Читать книгу Нулевой день - Рут Уэйр - Страница 4

Думала, не усну этой ночью после целого дня, проведенного в постели, но, когда в полночь поднялась в комнату, сразу погрузилась в тяжелый сон. В комнате было жарко, и я всю ночь ворочалась, убегая во сне от упорного, безжалостного преследования.

Ночью проснулась от кошмара племянница. Меня разбудил ее плач, и, растерянно моргая, я не могла понять, где нахожусь и кто я вообще. Мысль о смерти Гейба уже не сразила меня внезапно после пробуждения. Теперь этот груз давил на душу постоянно. Я словно всю ночь убегала от призрака, но ускользнуть не сумела.

Позже я опять проснулась, уже из-за сборов в школу. На первом этаже младшая из близняшек, Китти, жаловалась на форменный свитер. Говорила, что он колючий, и от этикетки шея чешется. Роланд включил радио, и по лестнице разносилось неразборчивое звучание четвертой станции.

С трудом приподнявшись, я по привычке потянулась за телефоном. Точно, его же конфисковали! Долго собиралась с силами, моральными и физическими, а потом накинула халат сестры, оставленный на кровати, и спустилась завтракать.

– Джеки! – Роланд раскладывал бутерброды по контейнерам и успевал печатать что-то на телефоне. – Доброе утро! Как спалось?

– Нормально. – Приврала, разумеется, но к чему говорить правду? – Спасибо. Можно… Можно тут у вас похозяйничать?

– Да, конечно! Извини, вот-вот станет поспокойнее. В школу собираемся, самый разгар, но скоро уходим. Ты же кофе пьешь, да? Знаешь ведь, где стоит?

Он кивнул на высокий шкаф в углу. Я бросила взгляд на часы. Десять минут девятого. Долго же я спала.

Пока я насыпала кофе, по лестнице с топотом спустилась Милли, вторая близняшка.

– Папуля! Китти забрызгала мой свитер пастой!

– Ладно-ладно, не кричи, не конец света. – Отец усадил ее на колено и начал вытирать пятно полотенцем, пока на ярко-синей ткани не остался лишь бледный след. – Ну вот, как новенький.

– Все равно видно!

– Не беда, милая. Все, обуваемся. Где Китти?

– Здесь я! – Китти шумно влетела на кухню, уже обутая и заплетенная – ну как тут поверишь, что такая умница брызгается пастой? Китти посмотрела на меня без всякого удивления, словно каждый день видела на кухне тетку такой бледной и уставшей. – Привет, тетя Джеки! Я сама обулась!

– Ножки перепутала, зайчонок.

Роланд терпеливо поменял местами туфли с красными пряжками. У меня сердце сжалось. Такие маленькие, Роланду с ладонь. Китти придирчиво следила, чтобы папа поаккуратнее затянул ремешки.

– Так-то лучше. Собрались? Рюкзаки не забыли?

– Нет! – хором прокричали близняшки.

– Бутылки с водой?

Теперь уже заплакала Китти из-за пропажи, и Роланд метнулся на поиски.

Хелена прибежала со второго этажа:

– Нашла! Закатилась под кровать. Давайте, марш! Опоздаете!

Последовало дружное «Пока, мама! Пока, тетя Джеки!», и Китти опять едва не расплакалась – она-то думала, их отведет Хел, – и наконец дверь закрылась, а Хелена перевела дух.

– Слава богу! Я очень люблю детей, но по школьной суматохе скучать не стану. Как ты?

– Ничего. – Конечно, Хел вряд ли поверила. – Слушай, у тебя нет запасного телефона? Мой забрала полиция, а нужно…

Я осеклась. На самом деле мне нужно было сообщить всем о Гейбе. По крайней мере, выслать «Кроссуэй секьюрити» предупреждение: работа пока отменяется. Нас ждали клиенты, на следующую неделю уже назначили задание. «Арден-альянс» рассчитывали на отчет. Не говоря о друзьях и родных Гейба: они скоро начнут удивляться, что он не читает сообщения в чатах и не отвечает на письма в почте.

– Без проблем, – поспешно отозвалась Хел, заметив, как у меня дрожит подбородок. – Возьми мой старый телефон, с которым девочки играют. Прекрасно работает. У Рола вроде бы лежит где-то лишняя симка. Оператор ему выдал дополнительную.

– Отлично. Даже если нет симки, обойдусь вайфаем… – благодарно сказала я.

– Подожди, скоро вернусь.

Она ушла. Застучали шаги по лестнице наверх в гостиную, захлопали дверки ящика для игрушек, а потом Хел заглянула в кабинет Роланда, примыкающий к гостиной. И снова шаги по лестнице.

– Извини за наклейки. – Хел протянула мне «моторолу» той же модели, что у меня, только девочки налепили на чехол стикеры «Литтл пони». – Минутку… На экране какая-то гадость. – Она протерла телефон влажной салфеткой. – Кажется, варенье. Держи. Пароль «один-два-три-четыре», но профиль привязан к гугл-аккаунту, так что можешь сбросить до заводских. Вряд ли захочешь читать мои сообщения.

– Точно? Девочки не расстроятся, если сотру все игры?

– Расстроятся, но ничего, для глаз полезнее. У них еще «айпад» остался, переживут. А это у Роланда в столе нашла. – Хел достала из картонной упаковки симку и с щелчком вытащила из пластика. – Господи, почему они теперь такие маленькие? Раньше хоть разглядеть можно было.

