Читать книгу Ангел потерянного рая. Блуждающие во тьме. Том 3. Книга 7 - Руслан Лимаренко - Страница 5

Перед отъездом в тюрьму за Ибрагимом, Котельников, по секретной линии связи получил инструкции следующего содержания:

«Пришла пора вспомнить о старом друге, навестить его. Другие советы по дороге в метро».

«Ни чего не понимаю», – думал Котельников, пытаясь разобраться в зашифрованном послании от руководства. – Ни к начальству не вызвали, мне ли оно вообще было? И о каком, я должен вспомнить старом друге? У меня и друзей —то никаких нет. Странные инструкции, но разберемся по ходу дела», – решил он, переключившись на другие тяготившие его мысли:

«Так! Вот зараза, чуть было все дело я не провалил. Черт меня дернул везти Мамедова на место задержания. Я …ведь его… убить собирался. Вот тогда мне Мустафа точно голову бы открутил. Он не дурак —этот Мустафа, он сразу бы понял, что я узнал, где клад и потом специально замочил Ибрагима, инсценировав попытку к бегству», – подумал Котельников12, пугливо озираясь по сторонам. «Да, уж – говорила мне мама в детстве: „Коля не будь таким жадным“, да надо было маму слушать, а то сам себя чуть было под монастырь не подвел. Фу, ты черт, повезло, что я его отпустил. Стоп! Отпустил? Но как?! Я ничего не помню!» – подумал Котельников, схватившись за голову. «Ох, тяжело то как стало жить, страшно и тяжело. Господи спаси меня, сохрани, помоги, выпутаться из всего этого дерьма», – взмолился Котельников, тяжело вздохнув, доставая из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Он, прикурил, глубоко вдохнул и выпустил густую струю белого дыма. Съежившись, от внезапно наступившего холода, он, поднял воротник плаща. «Ну, что куда теперь?» – снова подумал он, – «…надо поехать в отдел…».

– Все, обратно едем, – сказал Котельников водителю автозака.

– Хотя, ты наверное…, – тут Котельников вспомнил свои утренние инструкции, – … езжай сам, а я пройдусь, – сказал он, выйдя из автомобиля на улицу.

В отличии, от своего коллеги – в прошлом сержанта милиции Котельникова, бывший сержант – сотрудник того же отдела милиции Тихомиров, успешно шел вверх по карьерной лестнице. После того, как было совершено убийство Мишана13 на Апражке, Тихомиров, залег на дно: он старался, нигде не засвечиваться, меньше ходить по кабакам и клубам, одним словом, он стал ниже травы и тише воды. А все потому, что никто не знал, кто же все-таки убил Мишу? Ходили разные толки об этом, смерть Миши была выгодна многим, начиная с Седого и заканчивая озлобленными ментами и Петей, но правды никто не знал, а потому расследование ничем не закончилось и дело ушло в архив. Много потом произошло перестановок в следственном аппарате чиновников, в результате которого многие лишились своей работы, уволившись по собственному желанию, ну а, некоторые улучшили свое служебное положение. Так, мало-по-малу, понялся и опер Тихомиров, заняв освободившуюся, таким образом, должность начальника управления следственного комитета города. В прошлом, его, собутыльником и напарником, был бывший опер – сержант милиции, а ныне следователь – Котельников. Они были приятелями и друзьями. Но, жизнь развела их по разные стороны рабочих баррикад.

«Да уж, как же Тихомирову повезло так круто взлететь, аж до должности начальника всего следственного управления Петербурга при Прокуратуре? Даже меня обскакал, хотя бы тем, что получил процессуальную свободу в своей работе и жизни тоже. Не то, что я: вечно на связи, всегда на привязи, всегда под кем-то. Что прикажут, то и делаю. Вот она ощутимая разница между, на первый взгляд, одинаковыми структурами – ФСБ и следственным комитетом. Вроде одно и тоже, а на деле —две конкурирующие между собой структуры, нередко мешающих одна другой», – думал Котельников, испытывая боль и разочарование от подступившей к сердцу, зависти.

За прошедшие годы, бывший сержант милиции – Котельников сильно изменился, он полысел, от частого употребления в огромных количествах жирной пищи и от злоупотребления алкоголем, у него стало жирное багровое лицо; опухшие, густо посаженные к переносице с горбинкой, заплывшие жиром, глаза; обрюзгший нос, почти касающийся пухлых губ, и квадратный массивный подбородок, выдающийся вперед, как передняя часть у бронетранспортера. При всем при этом, еще и уши у него были не просто большими, а скорее даже огромными, полуовальной формы, они резко выделялись на его лысой голове, придавая ему мистический образ гоблина, потому его образ часто вызывал улыбку или просто внезапный громкий смех у людей на улице. Отсюда у Котельникова и появилась нездоровая привычка часто оборачиваться, смотреть, как бы предотвращая возможный смех у людей. Он, считал, что своим грозным взглядом, может предупредить людей не смеяться над ним, потому что он опасный следователь из Центрального аппарата ГОВД, могущий посадить даже за это.

Одевался Котельников тепло, потому что он всегда испытывал озноб, перерастающий в холод, особенно летом. Так и сегодня, он был одет в черный плащ с такого же цвета шляпой, на голове. Носить он, предпочитал только шляпы, считая, что в них, как под зонтом во время дождя, который всегда при тебе.

Котельников, вошел в метро. Потоковый ветер подземных сквозняков, обдал его своим сырым и пахнущим техническим маслом, резиной эскалаторов, воздухом. Он, опустил воротник куртки, прошел к эскалатору. В общем потоке, люди ехали навстречу друг другу, Котельников, пристально вглядывался в лица людей, проезжающих мимо.

«Вот этот точно, что-то украл. Вон, как глаза отвел», – мысленно оценил Котельников, парня в серой клетчатой кепке, проехавшего на параллельном эскалаторе вниз, – «…а этот-алкаш и лентяй, занял денег, чтобы съездить к своей шлюхе, и развести там ее на секс и бухло», – подумал Котельников, окинув быстрым взглядом, проехавшего мимо парня с длинными волосами, на эскалаторе вверх, – «…едет в какой-то грязной робе с котомкой на плече», …а эта телка-явная проститутка… Хотя, нет, не похоже, скорее продуманка, разводящая лохов на бабки, а потом посылающая их. Да, точно! Вон какая у нее претензия на лице. Вот, сука!» – вынес свое заключение он, зло посмотрев вслед, на длинные стройные ноги, блондинки в короткой юбке, удаляющейся вверх на встречном эскалаторе.

