Читать книгу Ангел потерянного рая. Блуждающие во тьме. Том 3. Книга 7 - Руслан Лимаренко - Страница 3

«Надо, определенно позвонить Оксане», – подумал Рус, – «особенно после такого мозгового штурма».

– А почему именно ей? – спросил он себя, подойдя к зеркалу и посмотрев в него, – почему не Наташе, которая отдала тебе совсем недавно свою девственность?

– Да не интересна мне эта Наташа. Так – трах на раз только не больше, – лениво произнес Рус, проведя рукой по лицу. – А вот Оксана… Оксана… что-то в ней такое непонятное, загадочное есть, – сказал он, почесав голову.

«Что-то такое в ней есть, чтобы ее захотелось трахнуть», – подумал он, тут же встряхнув головой, отгоняя развратную мысль.

– Блин, только что трахнул вчера девственницу, и опять туда же. Ты, что совсем офигел! – крикнул он, посмотрев на себя ниже пояса.

Он, подошел к домашнему стационарному телефону и набрал ее домашний номер, который она продиктовала ему в последний раз, когда он подвез ее до дома.

«Да судя потому, что она вошла во двор того самого дома из фиолетового цвета плитки на фасаде, около Петровского форта, она из богатой семьи, раз живет в таком крутом красивом доме», – подумал Рус, слушаю редкие гудки в телефонной трубке.

– Да, я слушаю, – ответил ее голос на другом конце провода, – говорите.

Рус, постарался, придать своему голосу, как можно более мягкое, но уверенное звучание, ответив ей:

– Привет Оксана-это я Рус, не забыла меня еще, надеюсь?

Оксана, несколько секунд молчала, ответив, с немного растерянной интонацией:

– А… это ты… Привет, – и замолчала.

– Давай встретимся, – сказал Рус, понимая, что нельзя тянуть и медлить и тоже молчать, иначе все обломится, ибо: «Баба она странная и дурная немного», – подумал он.

– Встре-ти-ться хочешь? – сказала она растянуто в трубку, —а зачем?

– Ну, как зачем? – удивился Рус, – чтобы увидеться и пообщаться.

– А, что в прошлый раз ты разве не на общался со мной на кораблике?

– Нет не на общался, хочу еще, ну и увидеться тоже хочу, – настаивал Рус.

– Соскучился что ли?

– Ну да, – ответил Рус, заметив, что ладони его немного вспотели, и что такая беседа его начинает утомлять. Чем больше она артачилась, тем меньше ему хотелось продолжать разговор.

– Окей, – неожиданно согласилась она, – давай встретимся сегодня. Если хочешь приезжай за мной в институт кино и телевидения на улице Правды дом 10 в 16 часов. Я закончу занятия, сдам зачет и …буду свободна, – сказала она, сделав небольшую паузу после слов: «…зачет и…».

– Окей, – ответил он, – до встречи, – и положил трубку.

– Черт! «Я же совсем забыл про дело Соломонова, – подумал Рус, хлопнув себя по лбу, – и денег почти нету, скоро они закончатся. О чем я только думаю? Надо, наверное, навестить таки Соломонова сегодня до встречи с Оксаной», – решил Рус и не теряя времени, начал одеваться.

Он, вышел на улицу, сел в машину и поехал в тюрьму на Лебедева. Страждущих попасть за красный забор, было мало, поэтому он быстро оформил пропуск, сдал мобильник и его пропустили внутрь. Войдя в свободный следственный кабинет, Рус, приготовился ждать привода Соломонова.

«Какой смысл мне вообще заниматься этим делом?» – спросил он себя мысленно, – «ведь Соломонов мне ни копейки не заплатит, а оплаты от государства 100 рублей в день не дождаться тем более. Да. Надо, наверное, как-то освобождаться от его защиты? Но, как? Я же не могу от принятой на себя защиты отказаться? Разве, что, только, если я не уйду из адвокатов совсем? Да, уходить из адвокатов нельзя делать только из-за какого-то подзащитного, тут нужен более весомый повод, тут, если и уходить, то на более высокий зигзаг удачи. Как говорил мне Мономахов, что видит меня на джипе, успешного, богатого, с красивой женой. Вот ради чего можно было бы уйти. Да, но, чтобы выглядеть так, каким меня представлял тогда Мономахов, мне надо уйти в бизнес, а это значит-уйти вникуда. Но, как уйти вникуда, когда я совсем не знаю, куда идти. А, если не знаю куда идти, значит надо не идти не куда, и ждать ясности в этом вопросе», – рассуждал Рус, глядя на дверь следственного кабинета.

Неожиданно до Руса донеслись голоса из коридора. «О! Это ведут заключенных», – подумал Рус, напрягшись внутренне. Через мгновенье, на двери щелкнули замки, она открылась и в кабинет вошел Соломонов с руками за спиной.

– Вот-заключенный Соломонов, доставлен, – сказал конвойный, и вышел из кабинета.

– Привет, – сказал Соломонов, протянув Русу свою тощую прокуренную руку. Рус по привычке, протянул руку в ответ, Соломонов тут же крепко схватил ее и с силой сжал.

– Спасибо, что вы пришли. Я вас тут давно жду, – сказал он присев за прикованный к полу железный стол. Рус, тоже сел напротив Соломонова.

