Читать книгу Песня для Корби - Румит Кин - Страница 5

– Только не шуми, – еле слышно попросил Ник, открывая Корби дверь. – Я только что встал, и у меня жуткий бодун.

Друзья обменялись рукопожатием. Ник был плотный и коренастый. В полутьме лестничной клетки Корби рассмотрел на черной поношенной футболке друга картинку с одного из альбомов «Металлики».

– Мне тоже было плохо, когда я проснулся, – шепотом поделился Корби.

Он неловко зашел в узкую прихожую и скинул с плеча тяжелый рюкзак.

– Ты что, в поход собрался? – все тем же приглушенным голосом спросил Ник.

Корби, не развязывая шнурки, скинул кроссовки с ног.

– Я бомж, – объявил он.

Ник потянулся мимо него, чтобы закрыть входную дверь. Его серые глаза блеснули.

– На кухню, – подсказал он.

Корби послушно прошел на кухню.

Квартира Ника была однокомнатной, очень маленькой. Кухня казалась просто крошечной, но у нее была приятная особенность: она выходила на балкон, увеличивавший ощущение внутреннего пространства за счет кусочка внешнего. В единственной комнате одну из стен целиком занимал экран, а к потолку вместо люстры был подвешен проектор. Отец Ника был техником на частной киностудии и делал всякие особенные штуки, вроде катающихся платформ для бутафорских монстров и тому подобное. Он принадлежал к тому редкому сорту людей, которые могут одновременно работать и пить. Сейчас он спал, и до Корби доносился его громкий храп с веселым мелодическим присвистом.

– Пиво или водку? – предложил Ник. Он прикрыл дверь на кухню и теперь говорил чуть громче. Корби издал звук, означающий болезненную нерешительность. Ник насмешливо фыркнул.

– Шучу, – сказал он. – Рассол или колу?

– А простая минералка есть? – поинтересовался Корби.

– Чистая вода, – предложил Ник. – Есть чай.

– Вода, – выбрал Корби.

Ник налил ему из фильтра полную кружку. Корби взял ее с благодарностью и опаской.

– Что у тебя с лицом? – спросил Ник.

– Ничего, – соврал Корби. – Ты тоже выглядишь не лучшим образом.

– Одна половина краснее другой, – указал Ник на щеку Корби, – и глаз, кажется, подбит… чуть-чуть.

Корби повернулся спиной к окну и спрятал лицо в тени.

– Тебе кажется, – сказал он.

– Бомж, – повторил Ник. – Что ты имел в виду?

Он налил себе колы и сел напротив. Корби молчал, сведя брови и глядя, как над чашкой Ника фонтанируют пузырьки. Ему вдруг захотелось остаться в одиночестве и сойти с ума, разрушая какие-нибудь невинные вещи. Он вспомнил, как после смерти родителей шел по полю и палкой рубил траву. От воспоминания стало только хуже.

– По-моему, ты хотел о чем-то поговорить, – напомнил Ник.

Корби кивнул.

– Мне неловко, потому что это серьезная просьба, – сказал он, – но можно мне будет у тебя пожить?

– Это дед, – произнес Ник. – Этот гребаный палач НКВД разбил тебе лицо.

Корби начал пить.

– Я надеюсь, что он сейчас тоже утирается кровавыми соплями, – заметил Ник, – что у него подбиты оба глаза и что его старые яйца ноют как никогда в жизни.

Корби допил чашку.

– Нет, – сказал он.

– Этот урод бил тебя, а ты стоял и терпел? – разъяренно спросил Ник.

– Нет, – повторил Корби. Он тоже разозлился. Ему очень хотелось сказать Нику, что все это не его, Ника, собачье дело. Но он не мог так сказать. Потому что это он пришел сюда и сидел здесь со своими вещами, и собирался жить здесь еще пару месяцев.

– Послушай, – продолжал Ник, – да эта гнида достойна того, чтобы быть избитой ногами уже за то, что ты клянчил школьные завтраки, не имел денег на телефоне и ходил в обносках.

Корби встал и пошел к выходу с кухни. Ник дернулся, думая, что он совсем уходит.

– Подожди, – успокоил его Корби. Через полминуты он вернулся на кухню с рюкзаком, достал полотенце в розочках и вытряхнул его содержимое на стол. Деньги разлетелись веером, «стечкин» тяжело рухнул в центр кучи, а сверху на него упали зубная щетка и паста. Получилось не эффектно, как в кино, а по-идиотски.

