Читать книгу Эта ужасная и прекрасная жизнь - Розалия Степанчук - Страница 9

16 октября молодые поехали в ЗАГС и подали заявление о заключении брака. Церемонии в то время были не в ходу. Просто им сказали: «Подумайте 2 недели. Если не передумаете, придёте 29 октября, и я зарегистрирую ваш брак. Можете пригласить свидетелей и принести Шампанское». Вот и вся церемония. Но молодые всё равно были счастливы, и это было самое главное – важнее всех церемоний!

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, обсуждался список гостей. Первый день решили праздновать у невесты, второй – у жениха. Отец с мамой ломали голову, как рассадить такую уйму гостей в небольшой комнате и как сочинить достойное угощение при тотальном дефиците. Беспокоились – хватит ли водки и вина, они уже знали, что новая родня пьёт часто и помногу. Зоя продолжала учиться. Её родительские проблемы не задевали – она вся была устремлена в светлое будущее.

Наконец, прошли 2 недели, наступило 29 октября. В ЗАГС с молодыми пошли Люся Галанова и Коля Галушко, безутешный вдовец. Молодожёнам и свидетелям даже не предложили снять верхнюю одежду, да и ладно.

Жених был одет в тёплое полупальто жёлтого цвета, больше похожее на телогрейку, на голове – чёрная цигейковая шапка. На ногах – стоптанные ботинки. Невеста – в светло бардовое пальто в талию, на голове шляпка из гладкого меха, на ногах новые высокие ботиночки.

Молодой муж купил Шампанское. Но поскольку он не шибко часто пил этот напиток, да он его совсем не пил, то не разбирался, какое Шампанское лучше. Когда пришла пора поздравлять молодых, Шампанское попытался открыть Виталик. Хорошо, что половина его выплеснулась на пол. Оставшееся Шампанское разлили в фужеры, глотнули и поперхнулись. Оно оказалось сухим, ободрало глотки и вызвало слёзы. Была бы конфетка…, но её не было. Не хотелось жуткую кислятину допивать, а пришлось. Не выливать же остатки на пол. Этот облом не испортил настроения – хохотали от души, хоть и сквозь слёзы.

Колец у молодых не было. В то время редко у кого они были. Выдали им свидетельство о браке, и они всей компанией пошли в кино. Зоя с Виталием сели на последний ряд и сидели, тесно прижавшись, друг, к другу. Кино почти не видели, некогда было. Когда они вышли из кинотеатра, свидетели куда-то исчезли. «Ну, Зоенька, теперь ты моя законная жена и ты должна пойти со мной. Свадьба от нас не уйдёт, она нужна гостям и родителям, а мне нужна ты.» Тут подошёл автобус и через 20 минут они подошли к Зоиному дому.

Виталий постучал в дверь. Вышла мама и он сказал ей то же самое, впервые назвав её мамой. Мама растерялась, но спорить не стала. Поздравив молодых и расцеловав их, она пригласила их в дом, но Виталий отказался. Тогда мама пошла в комнату и вынесла Зое новую ночную рубашку. Виталий сунул её за пазуху, и они пошли в новую жизнь. Зоя оглянулась, мама стояла и плакала. «Чего она плачет, со мной же ничего не случилось!» А мама стояла и вспоминала, как бегала с маленькой дочкой под бомбёжкой, как голодала в эвакуации и после войны. А теперь её маленькая доченька совьёт своё гнездо. Как-то у неё всё сложится. Так и стояла она, глядя вслед дочке и зятю, пока не вышел её муж и не забрал её в дом. А молодые отправились в дом жениха, теперь уже законного мужа.

Было уже темно. Шли задворками, сокращая путь, потом через бывшее картофельное поле. Наконец, поднявшись на небольшой пригорок, они подошли к Виталькиным хоромам.

Яркая луна осветила это убогое строение: не то сарай, не то деревянный склеп. Низкая дверь, крыша на уровне глаз. Даже при невеликом Зоином росте она могла положить руку на крышу. « Вот и дворец для принцессы», – подумала она.

