Читать книгу Сомнения Элли Эндрюс - Рут Сабертон - Страница 1

6.23

Сегодня день обжираловки.

Нет, я не сижу на диване, доедая крошки печенья со дна коробки (потому что всем известно, что кусочки и огрызки не откладываются жиром), не смотрю на свои бедра в зеркале примерочной и не бегу что есть духу покупать утягивающее белье.

Нет, все гораздо хуже: на меня напал страшный жор, хотя еще нет даже половины седьмого утра. Но я уже слопала столько, что хватило бы борцу сумо. Я буквально чувствую, что живот растет с каждой минутой, набухая и растягиваясь, как в «Пришельцах».

В любом случае беспокоиться поздно. Раз уж я начала есть, то с тем же успехом могу продолжать. И кроме того, сегодня мне понадобятся силы. Поэтому, вместо того чтобы включить диск с упражнениями и хорошенько попотеть, я напрягаю мышцы лишь для того, чтобы открыть холодильник и извлечь порцию мороженого. Если я дойду до буфета за ложкой, то сожгу еще немножко калорий, не так ли? О да, я сегодня всерьез намерена худеть.

Честно говоря, с тех пор как мне на палец надели маленькое колечко с бриллиантом, я больше ни о чем не задумывалась.

По крайней мере старалась.

В припадке отчаяния я доедаю остатки пиццы, а вдогонку – тост с «Мармайтом».

Я искренне пообещала себе, что к сегодняшнему дню похудею до восьмого размера и накачаю пресс, как у регбиста. Я намеревалась месяцами сидеть на диете и развить в себе любовь к салатам и утренним пробежкам. Я поклялась, что никогда больше не съем ни кусочка шоколада, а сидение перед телевизором навсегда уйдет в прошлое. Я собиралась приступить завтра же.

Правда, завтра так и не наступило, и вот пришло сего-дня – день, который я несколько месяцев назад обвела кружком в календаре. Солнечный августовский день, в который мне предстоит надеть кружевное белье и белое шелковое платье. День, когда по идее я должна выглядеть как супермодель. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Такое перевоплощение не под силу даже Гарри Поттеру.

Я закрываю глаза. Такое ощущение, что я падаю с крыши. Мы – я и мой любимый человек – несколько месяцев планировали эту свадьбу. Мы виделись почти исключительно в присутствии представителей агентства. Даже не помню, когда у нас в последний раз был по-настоящему безумный секс. Вообще хоть какой-нибудь секс, если уж на то пошло.

Что бы я изменила, если бы могла повернуть время вспять?

6.28

– Доброе утро, Элли, – бодро щебечет моя соседка по квартире и лучшая подруга Саманта, врываясь на кухню. Она взмахивает дредами и заталкивает в тостер четыре внушительных ломтя хлеба. – А ты раненько. Волнуешься?

– Хм…

Такое ощущение, что мои кишки грызет стая пираний.

– А я хотела принести тебе завтрак в постель, – продолжает Саманта, ныряя ложкой в банку с шоколадной пастой. – Как насчет яичницы с копченым лососем? И бокальчика шампанского? Но только совсем чуть-чуть, подружка. Нехорошо, если невеста напьется в стельку.

– Спасибо, обойдусь без завтрака, – отвечаю я, принимая невинный вид. – Иначе не влезу в платье.

– Ты до сих пор на диете? – Сэм морщит нос. – Ей-богу, Элли, я не понимаю, в чем тогда проблема.

– Э… в том, что мне предстоит втиснуть тушу двенадцатого размера в платье восьмого.

Она закатывает глаза:

– Ну ты и дура. Почему было просто не купить платье побольше? Голодать бесполезно.

Она права. Сэм Деламир – воплощенная Диета. Рядом с ней даже Виктория Бэкхем покажется толстушкой.

– И вообще, – продолжает Сэм, толстым слоем намазывая шоколадную пасту на тост, – ты совсем не толстая. По-моему, ты сегодня выглядишь особенно изящно.

– Вот почему. – Я приспускаю штаны, чтобы продемонстрировать гигантские утягивающие трусы. – Не ожидала?

