Читать книгу Легкомысленные - С. К. Стивенс - Страница 8

После того дня Келлан уже не выходил у меня из головы. Я не могла не замечать, насколько он мил: он слегка кивал мне, появляясь в баре, посматривал на меня и периодически мне улыбался со сцены, болтал со мной за утренним кофе и пел для меня одной, что я обожала. С каждым днем я все сильнее прикипала к нему, что восторгало меня и в то же время тревожило. Однако, как бы это ни было скверно, в его присутствии я забывала о тоске по Денни. Я продолжала ждать звонков, но, если тех не было день или два, мое одиночество скрашивалось обществом Келлана. Он, казалось, ничуть не возражал против того, что я постоянно вьюсь рядом. Как раз наоборот, он явно поощрял это.

Мы продолжали дружеский флирт, начатый на «Бамбершуте». В погожие дни мы выходили на задний двор, лежали там на траве, читали и радовались солнцу. Келлан обычно раздевался до пояса, чтобы позагорать, и мое сердце билось чуть чаще, благо я оказывалась совсем рядом. В конечном счете он засыпал, а я перекатывалась на бок и любовалась его безупречным спокойным лицом. Однажды он лишь притворился, что спит, приоткрыл глаз и улыбнулся, отчего я ужасно покраснела, перевернулась на живот и спрятала голову от его смеха.

В те вечера, когда у меня бывали выходные, он иногда приходил домой с репетиции, вместо того чтобы сидеть с дружками в «Пите». Мы обедали, а потом садились бок о бок и смотрели кино. Иногда Келлан приобнимал меня и поглаживал пальцами или же брал меня за руку, играл с ней и улыбался своей потрясающей сексуальной полуулыбкой.

А если мне предстояло идти на смену, мы сидели в обнимку перед работой – читали газеты или смотрели телевизор. Келлан позволял мне расслабленно навалиться на него и положить голову ему на плечо. Однажды, когда я провела бессонную ночь в тоске по Денни, мы так же обнялись и он бережно опустил меня ниже, чтобы моя голова легла ему на колени. Я так и заснула, слившись с ним: он придерживал меня одной рукой, а другой гладил мне волосы. В глубине души я знала, что Денни это вряд ли понравилось бы, но мне было уютно, и я чувствовала себя превосходно. Удовольствие от близости Келлана немного тревожило меня, и все-таки я не могла остановиться.

Однажды вечером в баре кто-то выбрал в музыкальном автомате особенно заводную мелодию, и Гриффин, гордо носивший свою футболку с истинным названием группы, почувствовал необходимость выцепить по девице из-за каждого столика, возле которого оказывался, и утянуть их с собой на танцпол. Конечно, все шли охотно. Но потом он заметил меня и призывно направился в мою сторону. Не желая, чтобы он касался меня своими блудливыми лапами, я выставила вперед руки и стала пятиться назад. Эван захохотал и сгреб Дженни, чтобы наклонить ее в танцевальном па, и та взвизгнула. Мэтт же сидел на столе и потешался над всеми.

Гриффин почти настиг меня, как вдруг кто-то увлек меня прочь и несколько раз крутанул вокруг своей оси. Смеясь над досадой Гриффина, Келлан повернул меня еще разок-другой, и я очутилась на другом конце зала. Я улыбнулась ему, благодаря за спасение, и он отпустил меня, поцеловав мою руку. Через секунду его окружило полдюжины поклонниц, мечтавших потанцевать со своим рок-идолом. Остаток вечера он провел за довольно сексуальными танцами то с одной из них, то с другой. Он двигался без устали, и это было исключительно соблазнительным зрелищем. За смену мой взгляд останавливался на нем не раз и не два.

На пороге дома, когда я все еще думала о телодвижениях Келлана, меня приветствовал телефонный звонок. Улыбаясь при мысли, что в такой поздний час это мог быть только Денни, я немного смешалась и едва узнала голос.

– Салют, сестренка.

– Анна! Сколько лет, сколько зим… Что случилось? Почему так поздно?

– Да вот, получила нынче твою посылочку… – Я отправила родителям и Анне фотографии университета, бара и нас с Денни и Келланом. – Боже ж ты мой… Кто этот красавчик и почему ты не сказала о нем сразу, как только там оказалась?