– Папа мой был недавно, и я его почти смог уговорить продать комнату, чтобы заплатить вам, но вот, продолжить его уговаривать я не могу без…, – тут Соломонов приблизил к Русу свое вонючее лицо, и вонючим прокуренным, ртом с гнилыми зубами, произнес:

– …вы принесли мне, то, о чем я вас просил?

Рус, отвел глаза в сторону, и тихо ответил:

– Нет.

– Ростислав Анатольевич, вы не должны бояться. Здесь все так делают. Все адвокаты носят сюда многие передачи, продукты, сигаретами угощают. Ну, какая тут радость заключенному в этих стенах, – сказал он, показав руками на стены, – ну не можете или не хотите вы принести мне телефон, ну принесите хотя бы шоколадку и пачку сигарет, это же вы можете сделать? Тут ни чего же незаконного нет же для вас? Правда, без телефона, я почти уверен, что отец комнату не продаст. Он такой человек, его постоянно надо дергать, толкать, направлять. Хоть он и бывший боксер, но по-жизни так: подкаблучник.

Рус, сделал нервное движение, приподнявшись на стуле.

– Все, все, все, молчу. Извините, я больше не буду вас просить его сюда принести.

Рус, не смотря на увещевания Соломонова, вдруг поднял свой портфель и стал укладывать выложенные на стол документы, деловые бумаги, которые он приготовил для общения с подзащитным.

Соломонов, замолчал и молча и внимательно наблюдал за Русом, заметив, что Рус, неприкрыто нервничает, Руса выдавала дрожь в руках: он суетливо запихивал в свой портфель бумаги со стола, книги, они не помещались, он нервничал, продолжал их запихивать, торопился закрыть по-быстрее портфель и уйти из прокуренного вонючего кабинета, как вдруг, Рус, неосторожно дернул свой портфель, он перевернулся, и на пол вывалилось все его содержимое.

– Опа-на! – сказал Соломонов, поднимая с пола маленький сотовый телефон.

Руса прошиб холодный пот и закружилась голова.

«Как я мог забыть!?» —подумал он: «как я мог забыть его выложить из портфеля?!»

Мысли Руса путались, страх сковал все его тело, и он от бессилия опустился на стул.

– Ну, вот Ростислав Анатольевич, значит вы все таки выполнили мою просьбу, спасибо, – вкрадчивым голосом произнес Соломонов, – теперь ваши и мои дела пойдут лучше.

Рус, сделал попытку выхватить из рук Соломонова мобильник, но Соломонов успел одернуть руку.

– А вы шустрый такой! – сказал он, пряча телефон в карман.

– Отдай телефон! – сказал Рус, или…

– А, что или? Вы хотите сказать: «Или я закричу»? Ну, кричите, зовите охрану, ваше право, только, вас же тоже попросят объяснить, откуда у вас оказался несданный на проходной телефон? И это серьезное нарушение, вплоть до уголовной ответственности и, как минимум, выгонят из адвокатов 100%, поэтому вам лучше сделать вид, что вы не видели, что я поднял с пола, и по тихому отсюда уйти.

Рус, с мольбой посмотрел на Соломонова. Соломонов с триумфом глядел Русу в глаза в ответ, и как бы, прочитав мысли Руса, произнес:

– Да, теперь мы почти что с вами поменялись местами, теперь вы почти что на моем месте, но не бойтесь, я вас не выдам, и никому не расскажу, что вы незаконно пронесли в тюрьму телефон, который отдали своему подзащитному рецидивисту. Не волнуйтесь! Я человек честный!

Рус, на ватных ногах, поднялся из-за стола, машинально поднял трубку тюремного телефона и вызвал охранника, который сразу пришел.

– Все, забирайте, – сказал Рус, стараясь не смотреть в глаза конвойному.

Почувствовав неладное, конвойный, уставился на Руса своим пронзительным взглядом и шепотом произнес:

– Вот вы все давно сюда ходите, ходите, и нам ничего не даете. Мы сейчас пойдем в комнату для досмотров, заключенных и досмотрим его максимально тщательно, что скажите?

От услышанного Соломонов с Русом, одновременно побледнели.

Рус, трясущейся рукой, достал из портфеля свой тощий кошелек, и вывернул все его содержимое на стол.

– Вот, все что есть, – тихо сказал он, собирая со стола купюры и мелочь.

– Возьмите, и извините, – бормотал он, не поднимая глаз. Охранник унизительно взглянул на Руса, взял из его рук 300 рублей с мелочью, молча кивнул, громко сказав Соломонову:

– Встать! На выход!

Соломонов, подмигнул Русу, и наклонившись к нему через стол, сказал:

– Не ссы, все нормально будет, ты подмазал, и они подмажут, я позвоню.

Соломонов снова, подмигнул Русу, и вышел из кабинета за конвойным.

Ноги Руса подкосились, и он рухнул на стул. Опершись руками о стол, он, долго молча сидел, смотря в стену без единой мысли в своей голове. Впервые в своей жизни он достиг такого состояния, и если бы он, занимался медитацией, то непременно бы сейчас, познал бы ее смысл, достигнув состояния созерцания, к чему стремятся все, кто ей занимается. Но, медитацией Рус никогда не занимался, а состояния такого, он, не не менее достиг.

«Вот в чем парадокс», – подумал Рус, и эта мысль вывела его из случайного транса. «Как же я так лоханулся-то? Как же я не вытащил из портфеля этот мобильник-то? Вот, блин, осел то я!»