Виталий постучал в дверь. Через некоторое время недовольный старческий голос произнёс: «Ты что ли, Виталька?» – « Я не один, а с женой», – « С какой ещё женой?» – «С Зоей, мы с ней сегодня расписались» – «Ну и что? До свадьбы не могли подождать?» Дверь открыли. Зоя никак не ожидавшая такого приёма, ринулась от дверей, но Виталий перехватил её. Шагнув на полметра ниже порога, они оказались в сенях. Здесь же и разулись на ледяном полу. Следующая дверь вела в комнату. Войдя в неё, Виталик включил свет. «Здравствуйте», – пискнула Зоя, от стыда боясь поднять глаза. Её свекровь буркнула: «Здравствуй», – легла на свою кровать и отвернулась к стенке. Дрожь в коленках вынудила Зою сесть на ближайшую кровать. Виталька снял с неё пальто и шляпку. Зоя мельком огляделась. Кровать, на которой она сидела, стояла у дверей, напротив – большая русская печь. За ней – кровать свекрови. Рядом с её кроватью – у окна – стол и два стула. Вот и вся обстановка. «Это же точная копия комнаты в Старой Руссе, где я родилась, мама мне так её и описывала. Ничто не ново на этом свете, всё повторяется, вот и не верь философам». Зоя шевельнулась, и кровать жалобно взвизгнула. Зоя поняла, что она сидит на пружинном матрасе. «Хочешь поесть?», – спросил её муж.

Когда они добирались до дома, она мечтала о горячем ужине, особенно после набившего оскомину Шампанского. Но сейчас ей было не до еды. Она отказалась, тогда он пошёл за занавеску у печи, и начал там быстро что-то поглощать, громко глотая. Зоя сидела и думала: « Она знает, зачем мы пришли, стыдно-то как. И этот матрас выдаёт любое движение. До кровати матери рукой подать. Я же не смогу здесь раздеться и просто лечь, чтобы уснуть. Что же делать? И домой стыдно вернуться», – она сидела и тихо плакала, стараясь не всхлипывать.

Наконец муженёк её наелся, погасил свет и сел рядом. Кровать жалобно скрипнула. Зоя тихо спросила: «Виталик, а где у вас туалет?» – «На улице, но ты можешь сходить на ведро». Света в сенях не было и он, выйдя с ней, показал ей, где стоит это ведро. Она, стесняясь его, тихо прошептала: «Иди, я приду».

Вернувшись, она обнаружила, что муж уже в кровати. Она, не раздеваясь, тихонько прилегла на самый край, стараясь не раздражать матрас. Виталий прижал её к себе, и спросил, почему она не разделась. Она ответила ему на ухо: «Я не могу, пойми меня. Оставь меня в покое, иначе я уйду домой». Он ничего не ответил, отвернулся и через некоторое время, она услышала его сонное дыхание. Не получилась у них первая брачная ночь. Зоя не спала, мысли вихрем кружились в её голове: «Зачем он привёл меня в свою хибару, не предупредив мать? Если даже они нарушили какие-то традиции, разве можно так встречать жену своего сына, впервые переступившую порог их дома? Как он мог лопать за занавеской, он же не мог не видеть как ей плохо? Почему он не приласкал, не успокоил её, а отвернулся и захрапел? Как же я буду здесь жить?», и слёзы снова покатились на подушку. Непрошеные мысли – хуже незваных гостей, она снова и снова перебирала вопросы, на которые у неё не было ответа. У неё затёк бок, но повернуться она боялась: мать видимо тоже не спала и время от времени тяжко вздыхала. Уснула Зоя, когда уже светало.

Проснулась она, услышав, как кряхтя и вздыхая, встала с кровати свекровь. В голове шумело, в глаза, будто кто-то насыпал песка. Молча лежала она, одинокая и несчастная. Виталька ещё спал. Мать возилась за занавеской. Зоя тихонько встала и вышла в сени, а когда вернулась в комнату, мать отодвинула занавеску и сказала: «Здравствуй, Зоя», – «Здравствуй, мама», – «Небось, обиделась на меня? Не обижайся, не ожидала я вас вчера». Зоя пожала плечами и промолчала, боясь заплакать. Потом, справившись с собой, тихо сказала: «Я наверно домой пойду», – «А что мать-то с отцом скажут?» – «Что-нибудь скажут, но не выгонят же». Тут и Виталька проснулся: «Ну что познакомились?», – спросил он, как ни в чём не бывало. Свекровь: «Давай корми жену-то, а то она уж домой собралась». Виталька быстро оделся и пошёл в сени умываться, за ним вышла и Зоя. «Может мне дома пожить до свадьбы?» – «Ещё чего! И не думай, всё наладится, мать у меня мировая. Умывайся, и пошли – поклюём». И ушёл в комнату. Зоя умывалась ледяной водой и думала: « Что же делать? Вернуться домой? Родители такие деньги вложили в эту свадьбу, наверняка в долги залезли. Гостей пригласили. Я не могу с ними так поступить. Ну что ж, поживём – увидим, как говорят умные люди: каждый влипает в ту историю, которую творит, винить некого».