– О Боже! – Шоколад разлетается по всей кухне. – Что это такое? Жуть какая. Только не говори, что собираешься надеть их под свадебное платье! У тебя же кровообращение остановится! На самом деле черт с ним, с кровообращением, неужели ты всерьез думаешь, что у вас ночью что-нибудь получится, если на тебе будет эта хрень? Их же без лома не снять!

Трусы буквально прилипли к телу. Чудо современной инженерии. Да, они просто убийственны, но я проспала в них ночь и готова поклясться, что похудела на размер.

– Это последний писк в области похудения, – с гордостью сообщаю я. – Поддерживающий лифчик и утягивающие трусы в комплекте.

Сэм качает головой:

– Элли Эндрюс, ты чокнулась. Ты выходишь замуж за человека, который тебя обожает. Думаешь, он не в курсе, как ты выглядишь под платьем?

Худые все такие. Они просто не понимают.

– Сегодня я хочу превзойти саму себя, – объясняю я. – Я хочу, чтобы люди смотрели на меня и думали, какая я красивая. По крайней мере что я не хуже сестер.

Сэм вновь закатывает глаза, потому что слышала это уже тысячу раз. Мы познакомились в первом классе женской школы Сент-Хильда, когда прятались под куртками в раздевалке, в отчаянной попытке прогулять урок физкультуры. Любовь к Робби Уильямсу и ненависть к лакроссу сплотили нас. И теперь, спустя годы, мы пополам снимаем домик в Тэпли и спорим, на ком женится Джордж Клуни.

В любом случае не на мне.

Ну и ладно.

– Только не начинай опять, – стонет Сэм. – Твои сестры – ходячие куклы Барби. Не убивайся из-за того, что ты на них не похожа.

Я морщусь. Легко ей говорить. Если бы она выросла с четырьмя сестрами, рядом с которыми любая фотомодель покажется толстой и уродливой, то сама ощутила бы на себе бремя всех съеденных чипсов. Высокие и длинноногие, с роскошной светлой шевелюрой, молочной кожей и фигурой, как песочные часы, мои старшие сестры привлекают общее внимание, куда бы ни пошли, и по праву носят прозвище Красотки Эндрюс. Я, пухлая, веснушчатая и низкорослая, с вьющимися каштановыми волосами, даже не пытаюсь с ними соперничать. Пусть лучше окружающие смотрят на меня как на приятный контраст.

– Больше ни слова о твоих сестрах, – предупреждает Сэм, ставя тарелку в раковину, где уже скопилась гора посуды. – У тебя внутренний мир в тысячу раз богаче, чем у любой из них. Ты веселая и умная… и не толстая! Ты пухленькая и сексуальная. Мужчина обожают таких, как ты.

Я мельком замечаю свое отражение в стеклянной двери кладовки, но, признаться, вижу не то, что описывает Сэм. На меня с сомнением смотрит девушка с растрепанными кудряшками и в бесформенном халате, который полностью скрывает тело. Я не хочу быть веселой, умной, с богатым внутренним миром. Это компенсация для толстых и некрасивых. В конце концов, Кейт Мосс любят не за ум.

Сэм качает головой:

– Ты мне не поверишь, сколько бы я ни повторяла. Давай говори, что родные будут смеяться. А я скажу: ну и хрен с ними. Это твой день, и ты просто обязана извлечь максимум удовольствия! Ты вот-вот выйдешь за человека, который тебя просто боготворит!

Почему мой жених меня любит – одна из величайших загадок бытия. Разумеется, я страшно рада, я прыгала до небес, когда он сделал предложение, но в последнее время начала задумываться, а хорошо ли мы поступаем. В конце концов, свадьба – это не только платье с оборками и фуршет.

– Я надеюсь, что мы поступаем правильно, – нервно говорю я, и пираньи в моем животе вновь принимаются за дело.

– Элли! Очнись! Конечно, правильно. Пожалуйста, иди наверх и начни собираться.

Сэм кладет руки мне на талию и подталкивает к лестнице.

– У нас еще столько дел, пока не приехали визажист, парикмахер и Поппи с цветами. Прими ванну с пузырями, чтобы расслабиться, а остальное предоставь мне. Я даже открою шампанское, и мы выпьем за последний день твоей вольной жизни.