Ник уставился на пистолет. Корби отложил его в сторону и сгреб бумажки в маленький холм.

– Ты говоришь, он был мне должен, – вернул он. – Ну вот, мы в расчете.

Его руки опять начали предательски трястись, как тогда после пощечины.

– О господи, – простонал Ник. – Лучше бы ты просто разбил ему лицо.

– Он не знает, что я его обчистил, – сказал Корби. – А когда узнает, уже ничего не сможет с этим сделать.

Ник молчал.

– Послушай, – продолжал Корби, – я в любом случае ушел из дома и туда не вернусь. Просто скажи, да или нет. Я могу у тебя пожить?

– Надолго? – спросил Ник.

– Пока что-нибудь не придумаю, – ответил Корби. – Если поступлю в ВУЗ, с августа можно переселиться в общагу.

Ник устало потер лицо.

– Это не ко мне, – сказал он. – К сожалению, это не ко мне. Это должен решать отец. Но я буду просить за тебя.

– Спасибо, – поблагодарил Корби.

Ник пристально смотрел на него. Он явно не считал, что разговор окончен.

– Деньги – это я понимаю, – сказал он. – Он тебе их был должен. Но зачем ты взял у него пушку? Ты совсем рехнулся?

Корби открыл рот, чтобы ответить, но не успел.

– С отцом или без, – добавил Ник, – я не позволю тебе хранить это дерьмо здесь. Извини, Корби, но я не хочу сесть за чужую глупость.

Корби тяжело перевел дух.

– Есть причина, по которой я ее взял, – промямлил он.

События сегодняшнего утра вдруг предстали перед ним в таком нелепом виде, что говорить о них стало стыдно. Но говорить пришлось. Корби сбивчиво рассказал про пари с прилипалой и про идею насчет банды. Ник слушал, и выражение его лица становилось все более недоверчивым, как будто Корби рассказывал историю про инопланетян. Юноша ждал, что друг будет насмехаться над идеей банды, но, к его удивлению, Ник заговорил не об этом.

– Я тебя не понимаю, – начал он. – Видно, старик заразил тебя своим безумием.

Корби молча ждал, что Ник скажет дальше.

– Что такого тебе сделал Андрей? – спросил Ник. – Он тебя пидорски облапал? Увел девчонку? Кнопки клал на стул? Я весь год удивляюсь, почему ты его так ненавидишь. Объясни мне.

– Ну, он какой-то странный, – сказал Корби. – Как будто чего-то все время хочет, а сказать не может.

– Он помог мне с английским языком, – сообщил Ник.

Корби опешил.

– Он стеснительный и замкнутый, – продолжал Ник. – У него богатая вздрюченная мамка, которая устраивает скандал всякий раз, когда он возвращается домой позже девяти, и еще более богатый отец, который, правда, с ними не живет, но тоже постоянно до него докапывается. А в остальном…

– Ты с ним общаешься, – упавшим голосом констатировал Корби.

– Почти нет, – возразил Ник. – Но это не отменяет того факта, что странно здесь ведешь себя именно ты. Ни у кого, кроме тебя, нет проблем с тем, чтобы просто с ним поговорить.

– Он не пьет, – Корби стал загибать пальцы, – ему плевать на девчонок, он не слушает нормальную музыку. Что удивительного, что у нас с ним мало тем для общения?

Ник пожал плечами.

– Он стеснительный, – снова сказал он. – Если бы ты захотел ему помочь и вместо своих загонов привел в нашу компанию, сейчас бы он уже пил, бегал за девчонками и слушал рок.

– Ну… – пробормотал Корби.

– Он не ушел с концерта, – напомнил Ник, – и вчера вечером он начал бухать…

– Шампанское, – презрительно вставил Корби.

– И что? – спросил Ник. – С него выносит не хуже, чем с пива, а остальное – дело вкуса и денег. У него есть деньги на шампанское. Кстати, он предлагал остальным. Он не жадина и не говнюк, как твой дед.

Корби тяжело вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – А что с пари?

– Я не буду ничего красть, – наотрез отказался Ник. – Но я могу принести реально крутую вещь. Спрошу у отца.

– Ты подыграешь? – уточнил Корби.

– Ты мой друг, – ответил Ник, – и я не хочу, чтобы ты выглядел идиотом.

– Спасибо, – второй раз поблагодарил Корби.