После умывания и принятого решения ей стало легче. Она вернулась в комнату, села за стол и с аппетитом поела. Свекровь с ними за стол не села, видимо поела за занавеской. Потом она засобиралась: «Сестра Татьяна приехала на вашу свадьбу, остановилась у сестры Фани. Пойду их проведаю». И ушла. Тут уж Виталька не оплошал, и устроил брачное утро. Но как оно было не похоже на то, о чём Зоя читала в книге Мопассана. Наконец, Зоя расслабилась и уснула так крепко, что проспала и обед. Муж разбудил её поцелуем…

Потом наскоро перекусив, они пошли в гости, к Зоиным родителям. Там их ждали, посадили за стол, отец с Виталием выпили, и их накормили до отвала. Это был выходной день. Через неделю состоится их свадьба. И Зоя осознала, что «будущее» превратилось в «настоящее». Сытый и довольный муж (какое непривычное слово), заторопил её на выход. Выйдя на улицу, он потянул её к землянкам. «Погоди, Виталька! Давай поговорим!», – «Потом поговорим», – «Виталька, давай никогда больше не ссориться», – «Во, чудачка! А кто ссорится-то?» – « Ну, тогда ответь мне на 3 вопроса», – «На целых три? Где ты их столько набрала? Я больше одного не осилю. Ну, ладно, но не больше трёх», – «Скажи, почему ты не предупредил мать, что мы придём вдвоём?» – «Когда бы я успел её предупредить? Я и сам этого не знал, пока мы не выпили этого прекрасного Шампанского», – «Так ты меня по пьянке пригласил к себе?» – «Так и ты же выпила вместе со всеми», – «Ладно. Тогда почему ты кинулся жрать, видя, что мне так плохо?», – «Так я есть захотел, мы с утра не ели. Я тебя позвал поесть, а ты отказалась. Тебе легче было бы, если бы я умер с голода у тебя на глазах?» – «А почему ты не приласкал меня, не успокоил, а отвернулся и захрапел?» – «Если бы, я начал ласкать тебя и утешать, смог бы я сдержаться и оставить тебя в покое, как ты просила?» – «Он превратил все мои переживания в фарс. А, может, так и было? Наверно, я капризная дура. Надо уважать право каждого – быть правым», – подумала Зоя. На душе стало легко, и они с Виталькой пошли на землянки. Матери дома ещё не было: «Может надо чего-нибудь сварить?» – спросила Зоя, отворачиваясь от Виталькиных объятий. «Некогда», – ответил он, стаскивая с неё платье: «Наверно я его всё-таки люблю», – подумала она. Свекровь вернулась только к вечеру: «А вы что же ничего не сварили, что ужинать – то будем?», – «Некогда было, а пообедали мы у тёщи».

С понедельника жизнь вошла в привычную колею. В училище сокурсницы поздравили Зою и подарили ей букет и небольшую скатерть на стол. Зоя поблагодарила и извинилась, что, к большому сожалению, не может пригласить всю группу на свадьбу в двенадцатиметровую комнату. Если бы это было лето, а не зима. А снег на дворе уже лежал и не таял.

Неделя пролетела незаметно. Первые дни Зоя по привычке шла к маме. Люся, смеясь, тащила её дальше и шутила: «Ты что уже развелась, и на землянки не идёшь?» – «Типун тебе на язык, подруга». Раньше, возвращаясь из училища, Люся провожала Зою, её барак был немного дальше. Теперь наоборот – Зоя проходила мимо Люсиного барака: «Теперь наши жилищные условия уровнялись, такая же нищета. Ну, ничего, будем оба работать – начнём обустраиваться, так даже интереснее», – с грустью думала Зоя.

Свекровь рассказала, что она с мужем и двумя детьми приехала в Свердловск из деревни, спасаясь от коллективизации и раскулачивания: они были середняки, а тогда не щадили никого. В это время строился завод УРАЛМАШ и рабочих не хватало. Муж устроился на завод, но жилья не было. И тогда на окраине города рабочие стали обустраиваться самостоятельно. Строили времянки, а прожили там всю жизнь. Таких землянок настроили немало. Помогал прожить большой огород при хибарке – соток 15. Пол огорода был засажен многолетним луком бутуном, вторая половина – картошкой. Как только сходил снег и появлялся бутун, свекровь вязала пучки и несла на продажу – огороды были далеко не у всех. Высаживали много картошки, и тоже продавали – тем и жили. На одну зарплату мужа они не выжили бы. Со временем завели и корову. Деревенские навыки и образ жизни не забываются.