Читать книгу Легкомысленные - С. К. Стивенс - Страница 3

Я не припомню поездки дальше чем на шестьдесят миль от родного города, а это путешествие непозволительно затянулось по всем канонам. Судя по данным «Мэпквеста», дорога занимает тридцать семь часов и одиннадцать минут – конечно, если ты сверхчеловек и тебе ни разу не потребуется остановка.

Мы с моим парнем держали путь из Афин, что в штате Огайо. Я родилась и выросла там, как и все мои близкие. В нашей небольшой семье никогда не обсуждалось, что мы с сестрой поступим в Университет штата Огайо и окончим его. Это само собой предполагалось с момента нашего рождения. Поэтому, когда осенью на втором курсе я надумала перевестись, разразилась настоящая семейная трагедия. Еще сильнее, если такое вообще возможно, их потрясло то обстоятельство, что новое место располагалось в двух с половиной тысячах миль от Вашингтона: я выбрала Вашингтонский университет в Сиэтле. Однако я выиграла довольно неплохую стипендию, и это явно поколебало родителей. Но только слегка. Семейные сборы отныне станут красочным зрелищем.

Причина моего переезда сидела рядом и увозила нас вдаль на развалюхе-«хонде». Денни Харрис. Я взглянула на него и улыбнулась. Он был красив. Я знаю, что это не лучшее определение для мужчины, но в данном случае это прилагательное идеально подходило. Денни был австралийцем из маленького курортного города в Квинсленде. Без преувеличения можно сказать, что всю жизнь он провел в воде, окруженный экзотикой, отчего стал загорелым и мускулистым, но не качком. Нет, атлетическим сложением его наградила природа. Он был не очень высок для парня, но выше меня, даже когда я стояла на каблуках, и этого хватало. У него были очень темные каштановые волосы, которые он носил, разделяя на густые, но аккуратные пряди. Я любила делать это сама, и он восторженно соглашался, при этом вздыхая, жалуясь и грозясь когда-нибудь сбрить их начисто. Но они ему нравились.

У него были теплые темно-карие глаза, которые заискрились, как только он взглянул на меня.

– Держись, малышка. Теперь уже близко – осталась пара часов.

Я обмирала от его акцента. При всей его необычности он неизменно доставлял мне удовольствие.

Мне повезло: у Денни была тетушка, которой тремя годами ранее предложили место в Университете штата Огайо, куда она и переехала. Денни, доброе сердце, решил отправиться с ней и помочь обустроиться. Штаты полюбились ему еще в старших классах школы, когда он провел здесь год в качестве студента по обмену, поэтому он, недолго думая, перевелся в Университет штата Огайо. И пока он не умыкнул меня, родители считали его идеальным кандидатом на роль моего кавалера. Я вздохнула в надежде, что они быстро оправились от этой студенческой истории.

Решив, что я вздыхаю от его слов, Денни добавил:

– Кира, я знаю, что ты устала. Мы только на минутку заглянем к «Питу», а потом поедем домой и рухнем на кровать.

Я кивнула и закрыла глаза.

Под «Питом», очевидно, подразумевался популярный бар, где в роли местной рок-звезды блистал наш новый сосед по комнате Келлан Кайл. Хотя мы и собирались прочно у него обосноваться, я мало что знала о нем. Мне было известно, что в свой первый год учебы в школе за границей Денни остановился у Келлана и его родителей, а также что Келлан играл в группе. Ага, я знала целых две вещи о нашем новом загадочном соседе.

Я открыла глаза и стала смотреть в окно на пролетавшие мимо толстые зеленые деревья. Над многочисленными фонарями вдоль автострады висело странное оранжевое марево. Мы наконец одолели последний перевал, где я на миг устрашилась, что древний автомобиль Денни его не возьмет. Мы петляли среди буйных лесов, горных водопадов и бескрайних озер, сверкавших в лунном свете. Даже во мраке ночи здесь было красиво. Я видела, как передо мной в живописном пейзаже этого штата открывалась новая жизнь.

Наше прощание с уютными Афинами началось несколько месяцев назад, ведь учеба Денни в Университете штата Огайо приближалась к своему завершению. Он был великолепен, и не одна я так считала. Одаренный – так обычно отзывались о нем профессора. Денни получил от них массу рекомендаций и разослал резюме куда только мог.

