Читать книгу Магиер Лебиус - Руслан Мельников - Страница 3

… И снова гейнский пфальцграф Дипольд Славный в упоении, в предвкушении, в радостном, будоражащем кровь азарте, несется навстречу противнику.

Настоящий бой! Не то, что прошлая сшибка, когда никчемный поединщик, изнеженный граф Альберт (случайно ли столь красноречивое совпадение имен графа и немощного кайзера?) Клихштейн после первого же удара полетел на землю вслед за своим тарчем[2]. Полетел, даже не задев копьем Дипольда и потешно дрыгнув ногами над седлом. Такую победу и за победу-то считать нельзя.

Зато сейчас…

Сейчас с противоположного конца ристалища на пфальцграфа мчался Генрих фон Швиц. Генрих-Медведь. С черной оскаленной медвежьей мордой на изогнутом щитке у левого плеча, с тем же черным медведем на нагрудной гербовой котте, с черными медведями на белой конской попоне. И сам – массивный, здоровый, как медведь. Медведь, обвешенный железом и взгромоздившийся на рослого боевого коня…

Опасный соперник. Достойный противник. Молодой барон уже стяжал славу непобедимого бойца во многих битвах и турнирных схватках, но ведь и непобедимый рыцарь рано или поздно бывает бит. И разве не настало время Генриху передать накопленную славу другому? Разве устоять неповоротливому медведю против стремительного натиска златокрылого грифона?

На карту поставлено многое! Если Дипольд одолеет сейчас, то выйдет в явные лидеры нидербургского турнира. Четвертая победа подряд – такого результата пока нет ни у кого.

Грохотали копыта, звенел металл, ходуном ходило коварное турнирное седло, лишенное высокого заднего упора. Резкие выдохи коня и гулкое дыхание всадника под тяжелым шлемом сливались воедино. Дипольд не видел ничего вокруг. Лишь приближающуюся массивную фигуру. Лишь разинутую медвежью пасть на щите. В эту самую пасть надлежало вогнать наконечник копья. Попасть бы! Не промахнуться! И уберечь от удара Медведя собственный тарч…

Это была новая, только-только входившая в моду турнирная забава – механический реннен[3], в котором участникам ристалищных боев предоставлялась возможность без особого ущерба для здоровья продемонстрировать умение управлять конем и точность копейного удара. Здесь для победы достаточно было сбить щит с левого плеча противника.

Откровенно говоря, Дипольду непривычно мягкие правила нидербургского турнира пришлись не по вкусу: мало риска, мало крови, нет покалеченных и убитых. Но, с другой стороны, до чего же радостно видеть, как летит чужой реннтарч, вышибленный из зажимов и подброшенный вверх мощным пружинным механизмом! И потом, ведь при определенном мастерстве даже в механическом реннене можно не только сбить щит с кирасы, но и повергнуть наземь его обладателя. Как вышло с тем же Альбертом. Тогда получилось красиво. И презабавно к тому же.

Грохотали копыта, звенел металл… И Генрих-Медведь – вот он, уже совсем близко. Сидит в седле крепко, как влитой – вышибить такого будет ой, как непросто. Скачет, пригнувшись, чтобы крепче держаться на коне. В полном комплекте доспеха-реннцойга[4] скачет.

На голове – шлем-салад с длинной узкой смотровой щелью, назатыльником и дополнительно накованной лицевой пластиной. Шлем надежно прикрывает всю верхнюю часть лица. Нижнюю челюсть и горло защищает подбородник, прикрепленный болтами к нагруднику-кирасе. Сама кираса – толстая, сплошная спереди, с облегчающими тяжесть доспеха глубокими вырезами сзади и по бокам, куда в честном ристалищном поединке никак не достать копью противника.

