Читать книгу Эта ужасная и прекрасная жизнь - Розалия Степанчук - Страница 20

Для семьи Зои и Виталия год 1964 стал значимым. Зое дали комнату в семейном общежитии. Ей не верилось, что она, наконец, покинет землянку, в которой прожила 4 года и 3 месяца. Пошли смотреть комнату. Дом стоял рядом с маминой конторой. Это был трёхэтажный каменный барак с центральным отоплением и холодной водой. Поднявшись на третий этаж, они увидели длинный коридор. Слева от входа – просторная кухня с большим окном, в которой у стен стояли 5 столов. Здесь же были, также, ванная без горячей воды и туалет, один на всех. Вдоль длинного коридора расположились 5 комнат. Рядом с кухней и была их комната. Вошли в своё новое жилище, и ахнули – какая большая и светлая была эта комната. Широкое окно выходило на детсад – отсюда до работы было 5 минут ходьбы. Одна беда – комната была пуста, и обставить её было нечем. Из землянки они могли забрать только этажерку, старую кровать с досками, пружинный матрас, на котором будет спать Лёнька, и детскую кроватку для Серёжки. Но эту проблему помогли решить родители Зои.

Тогда мебель покупали только на базаре, и изготавливали её кустарным способом из натурального дерева и фанеры. Вид у неё был непрезентабельный, но служить она могла вечно. Наверно в столицах или на каких-нибудь базах, имелась мебель и лучше, но простые люди на неё никогда не рассчитывали – она была им недоступна. Родители купили новосёлам платяной зеркальный шкаф, с широким ящиком внизу. Бабушка подарила комод и невиданное доселе чудо – низкую и мягкую оттоманку с подушками и валиками по бокам – оранжевого цвета. Стол купили сами новосёлы. Какая прекрасная получилась комната! Пружинный матрас сразу сослали в угол – за шкаф, и прикрыли занавеской. На стол застелили скатерть, подаренную ещё в училище, и дождавшуюся своего часа. На этажерке красовались вышитые салфеточки Зоиной работы. Теперь она начала срочно вышивать большую салфетку на комод. Радость затопила хозяйку этой замечательной и уютной комнаты. Она готова была обнять весь мир. Когда у человека ничего нет, он довольствуется малым и его легко осчастливить. У них ещё много чего не было: электроплитки, на которой предстояло варить еду, кастрюль, чайника, столовой и чайной посуды. Зато, какое удовольствие было – постепенно покупать всё это. А пока приспособились к тому, что есть, им не привыкать. Но неисповедимы лабиринты жизни.

Не сразу заметила Зоя, что Витальку совсем не радует то, что радует её. И комнате этой он не был рад. Он скучал по своей матери, по той обстановке, в которой прожил всю жизнь. Вряд ли он и теперь понял Зою, которая пережила то же самое 4 года назад. Зато она его хорошо понимала, и не запрещала ему бывать на землянках чаще, чем ей хотелось. Утром он относил Серёжку к матери, а после работы, не заходя домой, шёл туда же. Приходил оттуда с Серёжкой на руках – хорошо навеселе, спустя 2 – 3 часа. Зое не могло это понравиться, но она пока терпела, надеясь, что он привыкнет к новому жилью. Умение промолчать в нужный момент, когда хочется накричать и хлопнуть дверью, для женщины – большое искусство. Этому надо учиться всю жизнь.

У Виталия, как и у его отца, была наследственная предрасположенность к желудочно-кишечным заболеваниям. Он иногда жаловался на боли и жжение в животе: кишки болят, говорил он тогда. По этому заболеванию он состоял на учёте в заводской поликлинике. Спустя пару месяцев после переезда, ему дали очередной отпуск и путёвку в Сочи. Зоя не возражала, и он поехал. Поездка с дорогой заняла почти месяц. Зоя ожидала увидеть его отдохнувшим и здоровым. Но муж приехал печальный и задумчивый. Едва поздоровавшись, он забрал мальчишек и отправился на землянки, а Зоя на вторую смену в садик. Придя с работы, она никого не застала дома и пошла за ними.

