Читать книгу Картина - Роза Сергазиева - Страница 6

НЕ РАЗДУМЫВАЯ, Вера бросилась к Поняшке. Воскресенье для частный галереи – напряженный рабочий день. Суета вернисажа улеглась, толпа поклонников-обывателей схлынула. Теперь черед истинных ценителей, которые предпочитают наслаждаться искусством в одинокой тишине, взвешенно подбирая очередной экспонат для коллекции. А значит, и Никита Воронин обязательно на месте. Потенциальных покупателей традиционно обхаживает персонально владелец заведения.

– Как ты думаешь, – Вера привычно приобщила к размышлениям верного Поняшку, – кем лучше представиться галеристу? Покупателем?

Девушка даже подумала, не развернуть ли автомобильчик обратно к дому, чтобы переодеться во что-нибудь более шикарное. Но потом сообразила, что нарядов с дорогими фирменными лейблами у неё в шкафу не водится в принципе. И когда юбку надевала в последний раз, даже не вспомнить. Целый год в джинсах проходила. А «офисные» костюмы от предыдущих работ уже вышли из моды.

– Даже если удастся сохранить спокойное выражение лица при упоминании ценников на картинах, мое финансовое положение Воронин «прочитает» по одежде, – грустно призналась Вера. – Нет, роль выгодного клиента не сыграю.

Но… зачем претворяться? – вдруг осенило девушку. Удостоверение репортера позволяет задавать любые вопросы. Галерист не откажется от интервью, лишняя реклама заведению никогда не помешает. Только требуется придумать повод, чтобы Воронин согласился показать запись видеокамер. Поинтересоваться системой безопасности? Но тогда могут продемонстрировать любую кассету, не обязательно вчерашнюю. Честно рассказать про исчезновение Нади? Вряд ли информация о том, что с вернисажа пропал человек, обрадует владельца выставочного зала. Никита тут же спрячет нужную пленку в сейф, на тот случай, если с тем же вопросом к нему пожалует полиция.

– Платье! – радостно воскликнула Вера и стукнула ладонью Поняшку по рулю. – Мне поможет Надино платье.

Вера проскользнула сквозь знакомую крутящуюся дверь в главный холл. Ей навстречу из служебного коридора поспешил сам владелец. (Помощница галериста, вконец измотанная шумным мероприятием, получила разрешение не выходить пару дней на работу). Внешность Никиты Воронина полностью соответствовала его занятию. Высокий, широкоплечий мужчина, не больше 45-ти лет, но густая шевелюра на голове вся седая. Черты лица жесткие, иногда суровые. Хрестоматийный облик опытного профессионала и честного, уверенного в себе человека. Галерист одним своим видом убеждал покупателя, что бизнес прочный, стабильный, чистый, никаких подделок.

Оказалось, что Краскова из гостей сегодня не только первая, но и единственная. Услышав, что девушка не собирается приобретать картины, Воронин умело скрыл досаду. Но от интервью не отказался (Вера рассчитала правильно), чем чаще мелькаешь в прессе, тем больше зарабатываешь. И галерист предложил разместиться прямо в центральном зале.

У огромного окна, напротив «судьбоносной» картины стояли два мягких кресла и журнальный столик (мебель вернули на место после вчерашнего столпотворения). На лакированной поверхности стоял огромный декоративный бокал, наполненный карамельками в разноцветных фантиках – яркие блестящие капельки. Продуманный дизайнером уголок для созерцания «Летнего полдня».

Вера включила диктофон. Увы, сразу в лоб вопрос про видеозаписи не задашь, придется начинать издалека, с хрестоматийной банальности: как Никита стал галеристом?

Биография Воронина не имела никакого отношения к искусству. Мало того, он даже в детстве никогда не рисовал. И если брал в руки карандаши или фломастеры, только для того, чтобы раскрасить журнал с комиксами про инопланетян или подрисовать усы на портретах лучших учеников школы.

О классическом искусстве, как человек образованный, представление имел. Плюс жена заставляла во время заграничного летнего отпуска посещать знаменитые музеи (хотя истинная причина, почему Воронин соглашался на интеллектуальную муку, заключалась в том, что в залах прохладно, гудели кондиционеры).