«Мир делится, на две категории людей: тот, кто допрашивает, и на тех, кого допрашивают. Так всегда было. И правильно, что я выбрал первое, а не второе, а то сейчас сидел бы уже… или ехал бы, как тот волосатый лох к какой-нибудь бабе, приютившей меня», – думал Котельников, спускаясь вниз по эскалатору. «А, сейчас, осталось совсем немного, чтобы найти клад Колокольчика. Я хорошо сделал, что в свое время согласился сотрудничать с Чиченом, он мне щедро платил, пока его не мочканул, какой-то пацан молодой, выскочка14. Надо же такому было случиться?!» – сетовал Котельников, оглядываясь по сторонам, – «…пришел из армии, и буквально, через несколько дней, ввязался в ссору с местным барыгой из новых русских – Сергеем Литвиновым, тот подрядил своего боевика на разборку – Утюга, которого этот пацан из армии, как же его имя то…?, – Мммм…, – вспоминал Котельников, коснувшись правой рукой своего массивного подбородка, – «Дмитрий…»

– Ммммм… Как же его…? – сказал Котельников уже вслух.-А! Есть-Степанов! Ну, да Дмитрий Степанов, – произнес он, хлопнув себя по лбу, вернувшись снова к мысленным рассуждениям:

«Ну, вот. Он, вырубил этого боевика на глазах у всей братвы! Да, чем и опозорил, как бы, самого боевика и его босса-Чичена, который за своих глотки всем другим резал, ну да. «И что было потом?» – спросил он сам себя, продолжив отвечать: «А ни чего особенного. Просто, когда наехал на него Чичен, бабки там повесил сначала, а потом лично уже попробовал было с ним разобраться, тот Степанов не промахом оказался, взял и с одного удара и убил Чичена, которого до этого, не мог отправить на тот свет, ни один киллер ни Питера, ни Москвы. Все тогда подумали, что этот Степанов, работает на Дядю, и что это был новый передел власти, после убийства вора в законе Розенштейна, по кличке: «Батька». Ну, а потом, когда, Петя, дал мне фотографии, где насилуют его телку, и попросил показать их этому парню…, да уж… никто не думал, что пацан тот совершит самоубийство в своей камере! Даже я не ожидал и не мог предположить, что он это сделает15», – думал Котельников войдя в вагон электрички, ощутив в глубине своей темной души, какой-то блеклый свет, – похожий на слабое сочувствие, и опасный тем16, что легко может перерасти в нечто большее в виде угрызений совести, – проникший в нее, сквозь толщину возведенных им принципов, защищающих душу и его от объективного мира вокруг, (но при этом полностью дезорганизовывая психологическую структуру личности в социуме, что ведет к дисгармонии со всеми вытекающими отсюда последствиями для индивидуума)17, – «…ну, а чем же я был виноват перед ним?» – неожиданно задал себе странный вопрос Котельников, растерянно, посмотрев вокруг.

Сейчас, оборачиваясь в метро, Котельников, смотрел уже больше растерянно, нежели грозно, не вызывая людских улыбок. Взгляд его был жалким, отчего и весь его внешний вид, поменялся в сторону достойной сожаления.

Не заметив вокруг себя улыбок или смешков над собой, Котельников, запаниковал, начав часто крутить головой, пытаясь понять, почему так происходит, почему никто над ним не смеется и даже не улыбается. Ответа на этот вопрос у него пока не было.

«Наверное, мне все это кажется. Я просто не вижу. Да, я не вижу, они, черти, просто умело отворачиваются,» – думал он, пристально вглядываясь в лица людей, которые при его тяжелом пронзительном взгляде, действительно, сразу начинали отворачиваться. Заметив это, Котельников глубоко вздохнул, подумав: «Ну, вот все в порядке, отворачиваются суки, то-то, а не то, я бы вас всех… всех… пересажаю еще к чертовой матери, вы мне только попадитесь черти полосатые! Я вам всем устрою», – думал Котельников, тряся при этом указательным пальцем перед собой. Со стороны могло показаться, что в метро ехал просто сбежавший из психбольницы, больной.

Придя, таким образом, в нервно-возбужденное состояние, в котором Котельников, мог сконцентрироваться, на анализе своих мыслей и выводов, намного лучше, чем в обычном спокойном, он с легкостью, погрузился в раздумья: «И чем, же я виноват то перед этим Степановым, а?» – снова спросил он себя, отчего на его лице отразилась горькая ухмылка, – «…тем, что показал ему фотки какой-то бабы, которую пацаны наши местные трахнули? Да я и сам тогда всего этого не понял, а тут, вон оно как в итоге получилось… хотя стоп! Это же не я показал ему фотографии. Точно! Не я, уж я то правду знаю. А я подумал, что это был я. Блин!» —от появившихся неожиданно в голове Котельникова догадок, его прошиб холодный пот, он сильно побледнел. «Получается, что эти мысли у меня появились после того, как Ибрагим… Но этого же не может быть?!» – подумал он, – «…хотя, точно! Как раз-таки и может, ибо, как объяснить мне то, что он сбежал из автозака, в котором сидел я. Да, он же сбежал! Черт побери! И я об этом совершенно забыл, как будто бы у меня память стерли! Точно! Этот Ибрагим, обладает экстрасенсорными способностями, только так он мог узнать про листок из блокнота, а я как раз в тот момент думал о Тихомирове, о том, как же ему передать указания главка про Кузнецова. Вот Ибрагим и подумал, что это я показал тому Степанову фото и, что это был мой листок из моего блокнота. Точно! Значит, если я думал о Тихомирове, значит, что это он показал фото и дал листок Степанову, и значит, на том самом листке есть информация, доказывающая связь Тихомирова с криминальными структурами города».

– Вот, блин! – произнес он вслух, вытирая рукавом, выступивший на лбу, пот.

«Это ты его на тот свет и отправил», – появилась мысль в его голове. «Стоп!» – возразил он, сам себе, при этой мысли, голова его густо покраснела, покрыв лицо нездоровым румянцем, – «…а почему я вдруг стал об этом думать?» – спросил себя Котельников, вглядываясь в темное окно несущейся по тоннелю электрички. «Аааа, я знаю», – подумал он, погрозив пальцем уже самому себе в темное окно электрички, – «…все эти мысли тупые полезли, после общения с этим Ибрагимом. Да, точно, все началось с него, он мне сказал об этом сегодня в автозаке, ни с того ни с сего…", – продолжал грозить себе пальцем Котельников, разглядывая свое отражение в темном окне. В этот момент, он, вдруг почувствовал сильную головную боль, как будто бы огромным молотом ему ударили в левый висок.