Мысль о разлуке с ним, даже всего на два года, оставшихся до моего выпускного, была невыносима, а потому я подала заявления в университеты и колледжи всех городов, куда Денни обратился в поисках работы или стажировки. Моей сестре Анне это казалось странным. Она была не из тех, кто готов таскаться за парнем по всей стране, даже таким симпатичным, как Денни. Но я была не в силах остановиться. Я жить не могла без его дурацкой ухмылки.

Конечно, с его-то умом он получил стажировку своей мечты в Сиэтле. Денни собирался работать в одном из ведущих мировых рекламных агентств, которое занималось раскруткой знаменитой сети ресторанов быстрого питания с желтой эмблемой в виде буквы «М». Он твердил об этом на каждом углу с непонятным почтением, как будто бы там воздух изобрели, ни больше ни меньше. Очевидно, стажировка там – действительно редкость. И дело не только в зарплате, но и в возможностях, которые предоставлялись стажерам: Денни не будет мальчиком на побегушках, а сразу войдет в команду. Мысль об отъезде в Сиэтл совершенно вскружила ему голову.

Я же была в панике и выпивала по полбутылки «Пепто»[1] изо дня в день, пока не получила уведомление о зачислении в Вашингтонский университет. Классно! Затем я ухитрилась выбить стипендию, покрывавшую едва ли не все расходы на обучение. Я не блистала, как Денни, но не была и тупицей. Классно вдвойне! В Сиэтле у Денни жил знакомый, который запросил за комнату меньшую сумму, чем мы рассчитывали платить, – благодаря этому все дело виделось предначертанным свыше.

Я улыбалась, глядя на мелькавшие названия дорог, парков и населенных пунктов. Теперь мы удалялись от величественных гор, и деревеньки встречались чаще. Когда мы приблизились к городу, где был указатель на Сиэтл, в окна забарабанил дождь. Скоро начнется новая жизнь. Практически ничего не зная о месте, где мы поселимся, я была уверена, что с Денни не пропаду. Я сжала его руку, и он ласково улыбнулся.

Денни закончил учебу неделю назад, получив сразу две степени (настоящий работяга!): по деловой экономике и маркетингу, – и мы приготовились к отъезду. Стажировка начиналась в ближайший понедельник. Мои родители не особенно убивались из-за скорой разлуки: поворчав насчет моего решения уехать, они утешились надеждой провести со мной следующее лето. Я буду отчаянно скучать по ним, но мы с Денни прожили врозь почти два мучительно долгих года – я с родителями, а он с тетей, – и мне не терпелось развить наши отношения. Целуя родителей на прощание, я старалась сохранить серьезную, торжественную мину, однако в душе ликовала при мысли о том, что скоро мы с Денни окажемся предоставлены сами себе.

Единственным, против чего я отчаянно возражала, было путешествие на машине. Пара часов в самолете против нескольких дней в раздолбанной колымаге… Второй вариант мне ничуть не улыбался, но Денни испытывал странную привязанность к своему драндулету и не захотел его бросить. Я полагала, что иметь машину в Сиэтле неплохо, но дулась добрых полдня. В итоге Денни превратил путешествие в такую забаву, что повода для жалоб не осталось, и, конечно, предпринял всяческие меры, чтобы сделать свой автомобиль удобным. Приятные воспоминания о паре остановок на нашем пути сохранятся у меня на всю жизнь.

При этой мысли я расплылась в улыбке и закусила губу, вновь взволнованная перспективой свить собственное гнездо. Поездка вышла веселой и полной радостных моментов, и все-таки мы без устали катили вперед. Я была счастлива, но смертельно устала. И, хотя Денни ухитрился сделать свою машину на удивление уютной, она все же оставалась машиной, а я мечтала о постели. Моя улыбка сменилась вздохом облегчения, когда перед нами наконец воссияли огни Сиэтла.

Денни спросил дорогу, и мы без труда нашли бар «У Пита». Ему удалось отыскать свободное место на забитой по случаю пятницы парковке, и он ловко вписался в проем. Едва затих мотор, я буквально вылетела из машины и потянулась что было сил. Денни усмехнулся, но сделал то же самое. Взявшись за руки, мы зашагали к входу. Мы прибыли позже, чем рассчитывали: группа уже играла, и мы двигались в волнах музыки. Оказавшись внутри, Денни быстро оглядел помещение. Он указал на здоровяка, прислонившегося к стене и наблюдавшего за публикой, которая большей частью взирала на группу, и мы начали пробираться к нему сквозь толпу.