О современном искусстве был большей частью наслышан: в прессе часто мелькали скандалы, вспыхивающие вокруг очередной неординарной выставки. Поэтому представлял себе картины в виде ярких несуразных пятен (такие полотна стандартно фигурируют в интерьерах голливудских фильмов), а их создателей чем-то средним между бомжами и хиппи. И считал, что мольберт – это фанерка, на которой художник разводит краски, то есть путал с палитрой.

До 40 лет Воронин преуспевал в банке и, согласно должностным обязанностям, проверял документы клиентов перед выдачей кредита. Пять лет назад на его стол легло заявление от Игната Страхова. Живописца только что избрали в действительные члены Столичной Академии Художеств, и счастливец мечтал купить достаточных размеров квартиру, чтобы оборудовать часть площади под мастерскую. Воронин, до этого момента никогда не общавшийся с живым художником и не представляющий, чем в материальном смысле способна владеть «творческая личность», принялся тщательно изучать финансовые возможности заемщика.

Начал с работ самого Игната. И удивился: оказывается, современное искусство не ограничивается коллажами и абстракциями, оно может быть привычно традиционным и иногда приятным. Но вряд ли банковский служащий способен оценить в денежном выражении стоимость коллекции конкретного автора.

Никита, человек обстоятельный и серьезный, переговорил с целым кругом профессионалов, вкусам и знаниям которых можно доверять: искусствоведами, галеристами, аукционистами, издателями каталогов. Все в один голос назвали Страхова талантливым и перспективным.

Для полной уверенности Воронин даже отправился на выставку современного искусства в ЦДХ, чтобы сравнить живопись Игната с творчеством других мастеров. Но, плутая по лабиринтам коридоров, поймал себя на том, что про Страхова напрочь забыл и элементарно наслаждался созерцанием окружающего.

Залы кипели жизнью. Нет, здесь конечно, присутствовали композиции из компьютерных плат и приклеенных к холсту пивных крышек, но Никита быстро выкинул этот «мусор» (в прямом и переносном смысле) из головы. Потрясало и привлекало бесконечное многообразие. Картины примитивистов – как детские воспоминания о новогоднем празднике, волшебно яркие и наивные. Деревянная скульптура – изящные, лакированные девушки, романтичные, зовущие. Характерные куклы из войлока, папье-маше, раскрашенного воска. Посетительницы женского пола толпились возле расписных шелков, которые способны украсить не только плечи красавиц, но и, будучи вставленными в рамы, заменят собой живописные полотна на стенах.

В одном уголке Воронин от удивления даже негромко присвистнул (совершенно неприемлемое поведение для банковского служащего!). Раньше он знал, что сварочный аппарат существует для того, чтобы делать железные столбы для дачного забора. Но оказывается с помощью инструмента можно «варить» из металла полноценные картины: мужиков, дерущихся на улице, козу, бодающуюся с мальчишкой.

Переполненный впечатлениями Воронин присел на банкетку. И тут приметил супружескую пару из Китая, которая медленно передвигалась от стенда к стенду. По тому, как суетился возле гостей каждый художник, Никита понял, что туристы скупают экспонаты.

Никита стал наблюдать, что же именно выбирают состоятельные иностранцы. Прошел по их маршруту. Китайцы интересовались традиционной русской живописью: зимние и осенние пейзажи, старинные уголки Москвы, монастыри. Реализм во все времена пользуется спросом.

И Воронин – человек размеренный и консервативный, вдруг решился на безумный поступок. Он взял кредит в собственном банке, благо знал, как это легче сделать. И предложил Страхову (по сути дела, Игнат был единственным художником, которого Никита знал на тот момент не только в лицо, но и по документам) взаимовыгодный союз. Игнат охотно согласился, личный галерист – мечта любого творца. И даже предложил в качестве первого взноса свое самое большое полотно «Летний полдень». Бесплатно. Воронин смутился, странный жест. Но Страхов, смеясь, объяснил, что картина «съела» практически всё свободное пространство в мастерской и он не прочь шедевр куда-нибудь сплавить. Никита правильно оценил потенциал пейзажа и именно под эту картину, ставшую центральным экспонатом, заказал дизайн-проект галереи.