– А-ааа, черт! – тихо проговорил он, зажмурив глаза и закрываясь левой рукой, как от яркого солнечного света. «Вон откуда все началось», – появилась мысль, разрывая болью его голову на части, – «…да… это все этот Мамедов, мать его…", – подумал он, потирая висок левой рукой, припоминая произошедшие с ним события. Заблокированная Ибрагимом, память Котельникова, внезапно начала восстанавливаться, оглушая его и разрывая на части болью. «Получается, что я не сошел с ума и что мне это не показалось», – думал Котельников, – «…получается, что Ибрагим, действительно обладает каким-то ясновидением, ведь откуда-то он узнал, что я собираюсь его пристрелить, да и про пацана того напомнил. Допустим про пацана, он еще мог знать, а вот про, якобы мой блокнот, который был блокнотом Тихомирова, откуда он мог знать, про этот самый блокнот, если о нем никто не знал18, кроме самого Тихомирова?! Да… уж…, а ведь мне говорил Тихомиров, что тот самый Дядя неуязвим, он всегда и обо всем знал наперед, его ни один раз, поджидал киллер, но он всегда вовремя изменял маршрут. А, почему же в последний раз, он ничего не изменил, когда его отправил, по приказу Мустафы на тот свет его личный водитель Ахмет19? Почему же тут Дядя ничего не смог предвидеть? Или он, специально на это пошел, а почему?20» – все задавал себе вопрос за вопросом Котельников, пытаясь связать отдельные концы своих версий в одно целое.

Котельников был человеком хитрым, скользким и, в отличие от Тихомирова, осторожным. Он, не ходил по клубам, не шатался по кабакам, старался не ездить в бани со шлюхами и с братвой, он был наблюдательным, а потому всегда оказывался в нужном месте в нужное время, как было и в последний раз, когда, он находился в кабинете у Мустафы, когда Мустафа, вышел на переговоры с Альбертом.

«Они тогда долго обо всем говорили, а за их разговором подслушивали мы —наши спец службы, меня очень удачно удалось, внедрить в коррупционную составляющую РОВД, а потом и труда не составило слиться и с бандой Дяди», – напряженно думал Котельников, чувствуя, что истина, где-то рядом. «А, интересно, узнал ли про это Ибрагим, что я агент, работающий под прикрытием, внедренный в банду?» – подумал он, – «…если не узнал, значит, он может слышать только те мысли, о которых думает в данный момент человек,» – сделал он вывод. «Точно! Только этим и можно объяснить, что Мамедов историю с блокнотом принял на мой счет. Я-то уж знаю, что у меня нет и никогда не было никакого блокнота. Это у Тихомирова всегда он был, он туда всегда что-то писал, говорил, что у него там телефонные номера шлюх. А оказывается, что не только шлюх, но и криминальных элементов, за которыми мы давно уже охотились. Вот оно связующее звено. Надо бы к нему внедрить какого-либо нашего человека поближе. Вот оказывается, где и откуда берет свое начало коррупция в следственном комитете города», – сделал выводы Котельников.

«Но все, неожиданно, сорвалось и пошло не так», – мысленно рассуждал он, по-прежнему вглядываясь в темное отражение окна электрички, – «…сначала из-за пацана, потом, из-за непонятной смерти Дяди, потом смерть Колокольчика, которого прирезал Ибрагим, так и не узнавший где деньги воровского общака. А спросить то уже было не у кого-все были мертвы. Потом слабая связь с Дядей и его окружением вообще оборвалась, из-за смерти этого пацана в РОВД: меня стали таскать на допросы. Этот следователь Кузнецов21, не давал мне спуску и, если бы не мое прикрытие, то сидел бы я уже там, откуда сейчас еду. Но этот Кузнецов, продолжал копать, что-то искать, вынюхивать, и мы не знали, как остудить его голову, пока просто не повезло22. Он, напился, влез в какую-то драку. А теперь сам скоро окажется в местах не столь отдаленных. Эх, блин, черт меня дернул тогда около 12 лет назад, согласиться на работу в секретный отдел ФСБ, которого даже в штатном расписании официально нету. Теперь вот и нет дороги назад», – размышлял агент Котельников, вглядываясь, пустым взглядом в темное окно электрички. «Зато есть дорога вперед», – подумал он, – «…если мне удастся найти воровской общаг, то я смогу исчезнуть вообще из поля зрения спецслужб…", – тут Котельников, сделал паузу, обернувшись по сторонам, – «…с …деньгами», – осторожно подумал он и снова оглянулся, не слышит ли кто-нибудь его мысли, как Ибрагим? Но люди сидели тихо, и с виду никто не обращал на него внимания. «Эх, а вот, если научаться, они, слышать мысли, вот что тогда делать? Слава Богу, что до этого далеко. Эх, они не понимают, какой Грааль может оказаться в руках того, кто его найдет. Значит, о своих выводах мне надо молчать…, эх…,да…,» – вздыхал Котельников, – «… этот Ибрагим… кто же он на самом деле? Что-то есть у него общее с Дядей. Ну, что именно? Да… уж…, тут все не просто, надо обо всем разобраться постепенно и не спеша», – размышлял Котельников, тяжело вздыхая, временами оглядываясь по сторонам.

Головная боль, медленно начинала усиливаться, гулкие удары сердца, эхом отдавалась в ушах, как раскаты грома, заставляя краснеть лицо. После очередной остановки, Котельников, увидел свободное место в электричке и пошёл к нему, расталкивая всех. Он, сел, закрыл глаза. «Вот так вот в один момент, сосуды могут и не выдержать», – подумал он, испытывая озноб, и впервые в жизни, он каким-то внутренним чувством, испытал холодную тень, надвигающуюся на него.

Примерно через час, Котельников, почувствовал, что кто-то трясет его за плечо и громко говорит:

– Мужчина! Мужчина! Очнитесь! Очнитесь!

Он, открыл глаза, увидев перед собой женщину в форме работника метро.

– Ну, наконец-таки, вы очнулись, а я-то уже и скорую, вызвала. Что с вами!? Как вы себя чувствуете?

– Да, все хорошо, – ответил сонным голосом Котельников, – не надо скорой.

Он, вновь, оглянулся по сторонам и понял, что электричка стоит, а он находится не известно, где.

– А-это, что конечная? – удивленно спросил он.

– Да.

– Я так и понял, а давно я вот так вот тут сижу?

– Да минут 10.

– А скорую вы давно вызвали?

– Да только что минут 5 назад, позвонила.

