Читать книгу Магиер Лебиус - Руслан Мельников - Страница 2

Овеянные холодными ветрами и недоброй славой горные вершины Оберландмарки в ясную погоду хорошо просматривались со стен и башен Нидербурга. Как же – ближайшие соседи! Но порой самый близкий сосед – не самый желанный гость на празднике. И об отсутствии маркграфа ни хозяева, ни участники турнира особо не тужили. Уж скорее наоборот…

Простолюдины откровенно побаивались властителя Верхней Марки, а благородное рыцарство всячески старалось ограничить общение со змеиным графом. Альфред отвечал соседям той же монетой, предпочитая участь добровольного отшельника. Сам Чернокнижник крайне редко покидал маркграфство, и не позволял без своего ведома и разрешения пересекать оберландскую границу прочим. Ни в том, ни в другом направлении. Возможно, поэтому о закрытых Верхних Землях и ходили невероятные, а зачастую и пугающие слухи.

Не всех, правда, пугающие. Известно ведь: куда добропорядочный человек совать нос поостережется, отпетый грешник полезет с радостью. Так и здесь… Отребье со всей империи – от беглых преступников и закоренелых душегубов до гонимых церковью и кайзером колдунов, – искало и, судя по всему, находило убежище во владениях Чернокнижника. Притом чародеи, если верить молве, были там особенно желанными гостями. Их Альфред Оберландский сманивал к себе давно и открыто, им змеиный граф обещал покровительство в обмен на верную службу.

Именно в Оберланде, к примеру, спасся от костра могущественный прагсбургский магиер – знаток и практик черной магии, некромантии, алхимии, механики и прочих сомнительных наук, известный под именем Лебиус Марагалиус. Своей проклятой волшбой колдун сотворил из глины голема, который учинил великие разрушения в Прагсбурге и лишил жизни множество горожан.

Это дело рассматривал высший императорский суд. Облава на Лебиуса шла в добром десятке курфюрств, княжеств, герцогств и графств. В Остланде – тоже. И что же? Колдун прошел незамеченным все заслоны, отвел глаза и облаве, и дорожным стражам, и пограничной заставе, да и скрылся себе в Верхней Марке. Единственный, кто осмелился преследовать там беглеца, был отчаянный и прославленный во многих битвах барон Леопольд фон Нахтстлих с верными людьми. Отряд барона напал на след Лебиуса и почти настиг магиера, но…

Его Милости пришлось перейти оберландскую границу, разогнав на той стороне порубежную стражу, но вот обратно из Верхних Земель преследователи прагсбургского колдуна не вернулись. Ни один.

В исчезновении Леопольда и его людей, вне всякого сомнения, был замешан Альфред Чернокнижник, однако явных доказательств тому нет. А потому собирать войска и идти походом на неприступную и к тому же являющуюся надежным заслоном империи от воинственных соседей приграничную Верхнюю Марку, стареющий слабосильный кайзер желания не изъявил. Даже въедливые отцы-инквизиторы, давно и безуспешно точившие зуб на змеиного графа, не смогли вдохновить Его Величество Альберта Немощного на праведную – это уж очевиднее некуда! – войну.

Дело ограничилось разъяснением оберландского посла. Посол утверждал, что Лебиус якобы прошел Верхние Земли насквозь и покинул их пределы, а, следовательно, и границы империи – тоже. Барон же фон Нахтстлих двинулся следом за колдуном и сгинул по ту сторону оберландских гор, на территории диких варварских племен. Оберландцам, разумеется, мало кто поверил. Чернокнижник как был, так и остался – враг не враг, друг – не друг, союзник – не союзник.

И все же тот факт, что к оберландским границам из Нидербурга не было направлено хотя бы формального извещения о турнире с участием представителей знатнейших родов, можно было расценить, как намеренное оскорбление. Если бы змеиному графу стало известно, в сколь почтенное общество его не пригласили… Впрочем, вряд ли это что-нибудь изменило бы. Отношения между устроителем ристалищных боев Рудольфом Нидербургским и Альфредом Оберландскими и без того были испорчены донельзя.

Преданный вассал герцога Вассершлосского и остландского курфюрста Карла Осторожного, метившего, кстати, в императоры, Рудольф Нидербургский являлся одним из самых непримиримых недругов Чернокнижника. Бургграф мог позволить себе эту тихую, подспудно копящуюся вражду с соседом. А потому смог перед началом турнира и «забыть» о существовании Оберландмарки.

Во-первых, покровительство могущественного сюзерена и мощные стены Нидербурга оберегали Рудольфа от возможных неприятностей. А во-вторых… Обстоятельства складывались таким образом, что присутствие на турнире оберландского властителя было бы крайне нежелательным. По сути, семнадцатилетие Герды и приуроченный к этому, безусловно, приятному событию, турнир стали лишь поводом для собрания в Нидербурге высшей остландской знати. Истинной же причиной сбора были вовсе не праздничные торжества, смотрины и возможное обручение подрастающей дочери. Истинной причиной было желание Рудольфа раз и навсегда избавиться от неприятного соседства.

«Ту-ру! Ту-ру! Ту-ру-у-у!» – вновь весело заголосили сияющие в солнечных лучах трубы, призывая всех присутствующих к вниманию и извещая о начале очередной схватки. Добившись некоего подобия тишины, трубы стихли.

– И вновь на ристалище приглашается зачи-и-инщик!.. – торжественно, нараспев, с долгими паузами – чтоб услышал и уразумел каждый – возглашали герольды.

И ветер разносил слова над турнирным полем. И колыхал тяжелое червленое полотнище самого высокого стяга, поставленного у трибун. И, будто живой, ворочался вышитый на темно-красном знамени златокрылый грифон – родовой знак члена высшего имперского сейма курфюрста Остланда, владетельного герцога Вассершлоского Карла Осторожного.