Я молча гуглила «как сбросить настройки моторолы». На середине статьи зазвонил телефон Хел, и она отошла к окну.

– Алло? Да, это я. О… разумеется. Минутку. Она здесь. – Сестра накрыла микрофон ладонью. – Тебя спрашивают. Из полиции.

В животе все сжалось. Я взяла телефон.

– Здравствуйте, Джеки слушает.

– Здравствуйте, Джеки, – ответила старший детектив Малик. – Простите, что беспокою с утра пораньше, но вы сегодня свободны? Подъедете в участок?

– Конечно. – Сердце отчаянно забилось. Неужели узнали что-то важное? – Есть зацепки?

– Работаем над версиями, вы как раз можете помочь, но лучше поговорить на месте.

– Разумеется, во сколько?

– Допустим… – Малик зашуршала то ли блокнотом, то ли ежедневником. – В одиннадцать?

– Хорошо. Спасибо. До встречи.

Я повесила трубку и отдала телефон Хелене.

– Нашли что-нибудь?

– Не знаю. – Я опустила глаза на мобильник с единорогами. Закончился сброс настроек, осталось ввести данные и пароль от вайфая. – Вроде да. Спросили, могу ли приехать в одиннадцать. По телефону обсуждать не хотели.

– Надеюсь, у них есть зацепки!

– Да уж. – Внутри все сжалось при мысли, что убийца Гейба на свободе. В голове не укладывалось.

– Ты поела?

– Я не голодная.

Хел посмотрела с укоризной, как мамочка-наседка.

– Знаю, без завтрака нельзя, бла-бла-бла, – вздохнула я. – Меня подташнивает. Надо… – Я опустила взгляд на телефон. Уже вошла в свой аккаунт, и на экране замелькали уведомления. Непрочитанное. Непрочитанное. Непрочитанное. – Надо всем рассказать. Клиенты ждут, а родители Гейба… – Закончить не хватило сил.

– Давай я, – с готовностью предложила Хел. – Джеки, об этом не тревожься, никто не ждет, что ты начнешь всех обзванивать через день… – Она не сумела произнести страшные слова и лишь махнула рукой.

Я покачала головой. Она в общем-то не ошиблась и кое с кем правда могла поговорить вместо меня. Только не с родителями Гейба или его лучшим другом Коулом. Они заслужили объяснения, а не стандартного разговора с полицейскими, которые, возможно, уже начали обзванивать близких. Нельзя, чтобы родные Гейба узнали о его смерти от Скотленд-Ярда.

– Нет, с некоторыми поговорю я. Так нужно, Хел, пойми. Обещаю, дам помочь с работой, но сама позвоню Джону, Верити и, скорее всего, Коулу.

– Хорошо, раз так решила, – сдалась Хел. – Но сначала свяжись с адвокатом, ладно?

– Потом. – Заметив лицо сестры, я примирительно подняла руку. – Я ей позвоню, честное слово, только не напирай. Мне бы с этим разобраться. Лишь бы родители Гейба не узнали от чужих людей!

Даже Хел увидела в моих словах здравый смысл и неохотно кивнула.

– Одолжишь ноутбук? – Я поскорее сменила тему. – Для работы.

Хел вновь кивнула и достала из шкафчика видавший виды «макбук».

– Работай хоть до посинения. Пароль – «powerpets», как и от вайфая. Строчными буквами. К «сафари» привязан мой аккаунт в «гугле», можешь включить инкогнито или пользоваться «хромом». Телефон должен работать, я активировала симку. Вот номер, если кто спросит. – Она показала на картонную упаковку.

– Спасибо. – Я недолго думая подошла к Хел и крепко обняла. От сестры пахло домом, домом детства. Заходишь на порог после ночевки с подружками и вдыхаешь его как кислород. – Я тебя люблю.

– И я тебя.

Она сжала меня крепче, и мне без слов стали понятны ее мысли. До чего это несправедливо… Как она не задумываясь забрала бы себе мое горе. Только мы обе не умели произносить трогательных речей, и сестра просто меня отпустила, неловко кашлянув, и пошла к лестнице.

– Ладно, я наверх. Зови, если что.

– Окей.

– Я тебя подвезу до участка. Выедем в пол-одиннадцатого, как раз успеем.

– Пол-одиннадцатого. Отлично. – Я сверилась с телефоном. Всего начало десятого. Еще есть полтора часа, чтобы разрушить родителям Гейба жизнь.

Сорок пять минут спустя я со вздохом закрыла ноутбук. Легкие дела закончила, оставались невыполнимые. Написала клиентам, которых мы отметили в записной книжке: ничего определенного не сказала, только сослалась на «тяжелую утрату в семье» и объяснила, что «Кроссуэй» закроют как минимум на две недели, поэтому работу мы выполнить не сможем. Предложила им перезаписаться позже или обратиться в компанию, которую я высоко ценила. Чуть переделала письмо и отправила на работу Гейба. Не сказала, что его убили, рука не поднялась, да и ни к чему это. В газетах прочтут.

Предстояло позвонить только родителям Гейба, Джону с Верити, и его лучшему другу Коулу. Единственный вопрос – в каком порядке.

Решила начать с Верити и Джона: боялась, что полиция в первую очередь свяжется с ними. К тому же в списке контактов их домашний телефон я подписала «родители Гейба», а номер Коула всего лишь «Коул Гаррик», не разъясняя их с Гейбом отношения.