Слева – заветный щиток-мишень с заметно выгнутым вперед нижним краем. Трехслойный (дерево, бычья кожа и металлические нашлепки) реннтарч крепится к нагруднику нехитрой конструкцией: штырь, мощная пружина, фиксирующие клинья, шайба, да пара рычажков, которые подкинут щит в воздух, если удар Дипольда достигнет цели. Если… Малого тарча-то почти и не видать за лошадиной шеей, а попасть в него нужно на полном скаку.

В правой руке Генриха – турнирное копье. Удержать длинное и толстое древко на весу даже такому медведю не под силу, а потому оружие вложено в крюки на правом боку кирасы. Один крюк – спереди, снизу, другой – сзади, сверху: фокр и контр-фокр. Так – легче. Так – проще. И наводят такое копье на цель не за необхватное ратовище[5], а за специально приспособленную для этого удобную рукоять.

Большая стальная чаша-щиток, также надетая на копье, закрывает правую руку и плечо. Тоже – своеобразный тарч. Только этот щит слетать не должен. Этот – должен лишь защищать. А потому сидит на древке жестко, прочно.

Спереди к нагруднику-кирасе пристегнут надбрюшник – защита живота и паха. Кроме того, с передней луки седла по бокам коня свисают щитки-дильжи – выпуклые стальные наросты, похожие на гигантские древесные грибы. Ими от случайного удара укрыты бедра и ноги всадника. А вот привычной высокой задней спинки у седла нет. Для «механического реннена» не положено. Так что высидеть сильный точный удар сложно… Граф Альберт вот не смог.

О снаряжении противника Дипольд знал все, поскольку и сам был облачен в такой же реннцойг. Он тоже ощущал на плечах тяжесть толстой турнирной кирасы, смотрел через узкую щель усиленного салада, глухо дышал в стальной подбородник и прижимал ногами ремни округлых дильжей.

Правая рука Дипольда Славного, укрытая стальной чашей, лежала за выступающую рукоять и направляла в Медведя тяжелое копье, балансирующее в крючьях-упорах. Левая – спрятанная под защитный тарч-мишень – сжимала повод.

Да, латы и оружие у пфальцграфа были такие же, что и у барона. Только на щите, гербовой котте и конской попоне вместо белого и черного – темно-красные и золотистые цвета. А вместо скалящегося медведя – парящий грифон.

И еще была одна хитрость. Отчаянная, чреватая. Дипольд тоже скакал пригнувшись. Но лишь для видимости, не полностью, оставляя себе возможность в самый последний момент поднырнуть под копье противника.

Грохотали копыта, звенел металл…

Шпоры до упора входят в конские бока. Массивные копейные наконечники смотрят в маленькие изогнутые щитки.

Хрип коней, стук сердец под броней нагрудников.

Рыцари сближались, нацелив копья друг в друга.

Сближались.

Сближались…

Зрители, затаив дыхание, ждали.

Ждали.

Ждали…

И – сблизились!

И – дождались!

Для активных маневров и резких движений в турнирных доспехах возможности мало, но все же… если есть запас. У Дипольда – был. Небольшой. Совсем.

За миг до столкновения Дипольд, как и задумывал, чуть развернулся в седле. Чуть подался вперед. И – чуть вправо. И – вниз. Чуть-чуть, самую малость. Самую-самую. Уходя под наконечник чужого копья, наваливаясь набрюшником кирасы на переднюю луку, перегибаясь.

И вгоняя свое копье. Туда, куда нужно было вогнать.

Да, рисковал! Да – очень! Если Медведь разгадает замысел, если успеет опустить копье прежде, чем Дипольд укрепится в новой посадке, в стременах, в седле без страхующей задней луки.

Если Генрих ударит первым… Вышибет ведь тогда. И лететь тогда пфальцграфу Дипольду Славному вверх ногами, подобно графу Альберту. Лететь вместе со своим неубереженным тарчем под свист, насмешки и улюлюканье толпы. Лететь и видеть над головой собственные золотые шпоры. А если наконечник барона-Медведя, нацеленный в тарч, случайно угодит в подныривающий под удар шлем? Тогда – тоже хорошего мало. Копейный удар в голову на полном скаку, пусть даже в сравнительно безопасном механическом реннене, может стать причиной тяжелого увечья.