Рус, еще какое-то время сидел, прислушивался, напряженно ожидая, что вот-вот к нему в кабинет придут конвойные, с вопросами по случившемуся, но… было тихо. Голоса, конечно же раздавались в коридоре тюрьмы, но это были голоса обычной дневной суеты, не вызывавшие у Руса тревоги.

Рус, глубоко вдохнул, поднялся со стула, застегнул свой портфель, и на ватных, все еще, ногах вышел из кабинета. В каком-то полу тумане, почти на автопилоте, он дошел до проходной тюрьмы, получил свое удостоверение и мобильник, и вышел за двери этого забора из красного кирпича. Только уже сев в свою машину, Рус, смог выдохнуть.

– Фуууууу, – выдохнул Рус, – во дела-то блин. Слава Богу пронесло, что конвойный к Соломонову не пристал не устроил ему обыск, а то вот бы я попал то. Да, попал бы я конкретно, – сказал Рус, вздрогнув всем телом.

«И, что теперь делать?» – подумал он, – «А что делать?» – спросил он себя, ответив: «Ничего. С другой стороны, может быть и правда Соломонов будет отцу своему звонить и уговаривать его продать комнату, чтобы расплатиться со мной?»

«И ты в это веришь?» – снова задал он сам себе вопрос.

«А почему бы и нет?» – ответил он же.

«Значит веришь» – сделал вывод Рус, понимая, что он верит в то, во что ему очень хотелось верить.

«Обман, приходит тогда, когда ты ищешь его сам», – появилась мысль в голове Руса, после чего он пожал плечами, завел автомобиль и отъехал от тюрьмы.

– Да, все-таки —это круто, когда можешь так взять: и войти в тюрьму, а потом: раз – и из нее выйти. Да, не каждый смертный так может. Хотя зачем им это? – говорил Рус, разглядывая людей, идущих вокруг по улицам. —Им и без этих возможностей хорошо и счастливо живется. «Стоп! Им счастливо живется, потому что может быть, они не ходят в тюрьму?» – подумал Рус, присмотревшись внимательнее в переходящих на зеленый свет дорогу, пешеходов. Может быть и я буду счастлив, если когда-нибудь смогу не быть адвокатом, и не ходить в тюрьму», – подумал он, тяжело вздохнув, нажимая на педаль газа и трогаясь. «Да я бы может быть и готов был бы уйти из адвокатов, но только куда? Куда, чем заниматься другим, если я ни чего кроме того, как защищать мошенников и бандитов, ничего больше практически не знаю и не умею? И, куда я теперь с такими знаниями? Кому я нужен? Вот попал так попал,» – сетовал Рус, переезжая Литейный мост, как вдруг вспомнил, что сегодня у него встреча с Оксаной. Он, посмотрел на часы, время уже подходило, и сменив маршрут, поехал за ней в ее институт на улицу Правды.

Рус, успел приехать вовремя, увидев около выхода из здания Оксану. Она, выглядела все также, все в той же самой одежде, в куртке и синих джинсах, в светлых кроссовках, с короткой мальчишеской стрижкой-полубокс.

«Странная она, какая-то инфантильная,» – подумал Рус, – «если будет меня сейчас грузить и парить своей инфантильностью, замороченностью, я, наверное, свалю от нее под любым предлогом».

«Главное не парь ее сам», – появилась мысль, – «тогда все пойдет по-другому».

Рус, подъехал поближе и остановился около нее.

– Привет, а ты вовремя, – сказала Оксана, открывая дверь автомобиля и садясь рядом с Русом на сидение.

– Да, я старался приехать во-время, это еще хорошо, что ты уже меня ждала у выхода, потому как встать тут вообще места нет, – ответил Рус, взглянув на Оксану. «О! Она, какая-то более раскованная сегодня, более открытая, веселая. В принципе, все может быть и неплохо пойдет», – подумал он, весело ей подмигнув. И тут же Оксана подмигнула ему и они, глядя друг на друга весело рассмеялись.

«Смех – лучшее лекарство в мире, против стресса», – подумал Рус, перестав смеяться и почувствовав себя намного лучше: настроение его заметно улучшилось, тревога отступила, сердце забилось ровнее, перестав колоть в груди.

– Ну, куда пойдем? – спросил ее Рус, трогаясь с места.

– а мне все равно, непринужденно ответила она, – если деньги есть, поехали в кафе, а если нету можно и дома у тебя посидеть.

«Оба-на, – дома у меня посидеть. Так сразу? Хотя, это уже второе свидание, может быть и нормально уже», – подумал Рус, сразу же ответив ей:

– Да, с деньгами туго… А дома тебе со мной скучно не будет? – спросил он взглянув на нее.

– Я думаю, что мы найдем, чем заниматься, – ответила она, посмотрев на Руса откровенным взглядом.

– Ммммм, – промычал Рус, кивнув головой, – ну поехали тогда.

Рус, был рядом со своим домом на Обводном канале, и быстро доехал. Он, припарковал машину около дома, и он поднялись к нему в коммуналку. Рус, осторожно открыл входную дверь, сделал глубокий вдох и вошел в нее, потянув за собой Оксану. И в этот момент, из соседней комнаты вышел сосед Руса – нервный отмороженный дед Кузьмич.