Виталька спал пьяный. Хотела его разбудить, но свекровь сказала, что он выспится и придёт. Зоя увидела на столе несколько больших групповых фотографий. Забрав детей и фотки, она отправилась домой. Уложив детей, она села рассматривать снимки, и увидела на всех кадрах, где было до 30 человек и более – рядом с Виталием молодую светловолосую женщину, одну и ту же. Шок! Она испытала шок. Ей всё стало ясно, но она не торопилась обвинять – не пойман, не вор, и она знала, что он может сказать в своё оправдание. Однако их совместная жизнь дала трещину. Он, всегда такой нетерпеливый муж, не привыкший считаться с её настроением или состоянием, не упускавший ни одной возможности остаться вдвоём, вдруг потерял к ней всякий интерес. Она поняла – он любит и тоскует. Зоя растерялась.

Теперь Виталька и дневал и ночевал у матери. Забрав из садика Лёньку, она поехала к Полине. Показала ей фотки. Та успокоила Зою: « Ездила и я по путёвке и видела, как там бабы на мужиков вешаются. И Виталька, может, клюнул на бабёнку, и сейчас скучает. Но никуда он не денется. С него не убудет. Мой Михайло как гулял! А потом домой приходил, и снова жили. Пережди, и всё наладится. Не поехал же он с ней, домой вернулся» – «Так она наверняка замужем, потому он с ней и не уехал» – была уверена Зоя. Вернулся-то он, вернулся, да не к ней, а к матери своей и сыновьям, подумала Зоя. «Забрать бы детей, и уехать бы куда-нибудь подальше», – впервые подумала она. Оставаться одной в своей уютной комнате не было сил.

И тут она вспомнила о своей подруге Люсе и решила навестить её, они не виделись 3 года. За это время Люся ни разу не приезжала к ним в посёлок. Её мать с Ванюшкой изредка бывали в Кашино, и Зоя узнала от неё, что у Люси частный дом, муж и две дочки. Расспросив Люсину мать как добраться до Кашино, в ближайший выходной, взяв 2 дня отгулов, она забрала Лёню, и поехала к подруге. Стояли жаркие дни. Добираться пришлось долго и нудно. Сотовых телефонов тогда не было, да и домашние были далеко не у всех, так что предупредить Люсю о своём приезде Зоя не могла. С трудом нашла она улицу и дом, где жила Люся с семьёй. Лёнька тоже устал, и спал на её руках, да ещё сумка с подарками, и каблуки на уставших ногах. Ну, наконец-то они у цели.

Открыв калитку, Зоя увидела заброшенный двор, и сильно удивилась – аккуратистка Люся никогда бы не допустила такого. Она удивилась ещё больше, когда увидела давно не мытое крыльцо. Открыв дверь, она не сразу поняла куда попала. Посреди большой комнаты стоял стол, у стены – детская кроватка и в ней пищал ребёнок, на полу ползало какое-то жалкое и лохматое существо. У другой стены стояла большая кровать, больше похожая на запущенное гнездо. За столом сидели двое – мрачный молодой мужчина и не чёсанная, кое-как одетая женщина, между ними стояла начатая бутылка водки, рядом с ножкой стола валялась пустая бутылка. Из закуски – разломанная буханка хлеба. Женщина обернулась, и Зоя с ужасом узнала в ней свою задушевную подругу Люсю. Та тоже увидела Зою, кивнула головой, и, показав на свободный стул, просипела: «Садись, выпей». Ошалевшая от потрясения Зоя, положила измученного Лёньку на кровать, выбрав, менее замызганное место, и присела к столу. Ей налили водки. «Люся, ты меня не узнаёшь?» – спросила Зоя, стараясь сдержать рыдания. Люся посмотрела на неё, и в глазах её поселилась такая тоска, что сердце у Зои дрогнуло, и ей вдруг захотелось обнять подругу, чтобы взять на себя хотя бы малую толику этой боли, этой тоски, согреть её так, как может согреть лишь чистое сердце, отдав своё тепло. Но она поняла, что согреть чужое тело легче, чем душу. «Выпей», – повторила Люся. Зоя пригубила из стакана, закусила хлебом, и, не сдержавшись, заплакала: «Люся, Люсенька, как же это всё случилось?» Люся, подняв на неё мутный взгляд, сказала: «Судьба меня догнала, не ушла я от неё». Потом, внезапно умолкая и сбиваясь, начала рассказывать ей, о своём житье-бытье за 3 года, что они не виделись. Оказывается, напротив сидел, молча, её муж Толик. На полу – 2-х летняя дочь Катя, в кроватке – 3 -х месячная дочь Света.