«Вы позвонили семье Медуэй, – сообщил приятный голос Верити на автоответчике. – К сожалению, не можем подойти к телефону. Нас либо нет дома, либо мы говорим по другой линии. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала, и мы вам перезвоним».

Раздался сигнал, и я судорожно сглотнула. Что сказать? Черт! И почему не подумала заранее? Наверное, выгуливают собаку. А может, старший детектив Малик уже им позвонила, и они мчатся из Оксфордшира в Лондон.

– Привет, – надтреснутым голосом поздоровалась я. С чего-то же надо было начать… Собралась с духом, не то расплакалась бы. – Джон, Верити, это Джеки. Кое-что случилось. М-м-м, серьезное. Можете перезвонить? У меня сейчас другой номер, звоните на… – Черт, забыла. Зачитала номер с картонной упаковки, которую оставила Хел. – Вот, – жалко закончила я. Что еще сказать? – Да, кстати, дело срочное. – Потом вспомнила о встрече с полицией. Никто ведь не даст с ними поговорить на опросе. – Меня не будет с одиннадцати до… Не знаю. До часа? На случай, если прослушаете сообщение только после одиннадцати. Перезвоните. Пока.

Ну я и облажалась…

На середине «пока» зазвучал сигнал, положив конец моему позору. Меня будто душили, хотя по-своему стало легче. Я и сама не отошла от потрясения и горя – куда уж было утешать Верити с Джоном.

Я выждала немного – вдруг они на втором этаже или в саду, – но звонка не последовало, а время близилось к десяти. Всего полчаса оставалось на разговор с Коулом, если полиция уже не сообщила ему. И все же, когда нашла его номер в списке контактов, не решилась нажать на значок трубки. Он-то уж точно ответит. Коул не выпускает из рук телефон. И я прекрасно понимала, как его ранит мой звонок.

В отличие от меня, у Гейба нет было ни братьев, ни сестер. Зато они с Коулом были ближе, чем многие родственники, и знали друг друга почти всю жизнь. Подружились в начальной школе, чем немало удивили учителей. Гейб с детства не питал любви к порядку. Верити как-то сказала: «Даже лет в пять он принадлежал к непоседам, которым кнопка „Не нажимать“ не дает покоя». Не из злого умысла, просто как иначе выяснить, для чего она? Экзамены Гейб сдал со скрипом: его слишком увлек непредсказуемый мир интернета, – а в семнадцать он понажимал лишнего и переступил закон, после чего десять лет расплачивался за свою ошибку.

Коул же был безупречным учеником: высшие баллы по всем экзаменам, бакалавриат в Кембридже, стажировка в «Эппл», приглашение на работу от «Цербера» – начинающей айти-компании, которая за последние годы превратилась в сильного игрока на рынке технологий. На первый взгляд, Гейба и Коула ничего не связывало, и человек со стороны вряд ли принял бы их за друзей: Коул ходил в белых выглаженных футболках и «Адидасе», Гейб – в рваных джинсах и «мартинсах».

Несмотря на различия, Коул и Гейб сохранили дружбу. Поначалу их объединяло увлечение компьютерными играми, технологиями и кодами, а позже нечто бо`льшее – искренняя неприкрытая привязанность, какую только слепой не заметит. Ни разу не видела, чтобы мужчины так крепко обнимались на прощание, как Гейб с Коулом. Коул мне однажды сказал, что, пожалуй, ему никогда не было так одиноко, как во время тюремного заключения Гейба.

А теперь предстояло ему сообщить, что Гейба больше нет.

Коул не сразу взял трубку. После первых гудков вернулось то же тайное облегчение, что с Джоном и Верити. Глупость, конечно, все равно когда-нибудь придется, но это как отложить домашнее задание на потом: становится легче, пусть и напрасно.

Только собиралась повесить трубку, раздался щелчок.

– Алло? Кто звонит? – запыхавшимся голосом ответил Коул.

– Коул? М-м, это Джеки.

– Джеки? – переспросил он словно бы издалека. Наверное, поднес телефон к лицу и убедился, что незнакомый номер ему не привиделся. – Все хорошо? Номер вроде не твой, – недоумевал он.

– Нет. По правде говоря, не хорошо. Коул, кое-что случилось.

Господи, до чего трудно. Ужасно. Еще хуже, чем представляла.

– Что такое? – Мне хотелось рыдать навзрыд, до того удивленный мягкий голос Коула напоминал о Гейбе.

– Коул… – хрипло начала я, глотая ком непролитых слез. – Коул, я насчет Гейба… Он… – Я судорожно выдохнула.

– Джеки? – встревожился Коул. – Что с Гейбом? В чем дело?

– Господи, Коул, он умер! – Последнее слово получилось не сдержанным, как хотелось, а протяжным, едва различимым стоном.

– Что?! Джеки, ты сказала – умер? Н-но… Как?!

Я кивнула, хотя он меня не видел, и накрыла рукой глаза, прячась от незваных воспоминаний. Они не походили на обычные картины из прошлого, которые вызываешь по своей воле. Скорее до невозможности реальные вспышки, как при посттравматическом расстройстве.

– Когда вернулась домой с работы… – Я с трудом сдерживала дрожь в голосе, иначе Коул ничего не различил бы. – Он… Ему перерезали горло… – Говорить это не хотелось, но слишком яркими были воспоминания, и слова вырвались сами.

– Подожди, его убили?!

– Да. Как такое может быть? Как?

