салче, Хардинг-Лейке и вдоль железнодорожного коридора между Анкориджем и Фэрбенксом.

Подсчитано, что только около пятидесяти тысяч некоренных жителей живут на сельской Аляске. Хотя многие из ста тысяч аборигенов живут в более чем 225 аборигенных деревнях штата, многие проводят, по крайней мере, несколько лет, живя в Фэрбенксе, Анкоридже или в городах на юго- востоке. Население Анкориджа насчитывает более двадцати тысяч коренных жителей Аляски – 8 процентов жителей города и 20 процентов коренного населения штата.

Жить в городских центрах Аляски практически невозможно отличить от жизни в городах и поселках, которые усеивают пейзажи в остальной части Соединенных Штатов. Люди не являются

самодостаточными; они работают на традиционных работах за обычную заработную плату; их рабочие места, скорее всего, будут стеклянными монолитами с центральным отоплением и ковровым покрытием внутри помещения, как в любой другой части Америки или, если в небольшом городе, в более уютных структурах американской глубинки.

Большинство аляскинцев водят обычные автомобили по асфальтовым улицам в разбитые участки каркасных домов с непослушной травой и непослушными детьми. Они покупают продукты в современных супермаркетах и модную одежду в типичных эстрадных магазинах, а в крупных городах у аляскинцев есть выбор складских магазинов, а в более крупных городах у аляскинцев есть выбор складских магазинов или высококлассных магазинов одежды. Их жизнь и образ жизни – это охота на собственную еду, нарезка собственного леса и ношение собственной воды. Скорее, большинство пришло с заранее устроенными рабочими местами, будучи уверенным в первую очередь в адекватном жилье, хороших школах и благоприятном налоговом климате. Многие не пришли бы вообще без гарантии сохранения работы и возможности воссоздать и увековечить знакомую американскую культуру, которую они знают и принимают как должное.

Возможно, более значительным является тот факт, что большая часть некоренного населения – и все

индейцы тингит, хайда и цимшиан – живут либо на побережье, непосредственно доступном для водного транспорта, через два или три дня из Сиэтла, либо вдоль раи л ремень коридор, соединяющий Сьюард, Анкоридж и Фэрбенкс, южный конец которого находится на побережье всего за три или четыре дня из Сиэтла. Доступ к водным грузам, напрямую или через железнодорожный коридор (который в основном идентичен дорожной системе), является центральным фактом поселения на Аляске. Почти все люди вдоль южного побережья и в железнодорожном коридоре живут подражательным образом жизни, который становится возможным только потому, что стоимость доставки товаров на полторы тысячи миль на север может быть сохранена в разумных пределах. Низкие тарифы на перевозку облегчают поселение на Аляске, поскольку немногие жили бы там, если бы не могли пользоваться удобствами основной культуры США, и лишь немногие могли бы позволить себе жить в таком образе жизни в любом месте, значительно удаленном от оси береговой железной дороги. Даже номинальное расстояние от побережья и железнодорожного коридора резко увеличивает стоимость жизни, соответственно ограничивая поселения и население. Чем дальше человек движется от оси жилья, тем меньше там некоренных и тем больше население состоит из туземцев, которые в какой-то степени зависят от средств к существованию. Целесообразно называть узкую ось

обитания «репликационным коридором», слегка лежащим вдоль юго-восточного побережья и уходящим глубоко во внутренний материк Аляски.

Вместе жители этой оси от Кетчикана до Фэрбенкса составляют около 80 процентов от общей численности населения штата, или 475 000 человек. Проживающие здесь аляски всегда могли понять свою приверженность воссозданию основной американской капиталистической потребительской культуры. От одежды, туалетных принадлежностей и мебели для дома до автомобилей, вечеринок с едой, алкоголем и развлечениями для газет и журналов – некоренные поселенцы на Аляске с самого начала требовали достаточно свободного дохода и свободного времени, чтобы вести себя как другие американцы. Они всегда могли это сделать, потому что были рабочие места, чтобы обеспечить необходимый доход. Но работа былаобеспечивается только заочным капиталовложением в природные ресурсы Аляски, потому что на Аляске нет другого способа построить экономику. Производство потребует дорогостоящего импорта сырья, услуг, инвестиций; Непроизводственные рабочие места потребовали бы условий, которые могли бы привлечь и удержать необходимую высококвалифицированную рабочую силу. Тем не менее, экономика масштаба до сих пор побеждала все подобные попытки на Аляске и, вероятно, сделает это в обозримом будущем.