Надо было мне раньше сообразить, что сестра западет на Келлана.

– Это Келлан, мой сосед.

– Черт! Теперь я точно приеду в гости.

Моя сестра и Келлан в одной комнате. Вот это уже будет интересно. Внезапно мне расхотелось ее видеть.

– Знаешь, сейчас как раз не самое… Стоп, а что с Филом?

– Пффф… Фил! Я тебя умоляю. Против твоего знойного соседа? Извини, он не идет ни в какое сравнение.

Мама говорила, что Анна была знакома с Филом целых две недели, прежде чем съехаться с ним. Их медовый месяц явно подошел к концу.

– Слушай, сейчас и правда не лучший момент. Вот-вот начнутся занятия, а Денни еще не вернулся…

– Денни уехал?

– Черт, Анна, ты вообще разговариваешь с родителями? – Я вздохнула, искренне не желая повторять всю историю еще одному члену семьи.

– Только когда не бывает выбора. Что случилось?

– Это по работе. Ему пришлось ненадолго отлучиться в Тусон.

«Ненадолго» обернулось вечностью, а сегодня он снова не позвонил…

– А, так он скитается по пустыне, а тебя оставил наедине с этим плейбоем?

Я так и видела ее глупую ухмылку.

– Господи, Анна… Ничего подобного.

Я вздохнула. Мы с Келланом сдружились ближе, чем раньше, но явно не настолько, как думала моя сестра.

Та залилась смехом:

– Ладно, просвети меня… Значит, это Келлан? Ну, и какой он?

– Он… – Как описать Келлана? – Он милый.

Я глянула наверх в надежде, что «он» спал. Несколько часов назад он уехал из «Пита», зевнув три раза подряд за время беседы с Дженни. Нелегко быть сразу жаворонком и совой.

– Боже, боже… Он что, гей? Все настоящие красавчики – геи.

Она театрально вздохнула.

Я рассмеялась. Нет, исходя из того, что я слышала и видела, Келлан явно был натуралом.

– Нет, я уверена, что он не из этих.

– Отлично! Так когда можно к вам? – Ее голос восторженно звенел в предвкушении.

Я вздохнула про себя. Так просто она не отстанет.

– Ладно… Может, на зимних каникулах? Пошатаемся все вместе по клубам или еще где.

Образ танцующего Келлана не шел из моей головы. Впрочем, нам всем не помешало бы подвигаться.

– О, классно. Вся в мыле, с ним на танцполе. Рубашку я с него, конечно, сорву – исключительно чтобы помочь… Ну, ты поняла. А потом мы нырнем под одеяло, чтобы не растерять тепло долгой, суровой зимней ночью.

– Анна, притормози! Мне с ним еще жить.

Мне крайне не понравилась картина, которую она только что нарисовала. Мысленно усмехнувшись, я сочинила другой вариант:

– Он, может, и горяч, но знала бы ты его приятеля Гриффина…

– Что, серьезно?

– Да чтоб мне провалиться!

Остаток беседы я убеждала ее в многочисленных достоинствах Гриффина. В жизни столько не врала.

* * *

На следующий день Денни наконец позвонил мне после двухдневного молчания. Мне казалось, что мы не разговаривали с ним – не говорили по-настоящему – целую вечность. Я страстно хотела увидеть его и обнять. Беседа была короткой, и он изъяснялся рассеянно, как будто звонок был для него тяжкой обязанностью. Через несколько минут он извинился и заявил, что его зовут на совещание. Простившись, я повесила трубку, и в животе у меня разлился холод, а сердце упало. Я смотрела на телефон минут двадцать, раздумывая, можно ли ему перезвонить и почему Денни говорил со мной все меньше и меньше.

Той ночью я проснулась в панике и с диким сердцебиением: мне приснился кошмар. Самого сна я не помнила, осталось лишь чувство ужаса. Хотелось плакать, а почему, я не знала. Сев на постели, я обхватила колени, пытаясь выровнять дыхание и сердечный ритм. Мне не хотелось закрывать глаза. Я осмотрелась в темноте, пытаясь отличить реальность от вымысла. Комод, телевизор, ночной столик, пустая со стороны Денни постель… Да, все реально, причем до боли.