– Как такое может быть?.. – изумленно повторил Коул. – В голове не укладывается! Кто мог?!

– Не знаю. Поначалу думала, грабители его застали дома, а затем…

Я вспомнила Хел. «Потому что с твоих слов… Убийство заказное», – сказала она тогда уверенно, пусть и с неохотой.

– Рехнуться можно… – пробормотал Коул себе под нос. – Охренеть… П-перерезали горло?!

– Прости, – прохрипела я. – Я не хотела так все вывалить, но вдруг полиция тебе позвонит…

– Господи, Джеки, не извиняйся! – Теперь голос задрожал у Коула. – Понимаешь… Боже, да это я должен выразить соболезнования… – Судя по всему, он сам едва не плакал. Жаль, мы не смогли поговорить вживую. Все бы отдала, чтобы меня обняли… – Чем я могу помочь? Хоть чем-нибудь?

– В общем-то, ничем. – Я оперлась локтями на угол тумбы, опустила голову на руки, точно она не могла уже вынести этой тяжести. – Пока не кончится расследование, мы ничего сделать не можем. Разве только сообщить знакомым. Выдержишь? Это моя забота, но я вряд ли…

– Конечно-конечно, и не думай. Я сам с ними поговорю. Кому надо рассказать? Всем?

– Ну, постить в «Фейсбуке» не стоит, просто объясни общим друзьям. Не хочу, чтобы услышали из вечерних новостей.

– А Джон и Верити в курсе?

– Нет. – Я задумчиво прикусила губу. Родители Гейба хорошо знали Коула, в детстве он много у них гостил и считался почти вторым сыном. У них явно был номер Коула, и Верити может позвонить ему, если я не возьму трубку. – Они не ответили, а мне надо в участок. Поймут по сообщению, что случилась беда, но какая… Хм… Если позвонят тебе, расскажи – лучше так, чем из соцсетей. Передай, что я пыталась с ними связаться. Я попробую еще раз, как только вернусь.

– Конечно, – медленно произнес Коул. – Господи, Джеки, я искренне соболезную. Поверить не могу. У полиции есть зацепки? Вышли на убийцу?

– Понятия не имею. – Я потерла глаза пальцами. – Моя сестра Хел считает… – Произносить это вслух было нестерпимо тяжело, кошмар становился только явственней. – Считает, его заказали. Из-за способа убийства. Кто-то его избрал мишенью. Когда вы в последний раз говорили, он тебе не показался странным?

– Боже… – Судя по голосу, я нанесла Коулу очередной удар. – Нет, мы виделись… Кажется, в пятницу? Собирались выпить пива. Ничего странного я не заметил. Полиция тоже так считает?

– Не знаю. Вчера они сами ломали голову, а сегодня утром пригласили в участок. Вроде бы что-то нашли. Не знаю, можно ли это вообще обсуждать. – Я понятия не имела, как принято. Вдруг полиция хотела скрыть детали расследования? – Слушай, не стоит распространяться. Наверное, так нельзя.

Долгое молчание. Скорее всего, Коул переваривал услышанное. Я его не винила.

– Понимаешь, Джеки, что-то ведь нужно сказать людям, – объяснил он, собравшись с духом. – И потом, с тобой тоже захотят поговорить.

– М-м… – Об этом я не подумала. В глубине души не хотелось звонков, любопытства и прежде всего сочувствия. С Коулом и Хел иначе: Хел мне родная, Коул любил Гейба не меньше, чем я, – а вот остальные приятели Гейба, особенно те, с которыми я мало общалась… – Просто скажи правду: мы не знаем наверняка. Ведется расследование. А насчет меня… Полицейские забрали мой телефон. Я одолжила мобильник у сестры. Даже не знаю, сколько буду им пользоваться. Объясни, что пока можно писать на почту, хорошо?

– Угу. Да-да, конечно! Если появятся новости, я всем передам.

– Спасибо. – Я бросила взгляд на часы. – Коул, прости, пожалуйста, мне пора. Скоро ехать в участок. Ты…

Хотела спросить: «Ты как, ничего?» – но не стала, очень уж глупо. Какое там «ничего»?! Мы были в одном положении: нам разрушили жизнь.

– Слушай, Джеки… – прервал тишину Коул. – Если что-нибудь понадобится, говори. Я серьезно. Гейб, он мне как… – Он шумно сглотнул и исправился:

– Он мне был как брат. А ты мне как сестра. Звони, ладно? В любое время.

– Спасибо, Коул, – прошептала я, отключилась и молча смотрела в стену, пока не пришла Хелена.

– Кстати, что сказал адвокат? – спросила Хел, паркуясь около участка. – Здесь встретитесь?

Я промолчала. Она потянула ручник и с непроницаемым лицом повернулась ко мне.

– Джеки. Умоляю, скажи, что позвонила адвокату.

– Руки не дошли.

– Джеки…

– Слушай, ты объяснила вполне доходчиво. Просто… Не знаю даже. Подумай, какой у меня будет странный вид с адвокатом. Решат еще, что я враждебно настроена. Мне скрывать нечего. Не нужен мне юрист, который запретит отвечать на вопросы! Я ведь хочу помочь в поисках.

– Знаю. И согласна, скрывать тебе нечего. Лишь бы полиция решила так же. – Она постучала пальцами по рулю. – Дело твое, но пообещай, что при малейшем, самом крохотном намеке на неладное ты тут же остановишь опрос. Ничего не говори и не делай без адвоката. Скажи: «Я имею право на помощь адвоката и отказываюсь отвечать, пока он не приедет». Ладно?