– Ааааа, это ты снова, сучонок, – сказал он, – делая шаг навстречу Русу, почти вплотную приблизившись к нему, – снова баб своих сюда водишь. То, двух голых баб тут приводил, он недавно, – начал дед рассказывать, удивленной Оксане, – привел, а сам ушел, а потом привел еще одну телку и оттрахал ее. «Я все видел и все слышал», – сказал он, погрозив пальцем Русу. —И тебя тоже сейчас отымеет, и пошлет потом, вот имей ввиду.

– Что имею, то и введу, – ответил ему Рус, отстранившись от деда, открыв дверь своей комнаты. —Шли бы вы, лучше туда куда шли, – сказал он, пропуская девушку вперед и заходя в свою комнату. Только после того, как он закрыл свою железную дверь в комнате, Рус, смог выдохнуть.

– Ты мне поговори еще, по хами, сучонок! – слышалось из-за двери. —Я тебя научу, как со старшими разговаривать, только выйди!

Рус, закрыл вторую дверь комнаты, и криков деда стало не слышно.

– И, что всегда такая фигня у тебя происходит? – спросила Оксана, сев на диван.

– Постоянно! – грустно ответил Рус.

– Ну раз такая у вас фигня, то надо вам разъезжаться отсюда.

– Да я не против бы разъехаться, но однажды я уже участвовал в приватизации, и поэтому не могу эту комнату уже приватизировать, чтобы продать и свалить отсюда, вот и живу с таким уродом моральным. А он, в свою очередь, специально не хочет разъезжаться, наверное, ему нравиться жить тут, издеваясь надо мной. Ну, ты не бери в голову, он просто бухой, – сказал Рус, снимая пиджак.

– Это ты потому железную дверь в комнату поставил? – спросила Оксана тоже сняв свою куртку.

– Да, именно поэтому. Так я себя спокойней чувствую, я бы еще и жалюзи бронированные поставил бы на окна, и…

– …и стены, бронированные усилил бы, как в бункере, да? – добавила Оксана и улыбнулась.

– Да, ответил Рус, улыбнувшись ей в ответ.

Оксана, поднялась с дивана и подошла к Русу, положив ему руки на плечи, закрыла глаза потянувшись к нему губами. Рус, принял ее предложение, ответив на поцелуй.

«Ни чего себе, как она целуется», – подумал он, чувствуя, как ее язык полностью завладел пространством рта Руса, – «да я по сравнению с ней просто неуч в этом деле». Оксана, тяжело задышала, вплотную и еще теснее, прижавшись к груди Руса. Рус, ощутил ее упругую грудь и испытал эрекцию.

– О у тебя уже встал! – томно сказала она, начав быстро снимать с себя одежду, оставшись только в лифчике, она опустилась на диван, потянув за собой Руса.

Рус, поддался ее порыву, молниеносно разделся, скинув с себя одежду, лег на нее сверху, и только уж было, собрался вставить ей, как вдруг она оттолкнула его от себя, сказав:

– Нет! Что я делаю, Боже?!

– В чем дело?! – спросил ошарашенный Рус, посмотрев на голую девушку, отползающую в угол дивана, стыдливо скрещивающую перед собой ноги, закрывающую руками, свое раскрасневшееся лицо. Да и сам Рус, в этот момент, выглядел нелепо – голый парень, с возбудившимся членом, непонимающий что происходит и потому не знающий, как себя вести и что делать, что говорить в такой ситуации: одеваться или вставать, или не одеваться и продолжать сидеть?

Оксана, сидела, закрыв лицо руками.

– Что случилось? – спросил ее Рус, как можно мягче, сделав попытку приблизиться к ней. Заметив его порыв, Оксана еще сильнее сжалась в стену. Рус, понял, что лучше ему сейчас к ней не приставать. Он, встал, натянул свои джинсы и сел в кресле напротив, продолжая молча смотреть на Оксану. Через, какое-то время Оксана, убрала руки со своего лица. Рус, увидел, что глаза ее были заплаканы, под ресницами растеклась туш.

– Извини, – тихо ответила она, размазывая руками туш на своем заплаканном лице, – но я не могу так…, – добавила она, посмотрев Русу в глаза.

– Как так? – спокойно спросил ее Рус.

– Я не могу так взять и изменить своему парню, который курсант в военном училище в Москве, я тебе про него рассказывала, помнишь на первом нашем свидании? – сказала она, натягивая на себя трусики.

– Какому парню? О чем ты говоришь? – удивился Рус, – ты же давно с ним не встречаешься? Вы с ним вообще в разных городах живете?!

– Ну и что же, – возразила Оксана, – да в разных городах, да мы с ним давно не трахались, только на новый год, когда он к бабушке своей на каникулы приезжал, и звонит он мне редко, но я не могу так, он у меня первый, я ему должна быть верна, – говорила она, надевая штаны.

«Эх ни чего себе! – подумал Рус, почесав голову, – «только я во всех бабах разуверился, а тут на тебе – верная девушка, поддавшаяся внезапной страсти, но смогшая остановиться от греха. Ну делааааа, только мне то, мне то, как быть?» – думал Рус, начиная погружаться в себя. Лицо его приобрело унылое выражение, настроение испортилось. Он, сидел на кресле, низко опустив голову, обхватив ее руками. Молчала и Оксана, суетливо продолжая одеваться.