Мне очень хотелось поговорить с Денни. Уверенности не было, но мне казалось, что сон был о нем. Однако звонить ему в номер, наверное, было слишком поздно. Я села на краю постели и посмотрела на часы – половина четвертого. Слишком поздно, чтобы звонить, – или слишком рано, чтобы будить. Придется подождать несколько часов и попытаться застать его до ухода на работу.

Снизу, как ни странно, доносились какие-то звуки. Кто-то переключал каналы. Решив, что Келлан тоже проснулся и можно будет взамен поговорить с ним, я встала и спустилась. Обогнув угол и заглянув в гостиную, я поняла, что он был не один. Я хотела развернуться и пойти обратно к себе, но было уже поздно.

– Кира! Эй, киса! – Гриффин стоял посреди гостиной, потягивая пиво и держа в руке пульт. – Классный прикид.

Он подмигнул, и я залилась краской.

Когда я сошла с лестницы, с дивана виновато выглянул Келлан.

– Привет, извини. Мы не хотели тебя разбудить.

Из кресла мне улыбнулся Мэтт. Эвана нигде не было видно.

– Вы и не разбудили… – Я пожала плечами. – Просто плохой сон.

Келлан криво улыбнулся.

– Пивка? – Он приглашающе приподнял свое.

– Конечно.

В любом случае я не собиралась больше спать.

Он пошел на кухню за пивом, а я неуклюже топталась за креслом Мэтта. Гриффин снова защелкал пультом. Мэтт тоже повернулся к телевизору. Келлан вернулся через минуту, вручив мне пиво и кивнув на диван. Я пошла за ним.

Гриффин сел возле стола. Он поставил свое пиво, чуть хмурясь: похоже, он не нашел того, что искал. Я быстро проскользнула мимо Келлана и села на противоположном конце дивана. Покачав головой и ухмыльнувшись, Келлан устроился в середине и придвинулся ко мне. Я подобралась к нему и прижалась, взгромоздившись на диван с ногами. За последние дни сидеть с ним в обнимку стало для меня обычным делом. Он улыбнулся, обхватил меня за бедра и задиристо толкнул плечом. Склонив голову, я улыбнулась в ответ.

Гриффин, все еще раздосадованный, изрек:

– Знаете, я тут подумал…

Мэтт застонал, я рассмеялась, но Гриффин проигнорировал нас обоих.

– Когда эта группа развалится… – (Я вскинула брови, и Келлан мне ухмыльнулся.) – Наверное, я уйду в христианский рок.

Я поперхнулась пивом. Большая часть вернулась в бутылку, но остальное пошло не в то горло. Келлан, набравший его полный рот, улыбнулся, кивнул на Гриффина и закатил глаза.

Мэтт, не веря своим ушам, повернул всклокоченную белокурую башку и уставился на Гриффина.

– Ты – в христианский рок? Сильно.

Гриффин ухмыльнулся, продолжая щелкать каналами.

– Ага! Толпа озабоченных целок! Да вы только представьте!

Он выдал дьявольскую улыбку, пока я откашливалась после пива.

Наконец он нашел, что искал. Я несколько раз сглотнула и отпила побольше, чтобы успокоить горло. Порой Гриффин говорил дикие вещи. Он и впрямь идеально подходил Анне. Вздохнув при этой мысли, я глянула на экран и в конечном счете увидела, что он выбрал. Порнуха – или какая-то подобная программа по кабельному. К щекам прилил жар, и я уставилась в бутылку. Мэтт и Гриффин устроились смотреть, тогда как Келлан испытующе взглянул на меня.

Я старалась сдерживаться. Если бы я встала и ушла, завтра в баре у Гриффина был бы праздник. Если останусь посмотреть, он, может, и забудет об этом. Но звуки, доносившиеся с экрана, не позволяли мне справиться со стыдом. Зачем ребята смотрят эту муру? И почему Келлан смотрит на меня?

В итоге он подался ко мне и шепнул на ухо:

– Тебе неприятно?