По пути я взглянула на сцену, где выступали четверо ребят. Все выглядели моими ровесниками, чуть старше двадцати. Они играли быстрый, заводной рок, и голос певца идеально соответствовал стилю – грубый, но очень сексуальный. «Да они крутые», – подумала я, пока Денни сноровисто лавировал в море ног и локтей.

Первым я волей-неволей рассмотрела солиста. Такого не проглядишь: он был убийственно прекрасен. Жгучий взгляд сканировал толпу восторженных женщин, сгрудившихся перед сценой. Густая грива песочного цвета волос была всклокочена. На макушке они были длиннее, космы покороче топорщились вокруг, и он взъерошивал их волшебным движением. «Взрыв на макаронной фабрике», как сказала бы Анна. Ладно, она выразилась бы грубее – моя сестрица бывала полной бестолочью, – но стиль и впрямь был таков, будто обладателя этой шевелюры только что поимели в подсобке. Я покраснела, когда подумала, что он мог быть… Так или иначе, он был на редкость привлекателен. Не каждая могла перед ним устоять.

Одет он был на удивление просто, как будто знал, что не нуждается в дополнительных аксессуарах. Серая футболка с длинными рукавами, закатанными по локоть, достаточно тесная, чтобы обозначить безупречный торс. Потертые черные джинсы, тяжелые черные ботинки – обманчивая простота. Он выглядел рок-божеством.

При всем при этом самой восхитительной его чертой, помимо чарующего голоса, была донельзя сексуальная улыбка. Она едва мелькала меж слов, которые он пел, но этого хватало. Чуть улыбаясь время от времени, он флиртовал с толпой и всецело околдовывал ее.

Он был откровенно сексуален. К несчастью, он это знал. Он перехватывал все до единого взгляды восторженных фанаток. Те сходили с ума, когда он задерживал на них взор. Теперь я была ближе и видела, что его полуулыбки были обескураживающе соблазнительными. Он раздевал глазами всех женщин подряд – для таких взглядов у моей сестрицы тоже имелось подходящее название.

Мне стало неуютно при виде того, как он искушает всех поклонниц разом, и я присмотрелась к троим оставшимся участникам группы.

Двое по бокам от солиста были настолько похожи, что наверняка состояли в родстве – вероятно, были братьями. Примерно одного роста, чуть ниже певца, более худощавые и не столь хорошо сложенные. Один играл на соло-гитаре, другой – на бас-гитаре, и оба были довольно милы. Возможно, они показались бы мне более привлекательными, рассмотри я их первыми.

Соло-гитарист был одет в шорты цвета хаки и черную футболку с незнакомым мне логотипом группы. Волосы у него были светлыми, короткими и непослушными. Он сосредоточенно выводил сложный мотив, лишь ненадолго бросая взгляд на толпу и вновь переводя его на собственные руки.

У его такого же светлоглазого белокурого родственника волосы были длиннее и доходили до подбородка, так что он заправлял их за уши. Он тоже был в шортах, а футболка вызвала у меня усмешку. Простенькая надпись гласила: «Я играю в группе». Он пощипывал бас-гитару чуть ли не с выражением скуки на лице и постоянно посматривал на соло-гитариста, свою вылитую копию. Мне показалось, что он охотнее сыграл бы на его инструменте.

Последний музыкант скрывался за барабанами, и его было сложно разглядеть. Спасибо, что он вообще был одет, ведь многие ударники испытывают потребность выступать едва ли не обнаженными. Но лицо у него было премилое: большие темные глаза и короткие каштановые волосы, стриженные под машинку. В ушах виднелись «тоннели» примерно в полдюйма диаметром. Я не большая любительница таких вещей, но ему они чрезвычайно шли. Его руки были покрыты яркими цветными татуировками, напоминавшими настенные росписи, и он непринужденно выдавал сложные барабанные партии, взирая на толпу с широкой ухмылкой.