Ник усмехнулся.

– Сочтемся. – Он медленно, осторожно поднял пистолет со стола, следя за тем, чтобы дуло все время смотрело в стену.

– Ты умеешь обращаться с этой штукой? – поинтересовался он.

– Немного, – ответил Корби. – Капелька сбоку – это предохранитель и переводчик режимов огня. Рычажок сзади – курок.

– А как вытащить обойму? – поинтересовался Ник.

– Снизу на рукоятке, – показал пальцем Корби.

Ник вытащил магазин из рукояти пистолета. Пули были цвета бронзы. В их маленьких круглых головках Корби увидел отражение комнаты и бледное с похмелья лицо друга.

– Восемнадцать? – предположил Ник.

– Обойма полная, значит, двадцать, – поправил Корби. – У деда где-то лежали еще, но у меня не было времени.

Ник медленно вставил магазин обратно в рукоятку оружия.

– Я надеюсь, что двадцати достаточно, – с мрачной усмешкой сказал он. – Зачем тебе больше?

– Я думал пострелять по банкам, – честно ответил Корби.

– Глушитель есть? – спросил Ник.

– Не у этой модификации, – сказал Корби.

– Тогда твои выстрелы услышит весь микрорайон, – резонно предположил Ник.

Корби не ответил. Он опять был идиотом. С полминуты они молча смотрели на оружие. Потом Ник встал, взял кухонную тряпку и тщательно вытер со «стечкина» отпечатки своих пальцев. Потом достал и протер обойму.

– Ты параноик, – заметил Корби.

Ник, вытирающий пистолет тряпочкой, выглядел сурово. Он закончил и положил пушку на стол перед Корби.

– Что ты собираешься с ним делать? – спросил он. – Я уже сказал, хранить здесь его нельзя.

– Окей, – решил Корби. – До вечера он полежит у меня в рюкзаке, а после встречи с Андреем мы его куда-нибудь денем. Хоть закопаем.

– Хорошо, – согласился Ник. – У меня есть эмалированная жестяная коробка. Отец даст масляную тряпку.

Корби кивнул. От мысли о спрятанном в землю смертоносном оружии у него по спине пробежали мурашки. Они уже не дети, и их игра уже не совсем игра. Они поступят с пистолетом так же, как поступила бы настоящая банда гангстеров.

– Твой звонок меня разбудил, – сказал Ник.

– Извини, – попросил Корби.

– Ничего, – ответил друг. – Просто, если не возражаешь, я еще посплю. Могу сделать тебе пару бутербродов.

– Нет, – отказался Корби. – Меня мутит со вчерашнего. Я тоже посплю.

– Балкон твой, – любезно предложил Ник.

Корби благодарно кивнул. Ник принес ему чистую простыню.

– Пока папа не сказал «нет», чувствуй себя как дома, – напутствовал он.

Корби выпил еще чашку воды, убрал со стола краденое и лег спать. Когда он остался в одиночестве, обиды и глупости этого утра вдруг разом вернулись к нему. Он устало потер лицо руками. Его охватило чувство, будто сейчас не день, а поздний вечер, не лето, а поздняя осень.

Уснул он, тем не менее, быстро – сказывалась усталость. Во сне на него обрушилась мешанина странных, тревожных образов. Он снова был на концерте «Зеленых Созданий», но потом почему-то оказался на сцене – огромной, вмещавшей тысячу музыкантов. Потерянный, он стоял между ними, живыми и мертвыми, пытаясь отыскать взглядом своих друзей, но не мог найти никого. Вдруг все разом запели, заиграли. Тысячи инструментов и голосов, огромный, невозможный ряд оттенков звука – все сложилось в песню, в один колоссальный, непередаваемый по своей силе призыв. Он взорвал что-то в душе Корби, так, что стало больно. Постепенно он различил слова.