Я отрицательно помотала головой. Мне не хотелось, чтобы он считал меня еще большей ханжой, чем, очевидно, уже назвал про себя. На самом деле было бы здорово, если бы он вовсе не замечал меня и смотрел свою гадость. Сколько мне еще сидеть, прежде чем можно будет тайком ускользнуть? Приняв мой ответ, Келлан чуть подался вперед, прикрывая меня от Гриффина, а Гриффина – от меня. Я благодарно улыбнулась и заглянула ему в лицо. Он внимательно смотрел телевизор и был явно увлечен. С фильмом мне знакомиться не хотелось, но за Келланом я наблюдала с огромным интересом.

Сначала он просто смотрел, но чуть погодя его взгляд изменился, вспыхнув и разгораясь все ярче. Он глотнул пива и на миг задержал бутылку у рта. Его губы чуть приоткрылись, дыхание слегка участилось. Напряженно глядя в экран, он медленно провел языком по нижней губе и закусил ее.

Фильм был настолько эротичен, что я издала горлом негромкий звук, и мое дыхание пресеклось. Телевизор меня заглушал, но Келлан, сидевший вплотную, услышал. Его горящие синие глаза встретились с моими. Я поняла, почему ни одна женщина не могла устоять под этим взглядом: вряд ли кто-то мог ответить на него отказом. Ну а я, если бы Келлан перешел к делу? О чем он сейчас думал? Я понятия не имела…

Его дыхание заметно участилось в ответ на мое. Внезапно взгляд его переметнулся на мои губы, и я знала, точно знала, что у него на уме. Ему не следовало думать об этом. Я не хотела, чтобы он думал об этом. Он снова тронул губу языком и на миг встретился со мной взглядом. Огонь в его глазах пылал все сильнее. Он вновь переключился на мои губы и наклонился ко мне. У меня бешено забилось сердце, и я понимала, что должна оттолкнуть его. Но в голове царил кавардак, не позволявший вспомнить почему. Я не могла пошевелиться.

Чувствуя его приближение, я закрыла глаза. Все во мне кричало – столь тесным стало наше соседство: бок о бок, его рука на моей ноге. От осознания этого в сочетании со страстным телевизионным звукорядом по спине у меня пробежал озноб. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он дотронулся до меня, но не так, как я ожидала. Мы соприкоснулись лбами и носами и так застыли. Я ощущала, как он дышит – негромко, но часто. Повинуясь инстинкту, я вскинула подбородок в поисках его губ и вновь издала приглушенный горловой звук.

Но наши губы еще не соприкоснулись. Я ощутила жар его кожи и легкое касание плоти, он провел носом по моей щеке. От близости к нему я перестала дышать. Он выдохнул в меня, и я вдохнула, с его губ слетел искушающий шелест, обративший меня в дрожь. Он замер, дважды неровно вздохнул, а я продолжала таять, не узнавая себя. Мои колени вдавились в него, рука легла ему на бедро, и я приблизилась у нему вплотную. От него так хорошо пахло…

Вдруг Келлан схватил меня за руку и стиснул ее чуть ли не до боли. Он хрипло шепнул мне в ухо:

– Идем со мной.

Не вполне понимая, чего хочу я и чего хочет он, я встала и вышла за ним из комнаты. Мэтт и Гриффин, о присутствии которых я напрочь забыла, на нас не взглянули. К моему удивлению, он отвел меня на кухню. Я понятия не имела, что он собрался там делать, и воображала, как он, укрывшись от глаз друзей, подарит мне долгий, горячий и страстный поцелуй, представляла, как он зароется руками в мои волосы и привлечет к себе, как прижмется ко мне всем телом. Когда мы вошли в кухню, мое дыхание уже немного сбивалось.

Однако Келлан был безупречен. Он выпустил мою руку, поставил свое пиво на стойку и налил стакан воды. Смущенная и отчасти раздраженная переменой в его настрое, я задалась вопросом – не приснилась ли мне короткая сцена в гостиной? Казалось, что между нами проскочила искра. Он был готов поцеловать меня. Я в этом не сомневалась. Более того, и я была готова поцеловать его. Все это сбивало с толку.

