Читать книгу Тело в силосной башне - Рональд Нокс - Страница 4

Тело в силосной башне
Глава 1
Женские прихоти

Оглавление

– Не вижу никакого смысла, – произнес Майлз Бридон. – Этот человек скучен, как смерть, а жена у него – самая настоящая чума. И если я сказал когда-то, что поеду к ним, то, должно быть, был пьян, не будем больше об этом.

Вот один из недостатков счастливых браков – а их брак можно было с полным основанием назвать счастливым, – муж и жена должны навещать других жен и мужей. В большинстве своем мужчины предпочитают сидеть дома у камина, чтобы рядом на столике стояла привычная выпивка, и чтобы любимые книжки были под рукой, и чтобы щеточки для чистки курительных трубок, спичечные коробки и конверты – все лежало на своих привычных местах. Большинство женщин предпочитают совсем другое. Им до смерти надоедает сидеть с книжкой по выходным, надоедают бесконечные хлопоты по хозяйству, и это при том, что у Бридонов была, по всеобщему мнению, просто идеальная служанка. Куда как лучше и занимательней съездить к кому-нибудь в гости. Разгоревшийся между супругами спор был в их доме явлением вполне обычным; все крутилось вокруг одной проблемы – принимать им приглашение или нет, и мнение Майлза в расчет не принималось. То был вопрос вопросов – стоит ли им провести три-четыре погожих летних дня в загородном доме случайных знакомых. То был вопрос политеса, потому как вряд ли можно было найти предлог для вежливого отклонения подобного приглашения.

– Насколько мне помнится, – сказала Анджела, – ты всегда умел найти подходящий предлог. – Но я не могу вечно ждать, когда изобретательность тебя подведет. Жаль, что не угостила тебя лишним стаканчиком. Тогда бы ты вырубился, а я запихнула бы тебя в машину и уж как-нибудь доставила к Халлифордам. Разумная жена должна везде таскать с собой мужа в мешке за спиной.

– Если вдуматься, то мне кажется, что я вряд ли мог напиться до такой степени. Ехать с ночевкой к Халлифордам, к мужчине, состоящему из одного кадыка и выпирающих передних зубов, к женщине, разодетой, как попугай, во все цвета радуги, в какое-то поместье на границе с Уэльсом, где наверняка на многие мили не сыщешь ни одного поля для гольфа, – нет, не вижу с твоей стороны никакого понимания.

– Нечего цепляться к Халлифордам. В конце концов, они твои друзья, а не мои.

– Мои друзья? Нет, вы только ее послушайте! Тебе прекрасно известно, что это лишь шапочное знакомство, что я узнал их через Шолто. И каким образом им стало известно, что я связан с «Бесподобной», не могу понять, просто ума не приложу. Людям не положено знать такие вещи, и я добьюсь увольнения Шолто, если только узнаю, что он позволяет директорам играть в свои маленькие грязные игры и молоть языком. «О, мистер Бридон, всегда мечтала познакомиться с настоящим детективом». Да разрази вас гром!

И снова ради несведущих читателей я вынужден взяться за перо и пояснить, что такое «Бесподобная» и почему мистер Бридон столь трепетно относится к тайнам этой организации. «Бесподобная» – это всего-навсего страховая компания, в сравнении с которой все остальные страховые компании кажутся пережитком прошлого. Именно «Бесподобная» выплатила неустойку в основном ради саморекламы, когда строители большого отеля в Латинской Америке пренебрегли правилами безопасности, не укрепив конструкцию в целях сейсмостойкости, и недостроенное здание снесло во время торнадо. Именно эта компания застраховала недавнюю попытку переплыть из Дурреса[1] в Бриндизи[2] на каноэ; ходили также слухи, впрочем, ничем и никем не подтвержденные, будто они собирались застраховать некое воинственное маленькое государство против убытков и потерь, вызванных войной, но в последний момент вмешалась Лига Наций. Вот что представляла собой компания «Бесподобная» – в ней обожали нешуточные риски и охотно и часто шли на них. Кроме того, там выплачивали большие премии.