– Андрей Токомин, – звали они все множеством голосов. – Андрей Токомин. Андрей…

Из третьего ряда поднялся Андрей. Он пошел к сцене, но кто-то преградил ему путь. Корби сшибся с неизвестным, и они выскочили из зала через дверь в стене, которая откуда-то появилась, хотя ни зал, ни сцена не имели границ. Улица. Потом Корби бежал по стальным лестницам, прилепившимся к стене старого кирпичного небоскреба, все вверх и вверх. Шел мелкий дождь. Город внизу был окутан сумерками и дымами, сквозь которые светили неведомые огни (быть может, те самые сценические софиты), но все это уже напоминало старые боевики про Нью-Йорк. Перила были мокрыми, металлические ступени звенели под ногами. Так же они звенели над головой, там, куда убегал неведомый противник. Наконец, у самой вершины небоскреба Корби почти настиг его, но противник успел проскользнуть в дверь запасного выхода. Корби локтем разбил стекло. За ним был коридор гостиницы, но до него Корби не дошел. С внутренней стороны дверь была зеркальной. В осколках он увидел, что у него другое лицо. Потом он поднял взгляд и обнаружил, что в коридоре стоит человек с какой-то дикой, оскаленной улыбкой. Но тут все померкло, ушло куда-то, куда Корби уже не мог последовать, и сам он, наконец, провалился в забывчивую темноту без сновидений и огней.

***

Проснулся Корби от звука шипящего масла. Дверь на кухню была приоткрыта, и на балкон затягивало сытный запах жареного мяса. Подросток перевернулся на спину и увидел отца Ника. Тот хозяйничал без передника, на нем были только шорты и красная майка без рукавов. По большим умелым рукам тянулся темный узор вен. Когда-то отец Ника занимался подводным спортом и пещерным туризмом. На плече бывшего дайвера была выбита группа крови, под ней – список аллергенов.

– Здравствуйте, – поздоровался Корби.

– Выспался? – вместо приветствия спросил Олег Борисович.

Корби посмотрел на небо. Солнце висело где-то на полпути между зенитом и горизонтом. Было жарко, но не так, как в середине дня.

– А сколько времени? – ответил Корби вопросом на вопрос.

– Половина седьмого, – сообщил мужчина. – Отбивную будешь?

– Да, – обрадовался Корби. – Я не ел со вчера.

– Тогда вставай и приводи себя в порядок, – посоветовал Олег Борисович.

Корби достал из рюкзака полотенце, электробритву и зубную щетку, но в ванную не пошел, а в нерешительности замер в дверях балкона.

– Ник сказал Вам? – спросил он.

Олег Борисович стоял в пол-оборота и деревянной лопаткой переворачивал на сковороде мясо. Он ответил не сразу, и на протяжении нескольких секунд Корби ждал, чувствуя, как сердце выпрыгивает у него из груди. Он так не нервничал даже когда сдавал ЕГЭ. Этот человек был первым и последним взрослым, который мог ему помочь. Все другие варианты казались равно паршивыми.

– Живи, – ответил Олег Борисович. – Только одно условие.

– Какое? – нервно спросил Корби.

– Каждый третий раз в магазин ходишь ты. Еду берешь на свои деньги. Мой пацан сказал, что они у тебя есть.

– Конечно, – выдохнул Корби. – Вы меня спасли.

Мужчина пожал плечами и продолжил катать отбивную по раскаленной, плюющейся маслом сковороде.

Корби прошел в ванную и поставил стаканчик со своей зубной щеткой рядом со стаканчиком Ника. Он нашел новый дом. В четырех кварталах отсюда, в полутемной пустынной квартире, был его дед. Подросток представил, как старик склоняется над помятой газетой и вписывает кривые синие буквы в просветы черной решетки кроссворда. Его передернуло.

– Не думай о нем, – шепотом сказал себе Корби. – Думай о том, что ты все еще похож на небритого похмельного урода, и пока ты будешь таким, сегодняшнее утро не перестанет преследовать тебя.

Отражение немо шевелило губами. Корби подсоединил к сети серебристое тело электробритвы и начал стремительно расправляться со щетиной. Крошечные волоски превращались в пыль. В мерном жужжании вибролезвия были покой и торжество цивилизации. Жизнь.

Корби закончил бриться, почистил зубы и умылся. Взъерошил волосы полотенцем. Махровая ткань все еще пахла деньгами и ружейным маслом. Подросток искренне улыбнулся и присмотрелся к своему отражению.

Кожа после бритья стала гладкой и притягательной. На лбу чуть пульсировала голубая венка. Волосы, еще влажные, стояли дыбом. Он привычно зачесал их назад и решил, что теперь выглядит на четыре с плюсом. Только небольшое кровоизлияние под глазом портило вид.

– Как лицо? – поинтересовался Ник.

Корби вздрогнул и понял, что друг уже некоторое время стоит у приоткрытой двери ванной.

– Краснота прошла, – ответил он.