– Ладно. Очень уж ты мнительная, честно говоря.

– Сомневаюсь, Джеки. Не сочти за жестокость, но не зря подозревают жен и мужей. У тебя есть средства, есть возможности. Для обвинения не хватает только мотива. Уж будь добра, не давай им его.

Последнее Хел сказала зря. Я молча посмотрела на сестру в ответ, и она поморщилась.

– Извини, неправильно выразилась. Я-то знаю, у тебя не было причин убивать Гейба. Скорее всего, я правда мнительная. Так что насчет…

– Мотива? – взвилась я. – Издеваешься? Нет у меня мотива! Какой, интересно знать?

– Я не о том. Насчет адвоката.

– А… – Я задумалась. – Есть, как ее… Мелани. Из «Уэстленд-гарант». Мы к ней раз-другой обращались, когда на задании бывали неприятности.

Пришло уведомление, и я по привычке сразу посмотрела на экран. Клиент прислал письмо с соболезнованиями и попросил не торопиться. Часы показывали уже одиннадцать. Я отстегнула ремень безопасности.

– Ладно. Надеюсь, что-нибудь нашли.

– Это точно! Подождать тебя?

– Не надо. Мало ли, сколько просижу здесь. Вызову такси.

– Понятно. Ну, тогда… Удачи. – Хел наклонилась поцеловать меня в щеку, а я обняла ее в ответ. – Люблю тебя.

– И я тебя.

– Деньги есть?

Я едва не закатила глаза. Зачем так опекать? Потом вспомнила: денег и правда не взяла. Даже кредитку оставила в гостевой у Хелены. Она заметила мое выражение лица и достала сумку.

– Видишь? Вот и пригодилась мамочка-наседка. Держи, больше наличкой нет, но обойдусь как-нибудь. – Она протянула десятку и двадцатку. Я скривилась и засунула их в чехол телефона. – Повторяй за мной: Хел всегда права.

– Хел всегда права. – Я постаралась ради нее улыбнуться. Потом вылезла из машины и пошла к участку через парковку, всю дорогу чувствуя спиной взгляд сестры.

Внутри стоял шум, пахло моющими средствами и кофе. Пока ждала в очереди к стойке администратора, изучила взглядом помещение, как на задании. Две двери: автоматическая на улицу и еще одна из вестибюля в участок, на вид без замка. Скорее всего, открывается с помощью кнопки под столом. В углу камера, только почти вся правая стена попадала в слепую зону. Неразумное решение для полицейского участка. Странно, в первый раз я ничего не запомнила. Потрясение стерло половину событий той ночи – безумие, конечно, хотя не безумнее, чем по привычке оценивать оснащенность здания, когда Гейба больше нет на свете.

Подошла моя очередь. Я представилась и объяснила, что пришла к старшему детективу Малик. Сотрудник за стойкой вежливо улыбнулся и предложил сесть, но не успела я опуститься на стул, как в вестибюль вышла Малик собственной персоной. Я попыталась прочесть ее настроение по языку тела. Она не походила на человека, который только что раскрыл дело, и я слегка напряглась.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Джеки, спасибо, что пришли. Мы лишь хотим уточнить кое-какие детали предыдущей беседы. Пожалуйста, пройдите за мной…

– Конечно. – Она провела меня внутрь и торопливо зашагала в лабиринте кабинетов. – Есть зацепки?

– Это лучше обсудить с координатором. Она вам звонила?

– Пока нет.

– Ладно, разберемся. – Она проводила меня в допросную вроде той, из прошлой ночи.

– Здравствуйте, Джеки. – Детектив Майлз встал и пожал мне руку. Я вновь отметила про себя, до чего он юный, вчерашний выпускник. На столе лежал диктофон. Когда мы расселись, Майлз включил его и вопросительно посмотрел на Малик. Та кивнула и начала:

– Запись от шестого февраля, понедельник, одиннадцать часов двенадцать минут. Детектив Алекс Майлз и старший детектив Хабиба Малик допрашивают свидетеля Джакинту Кросс, также известную как Джеки Кросс, в связи с обстоятельствами смерти ее супруга, Гэбриела Медуэя. Джеки, это добровольное мероприятие, вы не под арестом и имеете право покинуть участок в любое время. Однако в случае отказа сотрудничать мы можем принять решение об аресте. – Малик перевела дух.

Я хмуро молчала. Вчера они такого не говорили… Правда же? Не успела я спросить, почему изменилась формулировка, Малик продолжила:

– Вы имеете право хранить молчание, однако все, что вы скажете, может быть представлено против вас. Если при допросе вы умолчите об обстоятельствах, на которые позже будете ссылаться в суде, это может отрицательно повлиять на вашу защиту. Вы также имеете право на бесплатную независимую юридическую помощь и можете в любой момент потребовать адвоката. При необходимости вы имеете право получить юридическую консультацию за пределами кабинета, прежде чем вернуться на допрос. Вам понятны ваши права?

– Э-э… Да, – медленно произнесла я, а сама думала, почему они подобрали такие выражения. Может, мне передалось паникерство Хел, но в прошлый раз об аресте точно не говорили. Откуда же такая перемена? Неужели Хел была права?