– Но, ты сама подумай! – вдруг сказал Рус, – тебе самой не обидно ли за свою жизнь? За свою молодость?! Что ты ее…, что ты себя приносишь в жертву, ради какого-то там первого своего парня, который тобой вообще не интересуется! Который тебе цветы не дарит, а так пользуется при случае, как дежурной подругой?! Вот ты сама никогда не думала об этом?! Ты же можешь быть счастливой! Ты могла бы радоваться жизни, молодости, эмоциям приятным, ты могла бы быть настоящей красивой, цветущей молодой девушкой! А сейчас, ты посмотри на себя! Ты же даже…, – Рус, сделал движение руками сверху-вниз в сторону, стоявшей перед ним, Оксаны, – … образ твой не женский у тебя даже, а мальчишески-подростковый, и это отпечаток того…, – тут Рус, задумался, посмотрев на нее пристальным взглядом, и как бы собираясь, с разметавшимися в своей голове, мыслями, – … Ты просто хочешь …, – Рус, начал неприкрыто нервничать и волноваться, а потому ему не хватало воздуха, и он говорил глотая слова, решив дать свободу эмоциям, особенно после пережитого им сегодня стресса в тюрьме, – …да! Точно! Ты хочешь быть невзрачной, специально одеваешься не…, как девушка! Специально делаешь себя страшной, и ради чего?! Ради кого даже?! Ради парня, который на тебя просто забил, и который приезжает раз в полгода, засаживает тебе, говорит: «До свидания и спасибо», и сваливает потом. Так получается?! Ты ради него …Ты не живешь… Да, совсем не живешь, а просто тянешь лямку какой-то там сказочной верности. Ты даже ему не жена. Ты…, ты… никогда не думала о том, что в Москве скорее всего у него кто-то есть!? – спросил Рус, печальным голосом обиженного парня, опустив руки, откинувшись на кресле.

Оксана все это время стояла перед Русом молча, слушая его.

– Возможно ты и прав, – сказала она, мне надо подумать, я наверное пойду.

Рус, встал с кресла, и потянулся за майкой.

– Нет не провожай меня, – сказала она, преградив путь своей рукой, коснувшись талии Руса. Рус, нежно взял ее за ее руку, прижав к своей груди, нежно обняв ее другой рукой, притянув к себе. Оксана подняла к нему свое заплаканное лицо, закрыв глаза, Рус, потянулся к ней губами, поцеловав ее в губы, Оксана ответила ему, через несколько секунд, она снова тяжело задышала и… Рус, решил, что пора ему начинать уже доминировать, и начал расстегивать на ней рубашку. Оксана сопротивлялась, но не так сильно и резко, как могла бы. Она одной рукой обнимала Руса, а другой мешала расстегивать ее ремень на штанах. Но, Рус, был сильнее и настойчивее, а потому все ее попытки помешать ему остались для нее безуспешными. Он, неотрывно целуя Оксану, опустил ее джинсы, прикоснувшись рукой к ее половым губам. Оксана тихо застонала. Рус, почувствовал, как трусики ее намокли, и залез пальцами под них. Оксана, простонала еще громче, и не открывая глаз, опустилась на диван. Рус, лег на ней сверху, она продолжала слабо сопротивляться, сжимая ноги. Тогда Рус, резким движением, перевернул ее на живот, и сзади вошел в нее.

– Аааа, – вскрикнула Оксана, прекратив свои сопротивления. Рус, остервенело, начал двигаться по ней взад-вперед, ускоряя свой ритм, время от времени ослабляя его. Так продолжалось около 15-ти минут. Оксана, полностью расслабилась, перестав сопротивляться вообще, и уже было, когда Рус, хотел на нее кончить, она прошептала:

– А теперь вставь мне туда…

– Куда? Не понял Рус, остановившись на мгновение.

– Туда, ниже, то есть выше, – снова сказала она шепотом, опустив голову в подушку. Рус, понял, о чем она просила и очень этому удивился, он еще никогда не занимался анальным сексом, и решил попробовать, удовлетворив ее просьбу.

– ОООО! Как же хорошо, – простонала Оксана, – это просто сказочное ощущение….Ах….

Рус, двигался на ней ускоряясь, не испытывая приятных ощущений, и вообще через какое-то время ему даже расхотелось кончать. Чем больше он начинал думать о всех неприятных для него ощущениях от анального секса, тем меньше ему хотелось продолжать его.

– Давай! Давай! Еби меня жестче! Жестче! – крикнула Оксана, приподняв задницу.

– А и по хуй! – ответил Рус, пытаясь расслабиться и отогнать все мысли об этом неприятном для него, как оказалось, процессе. Он, мысленно, представил другую девушку, которую видел недавно во сне, в той самой сказочной пещере, и… кончил.

– Вауууу! – протяжно простонала Оксана, – вау, – добавила она уже тише, сразу отстраняясь от Руса.

– Вау, – спокойно сказал Рус, не испытав удовольствия от такого необычного для него секса, почувствовав, что, не он, а его поимели.

– Ну, у тебя и толстый хуй, – сказала Оксана, трогая себя за попу, – всю задницу разъебал по жёсткому… молодец…

Рус, промолчал, начав быстро одеваться, ощущая, грязь и опустошение на душе.