– Спасибо вам за помощь, но мне пора, – ответил он, вставая с места.

– Мужчина! Мужчина! Ну, куда же вы!?

– Куда? Куда? Домой я пошел, – ответил Котельников, быстрым шагом направляясь к платформе противоположной электрички.

«Так, эко меня угораздило. Курить надо бросать, курить! Все болезни от курева. Только дурак может курить, зная, что медленно подгоняет себя к смерти». Но не курить было еще тяжелее, чем ощущать последствия от своей вредной привычки. И в чем —то между Котельниковым и сигаретой было общее: пристрастие к табаку и работа агентом, к тому и другому он пристрастился легко, а вот бросить то и другое было уже невозможно, а потому вывод: посылать надо было подальше того, кто ему предложил закурить и того, кто потом сделал ему предложение, от которого он не в силах был отказаться. «Ценить надо было мне свой момент выбора, ценить, а не относится ко всему с пофигизмом», – подумал он, усаживаясь на сиденье вагона электрички.

Поезд тронулся. Котельников снова задремал. Через, примерно, 20 минут, он очнулся от пронзительного голоса, объявлявшего остановку. Котельников, достал таблетку из кармана, положил ее под язык – это принесло ему облегчение, кровь отхлынула от головы.

– Слава Богу, отпустило, – тихо сказал он, поднимаясь с места и проталкиваясь к выходу из вагона. Он, прошел к эскалатору.

Вдруг, ему показалось, что в толпе он, увидел знакомое лицо того самого парня в серой клетчатой кепке, который ехал на параллельном эскалаторе, когда он спускался в метро. Смутная тревога, появилась у Котельникова. «Что это? Совпадение? Нет вряд ли такое возможно в многомиллионном городе. Тогда что? Слежка?» – он резко обернулся, увидев за свой спиной, этого самого парня. Молодой человек, наклонился к Котельникову, и, холодно улыбнувшись, глядя ему в глаза, произнес:

– Тяпку надо закрыть в гараже Кузнеца и пацана, и подмазать ворота, чтобы не скрипели, у тихого мирного озера за три дня.

После чего, незнакомец, повернулся и пошел в другую сторону. Котельников с удивлением посмотрел на уходящего. «Так, так, так, – подумал он, – вот она вторая часть моих утренних инструкций центра ФСБ, значит, я должен с кем-то провести соответствующую беседу о Кузнеце и пацане, но с кем? Так, так, так, – думал Котельников почесав, вспотевшую голову под шляпой, – у тихого мирного…,у тихого мирного…, у Тихомирова? Точно! Он и есть мой старый, как бы друг, из далекого прошлого. Значит, вот кого имел ввиду, центр, отдавая именно мне такие странные инструкции. Я должен поговорить с Тихомировым именно по этому вопросу. Ага, ясно. Ну, что ж хорошо, а то я уж было думал, что у меня начинается паранойя, – облегченно выдохнул он, оглянувшись по сторонам, – …а это просто обычное задание, которых уж слишком давно не было. ФУ! Пронесло… я уж подумывал не списали бы меня на пенсию скоро? А теперь вижу, что нужен пока еще старина Котельников, Родине».

Он, вернулся к платформе, сел в электричку и доехал до станции «Адмиралтейская». Страшных и тяжелых мыслей в голове уже не было.

– Фу, ты черт! – сказал Котельников выдохнув, – надо успокоиться, чтобы потом собраться с мыслями и довести поручение центра до конца.

Всю дорогу до Адмиралтейской, Котельников, старался заставить свой мозг не о чем не думать, вспомнив методику по медитации, когда надо было заставить себя не думать не о чем. Что на самом деле, было очень трудно реализуемо. Но, раз за разом, в течении многих лет, он все-таки научился входить в такое состояние без единой мысли в голове. Этой же методикой, Котельников, иногда спасался и от привязавшейся навязчивой песни, и у него получалось с первой секунды, отбросить навязчивый мотив и расслабиться. Так и сейчас, он, вышел из электрички, взошел на эскалатор и закрыл глаза, дав команду мозгу выгрузить все мысли. Мозг опустел. Котельников, ехал, наверх не понимая где он, кто он, и куда и зачем он едет.

Поднявшись вверх по эскалатору, он, вышел на улицу и резко обернулся назад. Сзади не было никого подозрительного. Отдохнувший мозг, Котельникова, заработал с новой силой, снабжая сознание логичными и четкими мыслями:

«Ой, да ладно-это просто от перенапряжения, что я так волнуюсь, оборачиваюсь часто? Это же обычная работа центра. Да, но какие хорошие агенты теперь у центра? Даже я того агента в кепке за алкаша принял, он даже глаза отвел, когда я на него смотрел. Да… уж… Старею я, стареет наше племя, не угнаться за процессом и прогрессом. Пора бы уже и о себе позаботиться и на старость себя обеспечить», – думал он, медленно двигаясь тяжело дыша, по набережной реки Мойки.

Котельников, прошел к зданию следственного комитета, вошел на проходную, показал свое служебное удостоверение, его пропустили, поднялся на третий этаж и прошел к кабинету начальника.

– Добрый день, – поздоровался он.

– Здравствуйте, – ответила секретарша, с интересом разглядывая Котельникова. —Вы к кому?

– Я к вашему начальнику, – произнес Котельников с легкой холодной улыбкой, – можно?

– У него совещание сейчас, но я могу попробовать спросить, когда он освободиться, как я вас могу представить? – спросила она, посмотрев на него с нескрываемым интересом, потому что никогда раньше не видела тут такого посетителя.

– Представьте меня в ванной, – хамски ответил он, подойдя к двери начальства.

От невиданной, доселе наглости, посетителя, секретарша замерла на месте широко отрыв рот.

– Тук, тук, – сказал, он, стукнув пару раз в деревянную дверь. – Можно? – спросил он, просунув голову. За столом он, увидел сидящих людей, перед начальником.

– Я не вовремя? – спросил Котельников, осторожно войдя в кабинет. Увидевший его начальник, вздрогнул и побледнел, после чего, закрыл открытую перед собой папку с документами, и медленно сказал присутствующим, не поднимая от папки глаз:

– Так, товарищи, все вопросы мы выяснили, идите, работайте.

Сотрудники, начали шумно вставать со стульев, и выходить из кабинета, с интересом поглядывая на вошедшего.

«О да ты постарел, дружище, поседел», – заметил Котельников, окидывая взглядом сидящего за столом руководителя.

Дождавшись, когда все уйдут Котельников, подошел к удивленному Тихомирову и сказал:

– Ну, здравствуй, друг, – с этими словами, он кинулся его обнимать.

