Читать книгу Дезертиры Иводзимы - Руслан Галеев - Страница 3

Нина «пела колыбельную». По крайней мере, так называл это Давид.

Из окна её простенького номера открывался потрясающий вид на большой Барабан Иводзимы. Брошенная владельцем гостиница «Симпсонс-Мэриот» когда-то предоставляла двадцать два люксовых номеров, и три президентских. Кто-то даже написал об этом сатирический памфлет, суть которого сводилась к вопросу: зачем в государстве, управляемом всего одним президентом, три президентских номера. Теперь все эти роскошные апартаменты пустовали, и в них разместилась команда утилизации. Своевольно. Почему бы, черт возьми, и не пожить в президентском люксе? Но Нина чувствовала себя не в своей тарелке в этих шикарных помещениях, перенасыщенным псевдолепниной, зеркалами в тяжевых рамах и прочими девятиэтажными люстрами. Она выбрала номер попроще, зато с сумасшедшим видом из окна. Здесь она и работала. Глядя на большой ассемблер Барабана, «пела» свою «колыбельну».

С тех пор, как проект перестройки бывшего военного корабля в искусственную планету был признан нерентабельным и все работы по наращиванию литосферы прекращены, Иводзима медленно, но верно вымирала. Слишком далеко от культурных и общественных центров, слишком накладно для развития бизнеса, даже импортирующего, слишком сложная инфраструктура, удобная для военных целей, но не для нормального проживания. Первой Иводзиму стала покидать молодежь. Следом потянулись люди среднего возраста – держатели капитала, создающие условия для существования баинговой аудитории – той самой сбежавшей молодежи. Затем старшее поколение. Однажды Иво опустела, и сюда прислали их – техников утилизационной службы компании «Алфабет Констракт». То, что не случилось после сайгонского конфликта, происходило теперь. Корабль подлежал уничтожению.

Нина отвечала за программное отключение сетевой инфраструктуры Иво – ее нейросети. Это Давид и называл – «петь колыбельную». Босс их департамента, Мордекай Леви, человек, не отличающийся склонностью к церемониям, называл этот процесс иначе. Эвтаназией. Когда Нина закончит, Иводзима превратится в мертвый кусок железа, пластиков и армирующих сплавов, плавающий в космосе. Последним штрихом станет отключение Синдзюку – искусственного солнца.

Но сегодня ей не работалось. «Колыбельная» замерла на одной ноте где-то в недрах промзоны третьего уровне. Нина следила за Барабаном. Если долго-долго сидеть так, не отрывая глаз от гигантского ассемблера, можно заметить, как он медленно вращается. На самом деле все было с точностью наоборот – это Иво вращалась вокруг Барабана и питающегося его энергоресурсами Синдзюку. Если бы проект перестройки Иводзимы завершили, искусственное солнце отделилось бы от ассемблера, перейдя на самообеспечение, а Барабан превратился в ядро рукотворной планеты. Но этого уже никогда не случится. По-крайней мере, не здесь.

Нина вздохнула и отключила консоль. Обычно не склонная к прокрастинации, сегодня она ничего не могла с собой поделать. Вчера, после смены, они слегка перебрали с ребятами, и, хотя похмелья как такового Нина не ощущала, мозг упорно отказывался генерить команды.

Нина встала, сделала несколько ленивых асан на скручивание из йоги Айенгара, пару секунд помучалась сомнениями, не взбодрить ли себя полноценной разминкой, и окончательно поняла, что быть бодрой не хочется совершенно. Хочется сидеть без дела и наблюдать за вращением Барабана в небе Иводзимы.

Взяла из холодильника безвкусный коктейль из злаков (правильное питание и йога при сидячей работе давали хоть какую-то гарантию, что она не превратиться в окаменевшее бревно с непомерно разросшейся задницей), и, скребя ножками стула адски дорогой паркет, перебиралась на балкон.

Интересно, думала Нина, глотая пресную жижу перемолотых злаков, ведь если бы проект перестройки Иво не забросили, рано или поздно здесь появился бы техник, вроде неё. Корабль, превращенный в каркас новой планеты, так или иначе пришлось бы усыпить. Но в этом не было бы мотива убийства, эвтаназии. Наоборот, отключение превратилось бы в акт приемственности жизни. Хотя, технически, работа была бы та же самая.

– Опять глотаешь блюграсс?

Нина перегнулась через перила и увидела загорающего этажом ниже Давида. Похоже, прокрастинация приобретала масштабы эпидемии.

– Похмелье? – спросил Давид, салютуя банкой куриного бульона.

– Только здесь, – Нина постучала себя пальцем по виску.

– Болит?

– Нет. До хрена думает о ерунде.

– Хреново, – конспирировал Давид, откидываясь в шезлонге.

Вопрос ни в том, что делает человек, подумала Нина, вытягивая ноги в сторону полуразобранной инженерными дронами станции монорельса. А в том, какие у его действий последствия. Одна и та же работа способна порождать как к жизни, так и к могильную тишину. И не настоящее, а будущее определяет суть поступков.

– Driving home for Christmas. I can’t wait to see those faces, – фальшиво мычал внизу Давид. —

I’m driving home for Christmas. Well I’m moving down that line3.

До Рождества оставалось ещё долгих три недели. Но за день до него Нина обязана была закончить свою работу.