– … благоро-о-одный!..

Под остландским гербом с грифоном на турнире бился, конечно же, не сам Карл, коего уже прочили в кайзеры вместо болезненного, безвольного и недалекого Альберта Немощного. Его сиятельство герцог Вассершлоский, по возможности, старался избегать опасностей. Любых. В том числе нелепого и ничем не оправданного, с точки зрения пожилого курфюрста, увечья или смерти на ристалище. Зато единственный сын Карла – молодой, горячий, своевольный, пышущий неисчерпаемым боевым задором и не обладающий даже малой толикой осторожности своего родителя, которая давно стала притчей во языцех…

– … пфальцграф Гейнский Дипо-о-ольд, прозвищем Сла-а-авный, герба Грифо-о-он!

… воистину показывал на турнире чудеса храбрости.

– А-а-а!

– О-о-о!

– У-у-у!

– Дипо-о-льд!

– Сла-а-авный!

– Грифо-о-он!

Толпа ликовала. Благородные господа тоже вытягивали шеи. Еще бы! Будущий кронпринц (кто еще сомневался в этом, тот попросту не ведал тонкостей внутренней имперской политики, а таких зрителей на трибунах знати было немного) уже одолел трех противников. Не удовлетворившись этим, Дипольд готовился к следующему поединку.

Высокий, светловолосый, голубоглазый, с чуть надменным изгибом тонких губ, гейнский пфальцграф всем своим видом показывал, что победа не может достаться иному. Он был единственным ребенком и наследником Карла Осторожного и, по сути, – самым близким человеком одинокому курфюрсту (жена Карла и мать Дипольда графиня Матильда Гейнская умерла при родах, а повторно жениться Вассершлоский герцог не стал). Однако, несмотря на постоянную опеку и наставления сдержанного, насквозь рационального отца, Дипольд больше руководствовался чувствами, а не разумом. Чем, безусловно, пошел в мать. И о чем никогда не жалел.

– Защитником[1] выступает благоро-о-одный!.. – надрывались герольды.

А гейнский пфальцграф, еще не надевший шлема, бросал весьма красноречивые взгляды на королеву турнира Герду-Без-Изъяна. И Рудольф Нибербургский мысленно потирал руки. Ему тут нравилось решительно все. Потому что все шло по плану. По его плану. Как задумывалось – так все и шло. С самого начала. А уж после…

– … барон Генрих фон Шви-и-иц, по прозвищу Медведь, герба Медве-е-едь! – ристалищные глашатаи представляли публике четвертого противника Дипольда, также успевшего уже отличиться в предыдущих поединках.

… После ристалищных боев начнется пир.

– Генрих!

– Медведь!

На этот раз зрители кричали с меньшим энтузиазмом, но все же достаточно громко. Предстоящая схватка обещала быть интересной. Весьма.

Только нидербургский бургграф не кричал и не слышал криков – бургграф думал о своем. О сокровенном. О том, как лучше на предстоящем пиру обсудить возможность… Собственно, возможностей, по прикидкам Рудольфа, было две. Первая и самая предпочтительная – присоединение Верхней Марки к Нидербургскому бурграфству. Или наоборот – это не важно. Главное создать на основе объединенных земель новое графство, ландграфство, пфальцграфство и… И самому встать во главе небольшой, но богатой рудниками горной области.

Другой вариант: если не удастся убедить благородное рыцарство в том, что Оберландмаркой должен владеть ее ближайший сосед, потребуется выбрать иного претендента. А это будет непросто: слишком много найдется желающих. Скорее всего, придется разделить земли и рудники Альфреда между влиятельными остландскими домами, но так, чтобы и себя не обидеть и урвать кусочек пожирнее. Что ж, кто бы ни занял место Альфреда, новый хозяин (или хозяева) Верхней Марки определенно будет предпочтительнее старого.

Имелась лишь одна загвоздочка. Змеиный граф добровольно своей вотчины не отдаст, а в одиночку его неприступное горное логово не взять никому из присутствующих на турнире. Для гарантированной победы следовало объединить силы всех недовольных Чернокнижником. Благо, таковых в Остланде хватало с избытком.

Предварительные переговоры состоялись еще накануне ристалищных боев – с каждым графом, бароном и рыцарем в отдельности. И вроде бы гости благосклонно восприняли расплывчатое и завуалированное пока предложение о низвержении маркграфа. Оставалось только заручиться поддержкой остландского курфюрста и будущего императора. Однако Его Сиятельство Карл Осторожный на то и Осторожный, чтобы не принимать скоропалительных решений. И вот тут многое будет зависеть от лихого молодца, украшенного остландскими грифонами и побеждающего на ристалище одного противника за другим. Если удастся убедить мальчишку…

А мальчишку убедить удастся. Скорее всего. Мальчишке только дай повод помахать мечом, да преумножить личную славу.

К тому же сейчас Дипольд находится в прекрасном настроении. Дипольд доволен своими победами. И главное – Дипольд так и пожирает взглядом Герду. Бургграф покосился на красавицу-дочь. Рдеющая королева турнира тоже, вон, смотрит на героя ристалища блестящими глазенками. Только слепой не заметит: роковая искра уже проскочила, оба влюблены друг в друга по уши. А что, славная получится пара! И со всех сторон выгодная партия.

Пожалуй, все же стоит совместить приятное с полезным: обсуждение кампании против маркграфа и обручение Герды с будущим кронпринцем. И еще большой вопрос, какое из этих двух дел окажется более полезным, а какое – более приятным.

Бургграф Рудольф Нидербургский умело спрятал улыбку в густой седеющей бороде.