– Джеки, мы вас позвали, чтобы кое-что уточнить в ваших предыдущих показаниях, – объяснила Малик, и я кивнула. Она что-то отыскала в записной книжке и продолжила:

– Так. Прошлой ночью вы сказали, что выехали из участка примерно в два, правильно?

– Ну-у да. Может, чуть позже. Когда еще сидела внутри, было около двух.

– Понятно. Потом вы заказали «убер» до своей машины, отправились домой и приехали… – Малик сверилась с записями. – …около четырех. Верно?

– Кажется, да. Может, чуть позже.

– Ясно. Понимаете… Помогите нам разобраться, Джеки, тут что-то не сходится. До вашего дома от участка, где, если верить вам, осталась машина, всего полчаса езды.

Я нахмурилась еще сильнее. Не понравилось мне это «если верить вам». Неужели сами не знают, где я припарковала машину? Меня же полицейский оттуда увез!

– Все верно, – невозмутимо согласилась я.

– Еще полчаса… Ладно, пусть даже сорок пять минут от «Арден-альянс» до дома. Значит, приехали вы максимум в три пятнадцать. А в службу спасения позвонили почти в пять. Как видите, куда-то исчезло немало времени.

Я подавила вспыхнувшую было злость. Конечно, полиции положено разбираться с любыми неувязками, но я с большим трудом удержалась от крика: «Может, лучше поищете убийцу Гейба, чем меня терзать?!»

– Во-первых, я безумно устала и раз-другой свернула не туда. Не уверена, сколько времени потратила, но вряд ли приехала раньше четырех.

– Ясно.

– Затем, как я сказала… – Точнее, как не раз твердила. Впрочем, не стоило слишком явно показывать недовольство. – Я впала в ступор, когда нашла тело Гейба. Знаю, надо было сразу позвонить в экстренную службу, но… не смогла. Неужели не понимаете? Не каждый день натыкаешься на… – Воспоминания меня душили. – Своего мужа… – Голос задрожал, и я сменила подход, чтобы не показать своей слабости. – Послушайте, какой тут прок? Очевидно, Гейба убили до моего приезда. Говорю же, кровь была липкая, свернулась. Главное, он не взял трубку, когда я звонила из участка. Боюсь…

Я вновь умолкла, борясь с дрожью в голосе. Не плачь, не плачь, не плачь.

Малик молча за мной наблюдала и подвинула мне коробку салфеток. Я раздраженно выдернула одну и сжала в кулаке.

– Боюсь, он к тому времени уже умер, – бесцветным голосом закончила я, лишь бы не выдать слез. – Когда я позвонила. Я сразу удивилась. Он собирался меня ждать, мы обсуждали доставку еды, но не суть. Гейб всегда, всегда меня дожидался. Он не ложился спать, пока не вернусь домой. К двум Гейб уже забил бы тревогу и точно взял бы трубку, останься он жив. Думаю, его убили до двух. Следовательно, этот разговор… – Я обвела рукой диктофон, подразумевая их вопросы и помешанность на времени. – … полная бессмыслица. В два я сидела в полицейском участке на другом конце города. Вы и сами прекрасно знаете. Мы… только зря тратим время, – закончила я, тяжело дыша.

Я ожидала подвижек в деле, хоть каких-то зацепок. В итоге… Нет, не верится! Хел оказалась права. Со мной обращаются как с подозреваемой.

– Хорошо, – ловко сменила тактику Малик. – Спасибо, что прояснили насчет времени, Джеки, вы нам очень помогли. А после того как нашли тело мужа?..

– Сказала же! – нетвердым голосом ответила я. – Попробовала его сдвинуть, растолкать, а когда поняла, как… это б-бесполезно, легла на диван. Лежала там… Не помню. Минут двадцать или дольше?

– Вы не трогали компьютер?

– Что? – удивилась я. – Нет, конечно нет! Плевать мне было на компьютер!

– Ничего не вытаскивали? Ничего не пропало?

– Вытаскивала?.. – совсем растерялась я. – Вы о чем? Флешку?

– Жесткий диск. – Майлз ободряюще улыбнулся, эдакий хороший полицейский, не чета Малик, она-то… Даже не знаю, чокнутый полицейский. – Не вынимали жесткий диск Гейба, Джеки?

– Нет! Разумеется, нет! – Я пыталась прочесть выражение на его лице. – Компьютер я не трогала. Стойте, пропал жесткий диск?

– А кухонный нож? – спросила Малик с другого конца стола.

Я метнула взгляд на нее, сбитая с толку резкой переменой темы.

– Нож?..

– Узнаете? – Она подвинула мне фотографию и сказала в диктофон:

– Показываю Джакинте Кросс кухонный нож с логотипом на японском.

Сердце на мгновение замерло.

Я его узнала. Это был наш нож… Точнее, Гейба. Большой, японский, прочный – им не только резать, но и рубить можно, и стоил он под триста фунтов. Гейб его добавил в список свадебных подарков, которые мы ждали от гостей, как бы я ни спорила, что глупо столько тратить на дурацкий нож, ну а Гейб позволил мне внести в список нелепый коврик из искусственной овчины. Я постелила его в ванной, он вскоре скатался и забрызгался пастой и водой из душа. Я сдалась и выбросила коврик после второй годовщины, а нож ничуть не затупился, и Гейб пользовался им едва ли не каждый день.

Да, тот самый нож. Только весь в ржавых пятнах, похожих на…

Кровь отхлынула от лица.

– Узнаю, это наш. Подарок на свадьбу. Это им… с его помощью…

Мне стало безумно холодно и страшно.