– И часто вы так… ты… так… трахалась? – спросил Рус, надевая рубашку и садясь в кресло.

– Да, это меня так мой парень приучил. Он, считал, что для девственницы лучше ебаться в жопу для начала отношений, а уж, если отношения становятся серьезными, ну такими, чтобы к свадьбе дело шло, то, тогда уже можно и в пизду.

От услышанного, Рус, мотнул головой, подумав:

«Это полный пиздец!»

Сказав, вслух:

– Знаешь, у меня сегодня много работы дома…

– Не продолжай, – обиженным голосом произнесла Оксана, – я все поняла, сейчас уйду.

– Да не… я не к этому…

– Не продолжааай, – сказала она протянуто усилив обиженную интонацию.

Рус, не стал ее, как-то переубеждать, потому что после всего, был растерян, психологически унижен и морально опустошен.

Оксана, быстро оделась.

«Кстати, намного быстрее, чем в первый раз, когда собиралась уйти», – заметил Рус, наблюдая за ней. Только сейчас он смог ее разглядеть во всей женской красе: у нее была большая полная грудь, третьего или даже четвертого размера, с розовыми сосками, немного приподнятыми вверх; узкая талия, широкая, немного квадратная, попа, – в штанах казавшаяся круглой, – ну а все остальное, уже было не так важно для Руса – ноги там, руки и так далее.

– Что не нравлюсь? – спросила она, заметив странное выражение лица Руса.

– Что? А? – спросил он, отрываясь от мыслей.

– Не нравлюсь? – повторила она, вызывающе посмотрев на него.

– Все мы не идеальны, – ответил Рус, вставая с кресла.

– Так, значит, не нравлюсь, – заключила она, подходя к зеркалу, начав вытирать платком свое заплаканное лицо от растекшейся по нему туши.

– Если бы не нравилась, я бы тебя не трахнул, – ответил он, подходя к ней и обнимая ее за плечи.

Оксана, сделала плечами движение, дабы отстранить его руку, но Рус, сделал вид, что не понял этого, продолжая ее обнимать.

– Что за слова такие грубые ты употребляешь: «Трахнул, трахаться»? Они не прилично звучат, – сказала она строго посмотрев на него в зеркало.

– Зато, как ярко отражают смысл происходящего, – возразил Рус, подумав в ответ: «А то, что ты матом все эти действия называешь —это для тебя, наверное, ласковые слова?»

– Неужели нет у тебя в лексиконе других слов? Красивых, нежных, нормальных? Например: «заняться любовью», а? – продолжила странную для Руса тему, Оксана, посмотрев на него с какой-то скрытой надеждой.

«Милая моя, подумал Рус, такие слова нелюбимой девушке просто язык у меня не поворачивается произнести», – подумал Рус, и тут же вспомнил, что…

«Стоп!» – подумал Рус, – «теперь я понял, почему мне моя первая жена Ирина, говорила1, что не может сказать мне милый, любимый – она меня просто не любила, когда вышла за меня замуж. Вот сука-то! Вот почему она, при первой проблеме, так цинично и предательски убежала от меня вместе с вещами, тварь! И в загсе потом подала на развод через месяц после свадьбы. Вот сука и тварь конченная! А я ее уговаривал еще не разводиться. Да у нее кто-то был уже тогда, точно, она же месяц, как без меня жила у матери своей шизанутой», – подумал разгневанно Рус, сурово посмотрев в зеркало. Оксана, его рассерженный взгляд, приняла на личный счет и отвернулась, надевая кроссовки и направившись к выходу из квартиры. Рус, за ней не пошел, услышав, как за ней, хлопнула входная дверь.

«Мать ее еще была, наверное, в школе безграмотной двоечницей», – подумал Рус, вспоминая свое недавнее прошлое, – «…и потому, что ни когда не могла ясно словами выразить мысль и всегда говорила урывками слов, которые трудно было связать в правильный смысл сказанного: «Вот, чтобы вам… чтобы вашим детям… ешь курицу Ростислав, ешь… Я хочу, что все…», – говорила она, при этом утвердительно, кивая головой.

Вот такая была у Руса первая теща. Строгая и злая, как он, понял, когда она притащила свою дочь на развод с Русом из-за, того, что ей не понравилась его мать. «Может быть и правильно», – подумал Рус, вспомнив, какая у него странная и еще больше злая мать. «Не так-то просто мне будет выйти из под ее влияния и манипулирования мною», – подумал он, тяжело вздохнув, отойдя от зеркала, чтобы закрыть на замок входную дверь.

Только Рус, ступил в коридор, как тут же из соседней комнаты, вышел сосед Руса-злой дед Кузьмич, и с издевкой посмотрев, сказал:

– Что соседушка, не дала тебе телка, послала дурака такого дебила?

– Рус, посмотрел на него в ответ с жалостью, почувствовав, что в душе, ему жалко себя, а не его, и пошел обратно в комнату, так и не закрыв входную дверь.

– Вот, гаденыш, блядь! – слышалось из коридора, – дверь входную закрывать надо! – орал он.

«Вот урод моральный, пидор», – с тоской подумал Рус, – «так не вовремя к моим проблемам добавляется еще этот дед. Что делать, как быть? Эх, некуда свалить мне из этой квартиры, не куда», – горестно вздыхал Рус, ощущая полное бессилие и не зная, что делать дальше, понимая, что деваться ему сейчас некуда, остается только терпеть.