Последний день моей вольной жизни. О Господи.

Через семь с половиной часов я, как в свое время мои сестры, пойду к алтарю в церкви Святого Иуды в Тэпли. Через восемь часов я буду замужем.

Больше я никогда не смогу лопать тосты в постели и целоваться с кем попало.

Не то чтобы мне хотелось целоваться с кем попало. Но есть тосты в постели – это святое…

– Не пугайся, в плане свадеб тебе хватает опыта, – замечает Сэм, неверно истолковав ужас на моем лице. – Ты, если не ошибаюсь, четыре раза была подружкой невесты?

Как будто человек, которого четыре раза подряд заставляли надевать атласное платье тошнотворного оттенка, способен позабыть о пережитом унижении.

– Вот, хлебни, – приказывает Сэм, протягивая дымящийся бокал шампанского. К сожалению, маникюрша приклеила длиннющие накладные ногти поверх моих родных, обкусанных, и я, как кошка без усов, слабо ориентируюсь в пространстве. Акрил царапает по холодному стеклу, и пальцы сжимают воздух.

Бокал падает на плиточный пол, обдавая мои ступни фонтаном брызг и осколков.

Я в ужасе смотрю на пол. Эти бокалы были свадебным подарком, и теперь остался только один. Плохой знак?…

– Блин, ну конечно, нет! – саркастически замечает Сэм, когда я делюсь с ней сомнениями. – Держись, Элли, ничего страшного не случится. Торжественно клянусь, что я как главная подружка невесты все буду держать под контролем, поэтому можешь расслабиться.

Я бы спокойнее чувствовала себя на раскаленных углях. Мой опыт по части свадеб не назовешь положительным. Моя собственная свадьба – воплощенное торжество надежды над опытом.

– Дай сюда, – говорю я, выхватывая у подруги бутылку. – Мне нужно выпить.

Сэм смеется, но ее зеленые глаза полны тревоги.

Поднимаясь по лестнице и потягивая шампанское из горлышка, я понимаю, что если бы не Сэм, то, возможно, я бы вообще не стала невестой. Жизнь могла обернуться совершенно иначе.

Я закрываю дверь в спальню, прислоняюсь лбом к холодным доскам и зажмуриваюсь. События, предшествовавшие этому дню, мелькают в голове, точь-в-точь неотредактированное домашнее видео. Правильный ли выбор я сделала? За того ли человека собралась замуж? А что, если завтра я проснусь и пожалею о случившемся?

О Господи, Господи, Господи.

Дыши, Элли, дыши глубже.

Еще нет семи. Стоит прекрасное утро, поют птички. До выхода несколько часов.

Уйма времени, если я вдруг решу передумать.

Нет, я не собираюсь передумывать. Просто нервы расшалились. Я ничуть не больше, чем любая другая невеста, сомневаюсь, стоит ли мне выходить замуж. Всякая девушка в день свадьбы немного нервничает. Вполне естественно слегка тревожиться, потому что свадьба – едва ли не самое важное и ответственное событие. Я выбираю мужчину, с которым намерена провести остаток дней. На кону – моя жизнь. Было бы странно, если бы я не нервничала.

Пираньи в животе – абсолютно нормальное ощущение, и от него есть лекарство. Слава Богу, Сэм откупорила шампанское. Несколько глотков – и нервы успокоятся…

6.55

Дверь закрыта, треть бутылки – в желудке, и я начинаю понемногу расслабляться. Сидя на постели, я делаю вид, что это обычное воскресное утро. Сейчас я побреду вниз, где меня ждут бутерброд с беконом и детский канал, потом пройдусь по магазинам с Поппи и съем ленч в пабе «Рыбак». Сила воображения такова, что я уже предвкушаю начо с сыром и бокал ледяного «Шардоне»… и тут замечаю свадебное платье, которое висит на дверце шкафа. Сердце вновь начинает колотиться.