Келлан тепло улыбнулся, как будто ничего странного не произошло. Протянув мне воду, он забрал у меня пиво и поставил его рядом со своим. Я глубоко вздохнула, успокаиваясь. Внезапно я ощутила себя полной дурой. Конечно же, ничего не было. Он обычный парень, решивший посмотреть дурацкий эротический фильм, а я почему-то вообразила, будто он возжелал конкретно меня. Боже, какой же я, наверное, выглядела идиоткой, когда с закрытыми глазами ждала его поцелуя. Меня охватил стыд, и я залпом выпила воду, благодарная за возможность не смотреть на Келлана.

– Прости за фильм… – Я вскинула глаза, когда он заговорил, и Келлан усмехнулся: – Гриффин есть Гриффин.

Он пожал плечами. Меняя тему, Келлан продолжил:

– Ты спустилась расстроенная. Хотела рассказать сон?

Он прислонился к стойке возле плиты и скрестил на груди руки, выглядя полностью собранным и расслабленным.

Все еще чувствуя себя глупо, я пробормотала:

– Я не помню его… Знаю только, что он был плохой.

– Надо же, – ответил он негромко, вдруг задумавшись.

Желая повернуть время вспять и остаться в постели, я поставила мой почти пустой стакан и двинулась мимо Келлана.

– Я устала… Спокойной ночи, Келлан.

Он улыбнулся и шепнул, когда я миновала его:

– Спокойной ночи, Кира.

Избегая смотреть на Мэтта, Гриффина и телевизор с бесконечным, похоже, эротическим фильмом, я оглянулась через гостиную на заднее окно кухни. В нем хорошо отражался Келлан. Он все еще стоял у стойки, но теперь обмяк и пощипывал переносицу. Казалось, у него болит голова. Я озадачилась этим, однако поспешила наверх, не желая, чтобы он заметил мою слежку. И мне действительно хотелось отгородиться от звуков этого дурацкого фильма.

* * *

Утром при встрече с Келланом я чуть покраснела, но он лишь улыбнулся и предложил мне кофе. Он не обмолвился ни словом о моем постыдном просчете, да и мне не хотелось о нем говорить. Сидя за столом напротив Келлана, я заметила, что он снова надел неприличную футболку «Чудил». Я нахмурилась, и он слегка побледнел.

– Что? – спросил он негромко и несколько нервно.

Не понимая его реакции, я указала на футболку и ответила как можно непринужденнее:

– Ты так и не достал мне такую же.

Он явно расслабился и кивнул:

– О, точно.

Затем он пожал плечами, встал и снял футболку. Я разинула рот, когда он вывернул ее и протянул мне. У меня не осталось слов. Мое внимание было приковано к его телу, пока он одевал меня, и я даже не могла ему помочь. Ему пришлось просунуть мои руки в рукава, словно я была маленькой девочкой.

– Ну вот, носи мою.

Он просиял, продолжая маячить передо мной и ничуть не стесняясь своей наготы.

Мое лицо пылало и наверняка было красным.

– Я не имела в виду… Ты не обязан… – Мне было даже не выстроить фразу.

Он тихо рассмеялся:

– Не парься, я еще достану. Ты даже не представляешь, сколько Гриффин понаделал этой фигни.

Он снова хохотнул и повернулся, чтобы уйти. Я невольно уставилась на его мускулистую спину – широкую в плечах, чуть уже в груди, затем еще уже в пояснице. Взгляд сам опускался ниже, как намагниченный. Келлан обернулся на пороге, застукал меня, опустил глаза и улыбнулся краем рта.

– Сейчас вернусь.

Он снова оглянулся, продолжая пленительно улыбаться, и в очередной раз вогнал меня в краску.

Затем до меня донесся запах. Он был настолько восхитителен, что я закрыла глаза, взяла футболку за подол, подняла его и глубоко вдохнула. Не знаю, что это было – мыло, дорогой шампунь, стиральный порошок, одеколон или просто его естественный запах, – но от Келлана всегда прекрасно пахло, и сейчас я купалась в этом аромате. Когда он вернулся, я сидела и нюхала футболку, как дура.

Келлан склонил голову набок и с любопытством улыбнулся. Я выпустила футболку. Внезапно я захотела вообще не просыпаться с утра. Сколько способов я могу придумать, чтобы выглядеть идиоткой круглосуточно? Келлан сел в свое кресло и допил кофе. Теперь на нем была ярко-синяя майка, оттенявшая синеву его глаз. Сглотнув, я сосредоточилась на своей кружке.