Сто тысяч аборигенов Аляски – северные (инупиатские) и южные (юитские) эскимосские, алеутские, атабасканские (во внутренних районах) и северо-западного побережья Тихого океана (тлинкит, хайда и одна деревня индейцев цимшиан) живут на землях, где проживали аборигены. люди и их предки за тысячи лет до европейского контакта, около середины восемнадцатого века. Большинство коренных жителей сегодня живут в отдаленных деревнях от 50 до 150 человек, которые не связаны с американской цивилизацией автомобильным транспортом. Денежный доход в деревнях скуден, потому что там мало рабочих мест и мало перспектив экономического развития. Во всех деревнях есть спутниковое блюдо для общения, и почти во всех есть начальная школа. Тем не менее, семьдесят из этих деревень не имеют внутренней сантехники. У всех есть взлетно-посадочные полосы для небольших самолетов, и у многих из них есть сотрудник по безопасности на селе, который работает в государственном полицейском управлении. У большинства из них есть сельский санитарный врач, который общается с врачом службы здравоохранения в крупных городах Вефиля, Нома или Фэрбенкса. Во многих деревнях есть средние школы, что стало результатом судебного соглашения и крупной программы строительства в конце 1970-х годов.

На юго-востоке Аляски деревни больше, климат менее суров, и все деревни доступны водным транспортом. Тлинкиты и хайды более аккуратны; у них больше выпускников школ и колледжей, чем в других группах коренных жителей Аляски.

Прожиточный минимум играет в этих деревнях гораздо менее значительную роль, чем в деревнях юпик страны дельты Юкон-Кускоквим и деревнях атабаскан вдоль реки Юкон, где большая часть сезонной активности все еще связана с пропитанием с использованием современных технологий. В результате принятия Акта об урегулировании претензий коренных жителей Аляски 1971 года (ANCSA) коренные жители Аляски стали акционерами в области экономического развития.

Годовые дивиденды пока еще не существенны, хотя их значение растет. Образование по-прежнему отстает в большинстве деревень коренных жителей Аляски, многие из которых страдают от высокого уровня безработицы, высокого уровня самоубийств среди подростков, алкоголизма, насилия в семье и детей, а также употребления наркотиков среди молодежи.

ANCSA в последние годы расценивалось как большая победа большинства групп коренных народов, когда оно прошло в 1971 году, и подверглось критике как акт культурного геноцида: оно заставило аборигенов учиться мыслить с точки зрения прибыльного капитализма, поскольку они

являются акционерами корпораций развития и это вынудило руководство стать корпоративными и портфельными менеджерами. Но некоторые комментаторы утверждают, что выгоды от этого закона, которые включают экономические и политические полномочия, перевешивают издержки.

Поскольку изменение культуры является

постоянным в человеческом обществе, беспокойство и разочарование по поводу изменений, испытываемых аляскинцами из родной деревни, имеет тенденцию сосредотачиваться как на западных агентах перемен, так и на самих изменениях. Чувство вынужденных перемен, перемен без выбора вызвало наибольшую критику в деревне Аляска.

В качестве прелюдии к этому плюралистическому, мобильному и технологически грамотному современному обществу, Аляска имеет сложную и разнообразную историю, большая часть которой сегодня мало известна и смутно ценится, даже давними жителями. Это верно по нескольким причинам. Во-первых, на Аляске очень высокий уровень переходного процесса, а у новых жителей мало возможностей или поводов для изучения истории штата. Во-вторых, несмотря на то, что в штате Аляска существует требование об аттестации учителей, в штате нет требования об истории штата для окончания средней школы. Наконец, большая часть истории на телевидении или в туристических

видеороликах романтизирует прошлое, представляя героические и триумфальные интерпретации заквасок золотой лихорадки, колонистов долины Матануска, успешной кампании за государственность, а также инженеров и рабочих по строительству трубопровода. Такие представления прошлого имеют тенденцию представлять историю мифических пропорций. Конечно, в прошлом Аляски был героизм, и предыдущие жители этого северного края, коренные и некоренные, заслуживают того, чтобы прославиться их настойчивостью, изобретательностью и решимостью. Но, как и в большинстве обществ, прошлые реальности гораздо сложнее, насыщеннее и значительнее, чем простые моральные сказки.