Вернувшись в свою комнату, неожиданно, у Руса зазвонил домашний телефон, он сразу же взял трубку.

– Алло, – сказал он, и оторопел, услышав в ней голос Соломонова.

– Привет-это я, – сказал он.

– Откуда ты узнал мой номер?! – почти крикнул Рус в трубку, ощущая, как вспотели его ладони.

– Да номер любого человека сейчас не проблема узнать, особенно в тюрьме, – ответил Соломонов спокойным вкрадчивым голосом. Чувствовалось, что он старается специально тихо говорить, дабы это не заметили конвойные, охранники, периодически заглядывающие, в дверной глазок тюремной камеры.

– Я, звоню тебе не просто так, ты…, – Рус понял, что Соломонов занял доминирующее положение и теперь ему тыкает. «Как же я попал с этим телефоном?» – подумал Рус, впервые в жизни, промолчав на сказанное ему: «ты».

– …ты не парься, я с батей общаюсь, ты только денег мне на этот номер кинь, а то я тебе на последней минуте звоню. Батя, согласен комнату продать, только я ему не успел сказать твои данные.

– Так дай мне его номер телефона, – предложил Рус.

– Нет, в таком вопросе отец будет говорить только со мной! – жестко ответил Соломонов. —Кинь денег на телефон…, – последнее что успел сказать он и разговор прервался.

«Вот, началось», – подумал Рус, положив трубку телефона, – «теперь мне придется, наверное, играть по его правилам и опускаться все глубже и глубже в эту бездну пока не произойдет что-то такое, чтобы я смог из нее выбраться. Да, только выбраться без потерь из нее теперь не удастся, и что же делать Господи?» – снова взмолился Рус, устремив свой взор к потолку. «Я же совсем не знаю, что мне теперь делать и как быть с моими проблемами? Как решить проблему с моим босом Седым с Апражки: я, как бы, от него ушел, но реально и не ушел; он, как бы меня выгнал, отправив под начальство Пети, но как бы и нет, раз предлагает мне статью написать о коррупции в органах, дабы сделать из меня политическую фигуру, как Жириновский, в своих целях; дело уголовное по заявлению Роберта в отношении меня все еще не закрыто, Миша, должен был помочь его решить, но его убили, опять же-все под подозрением и меня непросто так Седой, Петя и Гад на разговор приглашали в кафе Перметум Мобиле на Апраксином дворе2; Соломонов, мобильник мой, вывалившейся случайно в тюрьме, себе забрал, номер домашний узнал, звонит уже и нагло мне тыкает, денег требует уже —вот тоже проблема, как тут поступить-оплачивать ему трубу или послать? А вдруг, он, и вправду со своим отцом общается, о продаже комнаты, чтобы расплатиться со мной за его защиту? Названивать мне теперь сюда он часто будет, хоть прям беги из квартиры. Хрен поймешь! А, еще это-это самое тяжкая беда моя снова – обремененное одиночество. Да, да, именно так…», – сетовал Рус, тяжело вздыхая, – «…после развода с женой, и всякими там случайными трахами, одиночество стало сильнее угнетать меня, лишая последних сил этим бездушным развратом. Мать меня жестко подставила, подбив, хотя нет, заставив меня развестись с Ириной, а потом, когда я это сделал и сказал ей про это, так она руками развела, меня во всем обвинила, откровенно посмеявшись надо мной. После такого я не могу ей звонить больше вообще. И вот теперь, я в полном ахуе! Ни какого больше тут слова не подобрать, дабы отразить реальное мое состояние души», – думал Рус, тяжело вздыхая, глядя в свое спасительное окно в комнате, как раньше, если, он, страдал и ему было тяжело, – «…кто мне даст совет теперь, кто меня хоть добрым словом поддержит? Как много бы я дал, за одно доброе слово сейчас», – мысленно сетовал, сломленный Рус, под ударами судьбы, не зная, как ему поступить, понимая, что, если, он уже один раз победил, однажды, отчаяние, когда бросил злоупотреблять алкоголем3, он уже никогда не сможет думать о суйциде, отчего теперь ему еще тяжелее становилось от своих нерешенных проблем.

Рус, подошел к окну, слезы горя подкатывали к его глазам, и предательски уже щекотали его нос и горло.

«Как же сильно хочется плакать?» – подумал он, проглатывая первую слезу, – но я не могу …, не могу себе этого позволить», – думал он, вытирая слезы, катящаяся ручьями по его щекам.

Вдруг в своей голове он, неожиданно поймал ясную мысль: «Да, решать проблемы – это всегда трудно. Пришла пора тебе становиться сильным и переходить на следующую ступень».

Рус, вытер слезы, рукой, опустил голову и…, неожиданно, вспомнил о… Нет не о матери. Он вспомнил почему-то о Фекле. Несмотря, на то, что он послал ее, у него все равно остались о ней светлые впечатления, ибо именно она, своим нестандартным и хитрым умом, реально, дала ему хороший совет, благодаря которому он, почти на половину уже, решил многие свои проблемы. Правда, Фекла и сама, становилась проблемой, так как она…, – Рус, был уверен, – … могла, снова не понравится его матери, как не понравилась ей, однажды, и Ирина, и мать сделала все, чтобы растоптать их любовь, разрушить брак, в итоге, сделав несчастным только своего сына. Рус, очень хорошо запомнил все унизительные и оскорбительные высказывания4 своей матери, которые глубоко ранили его, оставив на душе толстые, еще плохо, заросшие рубцы, истерзанной душевной плоти.