О нашем новом соседе по квартире Денни сказал лишь, что тот играет в этой группе, ни разу не уточнив, о ком идет речь. Я надеялась, что им окажется большой, похожий на плюшевого медведя парень, сидевший за ударными. Казалось, с ним будет легко поладить.

Денни наконец добрался до здоровяка. Тот заметил нас и широко улыбнулся Денни.

– Здорово, приятель! Скока лет, скока зим, – заорал он, перекрикивая музыку и отчаянно искажая акцент Денни, который пытался скопировать.

Я усмехнулась про себя. Стоило кому-нибудь услышать Денни – и человек сразу начинал обезьянничать. Обычно им плохо удавалось. Любой, кто не живал в Австралии, мгновенно фальшивил. Денни это забавляло, и он постоянно пытался приучить меня к своему говору. Я же знала, что у меня ничего не получится, и не велась на его провокации. Незачем выставлять себя на посмешище.

– Салют, Сэм, давно не виделись.

С Келланом Денни познакомился, когда еще учился в школе в Сиэтле по программе обмена. Поскольку Сэм выглядел его ровесником, я решила, что и с ним он сошелся тогда же. Я заулыбалась еще шире, когда они кратко, на мужской манер, облапили друг друга.

Сэм был человек-гора – явный качок, – одет в красную рубашку, лопавшуюся от мускулов, череп налысо выбрит. И если бы он не улыбался, я ни за что не рискнула бы к нему подойти. Он излучал угрозу, что показалось мне вполне оправданным, когда я прочла на его рубашке название бара. Очевидно, он работал здесь вышибалой.

Сэм придвинулся к нам, чтобы мы не орали во всю глотку.

– Келлан сказал, что ты будешь к вечеру. Зависнешь у него? – Сэм перевел взгляд на меня и, прежде чем Денни успел ответить на первый вопрос, спросил: – Твоя подруга?

– Ага, это Кира, Кира Аллен. – Денни улыбнулся мне. Я любила звучание своего имени в его исполнении, тронутое акцентом. – Кира, это Сэм. Мы были приятелями в школе.

– Привет, – улыбнулась я, не зная, что еще сделать.

Я терпеть не могла знакомиться. Мне всегда становилось немного не по себе, и я страшно смущалась. Я не считала, будто во мне есть что-то особенное. Нет, ничего отталкивающего – просто обычная. Длинные каштановые волосы, слава богу густые и слегка вьющиеся, карие глаза, которые называли выразительными, что в моем представлении означало «слишком большие». Я была среднего роста для девушки – около ста шестидесяти пяти сантиметров и при этом довольно стройной – спасибо школьным занятиям бегом, но в целом считала себя весьма заурядной.

Сэм кивнул мне и вновь обратился к Денни:

– Видишь, Келлану пришлось начать выступление, но он передал мне ключ, на случай если вы не захотите остаться… Долгая дорога и все такое.

Он полез в карман джинсов, вынул ключ и протянул его Денни.

Это было очень мило со стороны Келлана. Я смертельно устала и желала только одного: устроиться на месте и проспать пару дней. Мне не хотелось ради ключа ждать завершения представления, которое могло продлиться бог знает сколько.

Я оглянулась на группу. Солист продолжал раздевать женщин взглядом. Иногда он всасывал воздух сквозь зубы, придавая звуку едва ли не интимный оттенок. Он припал к микрофону и простер руку, чтобы стать ближе к фанаткам, которые восторженно взвыли. Что до мужчин, то они стояли дальше, хотя некоторые ребята и прилипли к своим подругам. Эти парни взирали на певца с откровенной неприязнью. Я невольно подумала, что рано или поздно ему всерьез набьют морду.

Мне все больше казалось, что приятелем Денни был симпатяга за барабанами. Ударник выглядел добродушным и беззаботным типом, с которым тот легко мог сойтись. Денни трепался с Сэмом и спрашивал, как обстоят его дела. Когда они закончили, мы попрощались.

– Готова идти? – осведомился Денни, понимавший, насколько я вымоталась.

– Еще бы, – ответила я, мечтая о постели.

К счастью, от последнего жильца в квартире осталась кое-какая мебель.