Люся расписалась с Толиком вскоре после приезда в Кашино, красавец он тогда был. Жил с матерью в своём доме, отец его умер – утонул пьяным на рыбалке. Люся, придя в дом, навела кругом порядок, звала свекровь мамой. Вскоре забеременев, Люся доработала до декретного отпуска, и стали они со свекровью, очень отзывчивой и доброй женщиной, готовить приданое для малыша. Одно омрачало Люсино счастье – её красавец частенько выпивал, но её не обижал, на сторону не заглядывался, получку всю до копейки приносил домой, и Люся не придавала этому большого значения. Когда родилась Катюшка, все были счастливы.

После декрета Люся вышла на работу. Она проработала ещё год, когда к ней в садик прибежала соседка и сообщила, что матери плохо. Вызвали врача – оказалось инсульт. Не приходя в сознание, свекровь умерла. Она стала для Люси второй матерью и доброй наставницей, и Люся искренне горевала о ней. Коротким оказалось Люсино счастье. В их доме поселилось несчастье. Толик запил и уговорил Люсю разделить его горе. Она отпивала чуть-чуть, но постоянно. Толика, как хорошего работника, ещё долго держали на работе, а Люсе это чуть-чуть оказалось достаточным, чтобы через короткое время она уже не могла прожить без водки. Дурная наследственность взяла своё. А тут, ещё – нежелательная беременность. Что будет с её новорожденной девочкой, она не хотела думать.

Подруги проговорили до глубокой ночи. Толик и дети давно спали. Зою с сыном положили на кровать – прямо на покрывало. Она легла, не раздеваясь – рано утром автобус на Свердловск, а до остановки далеко. Оставаться ещё у Люси не было смысла – она ничем не могла помочь подруге. Забрать у неё детей – не позволит Виталька, а одна она не потянет четверых детей. Не спала всю ночь, перебирала в памяти моменты их дружбы, и снова возвращалась к жалкому состоянию её подруги. Что за судьба! Как ни пыталась она вырваться из этой безысходности, да видно от судьбы не уйдёшь.

Рано утром Зоя встала. Проснулся и Лёнька – попросил есть. Она отломила ему кусочек хлеба. Оставив сумку с подарками на видном месте, Зоя взяла сына на руки и пошла на остановку.

От переживаний, от голода и бессонной ночи, у неё кружилась голова, мучила тошнота и подкашивались ноги. Наконец-то она в автобусе. В буфете на автостанции она купила пирожков и бутылку лимонада. Они с Лёней поели. Автобус пошёл, сынишка уснул, Зоя посадила его к окну на свободное место, и собралась подремать сама. Но как только она закрыла глаза, её мозг начал вновь прокручивать события прошедших суток, и она заплакала горько и безысходно. Соседка напротив участливо спросила: «Вам плохо? У Вас что-то случилось?» Зоя от слёз не могла вымолвить ни слова, она только махнула рукой, и соседка не стала больше расспрашивать её. Свои неприятности теперь казались ей мелкими и вполне преодолимыми, Люсины – уже ничем не поправишь. И слёзы её лились, принося ей облегчение. Люсина история закончилась печально, как и следовало ожидать. Детей у неё вскоре забрали, её лишили материнства. Через год она умерла от цирроза печени. Об этом поведала Зое Люсина мать.