После пережитого им, развода, и выдержавшего им, подлого удара под дых, нанесенного ему матерью, он, теперь, часто, стал ощущать, что не чувствует больше к матери прежней сыновьей любви. Отчего, сейчас, в эти минуты отчаяния, он, впервые (и неожиданно для себя), подумал о Фекле, а не о матери. Именно этот момент, и стал границей его разрыва с нею, хотя, в глубине души, он все же искал ей оправдания, пытаясь понять ее и простить, но пока тлели угли его сгоревшего сердца, он этого сделать не мог, ибо для этого требовалось время.

«Фекле, можно было бы и позвонить?» – вдруг, с какой-то легкой надеждой, подумал Рус, подняв глаза к небу. «Я же с ней не ругался, я просто отказал ей в трахе прошлый раз, и она убежала, оскорбленная отсюда. Не, ну, а что я буду трахаться с бабой, которая мне не нравится?» – тут же, мысленно, спросил он себя. «Я не смог бы ее трахнуть, она не нравится мне как баба, да у меня просто не встал бы на нее», – оправдывался сам перед собой Рус, начиная возвращаться из бездны отчаяния. «Ну, вот, в принципе, раз ссоры никакой не было, то можно и позвонить ей-умной бабе, она то совет мне точно дала бы, как быть и что делать. Да точно! Надо ей сейчас позвонить и, попытаться, наладить с ней отношения», – решил он, делая вызов с мобильного телефона.

В трубке раздались протяжные гудки.

– Я слушаю, – услышал он уверенный голос Феклы.

– Фек… кла, приввет, – начал Рус сбивчиво, – это я – Рус, – неуверенно произнес он.

– А, это ты, – сказала она, вальяжно, – ну и что ты хочешь?

Этот вопрос, показался Русу грубоватым, но делать ему было нечего, и он решил не прекращать вызов, как непременно, в таком случае, сделал бы раньше.

– Фекла —это я-Рус, – начал он снова немного увереннее.

– А-это ты-Рус? И, что ты созрел уже?

Рус не понял, о чем это она, но переспрашивать не стал, просто ответив ей, что созрел.

– Да, созрел, – сказал он.

– Ну вот и хорошо, теперь можно пожалуй нам и встретиться, раз ты созрел и пойти проверяться на скрытые инфекции, давай сегодня, хотя нет, давай завтра встретимся в 12 часов дня и пойдем в лабораторию, как у тебя со временем? – спросила она.

Рус, понимал, что должен соглашаться, потому что, Фекла и так была злая, это чувствовалось в ее голосе. «Наверное, она все это время помнила, как я ее обломал и злилась, вот дура-то?» – подумал он, ответив ей:

– Да, нормально со временем, подходит. Давай.

– Ну, все пока, тогда, заезжай ко мне послезавтра за мной в институт им. Мечникова, там же, где в прошлый раз остановись, – сказал она, прекратив разговор по мобильнику.

– Во сколько?

– Приезжай к двум часам дня, – ответила Фекла, закончив разговор.

Этот жизненный момент выбора Руса, – как окажется в дальнейшем, – будет очень важным в создании движетеля в алгоритме встречи настоящей любви, о котором он задумался в предыдущем романе5, и ради которого он добровольно согласился на душевные муки и страдания, понимая, что только таким способом, он, получит бесценный багаж для рождения важного элемента, такого, как: ресурсы, необходимых для разрешения жизненного противоречия – поиска настоящей любви, методом триз технологии.

(Автор, приоткроет читателю завесу тайны, немного забежав вперед).

В будущем, Рус, поймет, что созданный им источник психологической энергии —его движетель, будет работать не только в алгоритме встречи настоящей любви, но и во всех иных создаваемых Русом алгоритмах, бизнес моделях, которые вознесут его до невиданных им, – в его неудачной ныне жизни, – высот, он сможет научиться получать все, что будет хотеть, сможет решать любые поставленные им задачи эксклюзивно по своему доработанному алгоритму принятия решений; о нем будут плакать стадионы женщин (и не только!); сходить с ума от любви с первого взгляда, звезды эстрады и кино, и все остальные лица женского пола, кто хотя бы раз встретился с ним взглядом на секунду! И, он сам того не ведая, станет яркой звездой, зажжённой самими людьми на темном небосклоне жизни города замороченных людей, – а может и всего замороченного мира, – которая будет гореть светом истины и добра, своим ярким светом, затмевая тьму, давая надежду отчаявшимся, и в конце концов, Рус, будет награжден и сам Свыше, и получит последний свой элемент в формуле, создав алгоритм такой судьбоносной встречи, который будет реально работать! Рус, подарит миру то, что мир давно потерял, он, вернет миру потерянный рай – рай настоящей истинной любви! Он, подарит формулу, как встретить свою настоящую любовь каждому, кто ее ищет, но не знает, что это такое и где, и как ее найти. Вот об этом эта многотомная книгоэпопея нашего времени. Но, сейчас Рус, всего этого не знал и не мог знать, и даже мечтать не мог, ибо он просто находился на краю пропасти.