Развернув бизнес, Воронин продолжает учиться. Теперь классическое искусство изучает не по пути в гостиницу, а целенаправленно. Специально неделю жил в Фигейросе, чтобы понять «перетекание» образов Сальвадора Дали из картины в картину. Сейчас собирается в Брюссель. Посмотреть «совместимость не совместимого» у Рене Магритта.

– Бельгийцы заманивают туристов женщинами на полотнах Рубенса, – улыбнулся владелец галереи «НВ», – а работы другого, не менее знаменитого соотечественника, Магритта «спрятаны» в маленьких музеях, для истинных ценителей. Мечтаю погрузиться в его творчество.

– Прочитала в пресс-релизе, – Вера вернула галериста к событиям вчерашнего дня, – что вернисажи Страхова проходят каждый год в одно и то же время – 20 июня. В чем тайный смысл?

– Никакой мистики, – засмеялся Воронин, – обычный пиар-ход, чтобы заинтриговать посетителей.

– Ваша идея?! – наигранно восхитилась Краскова.

– Нет, Игнат придумал, – признался галерист. – Он же и число выбрал. Своеобразное светлое таинство – накануне дня летнего солнцестояния, перекликается с темой главного полотна в галерее. Подходит дата и с точки зрения бизнеса: начало теплого сезона, люди расслабляются в преддверии отпусков, но пока рано разъезжаться, самое время переключиться на созерцание. Еще одна деталь: час открытия выставки, ровно в 12.00. Акцентируется название главной картины. Правда, нынешнее торжество художник решил перенести почти на два часа позже и потребовал, буквально накануне вернисажа, перевесить «Летний полдень» ниже по стене, рама теперь чуть ли не в пол упирается. Странный каприз, но должен признать, Страхов тщательно выстраивает экспозицию. Для каждой картины долго подбирает место. Именно он предложил «украсить» центральный пейзаж живой девушкой в эффектном, ярком наряде. Что придало особое настроение вернисажу.

Вера с трудом удержалась, чтобы не закричать от радости: Никита сам вышел на тему, к которой так долго подбиралась репортерша.

– Потрясающая находка, – Вера постаралась изобразить на лице непреходящий восторг. – Но из-за неё я попала в неловкую ситуацию.

Воронин удивленно приподнял брови.

– Понимаете, – как можно жалобнее сказала Краскова, – моя мама – дизайнер одежды. И вчера я показывала фотографии, сделанные на вернисаже. Мама, естественно, прежде всего, обратила внимание на покрой наряда, в котором позировала девушка на фоне пейзажа. Но сразил дизайнера окончательно кушак, шелк ручной выделки! К сожалению, на моих снимках обязательно присутствуют и зрители. Я ведь делала фоторепортаж, а не обложку для журнала мод. В результате, – сочиняла дальше Вера, – ни на одном из кадров не видно бахромы в каплях. Мама меня убьет! И с обладательницей белого платья я не знакома, – подчеркнула гостья, чтобы у галериста не было возможности отправить назойливую репортершу непосредственно к владелице кушака.

– Но чем я могу вам помочь? – скорее из вежливости поинтересовался галерист. – Мы сами фотографий не делали, надеемся на те, что появятся в печати.

– У вас есть камеры видеонаблюдения, – и Вера показала пальцем на коробочку, прикрепленную над оконной рамой. – Они наверняка зафиксировали девушку. Мне нужен только кадр – когда она осталась одна, после того, как Игнат повел гостей на экскурсию по галерее.

Воронин нервно провел ладонью по подбородку. Вере очень хотелось заглянуть в голову галеристу: какой вариант он выберет? Сочтет просьбу верхом наглости и вмешательством в секреты службы безопасности или ради журналистки, которая терпеливо слушал рассказ о его жизни, исполнит необычную просьбу?

– Хорошо, – наконец, принял решение Воронин. – Пойдемте со мной.