О Господи. Ну да, так и есть. Я выхожу замуж, ей-богу, замуж. В эту самую минуту наши родственники едут в Тэпли-на-Темзе с подарками из длинного списка, который мы составили. Я, словно во сне, согласилась, что невозможно жить без ультрасовременного пылесоса «Дайсон» и машинки для изготовления пасты, хотя на самом деле прекрасно обхожусь стареньким «Хувером» и консервированными спагетти.

Меж лопаток у меня выступает пот. О чем я думала, добавляя в виш-лист машинку для изготовления пасты? До сих пор я никогда не испытывала желания готовить пасту, неужели что-то изменится в будущем?

О да. Всё. Мои сестры, выйдя замуж, превратились из любительниц вечеринок и коктейлей в домашних богинь, по сравнению с которыми даже Найджела выглядит неряхой [1]. После свадьбы и званых ужинов наступал черед младенцев и бесконечных разговоров о первых зубах и первых шагах, потом начиналась нервотрепка из-за детских садов и школ…

Мне становится дурно. Я не хочу ребенка. Я еще недостаточно взрослая, чтобы нести такую ответственность, и не знаю, с чего начать. И к тому же я слишком безответственная. Когда настала моя очередь взять к себе домой палочника из школьного живого уголка, он умер. Правда, мне тогда было всего пять, и я не знала, что ему вредно купаться, но с тех пор я ничуть не изменилась. Одному Богу известно, какой вред я могу причинить невинному младенцу.

Я покусываю новенький акриловый ноготь. Все валится из рук. Я никогда не хотела пышной церемонии и длиннющего списка гостей. Свадьба живет собственной жизнью, и, хотя моя мать мечтала именно о таком торжестве, у меня каждый час приступ паники. Мне не нужны шесть подружек, специальная девочка, которая будет держать кольца, и званый ужин из пяти блюд.

Я отхлебываю еще шампанского, и пузыри идут носом. Я закашливаюсь. Прекрасно. Я так волнуюсь, что даже пить не в состоянии.

Отставив шампанское, я плюхаюсь на кровать и взвизгиваю от боли, встретившись головой с чем-то твердым. Быстро вскочив, я обнаруживаю, что ударилась черепом о свадебный альбом сестры, который та одолжила в качестве блистательного доказательства талантов фотографа. Альбом толще «Войны и мира», с латунными уголками и огромным замком, как на пиратском сундуке с сокровищами. Именно этот замок и оставил свой отпечаток у меня на затылке.

Может быть, отложить свадьбу в связи с черепно-мозговой травмой?

Я беру тяжелый альбом, и он раскрывается на одной из общих фотографий. Под гофрированной бумагой – картина, навеки запечатлевшаяся в моей памяти. Притом не в хорошем смысле. Сестра Аннабель улыбается в объектив – огромные синие глаза, золотые локоны, изящные руки сжимают розовый букет, впереди стоят маленькие цветочницы в атласных туфельках. По бокам счастливой четы – родители. Но мой взгляд прикован к краснощекой девице в тесном персиковом платье, которая тщетно старается прикрыть букетом огромное декольте и спрятаться за спинами гостей.

Я печально качаю головой. Кажется, я и тогда пыталась сесть на диету. Как грустно. Я листаю альбом, останавливаюсь на одной из фотографий званого ужина и обвожу красивое лицо пальцем. Меня переполняют сожаления. Если вернуть время вспять, что я изменила бы? Может быть, я сделала бы совсем другой выбор?

Я живо вспоминаю свадьбу сестры. Хотя она и состоялась два года назад, я до сих пор страдаю от посттравматического стресса. Каждый раз, когда я пытаюсь понять, в какой именно момент моя жизнь полетела под откос, на ум приходит свадьба Аннабель. Не то чтобы до тех пор я возлежала исключительно на розах. Честно говоря, мое существование больше напоминало заброшенный пустырь с сорняками и ржавыми жестянками, но по крайней мере это были мои сорняки и мои жестянки.

На свой лад я даже радовалась жизни. Каким же образом все так изменилось?

Захлопнув альбом и стараясь не смотреть на собственный роскошный свадебный наряд, я вспоминаю тот удушливо жаркий июньский день, когда я, затянутая в персиковый атлас и похожая на хрюшку в платье, готовилась следовать за сестрой к алтарю…