– Что вы товарищ?! Вы кто?! – удивился Тихомиров, – да перестаньте же! Иначе я охрану сейчас позову, – стал возмущаться Тихомиров, пытаясь отстраниться.

– Ну, что ты, что ты, Слава?! Неужели ты меня не узнаешь то совсем?! Это же я – Коля, – произнес Котельников несколько растроганно.

– Коля, какой еще Коля?! От куда вы, от кого?!

– Да я ни откуда, и ни от кого, я сам от себя, ответил Котельников, отходя от Тихомирова на пару шагов.

– Не понимаю, – ответил Тихомиров, усаживаясь в своем рабочем кресле.

– Совсем ты Слава, заработался. Уже и старых друзей не узнаешь, я-то тебя сразу узнал.

– Стоп, стоп, стоп! —сказал, Тихомиров, пристально вглядываясь в лицо Котельникова. —А не ты ли это Колька Котельников, с которым мы не один литр водки выпили, а!?

– Ну, вот наконец-то, узнал! – обрадовался Котельников, – я уж думал, что все забыл меня Славка, как же я теперь ему о себе напоминать то буду, что делать, как быть? А ты нет-вспомнил! Ну иди-ка сюда, – с радостью произнес Котельников, расставив руки в стороны.

– Я очень рад тебя видеть, очень! – говорил Тихомиров, поднимаясь из-за стола и выходя к своему старому приятелю.

– Ну, давай, что ли, обнимемся, – сказал Тихомиров, поддавшись обаянию своего старого знакомого коллеги по прежней работе из прошлого.

– Да, давай, братан, – сказал Котельников, крепко сжав его в своих объятиях. Они, обнялись, похлопывая друг друга по спине.

– Ну, что, как ты братан, тут ко мне забрёл? По делу, али так просто поболтать, выпить? – спросил его Тихомиров, усаживаясь обратно в свое кресло.

– Я к тебе забрел и по делу и так, – уклончиво ответил ему Котельников, посмотрев в сторону. Этот жест не укрылся от глаз Тихомирова.

«А вон оно что?» – подумал Тихомиров, убрав лежащую на столе папку в стол.

Молчавший Котельников, присел на стул рядом с рабочим столом Тихомирова, и посмотрев ему в глаза, заискивающим тоном, произнес:

– …и если можно… нам бы лучше с тобой поговорить… без лишних ушей.

– Что?! Что ты имеешь ввиду?! – переспросил Тихомиров, невольно напрягшись всем телом, и схватившись руками за подлокотники своего рабочего кресла. —Я ни чем таким не занимаюсь! – громко ответил он, с тревогой посмотрев на свой телефонный аппарат, стоявший на его столе.

– Да и я тоже ничем…, – тихо ответил не его реплику, Котельников, сняв шляпу и положив ее на стол, – … просто нам надо поговорить о том, самом деле, когда мы с тобой вместе…, – произнес он, мельком, исподлобья, взглянув на собеседника.

Тихомиров, замерев в своем кресле, какое-то время молча сидел, таращась на Котельникова, во все глаза, О его мыслительном процессе и смятении, открыто говорили побелевшие пальцы, сжимающие подлокотники кресла.

– Ладно, хорошо, выйдем, у меня как раз еще обеда не было, – вдруг ответил он, резко выйдя из-за стола, набросив на плечи, куртку.

– Ну, вот и славненько, я к тебе не надолго, так пара вопросов из…, – Котельников, прибегнул к психологическому приему и специально не договорил, тем самым, подстегнув тревогу своего бывшего приятеля.

– Оленька, я на обед, – сказал Тихомиров, проходя мимо своей секретарши.

– Хорошо, Вячеслав Родионович.

– Ого! Так тебя прямо и не узнать – Вячеслав Родионович! Никогда бы не поверил, что станешь ты таким большим начальником!

– Да, ладно тебе, ты лучше вот что не затягивай, а говори за чем пришел?! – сухо, подозрительным тоном, ответил ему Тихомиров, выходя из здания и устремляясь вперед.

– Сейчас, сейчас, – отвечал Котельников не поспевая за ним.

Тихомиров, вышел на набережную, резко обернувшись к отставшему Котельникову и, раздраженным голосом, произнес:

– Не тяни ты! Нам лучше поговорить здесь!

– Я понял…,да… среди городского шума, – ответил тяжело дышащий Котельников, догнав его.

Они вышли на набережную реки Мойки и пошли в сторону Исаакиевской площади. Тихомиров быстро шел вперед, со стороны могло показаться, что один высокий, худощавого телосложения, мужчина в белой крутке, специально поспешно, уходит от маленького толстого мужчины в черном плаще и шляпе.

– Да куда ты так припустил то?! —почти прокричал Котельников, не успевая за Тихомировым, – да подожди ты! Остановись!

Тихомиров, нервно обернулся, зло посмотрев на Котельникова, и остановился, достав сигареты из кармана.

– Ну, за тобой не угонишься, прям… таки…, – задыхаясь, проговорил Котельников, догнав его. —Фу, ты черт, фууууу, – говорил он тяжело дыша, – ладно я…, – фууууу, – тебе сегодня должны, – …фууууу…, – были позвонить или не знаю, как предупредить о том, что к тебе придет доверенное лицо по одному вопросууууу, – фууууу…

– Не понял? О чем ты?! – удивился Тихомиров с большим удивлением взглянув на него.

– Слава, ну не коси ты под д-дурачкаааа, я же знаю, что ты в курсе. Фуууу…, – говорил он, пытаясь отдышаться.

Тихомиров, закашлялся, посмотрев по сторонам, достал сигарету из пачки, и, наклонив голову, чтобы прикурить, с нажимом ответил:

– Допустим и что дальше?!

– Так, вот тебе, дали указания, чтобы ты, сделал, то, что тебе сообщит доверенное лицо, да? Фуууу…

– Да, – ответил Тихомиров, тревожно поглядывая по сторонам. —И, что ты оказался как раз-таки, этим самым доверенным лицом? – спросил он, затянувшись сигаретой, подозрительно, окинув быстрым взглядом, обстановку вокруг.

– Да. Оказался. Я, – ответил Котельников, наконец-таки, отдышавшись. – Так, вот, ты должен сделать все возможное, чтобы, без шума закрыть дело, возбужденное в отношении Кузнеца и пацана.

– А почему? – осторожно спросил Тихомиров, отводя глаза в сторону.