Денни усмехнулся и взглянул на группу. Я ждала, что он перекинется взглядом со своим приятелем, и смотрела на него. Денни нравилось, когда на его лице был намек на усы и бороду по краю челюсти. Никакой буйной растительности, – казалось, что он просто вернулся из долгого похода. Его лицо, в противном случае детское, благодаря этому становилось грубее и старше, но щетина была мягкая и приятно щекотала мне шею. К тому же она была исключительно сексуальна. Я поняла, что у меня есть еще одна причина поскорее уйти.

Не сводя с Денни глаз, я увидела, как он помахал ключами и вздернул подбородок. Он явно поймал взгляд Келлана и показывал, что мы идем домой. Я же настолько погрузилась в грезы, что забыла проследить, кому он сигналил. Мне все еще не было ясно, кто из них Келлан. Я окинула взглядом сцену, но никто из четверки не смотрел на нас.

По пути к выходу я спросила:

– Кто из них Келлан?

– Мм? А, я же не сказал! – Он кивнул на группу. – Певец.

В груди у меня екнуло. Иначе и быть не могло. Я остановилась, оглянулась, и Денни тоже притормозил, смотря на музыкантов. Пока мы шли к двери, песня сменилась. Звучал медляк, и голос Келлана стал тише, нежнее и сексуальнее, хотя казалось, что дальше уже некуда. Но я замерла и прислушалась не поэтому.

Дело было в словах. Они были красивы, даже потрясающи – поэтическое выражение любви и утраты, беззащитности и самой смерти. Они рассказывали о ком-то покинутом, кого хотелось помянуть добрым словом, – о том, по кому стоит тосковать. Пустые девчонки, число которых удвоилось, продолжали взывать к певцу в поисках его внимания. Они как будто даже не уловили изменения музыкального настроя. Но Келлан стал совсем другим. Теперь он сжимал микрофон обеими руками и смотрел поверх толпы расфокусированным взглядом, весь захваченный музыкой. Он потерялся в словах, и те, казалось, рвались из сокровенных глубин его души. Если предыдущая песня была забавной безделицей, то эта представала личной. Она явно что-то значила для него. Мое дыхание пресеклось.

– Ух ты, – наконец вздохнула я. – Он удивительный.

Денни кивнул в сторону сцены:

– Да, в этом он всегда был мастер. У него даже в школе была приличная группа.

Внезапно мне захотелось задержаться там на всю ночь, но Денни устал не меньше моего, а то и больше, ведь вел машину в основном он.

– Пойдем домой. – Я улыбнулась ему, упиваясь звучанием этих слов.

Он взял меня за руку и потянул за собой сквозь оставшуюся часть толпы. На выходе я в последний раз оглянулась на Келлана. Удивительно, но его безупречное лицо было обращено прямо ко мне, и я чуть вздрогнула. Песня все лилась из его уст, и я вновь пожалела, что не останусь до конца.

Он разительно переменился по сравнению с моментом, когда я его заметила. На поверхностный взгляд он показался лишь исключительно чувственным. Все в нем кричало: «Я возьму тебя прямо здесь и сейчас и заставлю забыть собственное имя». Но теперь в нем открылась глубина, даже душевность. Может быть, первое впечатление было ошибочным и Келлан заслуживал более близкого знакомства?

Жизнь в его обществе обещала быть любопытной.

Денни легко нашел наш новый дом: тот стоял в плотно застроенном переулке не так далеко от бара. Улочка была заставлена машинами, и движение стало практически односторонним. Подъездная дорожка могла вместить пару автомобилей, и Денни занял более дальнее от входа место.

Он подхватил с заднего сиденья три наши сумки, я взяла две оставшиеся, и мы вошли внутрь. Дом был небольшой, но милый. В прихожей торчали крючки для одежды, все пустые, чуть дальше виднелся стол в форме полумесяца, на который Денни бросил ключи. Слева был короткий коридор с дверью в конце. Ванная? Там же я различила столешницу – наверное, кухня. Прямо перед нами открывалась гостиная. В глаза бросался непомерно большой телевизор. «Мальчишки есть мальчишки», – подумала я. Справа виднелись ступеньки, витком уводившие на верхний этаж.