Майлз Бридон работал в компании частным детективом. Следует отметить, что наличие этой должности не было продиктовано столь уж крайней необходимостью. Те, кто пытался обмануть страховые компании, рисковал подвергнуться нешуточному преследованию со стороны полиции – за счет честных налогоплательщиков, разумеется. Но полиция далеко не всегда считала нужным брать на себя такие хлопоты, и компания далеко не всегда могла отбиться от неправомерных претензий. А потому «Бесподобной» было куда как выгоднее держать собственного частного детектива, который вел расследования, выискивал, вынюхивал и собирал факты, с тем чтобы фирма чувствовала себя уверенно. Должность эта очень хорошо оплачивалась, а человек, занимавший ее, был офицером полиции в отставке и отличался недюжинным умом, в чем не любил признаваться. По некой не совсем ясной причине он считал, что нынешняя его профессия мало чем отличается от шпионской, а потому старался избегать говорить о ней. В этом его активно поддерживала и страховая компания; ее «представитель», мистер Бридон, появлялся в необходимых случаях, но сотрудники компании по мере сил старались скрыть от общественности его истинную роль в бизнесе.

Однако на сей раз, видимо, произошла утечка. В офисы «Бесподобной» наведался некий мистер Халлифорд. Он хотел застраховать собственную жизнь на огромную сумму и первым делом потребовал встречи «с этим умнейшим парнем Бридоном, проделавшим просто отличную работу по делу Бертела». Не могу теперь остановить повествование и объяснять, в чем заключалось дело Бертела, но Халлифорд был другом мистера Найджела Бертела, который (по всем известным причинам) был более высокого мнения о мистере и миссис Бридон, нежели они о нем. Так получилось, что Бридон оказался в тот момент у себя в кабинете, и руководство компании, старающееся, чтобы выгодный клиент чувствовал себя у них в конторе как дома, настояло на его выходе и знакомстве не только с самим Халлифордом, но и с сопровождавшей его дамой, на которой тот недавно женился. В этом мистер Халлифорд оказался неоригинален – его, как и многих других мужчин, привлекал экзотический шарм и взрывной темперамент, которые так и излучала новоиспеченная супруга. Бридон возненавидел эту дамочку с первого же взгляда; и еще больше возненавидел ее, когда та с почти непристойной назойливостью и напористостью стала приглашать его с Анджелой на обед в свою лондонскую квартиру и добилась-таки согласия. И вот теперь надвигалась и угрожала третья волна; и мы просто не вправе осуждать Бридона за то, что он стремился подняться как можно выше и спокойно переждать нашествие этой стихии на пляже.

Анджела меж тем была непреклонна.

– Думаю, это не слишком красиво так отзываться о женщине, которая разбогатеет после смерти мужа, – заметила она. – На сколько, ты говорил, он застраховался? Восемьдесят тысяч?

– Именно. Но, видишь ли, наша контора не страхует людей от разводов, и, сдается мне, эта миссис Х. сменит еще несколько мужей до того, как мы успеем разродиться иском. Ты что, действительно хочешь, чтобы я поехал в гости к этой женщине? Неужели не понимаешь, что говорить нам с ней просто не о чем?

– Почему нет? К тому же следует признать, она хорошенькая, – заметила Анджела задумчиво – жены часто говорят так, когда хотят, чтобы мужья им возразили.

– По-настоящему великий детектив, – парировал Бридон, – должен различать истинное лицо под любой маской. Но я никак не могу причислить себя к великим детективам, а эта миссис Халлифорд…

– Скромничаешь, как всегда. Впрочем, поехать все равно придется. Я никогда не была в Херефс[3], но слышала, что эти места просто замечательные. И вполне вероятно, что где-нибудь там удастся отыскать поле для гольфа, ну и разные другие укрепляющие здоровье занятия. В письме она упомянула, что вечеринка намечается страшно занимательная: будет игра по сбору мусора, и тебе, как детективу, было бы полезно на ней поприсутствовать.

– Вечеринка по сбору мусора – что это, черт возьми, означает?

– Майлз, милый, какой же ты у меня старомодный! Так называется вечеринка, когда гости рассаживаются по машинам, подбирают у дороги бродяг, а потом угощают их рыбой и чипсами в пабе где-нибудь в Мач-Венлок[4]. Ну, или собирают обломки рекламных щитов, всякие там бумажки, прочий мусор. Все самые продвинутые молодые люди увлекаются этим.