Не зная причину своих инструкций из центра, Котельников ответил, что первое ему пришло в голову:

– Да, потому что мы своих не сажаем, – произнес он, доставая из кармана плаща грязный платок и вытирая им струящийся пот со лба, – и ты это должен был уже давно понять, сам-то ты где?!

– Где?!

– Ну не в тюрьме же?! – искренне удивился такому ответному вопросу Тихомирова, его старый приятель.

Тихомиров, молчал, о чем—то сосредоточено думая, покусывая губы.

– Стоп! А я не понял, от каких людей ты ко мне пришел? – вдруг спросил он, с вызовом посмотрев на него.

– Ха-ха-ха, – попытался рассмеяться Котельников, – то-то я думаю, что ты, какой-то странный. То есть ты не разобрался от кого я к тебе пришел?! Ну, ты даешь, дружище! Вот так удивил, удивил!

Тихомиров, покраснел, прикусив губу до крови.

– То есть, как закрыть? Без особого шума? – спросил он тихо, наклонившись в сторону Котельникова, и, недоумевающе посмотрев на него, выронил сигарету изо рта. При этом вид у него был немного расстерянный.

– Ну, как-нибудь, ты уж постарайся, – растянуто ответил Котельников, с удивлением взглянув на Тихомирова.

– А то что? – переспросил Тихомиров, неодобряюще и настороженно взглянув в ответ.

– По-моему глупый вопрос, – ответил Котельников, отвернувшись к окну.

Теперь Тихомиров, побледнел. Он, как-то внутренне весь напрягся, подсобрался и процедил сквозь зубы:

– И для чего он вам? Зачем ты пришел ко мне?

– Закрыть дело ты должен за три дня, – сказал Котельников, проигнорировав вопросы.

– Как три дня?! Да этого мало! – возмутился Тихомиров, вызывающе посмотрев на Котельникова.

– Ни мало! – категорично возразил Котельников, неожиданно добавив:

– …его ведет следователь Тяпкин, – догадался Котельников, что термин: «тяпка» был возможной фамилией следователя, ведущим какое-то уголовное дело в отношении некоего Кузнеца и какого-то пацана.

– И, что он там он инкриминирует Кузнецу и пацану? – спросил он, пытаясь скрыть свою неуверенность, относительно фигурантов по делу.

Тихомиров молчал, желваки его ритмично двигались по скулам.

«О! Да он, прощупывает меня», – понял Котельников, взглянув на Тихомирова, после чего, наклонил голову вниз, расстегивая ремень на своем плаще. Но, говорить нужно было что-то именно сейчас, дабы не провалить задание центра, ибо неуверенность Котельникова становилась заметна. (Дело бы он провалил бы, только в отношении себя, и его отправили бы на пенсию, чего Котельников слишком боялся, ибо не успел пока еще реализовать до конца свой коварный план по обеспечению светлой и достойной старости)23.

– Узнаю, узнаю, своего старого кореша пофигиста, – со смехом вдруг произнес он, похлопав по плечу Тихомирова, – ты даже и здесь умудряешься не быть в курсе дел своих следователей.

– Да, какой не быть в курсе? – возмутился Тихомиров, – я же физически не могу упомнить все дела своих сотрудников!

– А ну да, дело это такое малозначительное же для тебя, да, – с иронией произнес Котельников, внимательно посмотрев на Тихомирова, – Кузнец с пацаном под следствием, а для тебя оно малозначительное. Ну ты юморист!

Тихомиров, сделал непонимающий вид, продолжая глубоко затягиваться сигаретой. Замолчал и Котельников, понимая, что висит на волоске, если в эту минуту Тихомиров не поймет о ком идет речь.

– А —это там, где следак, напился и дал камнем по голове, какому-то мужику – алкашу и пацан там еще один в подозреваемых числится, да? Это дело?? – осторожно, спросил Тихомиров, потрогав свой подбородок.

Котельников уж было хотел облегченно выдохнуть, но вовремя остановился, насупившись и резко отвернувшись в сторону, ответил:

– Да.

– Ну так там все просто, – с глубоким выдохом, в свою очередь, произнес Тихомиров, – … там по делу, проходит следователь прокуратуры, который ударил по голове камнем некоего гражданина Кириленко, который скончался, и еще один подозреваемый, некий гражданин Крюков да – пацан, как ты его называешь, вот на него мы все можем паровозом и повесить, – ответил Тихомиров, вопросительно взглянув в лицо Котельникову. —Ты за этим пришел?

Котельников, замялся на месте, не зная, что нужно центру, но размышлять ему было некогда на этот счет, и он, вспомнив, часть фразы агента ФСБ в метро: «… закрыть гараж Кузнеца и пацана…", понял, о чем могла идти речь, ответив:

– Нет, нельзя, команда тебе была дана такая: «…без особого шума». А если этот пацан, начнет в суде, говорить, в интернете писать, ведь сейчас достаточно написать просто в любой социальной сети, чтобы раздуть какую угодно шумиху, что тогда?! Провал?! Ты согласен за все ответить, если шум пойдет?! Ведь нашему главку придется по-любому найти того, кто за все… за весь этот правовой беспредел ответит, посадив следователя прокуратуры! Ты готов ответить сам будешь или Тяпкина своего сдашь? А?!

– Да, я не против, – растерянно проговорил Тихомиров, разведя руками в стороны, – но, как незаметно и законно, сделать так, как главк хочет? Этот следователь-Тяпкин, по новому закону они все теперь независимые. Я не могу на него давить или как-то воздействовать. Он такой упертый. Он, если, что втемяшит себе в башку, то уже все ничего не сделаешь с ним, – ответил Тихомиров, закуривая новую сигарету.

Котельников, тяжело и часто задышал, достал из внутреннего кармана пиджака пачку таблеток, выдавил одну и положил под язык.

– Ну, так отстрани его, если не поймет, всучи ему выговор, ты же знаешь, как это делается или ну подставь его как-нибудь, – выговорил Котельников тяжело дыша.

– Что, на таблетках уже сидишь? – спросил Тихомиров, выдыхая табачный дым.

– Да, сердце, давление, все издержки нашей беспокойной работы, – посетовал Котельников, держась левой рукой за левую сторону груди.

– Ты смотри, не нервничай. Все болезни наши от сердца, а болезни сердца-от нервов.

– Стараюсь, стараюсь, но без таблеток уже не обойтись, возраст сказывается.

– Да, сейчас все мужики после 40 лет-все в зоне риска. Нас на работе доводят, потом дома доводят, любовницы мозги выносят, подозрительные жены… Бля… это полный пиздец, а не жизнь! – посетовал Тихомиров, туша сигарету. – Я попробую, конечно воздействовать как-то на Тяпкина, но не прокатит это. Тут нужен другой путь…, – тихо проговорил Тихомиров, вопросительно посмотрев на Котельникова.