Мы поднялись и остановились перед тремя дверями. Денни отворил правую: разоренная постель и старая гитара в углу выдавали обитель Келлана. Денни захлопнул дверь и сунулся в среднюю, посмеиваясь над нашей игрой в угадайку. Там оказалась ванная. Итак, оставалась дверь номер три. Улыбаясь, Денни распахнул ее настежь. Я стала осматриваться, но моего любопытства хватило лишь на впечатляющую, королевского размера кровать у стены. Не теряя времени зря, я потянула к ней Денни, схватив его за рубашку.

Нам редко удавалось побыть наедине. Вокруг нас постоянно терлись какие-то люди: его тетя, моя сестра или – ох! – мои родители. Мы лелеяли мечту об уединении, но после беглого осмотра нашего нового крохотного дома мне стало ясно, что оно будет не таким полным, как я надеялась, особенно наверху: стены были слишком тонки, чтобы обеспечить приватность. Поэтому мы свалили багаж в углу и воспользовались отлучкой нашего соседа. Прочее барахло могло и подождать, ведь были вещи и поважнее.

* * *

Я проснулась ранним утром, еще хмельная от путешествия, но освеженная. Денни распростерся на своей стороне постели и выглядел слишком безмятежно, чтобы пробудиться. Я испытала легкий трепет, очнувшись от сна рядом с ним. Нам редко удавалось провести вместе целую ночь, но отныне так будет всегда. Стараясь не потревожить его, я встала и направилась в коридор.

Мы поселились прямо напротив Келлана, дверь в комнату которого была чуть приоткрыта. Дверь же в ванную, находившуюся между нашими спальнями, оказалась закрытой. В моей семье ее не закрывали никогда, если внутри никого не было. Света под дверью не было видно, но в нем и надобности не было, так как уже достаточно рассвело. Постучать? Я не хотела выглядеть идиоткой, стучащейся в свою же дверь, но меня еще не представили Келлану, и мне не улыбалось начать знакомство с ним со встречи в ванной. Как, впрочем, и вообще встреча в ванной. Я оглянулась на его дверь и стала прислушиваться, пока моя голова не пригрозила лопнуть. Мне померещилось, будто я различаю легкое дыхание, доносящееся из его комнаты, но оно могло быть и моим собственным. Я не слышала, как он вернулся ночью, но Келлан, похоже, был из породы тех, кто гуляет до четырех и спит до двух пополудни, так что я рискнула и повернула ручку.

Нахлынуло облегчение: никого. Тотчас у меня появилось желание скорее смыть с себя дорожную грязь. Убедившись, что дверь надежно заперта, – я в равной степени не хотела, чтобы Келлан наткнулся на меня, – я включила душ. Накануне, прежде чем рухнуть и отключиться от изнеможения, я спешно перерыла наши пожитки в поисках пижамы. Сейчас я скинула трусы и майку и шагнула под воду – почти кипяток. Блаженство. Мне вдруг захотелось, чтобы Денни проснулся и присоединился ко мне. У него было прекраснейшее тело, казавшееся еще лучше мокрым, в потоке воды. Но затем я вспомнила, каким измученным он выглядел прошлым вечером. Что ж, может быть, в другой раз.

Я расслабилась под горячей водой и вздохнула. Спеша в ванную, я забыла шампунь, но там, на мое счастье, нашлось мыло. Не лучший способ мыть волосы, но мне было неудобно воспользоваться дорогими средствами Келлана. Я блаженствовала в пару намного дольше, чем следовало, задумайся я о других, кому бы вдруг понадобилась теплая вода. Но я ничего не могла поделать – так здорово снова быть чистой.

Наконец я выключила воду и вытерлась единственным имевшимся полотенцем. Оно было ужасно тонким и маленьким, в следующий раз мне надо будет постараться не забыть свое – большое и удобное. Торопливо обернувшись этим клочком материи и думая о прохладном коридоре, я распахнула дверь. Желая лишь одного – отмыться, я позабыла обо всех туалетных принадлежностях, не говоря уже о смене одежды. Я принялась вспоминать, в какой из наших раскиданных сумок лежат мои вещи, и тут заметила открытую дверь в комнату Келлана. Там кто-то был.

Он стоял на пороге, лениво зевая и почесывая голую грудь. Спать он, судя по всему, предпочитал в трусах. Я моментально смутилась от его вида. Сон вовсе не отразился на его всклокоченной шевелюре – та выглядела прекрасно, и волосы торчали во все стороны. Но главным было тело. Если Денни представал великолепным, то Келлан просто поражал воображение. Он был высоким – на добрых полфута выше Денни, с удлиненными и сухими мускулами, как у бегуна. И они были очень четко очерчены. Можно было взять маркер и наметить каждую линию.