В реальном смысле Аляска имеет две истории постконтактных: одну из русской Америки, другую из американской Аляски. История Русской Америки является частью саги о европейском освоении Нового Света, капиталистической эксплуатации его ресурсов и привлечении коренного населения к европейскому английскому языку и потоку мирового рынка. Наследие этой истории на Аляске сегодня невелико, потому что русские мало привержены созданию нового общества в Северной Америке. Они поняли свой американский опыт почти исключительно с экономической точки зрения; их главной целью была эксплуатация доступных ресурсов, в основном меха, по крайней мере самое

большое количество русских в Америке когда-то было всего 823. Только на Ситке русские пытались создать постоянное сообщество.

Возможно, наиболее ощутимым наследием Русской Америки для современной Аляски являются национальная граница, обозначенная в англо- русском договоре 1825 года, и конгрегации Русской православной церкви, сильная вера сегодня среди алеутского народа и некоторых тлинкитов, юпиков и атабаскан. деревни. Однако есть и другие менее заметные и признанные наследства. Самое главное, что русские так и не решили проблему с доставкой своего персонала в Северную Америку; неадекватные перевозки и ресурсы оставили колонию зависимой от туземцев, американских торговцев янки, а затем и компании Гудзонова залива. Предложение в американский период было меньшей проблемой, но только потому, что добыча ресурсов привлекала (и продолжает привлекать) значительный заочный инвестиционный капитал, а федеральное правительство постоянно поддерживало развитие с необычайными уровнями расходов; Подобные частные и государственные инвестиции на Аляске привели к тому, что россияне никогда не задумывались о поселениях.

То, что связывает эти два периода истории Аляски, Русскую Америку и американскую Аляску, это колониализм. Русские всегда рассматривали Аляску как ресурс для эксплуатации на наименее

дорогостоящих условиях, используя наименьшие возможные материальные и кадровые инвестиции. Никогда не решая адекватно проблему снабжения, российская колония всегда зависела от внешних средств к существованию, от самих русских и более экономически от американской и британской торговли. Русские никогда не достигали самодостаточности. Американская Аляска также была зависимой, потому что капитал, необходимый для освоения ее природных ресурсов, никогда не находился на этой территории. Это типично для колониальных предприятий; они должны поддерживаться извне, создавая зависимости, которые неизбежно уменьшают способность коренных народов поддерживать свою культуру и самоопределение аборигенов и которые ставят некоренное (а затем и аккультузированное коренное) колониальное население в экономические и политические суждения сделанные заочным инвесторами для достижения своих целей.

Аляска сегодня не более экономически самодостаточна, чем в российский период; внешняя поддержка все еще необходима для поддержания расселения в регионе. Фактически, некоторые характеризуют Аляску как экономический придаток Сиэтла. Современные политики обычно призывают к экономическому разнообразию, чтобы уменьшить зависимость от налогообложения добычи нефти для доходов государственного общего фонда. Когда в

1970-х годах на Аляске начались беспрецедентные потоки «нефтедолларов» со строительством и эксплуатацией Трансаляскинского трубопровода, правительство штата спонсировало несколько инициатив, направленных на создание внутренней экономики, особенно самодостаточного сельского хозяйства. Но такие попытки экономической независимости потерпели неудачу на Аляске и нереальны в контексте современного глобально организованного капитализма. Задача поддержания экономического предпринимательства на Аляске, задача, которую регион разделяет с другими регионами высоких широт, является важным аспектом истории Аляски, темой, которая объединяет российский и американский этапы истории территории.

Другая тема, общая для русского и американского периодов истории Аляски и имеющая ключевое значение для понимания ее смысла, – это более широкий контекст, в котором эта история произошла. Аляска не развивалась в вакууме.

Скорее, это было частью больших историй, движения коренных народов и их контактов с западной культурой и приспособления к ней, распространения европейской политической экономии в Новом Свете и экспансии капитализма и культуры Америки. Сегодня решения принимаются на Аляске практически ежедневно. Поскольку аляскинцы стремятся воспользоваться удобствами

американской культуры, они зависят от сил, обстоятельств и механизмов, которые делают

возможным ввоз культуры. Такая зависимость была постоянным фактором в истории Аляски. Далее следует попытка описать и объяснить связь Аляски с этим более широким миром, особенно влияние внутренней эволюции Аляски.