День прошел обычно: я стирала, он мыл посуду; я пылесосила, он играл на гитаре. Однако смущение не покидало меня. Минувший вечер был убийственным. Я собиралась держаться от Келлана подальше, но, когда он устроился посмотреть телевизор перед уходом к друзьям, я, разумеется, вожделенно уставилась на диван. Он заметил это и протянул руку, похлопав другой по подушке. Я не смогла устоять – улыбнулась и уютно свернулась у него под боком, положив голову ему на плечо. У меня развивалась зависимость.

На выходных мы много держались за руки, вместе сидели на диване, стихийно обнимались на кухне и валялись во дворе. Я лежала головой на его коленях, но никто больше не предпринимал никаких постыдных поползновений к поцелуям. Не успела я оглянуться, как наступил понедельник, а с ним – и учебный год.

Дневной телефонный звонок привел меня в раздражение и заставил нервничать.

– Привет, солнышко.

Я всегда улыбалась акценту Денни, но нахмурилась, по-прежнему раздосадованная его дежурными, все чаще короткими звонками.

– Кира?

До меня дошло, что я до сих пор не ответила.

– Привет, – буркнула я.

– Злишься, да? – вздохнул он.

– Может быть…

Да… Да, я злилась.

– Прости… Я знаю, в последнее время я весьма рассеян. Это совершенно к тебе не относится, клянусь. Я просто ужасно занят.

Его отговорки не умаляли моего раздражения.

– Неважно, Денни.

Снова вздох.

– У меня есть время… Может, расскажешь про университет? Завтра начинаешь учиться?

Я слабо улыбнулась: он помнил, – а затем нахмурилась, потому что вспомнила сама. Завтрашнее утро вселяло в меня тревогу.

– Хоть бы ты был здесь… Я правда психую.

Денни усмехнулся – не иначе припомнил, как я всегда помогала ему… успокоиться.

– Ох, солнышко… Ты даже не представляешь, как мне хочется оказаться с тобой. Я по тебе скучаю.

– Я по тебе тоже… балда, – расплылась я в улыбке.

Он от души рассмеялся:

– Давай рассказывай, чем занималась. Хочу слышать твой голос…

Я тоже покатилась со смеху и следующий час рассказывала ему обо всем, что только приходило в голову. Впрочем, я опустила кое-что насчет сближения с Келланом – и, уж конечно, оставила за кадром почти интимное происшествие на диване, но поделилась всем остальным. Его я успокаивала обычно более действенным способом, но и этот разговор немного помог мне, капельку. Я смогла отработать смену и заснула, лишь слегка переживая.

На следующее утро, когда я спустилась в кухню пить кофе, моя тревога усилилась. Занятия начинались через несколько часов. Первый учебный день в новом месте был ненавистен мне еще больше, чем первый рабочий. Я хмурилась, но тут увидела Келлана, наливавшего себе кофе. Он напевал одну из своих песен, и на его губах играла улыбка. Группа исполняла ее быстро, но он тянул медленно и негромко, превращая в балладу… Это было прекрасно.

Сделав несколько шагов, я облокотилась на стойку, чтобы послушать. Не прекращая петь, он посмотрел на меня и улыбнулся шире. Быть может, он заметил мою хандру, или уже достаточно меня изучил, чтобы знать о моем недовольстве грядущим днем, или просто скучал. Как бы там ни было, он потянулся, взял меня за руку и привлек к себе. Я удивленно вздохнула, а затем рассмеялась, когда он обнял меня за талию и начал медленный танец.

Он запел громче, начиная двигаться активнее. В конечном счете он закружил меня, гоня прочь, а после – обратно к себе. Играючи, он нагнул меня, и я вновь рассмеялась, начисто позабыв о тревогах по поводу учебы. Келлан поставил меня обратно и положил на талию обе руки. Я вздохнула, полная счастья, и обняла его за шею, прислушиваясь к негромкой, чудесной песне.