Картинки с камер видеонаблюдения выводились на компьютер, который установили в маленькой комнатке. Никакой секьюрити с пистолетом на боку тут не сидел. Да и не предполагался, судя по тому, что в каморке отсутствовал стул.

– Охранник, – объяснил Никита, – дежурит у входа. Галерея небольшая, одного человека достаточно. И залы расположены так, что из центра просматривается каждый уголок. Но видеокамеры внушают доверие посетителям, да и в случае чего зафиксируют, скажем так, – Никита недовольно поморщился, – инцидент. Информацию я храню неделю, потом стираю.

Воронин пощелкал мышкой, достал из архива файл с записью вчерашнего дня и, раскрыв видеодокумент, быстро пробежал к середине. По экрану, разделенному на четыре части (вид на крутящуюся дверь, центральный зал от окна, правый и левый «лучи»), в ускоренном темпе замелькали фигурки людей. Сначала они сгрудились рядом с главным полотном, полностью заслонив собой стоявшую там девушку в белом платье. Потом послушно переместились вправо. Вот девушка осталась одна. Никита нажал кнопку, чтобы увеличить именно этот угол съемки и запустил «фильм» в реальном времени.

– Почему Надя неподвижна? – удивилась Вера, рассматривая подругу, которая застыла лицом к камере.

– Запись ведется не постоянно, – объяснил Воронин, – картинка фиксируется раз в 60 секунд. Тогда документ получается не слишком громоздким. Но, поверьте, этого хватит, чтобы рассмотреть… хмм… кушак.

– Может, следующий кадр в лучшем ракурсе, – Вера протянула руку и стала смело щелкать мышкой, чтобы сдвинуть запись дальше.

13:57 – женская фигурка сделала шаг в сторону служебного коридора, но вдруг наклонилась, заметив, что кушак зацепился за раму.

13:58 – Надя освободила бахрому и выпрямилась, лицо обращено к картине. Неудобная точка, вспомнила Вера свои ощущения, чтобы оценить мастерство художника. Видимо, и Томилина пришла к тому же выводу, потому что на другом «снимке» сделала шаг назад и стала рассматривать пейзаж. Ожидаемая реакция – картина Страхова и вправду притягивала взгляд.

Но третий кадр поразил не только Веру.

– Что она делает? – охнул Воронин.

13:59. Надя скинула босоножки и стояла, зажав тонкие ремешки в левой руке.

14:00. Через 60 секунд из двух героев сюжета: картины и девушки на её фоне, остался только пейзаж. Девушки в белом платье уже не было. Причем не только рядом, но и в отдалении.

– Не могла же она исчезнуть, – невольно вырвалось у Веры.

– Конечно, – уверенно произнес галерист. – Видимо, покинула зону покрытия одной камеры и попала в объектив другой. – И Воронин раскрыл четырехкадровый экран полностью.

Но Надя словно растворилась в воздухе.

– Хм-м-м, – растерянно щелкал мышкой Никита, пробегая запись до конца.

Но Томилина больше не появилась ни на одном из кадров. Выдающийся наряд присутствовал на вернисаже в единственном экземпляре, его не возможно не заметить. Лишь однажды на фоне входной двери мелькнуло белое пятно. Но платье на гостье слишком короткое, почти мини, кроме того, девушка топала в босоножках, явно эпатажных – ремешки на щиколотках украшали висюльки. Силуэт посетительницы наполовину закрывала широкая спина спутника. Кстати, тоже одетого «не по случаю» – в шорты. Видимо, иностранные туристы, случайно заглянувшие в галерею и поспешившие ретироваться.

– Знаете, минута – весомый промежуток, – Никита нашел подходящее с его точки зрения объяснение. – Девушка вполне могла за это время покинуть здание.

Вера пыталась осмыслить увиденное. Версия редактора с треском развалилась: никто к Вере из старых знакомых не подходил и помощь не предлагал (доказательство – на экране). Кроме того, видеозапись добавила вопрос: зачем Надя сняла босоножки?

Чтобы, торопясь, не споткнуться на высоких каблуках?

Но почему тогда камера не зафиксировала убегающую девушку?