– Для записи: Джакинта Кросс опознала нож…

– Я передумала. Мне нужен адвокат, – перебила я.

Майлз и Малик обменялись взглядами, затем Малик кивнула.

– Ладно. Ваше право, Джеки. Допрос завершен в… – Она подняла глаза на часы. – …одиннадцать часов девятнадцать минут. – Малик выключила диктофон, встала и потянулась. – Я схожу все устрою. Не против посидеть здесь?

Я покачала головой, хотя на самом деле была очень даже против. Следовало прийти с адвокатом. Что я натворила? «Хел всегда права», – прозвучали в голове слова сестры.

– Вы кому-то определенному хотите позвонить? – спросила Малик. – Если нет, мы вам назначим государственного.

– Позвоните… – Я лихорадочно вспоминала имя. Совсем недавно назвала его Хел, но от потрясения все стерлось из памяти. – Мелани… Господи, как там фамилия? Мелани Блэр из «Уэстленд-гарант». Знаете ее?

– Да, кажется, сотрудничали с ней. Хорошо. Я пока договорюсь, а вы подождите.

Дверь за ней медленно закрылась, и мы с Майлзом остались в неловком молчании. Он выдавил нечто вроде сочувственной улыбки, хотя получилось скорее смущенно, а я и вовсе не смогла улыбнуться в ответ. Какие тут улыбки?! Наш нож. Наш нож… Как это понять? Где его нашли? Помню, в ночь смерти Гейба у меня сняли отпечатки пальцев. Я-то подумала, не хотят спутать с отпечатками убийцы. Теперь этот простой шаг приобрел куда более зловещий смысл.

Мы просидели вдвоем минут десять, когда Малик просунула наконец голову в дверь.

– Ал, можно тебя ненадолго? – спросила она, глядя на коллегу.

– Конечно.

Майлз встал, неловко мне улыбнулся, а я сидела и думала, как все это понимать. Неужели меня подозревают? Почему? Разве не поняли: Гейба убили задолго до моего приезда?

А вдруг правда не поняли? Ведь я знать не знала, насколько точно определяется время смерти. Я же могла вернуться в три. Им оставалось верить мне на слово. Возможно ли установить наверняка спустя четыре-пять часов, во сколько убили человека – в два или в три часа? Я вдруг засомневалась. Надо было вызывать полицию сразу же, как увидела кровь Гейба на полу!

В кармане завибрировал телефон. Очередное письмо, только от незнакомого отправителя. «Сансмайл страхование». Тема «Внимание: документы во вложении». Гейб договорился с клиентом и забыл указать в записной книжке?

Письмо не слишком меня заботило, но хотелось отвлечься от тягостного молчания, поэтому я открыла послание.

Уважаемая госпожа Кросс!

Рады вас уведомить, что вступают в силу условия вашего с мистером Гэбриелом Медуэем семейного полиса страхования жизни.

Пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с приложением к полису, поскольку в нем указаны важные исключения и условия страхования, и сохраните его на случай претензий.

Страхование действует с 1 февраля, даты вашего первого платежа, и продлевается каждый год.

Спасибо, что выбрали душевное спокойствие от «Сансмайл».

С уважением, Сью

«Сансмайл страхование»

Что за бред? Никакую страховку я не оформляла. А Гейб? Он бы не стал скрывать, правда же? Его такие вещи вообще не волновали. Дом мы купили из сбережений Гейба и моей доли наследства. Как фрилансеры, мы не попадали под программы страхования дохода, поэтому страховка на случай увольнения или невыплаты больничного не рассматривалась. Мысль о смерти одного из нас еще недавно казалась нелепой. Мы всегда говорили: все изменится, когда заведем детей. Разумно их защитить от любой опасности, даже маловероятной. Ну а до тех пор страховка – пустая трата денег. Так мы рассуждали.

Может, спам? Фишинг? Я подумывала ответить, но в строке отправителя, несмотря на личную подпись в конце письма, увидела только корпоративный адрес – значит, рассылка. Возможно, никакой Сью вообще не существует.

К имейлу прилагался документ. Наперекор опасениям и урокам Гейба не нажимать на подозрительные файлы, я открыла вложение.

Я едва разобрала первые строчки мелкого текста, да еще на крохотном экране. Оказывается, мы с Гейбом оформили друг на друга полисы страхования жизни. И выплата составляла миллион фунтов стерлингов.

Телефон выпал из рук прямо на плитку, и я вздрогнула от удара. Я и так была точно натянутая струна, в ушах шумело. «Невозможно, – думала я, наклоняясь за мобильником. – Невозможно». Даже если Гейб все устроил тайком (вряд ли), откуда миллион фунтов? Считай, в два раза дороже дома! Намного больше, чем нам нужно для жизни.

Если это правда, что весьма вероятно, объяснение только одно. Кто-то все подстроил. Более того…

Меня подставили.

Я потрясенно глядела на телефон в руках, не в силах принять такой вариант. Как? Почему?

Ответа не нашлось. Меня вдруг пронзила мысль: мобильник ведь у полиции! А значит, и доступ к моему аккаунту в «Гугле». Следовательно, через несколько часов или даже минут сотрудники увидят письмо.