Котельников, вопросительно смотрел на Тихомирова все еще тяжело дыша и держась рукой за левую сторону груди.

– …может быть подкуп попробовать, и подставить его, а? – тихо произнес Тихомиров, приблизившись к Котельникову.

– Хм, подкуп, – ответил Котельников, тяжело вздохнув, – да кого надо уже всех купили. Нам не нужен следователь судимый, нам нужен следователь с чистой репутацией, пусть уволенный впоследствии, но не судимый, ты что белены объелся?! Где-это видано, чтобы свои своего посадили, а? Ты, вообще, я не понимаю, как ты..ты точно не свое кресло занимаешь, если ты такой тугодум! Если сам не понимаешь, я тебе скажу, как надо все сделать.

Котельников, наклонился к уху Тихомирова и…, – в этот момент его возбужденный и натренированный медитацией мозг, заработал во всю силу, выдав неожиданное решение этого сложного дела, – …прошептал:

– Почему вы зацепились только за Кузнецова и какого-то пацана? Неужели никого еще не было на месте происшествия?

– Ну почему не было? Были еще два мужика, приятели жертвы, которые состояли с ним…, – тут Тихомиров, кашлянул и покраснел, тихо добавив:

– …в интимных нетрадиционных отношениях…, предположительно…

Котельников, очень быстро соображал: в его мозгу неожиданно появлялись различные модели совершенного преступления, разные фигуранты в деле – возможные новые подозреваемые, и по ходу получения информации от Тихомирова, он в ту же секунду, воссоздавал всю реальную картину произошедшего преступления, задавая уточняющие вопросы:

– А…, ну вот! Так почему же Тяпка, пропустил, тех двух мужиков, которые тоже были на месте преступления?

И, тут Котельников, решил пойти ва-банк, применив старый проверенный прием, которым адвокаты часто разваливают сфабрикованные дела об убийстве, с уверенностью, и о чем совершенно не знал, заявив:

– Да по материалам этого уголовного дела у Тяпки…

– У Тяпкина, а не у Тяпки! – поправил его Тихомиров, повернувшись лицом к воде реки Мойки.

– …Да, у Тяпкина, – согласился Котельников, пытаясь не упустить свою мысль. Он, закусил губу, посмотрел на Тихомирова…

– А! Так вот! – выкрикнул он, хлопнув себя по лбу, – …по материалам дела у Тяпкина, нет события преступления, ибо нет четкой причинной связи между причиной причинения вреда и наступившими опасными последствиями, такими как смерть.

– Как нет?! – удивился Тихомиров, повернувшись к Котельникову. Котельников, так уверенно говорил, что Тихомиров попался на эту удочку, удивившись не на шутку, а потому, как, разговаривали они вне стен его кабинета, спросить ему сейчас было не у кого о деталях этого уголовного дела и он, продолжал растерянно молчать и смотреть на Котельникова.

– Вот так и нету четкой причинной связи! – настаивал Котельников, с улыбкой глядя на удивленного и растерянного собеседника, продолжая:

– Я говорю о том, что, судя по моему опыту богатому, скорее всего твой Тяпкин не удосужился перепроверить точную причину смерти и не соотнес – удар по голове, нанесенный Кузнецовым жертве, со временем смерти жертвы. Он, взял, что есть, получил ответы эксперта, о причине смерти – удар по голове тупым предметом, и все, и больше ничего не стал делать! А зачем? Подозреваемый есть – Кузнец, и не один – есть еще пацан про запас, жертва есть, все есть для красивого раскрытия дела! А, что еще надо, чтобы закончить дело и получить премию?!

– Ну, не скажи… не скажи…, – возразил Тихомиров, покачав головой.

– А, что не сказать то тебе, друг мой?! Все так и есть! Если бы так не было, то Кузнец бы уже не был бы подозреваемым! Ты что сам этого не знаешь, разве по опыту?! – возмущался Котельников, испытывая резкий прилив крови к своей голове, отчего сильно у него закипело в голове и заломило шею.

– Фу…, – болезненно произнес он, повертев головой.

Тихомиров, молчал, молча наблюдал за Котельниковым.

– Что худо? Давление поднялось? Пора тебе, друг, на пенсию. Когда собираешься? – спросил Тихомиров, искоса посмотрев на Котельникова.

– Да скоро, все ни как. Вот одно дело закончу и…, – ответил он, трогая рукой бесчувственную алую шею.

– Не это ли, самое дело? – спросил Тихомиров, горько усмехнувшись.

Котельников, попытался улыбнуться, но внезапная боль в голове не позволила ему это сделать.

– Короче, стукнуть по башке того мужика могли еще раз потом и сами его дружки в своей последующей пьяной разборке. А Кузнецов с тем парнем их просто разнимали. Могло такое быть? – и не дожидаясь ответа, быстро сказал Котельников, крутя головой из стороны в сторону, пытаясь снять ломоту в шее, и, с мукой посмотрев в небо, сделав надо собой усилие, вернуться к беседе, продолжил:

– … жертва, могла умереть и по другой причине, после того, как ей по башке кто-то камнем заехал и ты… и твой следователь…, – с трудом произнес Котельников, испытывая головную боль, – … обязаны все версии проверить, в соответствии с принципом объективности расследования уголовного дела, а если окажется, что вы ошиблись вдруг…,фу, – тяжело вздохнул он, – … то …сам подумай, что с тобой будет? В лучшем случае ты отправишься на пенсию раньше меня. Это в лучшем случае, – строго произнес он, погрозив ему указательным пальцем.

Тихомиров, стоял, бледный, как мел, внимательно слушая Котельникова, при этом его сигарета, почти догорела до фильтра обжигая, держащие ее, пальцы.

– Жалкий ты какой-то, – тихо сказал Котельников, доставая из кармана таблетки и кидая несколько штук в рот, – я тебе советую, как друг, – добавил он, взглянув в желтые глаза Тихомирова, – …обставь дело так: собери информацию о тех собутыльниках, наведи справки и узнай, что их всех троих могло связывать? Ну ты понимаешь о чем я, да? – спросил он, стыдливо и брезгливо взглянув на Тихомирова.

Тихомиров, молча кивнул и отвернулся.

– Ну, так, вот, – продолжал Котельников, они не традиционной ориентации были, все или не все-это ты установить должен, и если окажется, что это так, то, вот тебе и мотивы. Понимаешь, о чем я?!