Он был сексуален.

Его немыслимо яркие синие глаза сверкнули, когда он взглянул на меня и очаровательно склонил голову набок:

– Ты, должно быть, Кира.

Голос у него был низкий и чуть хриплый спросонья.

Я смешалась, когда поняла, что наше знакомство недалеко ушло от того, чего я опасалась. Что ж, по крайней мере, мы были кое-как одеты. Мысленно выругав себя последними словами за то, что не надела трусы и майку, сброшенные перед душем, я неуклюже протянула ему руку в жалкой попытке официоза.

– Да… Салют, – промямлила я.

Он пожал мне руку с волшебной полуулыбкой. Моя реакция, похоже, его донельзя рассмешила, а наш вид ничуть не смущал. Я почувствовала, что краснею, и отчаянно пожелала укрыться у себя, но не имела понятия, как вежливо разрешить эту странную встречу.

– Ты Келлан? – спросила я.

Глупый вопрос. Кем он мог быть? Здесь жили только трое.

– Угу, – пристально изучая меня, кивнул он.

Чуть пристальнее, чем следовало, чтобы мне было уютно в присутствии странного мужчины, перед которым я стояла полуголой.

– Прости за горячую воду. По-моему, я всю извела.

Я повернулась, нашаривая дверную ручку в надежде, что он поймет намек.

– Ерунда. Помоюсь вечером перед уходом.

Не успев задаться вопросом, куда он собрался, я пробормотала:

– Ну, тогда до скорого, – и метнулась в свою комнату.

Кажется, перед тем, как захлопнулась дверь, я расслышала усмешку за своей спиной.

Что ж, это было унизительно. Наверное, могло быть и хуже. Тьфу ты, вот потому я и не любила знакомиться. Я выставляла себя полной дурой, и нынешний эпизод не стал исключением. Денни твердил, что наша первая встреча была романтичной, – у меня же для нее было припасено другое словечко. Я пришла в ужас при мысли о количестве знакомств, предстоявших в ближайшие месяцы. Но я хоть буду одета. Надеюсь.

Я навалилась на запертую дверь и постояла, приходя в чувство.

– Что с тобой?

Ясный, оттененный акцентом голос Денни прервал мои мысли. Я распахнула глаза и увидела, что он лежит, опершись на локоть, и с любопытством разглядывает меня. Он все еще казался усталым, и я надеялась, что не разбудила его.

– С соседом познакомилась, – отозвалась я мрачно.

Денни знал меня слишком хорошо и не был удивлен моей реакцией на такую мелочь. Он знал, в какой я приду раздрай, если наткнусь на незнакомца, будучи одетой лишь в тонкое полотенце.

– Ну-ка, иди сюда.

Он распахнул объятия, и я с готовностью взгромоздилась на кровать.

Окунувшись в тепло, я повернулась к нему спиной, и он крепко обнял меня, поцеловал в мокрые волосы и глубоко вздохнул:

– Не передумала, Кира?

Я изогнулась и чмокнула его в плечо.

– Мы уже здесь. Не поздновато? – Я повернулась к нему лицом и поддразнила: – Назад не поеду.

Он слегка улыбнулся, но глаза его остались серьезными.

– Я знаю, чем ты пожертвовала ради меня – домом, семьей, – и понимаю, что ты скучаешь, ведь я не слепой. Мне просто хочется убедиться, что дело того стоит.

Я положила ладонь ему на щеку:

– Не надо. Даже не смей сомневаться. Конечно, я ужасно скучаю по своим, просто жуть. Но ты того стоишь, ты стоишь всего на свете. – Ласково гладя его пальцами, я сказала: – Я люблю тебя и хочу быть там же, где и ты.

Он искренне улыбнулся:

– Прости за некоторую сентиментальность, но… Ты мое сердце. Я тоже тебя люблю.

Затем он поцеловал меня и начал разматывать полотенце, вдруг скомкавшееся на моей талии.

А мне пришлось снова и снова напоминать себе, что стены очень тонкие…