Обязательно нужно показать имейл Малик, поделиться своей версией, иначе сотрудник, у которого телефон, сложит два и два, а получится у него пять. Я встала и направилась к выходу, мурашки бежали по коже, как разряды тока. За дверью никто не стоял, и я чуть не позвала Малик, как вдруг опять вспомнилось предупреждение Хел: «Следствие не зря подозревает жен и мужей. У тебя есть средства, есть возможности. Для обвинения не хватает только мотива. Уж будь добра, не давай им его». Что делать, что делать?! Ждать адвоката? Если письмо увидят до того, как она придет, картина сложится совсем плохая…

Нет. К Малик, сию же минуту. Я ведь ничего дурного не совершила. Если успею до того, как ее коллеги обнаружат письмо, она выслушает правду. «Ага, в прошлый раз поверила полиции, и чем дело кончилось?» – издевался голосок в голове. Уже не Хел, а мой.

Вспомнилось мое последнее обращение, собственно, в это же отделение. Я тогда обвинила своего парня, тоже полицейского, в домашнем насилии. Сотрудники даже слушать не стали, не завели дело, более того, сделали кое-что похуже – начали мстить. В почтовый ящик посыпались штрафы за парковку в местах, где я никогда не бывала. Меня в самое неподходящее время обыскивали на улице «из соображений безопасности» и однажды отвезли в участок, когда нашли в рюкзаке отмычки – пришлось битый час доказывать, что я не взломщица. Мне звонили по ночам и бросали трубку. Отказались выплачивать страховку, когда угнали машину. Все это началось после того, как я рассказала о Джеффе Лидбеттере его коллегам, а они побежали ему докладывать.

Ладно-ладно, Малик – не Джефф. Она вроде бы здесь не служила, когда я на него пожаловалась. Но и ставки сейчас были намного выше. Не справлюсь – проведу остаток дней в тюрьме, пока убийца Гейба расхаживает на свободе.

Для обвинения не хватает только мотива. Уж будь добра, не давай им его.

Пока раздумывала, вдалеке послышался голос Малик, и я с колотящимся сердцем нырнула обратно в допросную.

– …все-таки считаю, надо арестовать.

– Да, на ноже ее отпечатки, но… – возразил Майлз.

– Это меньшее из зол, Алекс. Ты остальное вспомни, – нетерпеливо прервала его Малик. Шаги замерли, наверное, она для убедительности остановилась посреди коридора. – Несостыковка по времени, очень кстати выключенный телефон, поэтому отследить ее путь нельзя, в экстренную службу позвонила только через час.

– Просто…

– К тому же в протоколе осмотра сказано: следов взлома нет, – напирала Малик. – Чем объяснишь?

– Преступник позвонил в дверь… – неуверенно предположил Майлз, и Малик фыркнула.

– Думаешь, жертва впустила незнакомца в дом и тихо сидела в наушниках, пока резали горло? Такой здоровяк? Извини, как-то не верится. Предлагаю арестовать, и дело с концом.

– А в чем необходимость ареста? Что изменилось с прошлой ночи? Начальник тогда не нашел убедительных причин, и сейчас ничего нового. Как-никак показания прежние, из страны вряд ли сбежит, со следствием сотрудничает. Пришла по своей воле.

– Шестое чувство, наверное, – называй как хочешь. Не верю ей, и все. На все найдется отмазка: телефон разрядился, по дороге «заблудилась», – с нажимом произнесла она последнее слово. – А дома якобы обморок или что там она придумала. Извини, Ал, но это чересчур. Не купилась я на слезы бедной вдовушки. Найду Рика, поговорим с ним до приезда адвоката.

– Ну, тебе решать, – сдался Майлз. – Кофейку?

– Нет, спасибо. Перехвачу Рика, пока не ушел перекусить. Надеюсь, даст зеленый свет. Адвокат сказала, приедет через полчаса, не раньше. Торопиться некуда.

– Ладно. Спрошу ее, может, хочет чего-нибудь. Увидимся в допросной?

Малик что-то пробормотала в знак согласия, и шаги приблизились.

Я бесшумно вернулась на стул и лихорадочно думала, как это понять. Кто-то хотел повесить на меня убийство Гейба, сомнений нет. Если верить Малик, следов взлома или чужого присутствия не нашли – значит, нас не пришли грабить и ни с кем Гейба не спутали. Его убили умышленно, мастерски, не оставив улик, а теперь заметали следы, пытаясь подставить меня. И если убийца не оступится (а пока он вел себя осторожно), все зависит от Малик: поверит ли она, что я не оформляла страховку?..

Руки дрожали. Я вспомнила, как тряслась перед первыми заданиями по работе. Гейб тогда наклонился ко мне: «Вдыхай через нос. Три, два, один. Выдыхай через рот. Три, два, один. Через нос. Три, два, один. Через рот. Ты сможешь».

Я судорожно вдыхала и выдыхала, стиснув зубы от ужаса. Думай, Джеки, думай! Ты сможешь.

Так. Малик доверять не стоило. Она доходчиво объяснила, что только и ждет доказательств моей вины, а показать ей письмо – это как преподнести их на блюдечке. Может, удалить имейл? Он исчезнет и с сервера, выиграю время до приезда адвоката. Хотя за мной следили… Наверняка настроили на телефоне резервное копирование, чтобы не уничтожила подозрительные файлы. Гейб так и поступил бы. Благодаря ему я научилась: нельзя удалить что-то навсегда, по крайней мере, если тыкнуть на нужную кнопку и очистить корзину. Если меня взяли на прицел, то явно будут рыться в телефоне, пока что-нибудь не найдут.