– А синяк – нет, – сообщил Ник.

Корби пропустил замечание мимо ушей.

– Твой отец разрешил мне остаться, – сказал он.

– Мой отец отличный мужик, – понизил голос Ник, – но не дай ему пропить все твои деньги.

Ник ушел прежде, чем Корби успел ему ответить. Такого предупреждения он не ожидал. Ему пришло в голову, что он был слишком легкомысленным. Ведь он до сих пор даже не пересчитал свои барыши. Никогда раньше он не держал в руках такую сумму. Она казалась ему огромной, но он мог быть глубоко не прав. Он никогда не жил на свои деньги.

Корби решил, что ни в коем случае не будет считать бабки на глазах у Олега Борисовича, и уж тем более не станет показывать ему, где они лежат.

Когда Корби вернулся на кухню, поздний обед уже был готов. Они едва уместились за маленьким столиком. Корби досталось место напротив Олега Борисовича. Он дипломатично притих и ел, изредка выдавая свое восхищение кулинарными способностями хозяина дома. Олег Борисович выглядел довольным.

– Куда будешь поступать? – спросил он.

– Я еще не решил, – признался Корби. – Дед хотел, чтобы я учился на юриста, и я хорошо готовился к ЕГЭ по русскому, истории и обществознанию.

– Пока оценок нет, это пустой разговор, – заметил Ник. – Можно готовиться к математике, а случайно сдать на пять химию.

– Да, – согласился Корби. – Но даже если у меня хорошие оценки только по моим трем предметам, я могу поступать много куда. Например, на историка или психолога.

– А не хочешь в театральный? – серьезно предложил Олег Борисович. – У тебя модельная внешность. С таким лицом будешь зарабатывать деньги, почти ничего не делая. – Он добродушно усмехнулся. – Только не дай себе потолстеть и держись в форме.

Корби подумал, что, наверное, перестарался, когда приводил себя в порядок.

– Я никогда не был к этому расположен, – двусмысленно заметил он.

Ник усмехнулся.

– К нам приходят ребятки сниматься в рекламе, – жуя, продолжал Олег Борисович, – так играть вообще не могут, даже улыбаются в камеру ненатурально. Но у них классный вид. Я не знаю, что они с собой делают. В качалку, наверное, ходят.

Он встал, открыл холодильник, вернулся за стол с банкой пива.

– Если хочешь, – показал он на банку.

– Нет, спасибо, – отказался Корби. – Мне вчера хватило.

Олег Борисович посмотрел на сына.

– Пап, я утром опохмелился, – сказал Ник.

Продолжали есть.

– А зачем вам леталка? – неожиданно спросил отец Ника.

Корби удивленно вскинул голову, но ничего не сказал. Он догадался, что это связано с уговором с Андреем, и тщетно пытался себе представить, о чем идет речь.

– Просто классная вещь, – ответил Ник. – И еще, Ара интересуется твоей работой.

– А… – протянул Олег Борисович. – Ну, пусть заходит.

– Зайдет, – заверил Ник.

– Тогда и камеру бери, – предложил ему отец, – и все остальное.

– Круто, – сказал Ник.

– Спасибо, – поддакнул Корби.

У него зазвонил телефон.

– Ара, – сообщил он.

– Легок на помине, – рассмеялся Олег Борисович.

– Привет, – сказал Корби в трубку.

– Здорово, – приветствовал его Ара. – Я уже подхожу к школе.

Голос у него был совершенно ошалелый.

– Ты рано, – сказал Корби.

– Я просто не могу нести их домой, – с каким-то нездоровым восторгом объяснил черный брат. – Они огромные и торчат из рюкзака. Меня пропалят.

– Ладно, я понял, – протянул Корби.

– Может, вы придете пораньше? – спросил Ара.

– Ник, – сказал Корби, – Ара предлагает пораньше.

Ник пожал плечами.

– Мы почти доели, – ответил он.

– Минут через двадцать, – сказал Корби в трубку.

– Окей, – согласился Ара. – Буду ждать.

– Давай, – напутствовал его Корби.

Он спешно запихнул в себя остатки отбивной и даже вытер тарелку корочкой черного хлеба. Друзья встали из-за стола.

«Стечкин», леталка и загадочные «они». Корби почувствовал, что его захватывает желание увидеть трофеи своих друзей. Что бы это ни было, что бы теперь ни выкинул Андрей – в любом случае, вечер пройдет необычно.