– Самое подходящее занятие для Халлифордов, я так полагаю. Именно благодаря таким людям многих просто тошнит при одном только упоминании об Англии. Эти типы заработают на нефти или чем-то подобном, а потом покупают старые дома, где прежде жили приличные люди, которые ценили традиционный образ жизни, знали своих соседей, пили портвейн и жили естественно и просто. А эти нувориши играют в теннис, а не в крикет…

– Что в том плохого?

– Не перебивай меня. Я собираюсь произнести речь. Нет, лично я ничего не имею против тенниса, но в нем отсутствует традиционность, присущая крикету. Когда-нибудь слышала о человеке, который бы отказался по-козлиному скакать и прыгать по площадке, узнав, что это игра в теннис? Разумеется, ни один из современных молодых людей не откажется. И вот они играют со своими богатенькими друзьями в теннис, а не в крикет, и это в деревне, где на одном конце ирландский паб, а на другом поселилась старая колдунья. И вместо того чтобы охотиться с гончими или заниматься благотворительностью, они носятся по полям и сельским дорогам на своих машинах и только приводят всех в раздражение. Да, конечно, породу большевиков вывели мы; да и кто бы отказался стать большевиком, если ему светит такая перспектива – провести время в поместье с длинношеим типом, которому больше нечего делать, как подбирать за другими людьми мусор?

– О, Майлз, как бы мне хотелось, чтобы ты был одним из этих старомодных богатеев и играл бы в крикет. Только подумай, какую благодарную аудиторию собрал бы, произнося во время игры столь пламенные речи. А какой из тебя мог бы получиться прекрасный судья! Отказав заключенному в освобождении под залог, ты не преминул бы отметить резкое падение интереса к сбору мусора и объяснил бы это недостаточно активной вербовкой сторонников этого движения на местах. И еще ты писал бы письма в газеты, а я исправляла бы в них орфографические ошибки. Как бы там ни было, нет толку рассуждать о том, чему не суждено сбыться. Проблема в том, что мать у Энни заболела, и мне пришлось отпустить ее домой, и пока ее нет, мне пришлось бы просить чью-нибудь соседскую служанку присмотреть за тобой. Ты можешь, конечно, быть не слишком высокого мнения о Халлифордах, но сейчас их приглашение просто благословение господне. И завтра нас ждет Херефс.

– Послушать тебя, так все сводится к чисто технической стороне дела. Разыграно прямо как по нотам. Почему ты раньше не сказала мне о нашем домашнем кризисе? И еще ответь мне, если сможешь: с чего это вдруг Халлифордам понадобилось нас приглашать? Почему они выманили меня тогда из кабинета, а затем послали минимум шесть приглашений на обед? Ведь мы люди не их круга: у нас с ними нет общих знакомых, а бензин, чтобы добраться туда, обойдется дороже временного найма служанки. Ладно, хорошо, поступай как знаешь, но помни: я беру с собой карты для пасьянса. Потому как на сей раз это будет не деловая поездка.

Сколько бы добрых слов ни говорила Анджела о Халлифордах, он пропускал их все мимо ушей, но в такой прекрасный летний день настроение у Майлза постепенно улучшалось. Да и пейзаж соответствовал – внезапно из-за поворота возникали конические холмы, густо поросшие лесом, старые серые арки, некогда бывшие воротами; от главной дороги ответвлялись густо поросшие травой дорожки, по которым, видно, давно никто не ездил. Старинные фермерские дома вид имели более основательный, чем в их краях; стоило подняться на холм, и пейзажи открывались просто захватывающие. Вдоль полей тянулись ограды, увитые ряд за рядом хмелем, и напоминали они венецианские ставни; затем шли фруктовые сады, деревья с побеленными стволами и гнущимися под тяжестью плодов ветвями. Мелькали маленькие деревеньки с кирпичными и деревянными постройками по берегам круглых прудов; сквозь прогалины в высоких живых изгородях высовывали белые головы коровы, смотрели на тебя с любопытством и возмущением одновременно, точно подозревали в чем-то нехорошем. Да и эта утренняя поездка уже сама по себе была отдыхом, вне зависимости от того, какой прием ждал их в конце пути. Было в этом сельском пейзаже нечто сладостное и умиротворенное, чего никак не скажешь об их краях, типично английских, со всеми этими пустошами и болотами. Здесь и городки с деревушками встречались реже, и церквей с мостами было поменьше – наверное, потому, что жизнь тут протекала куда спокойнее, если только привычный уклад не нарушал какой-нибудь инцидент, проявление современного индустриализма. Здесь не было межевых знаков или вех, позволяющих отличить сегодняшний день от вчерашнего. Разве что изредка попадались лежащие в руинах замки, и никаких дорог, по которым некогда вышагивали когорты римлян, ни единого напоминания о полях сражений.