Однако Медведь не успел. Сильный, неустрашимый, но неуклюжий Медведь упустил момент.

Гром и треск! Будто бомбардный выстрел, отозвавшийся во всем теле.

И толстое копье – как хрупкая сухая жердинка. В щепу…

Но только одно копье – в щепу. Копье пфальцграфа. Всаженное наконечником точно в центр медвежьего щита. Вбившее реннтарч в левое плечо, в грудь, в бок, в руку Генриха. Во все сразу – сокрушительным плоским ударом. На долю секунды щит-мишень с черной звериной мордой подался назад, вырываясь из креплений-фиксаторов…

Копье барона ударило над плечом Дипольда в то самое место, где только что был тарч с грифоном. Был и исчез. Нырнул вниз. Наконечник лишь слегка чиркнул о ребристый подбородник пфальцграфа. Ушел в сторону. Между верхним краем тарча и назатыльником шлема.

Звякнув седельными щитками друг о друга, противники понеслись дальше. Но был еще один звук. Сухой металлический щелчок.

И сразу – многоголосый выдох зрителей. И летит, кувыркаясь в воздухе, оскаленная медвежья морда. Выброшенная, выплюнутая вверх пружинным механизмом турнирной кирасы. Тем самым механизмом, что безошибочно и неоспоримо указывает проигравшего.

Левая рука медвежьего барона – открытая, постыдно незащищенная, будто девица в нижнем белье, застигнутая пьяным охальником, судорожно цепляется за повод. Нет, пошатнувшийся, было, Генрих не упал и страшный удар пфальцграфа выдержал. Но победа-то все равно досталась другому!

Уже останавливая разгоряченного коня, Дипольд подумал, что новомодный механический реннен, пожалуй, не так уж и плох. В ином поединке, где пришлось бы биться на вышибание противника из седла, еще неизвестно, смог ли бы он одолеть медведеподобного фон Швица. А так… а так вон он, лежит в пыли сбитый и треснувший тарч, а Генрих понуро покидает ристалище. И уже трубят герольды, возвещая очередную победу Дипольда Славного.

Хоть и не удалось в этот раз повергнуть рыцаря-защитника наземь, Дипольд был доволен. Настолько, что решил не брать откупа с побежденного. Пусть миннезингеры прославляют не только боевое мастерство и отвагу гейнского пфальцграфа, но и его великодушие.

Дипольд бросил оруженосцам обломок копья и шлем, объехал, как положено, ристалище по кругу. Склонил голову перед королевой турнира.

Раскрасневшаяся Герда-Без-Изъяна смеялась и хлопала в ладоши. Совсем как малое дитя. Миленькая все же дочка растет у нидербургского бургграфа. А отец давно намекает о женитьбе и наследниках. Да, собственно, почему бы и нет?

Впрочем, сначала…

– Ди-польд!

– Слав-ный!

– Гри-фон!

Дипольд окинул благосклонным взглядом ликующую толпу. Помахал рукой рукой в ответ. Мысли о женитьбе – прочь. Все – потом. А прямо сейчас и здесь он хочет в полной мере насладится славой победителя.

Это – правильно.

Это – справедливо.

Но…

Вдруг…

«Хр-р-р-у-у-ухр-р-р-у-у-у!»

Оглушительный хриплый рев. И – «у-у-у!» – долгое, протяжное, зловещее какое-то эхо плывет над ристалищем и окрестностями Нидербурга. Словно ожил, сошел со сбитого реннтарча и подал голос геральдический медведь Генриха фон Швица.

Проклятье! Дипольд скрипнул зубами. Ему помешали. Испортили блистательную торжественность момента.

Кто посмел?!

Почему?!