– Да, понимаю я! Понимаю! – раздраженно ответил Тихомиров не поворачиваясь.

– Возможно кто-то из приятелей убиенного был судим…, – тут Котельников сделал паузу, наблюдая за Тихомировым, который продолжал стоять к нему спиной, – …ну вот, и если, окажется, что кто-то судим был когда-то и за что-то…, – Котельников снова сделал паузу, наблюдая за Тихомировым.

– Да не надо пауз таких частых делать! Я понимаю куда ты клонишь, – ответил Тихомиров развернувшись к Котельникову, и вызывающе посмотрев на него.

Возникла неудобная пауза. Тихомиров был уже порядком зол, что его старый приятель ведет беседу свою с ним, монотонно и долго, лишая его обеда, и загружая мозги неприятной информацией, которую он должен слушать, как мальчик перед учителем, что ему сильно не нравилось, и отчего он пытался, как можно быстрее закончить этот разговор, всем своим видом показывая Котельникову, свое недовольство.

– Эксгумацию сделай в конце концов, что тебе трудно задницу свою с кресла поднять что ли?! – неожиданно выпалил Котельников, почувствовав нескрываемое напряжение своего коллеги. – Вон твой следак, уцепился за первую удобную ему версию —посадить следователя прокуратуры! Это ж надо так стараться, чтобы другие версии даже и близко не рассматривать?! Это какая-то неординарная необъективность прямо-таки! Не найти мотивы для убийства что ли среди остальных?! Я больше чем уверен, что помер тот чел не от удара по башке вашего Кузнецова, вот чувствую задницей, что не от этого! —говорил Котельников, тряся правой рукой перед своим лицом, – … а дело уже стало приобретать скандальный оборот, и до самых верхов дошло, – импровизировал он, ткнув указательным пальцем левой руки в небо, – …и это, как раз, когда следственный комитет организовывается, который должен быть независимым и самым объективным органом по расследованию преступлений. А объективность твоего Тяпкина явно хромает. Надо тебе подумать вообще о его соответствии занимаемой им должности, как думаешь? И, кстати, вот тебе и точка давления, если что…, – добавил он, сделав резкие движения ладонью правой руки вверх, а потом вниз.

Тихомиров, переминался с ноги на ногу, облокотившись на гранит набережной реки Мойки, и, обернувшись к Котельникову, поправил ремень на брюках, продолжая молчать. Лицо его было бледным, а взгляд растерянным.

Котельников на несколько шагов, отошел от Тихомирова, покачал головой, и, продолжая пристально глядеть на него, с иронией, растянуто, произнес:

– Да… уж… явно… кто-то ошибся, когда тебя на это место… поставил – такого дурака! Кто-то не досмотрел. Ты, наверное, как обычно-под шумок… сюда перемахнул из своего гнилого отдела? Ни хрена ничего не понимаешь ты! Не контролируешь. Была бы моя воля, гнал бы тебя в шею… отсюда. Вот из-за таких как ты, это все в России и происходит.

– Так, ладно, ты говори да не заговаривайся! – резко возразил Тихомиров, отшвырнув сигарету в реку, – … я все понял, сделаю, а своим передай, что если будет…

– Остановись, ты что это забыл, что ли, о чем просишь?! Кому своим?! Они также мои, как и твои. Это просто меня к тебе направили, а могли бы и вовсе по-другому поступить, уволить за несоответствие по жалобе, например, от адвоката Кузнецова или того пацана и, наверное, так и случиться может, если ты со своим Тяпкиным, не перестанете прямо нарушать нормы УПК! На твою работу по старинке, никто закрывать глаза не намерен!

Тихомиров, хотел, что-то сказать, но Котельников, сделал в воздухе жест рукой, чтобы он молчал, продолжив говорить:

– Такие, как ты – особо упертые, сидят в специальной «красной зоне», знаешь такое место?

Тихомиров, ссутулился и стоял молча, открыв рот, хлопая глазами. Руки его безвольно висели вдоль тела, создавая облик горе-неудачника, которому только что надавали «по шапке».

Котельников, пристально посмотрел на Тихомирова.

– Знаешь, – сказал он, – я вот давно хотел спросить тебя, про тот случай со Степановым, помнишь такого? – спросил Котельников, включив в кармане диктофон.

– Кто это еще такой?! – с раздражением спросил Тихомиров, зло посмотрев на Котельникова.

– Ну, это, как раз тот, кто тебе, место твое сегодняшнее, обеспечил. Тот парень, который в тюрьме якобы сам повесился, помнишь такой случай был лет 10 назад примерно? —спросил Котельников, сощурив глаза.

– Ну и к чему ты клонишь? – недовольным голосом переспросил Тихомиров, затягиваясь сигаретой.

– Я вот все думаю, что же подтолкнуло того парня так поступить? Я знаю, что ты последний заходил к нему в камеру перед его смертью.

– Ну и…? – с нажимом сказал Тихомиров, тревожно взглянув на Котельникова.

Котельников, глубоко вздохнул, поправил на голове шляпу и произнес:

– Я знаю, что ты ему фотографии показывал, где его девушку насиловали, да? Было такое дело? Знаю, что ты ему листок дал и ручку, вырвав его из своего блокнота, так ведь? А на нем выдавлен текст был с номерами телефонов братвы с Апражки – бригадира Пети и замглавы их боса-Миши, которого кто-то по какой-то причине замочил, тоже примерно в тоже время, – размеренно рассказывал Котельников, внимательно смотря на Тихомирова.

Тихомиров заметно побледнел. Он, стиснув зубы, отвернулся и сплюнув в речку, сказал:

– А ты меня не пугай. Я уже пуганый. Чего ты хочешь?!

– Чего хотят в главке, я тебе уже передал, а ты дальше сам теперь думай, – ответил Котельников, улыбнувшись. – Борьба с коррупцией в самом разгаре, друг мой! – добавил он, – теперь в нашем ведомстве, да и не только в нашем, возможно все, и лучше было бы, если бы мне не пришлось говорить, что ты ни чего не понял, им, – сказал ему Котельников, снова показав большим пальцем правой руки в небо. После чего, он, снова сделал несколько шагов назад, и, окинув Тихомирова презрительным взглядом, с ироничной ухмылкой вежливо ему сказал:

– Я тебе, как друг советую не выделываться, эта самоуверенность многих сгубила, – добавил он, погрозив ему указательным пальцем правой руки. После чего помахал ему рукой, повернулся и пошел в обратную сторону.

– Сроку тебе на все про все – три дня! – крикнул он не оборачиваясь.