Мало того – доехав до Уайя, супруги увидели, что и здесь царит столь же уединенная атмосфера. Невдалеке тянулась еще одна дорога – явление обычное для холмистой местности, но видели они ее с интервалами, лишь соблазнительными проблесками и урывками; secretum meum mihi[5], словно говорила она, а потому держала путешественников на расстоянии. Состояние современных мостов свидетельствовало о том, что ими пользовались не часто; ну разве что изредка какой-нибудь «Форд» проедет или паром по реке проплывет – вполне достаточно, чтобы обслужить местных сельских жителей. Берега тут были крутые, почти отвесные, деревья разрослись пышнее и гуще – видно, сказывалась благотворная близость воды. Порой поток раздваивался из-за огромного голого валуна или крутого откоса красноватой глины, выступавшего из воды футов на двести, и вокруг него образовывались водовороты, а у берегов – глубокие заводи, где шумно плескалась форель. Все это супруги видели лишь мельком, урывками, но этого времени было вполне достаточно, чтобы пробудить стремление получше обследовать эти места. Однако маловероятно, чтобы в такой сельской глуши, так далеко от Лондона, речь местных жителей ничем не отличалась от визгливого и варварского уэльского говора и что Халлифорды и их друзья могли бы снизойти до общения с аборигенами. Их граммофоны наверняка пронзали своими звуками благодатную лесную тишину, их тарахтящие моторные лодки загрязняли речные воды, их вульгарные городские манеры, несомненно, отталкивали местных жителей, заставляли их замкнуться в себе – и они вряд ли мечтали свободно общаться с хозяевами, пользующимися их услугами. Все эти соображения Бридон неустанно излагал жене. Он не раз упоминал о том, что они, должно быть, сбились с пути, предлагал заехать в какую-нибудь деревенскую гостиницу, остановиться там и спокойно насладиться всеми местными красотами.

Они действительно сбились с пути уже в самом конце, но в том был виноват некий оптимистичный картограф, пообещавший, что можно срезать путь в месте, совершенно ему незнакомом. Название деревни Ластбери, куда они направлялись, внезапно исчезло со всех указательных знаков, а встреченные люди еще больше сбивали с толку, потому как эти местные информаторы пользовались исключительно своими ориентирами, известными и понятными только аборигенам. В конце концов им все же удалось выяснить, что Ластбери-Холл – это совсем не то, что деревня Ластбери; и что пропустить это место совершенно невозможно по чисто естественным причинам, если находишься в миле или двух. Среди деревьев высится силосная башня.

– Ну, в точности как церковная башня, – подсказал один абориген с хорошо развитым воображением. И действительно, это сооружение походило на округлую церковную башню и должно было служить для них ориентиром. Так, во всяком случае, было указано в телеграммах, и теперь стало ясно, что по этой сельской дороге они доедут до поместья.

– Однако, – не унимался все еще недоумевающий Бридон, – что, черт возьми, представляет собой эта силосная башня?

1

Город в Албании на восточном побережье Адриатического моря. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Город и морской порт в итальянском регионе Апулио.

3

Сокр. от Херефордшир, графство в Уэст-Мидлендс в Англии.

4

Небольшой городок в Шропшире, Англия.

5

Это тайна моя (лат.).

Тело в силосной башне

Подняться наверх