Он резко замолчал и уставился на меня. Я осознала, что запустила пальцы ему в волосы. Это было несказанно приятно, но я заставила себя прекратить и положила ладони ему на плечи.

Не отпуская меня, он глухо сказал:

– Я понимаю, что лучше бы здесь был Денни, – я замерла при звуке этого имени, – но можно мне отвезти тебя в университет в первый раз?

Договорив, он улыбнулся.

Мое сердце забилось чуть чаще от его красоты и нашей близости. Стараясь не показать этого, я пробормотала:

– Можно, наверное.

Келлан рассмеялся и стиснул меня в объятиях, прежде чем отпустить.

– Женщины мне так обычно не отвечают, – бросил он, доставая мне из буфета кружку.

Решив, что задела его, я спешно выпалила:

– Прости, я не хотела…

Он снова прыснул и посмотрел на меня, наливая кофе:

– Кира, я просто дразнюсь. – Он следил, как наполняется кружка. – Ну, вроде того.

Я залилась румянцем:

– О… То есть… Да, спасибо.

К его радости, я спотыкалась на каждом слове.

Нервничая, я переоделась для выхода и необычно долго причесывалась и красилась. Не сказать, чтобы стало намного лучше, но я хотя бы отчасти собралась и понадеялась, что все это поможет мне справиться с неловкостью в ходе предстоявших знакомств. Возможно, я просто тихонько просижу всю неделю где-нибудь сзади, пока не привыкну к обществу.

Я запихнула в сумку книги, тьму-тьмущую ручек и пару блокнотов. Сегодня мне, к счастью, предстояла только микроэкономика. При мысли об этом предмете я помрачнела. Денни болтал бы о нем без умолку. Я улыбнулась: может, он позвонит позже и мы проговорим несколько часов – о чем угодно, лишь бы услышать его голос.

Когда пришла пора выходить, я спустилась, и Келлан улыбнулся с дивана при виде меня:

– Готова?

Я горестно вздохнула, когда он направился ко мне.

– Нет.

Он взял меня за руку и с кривой улыбочкой, которая заставила меня нервничать совсем по другому поводу, повел к двери. По дороге в университет мы молчали, и у меня отчаянно сосало под ложечкой. Я без устали повторяла себе: ерунда, ерунда, ерунда… Но организм не слушал.

Мы жили неподалеку от университета и быстро доехали. Не успела я оглянуться, как он уже припарковался. Мое сердце стучало как бешеное. Когда Келлан остановился, я наверняка была белее снега… или казалась больной. В смятении я смотрела, как он выходит и открывает мне дверь.

Я глупо ухмыльнулась и кивнула на дверь, вставая:

– С этим я справлюсь.

Он хмыкнул и снова взял меня за руку. Я сжала ее, наслаждаясь уютным теплом, и он ответил с улыбкой:

– Идем.

Он указал на устрашающее кирпичное здание, где находилась моя аудитория.

Мы тронулись с места, и я озадаченно спросила:

– А ты куда?

Келлан издал очередной смешок:

– Веду тебя на занятия, как видишь.

Я закатила глаза, устыдившись того, что он считал это необходимым. С этими трудностями я и правда могла справиться.

– Тебе не обязательно, я и сама могу.

Он ободряюще сжал мне руку:

– Может, мне хочется.

Когда мы подошли к зданию, я отвернулась, и Келлан придержал дверь.

– Я не так уж занят по утрам. Дремал бы – вот и все.

Он сухо улыбнулся, а я взглянула на него и рассмеялась:

– Зачем же ты встал в такую рань?

Он тоже рассмеялся, пока мы шли по коридору, и его модельная внешность привлекла внимание многих девушек.

– Это не я так решил, поверь. Я бы лучше все время спал и бодрствовал только по четыре-пять часов ночью.

– Ох… Тогда точно иди домой и поспи, – настояла я, когда мы дошли до аудитории.

– Так и сделаю.

Келлан с улыбкой распахнул мне дверь, и я уж подумала, что он войдет вместе со мной. Он заметил мое замешательство и усмехнулся:

– До места проводить?

Отпустив его руку, я слегка оттолкнула его и задорно ответила, что этого не нужно. Мне помогло его общество: я слегка успокоилась. Склонив голову набок, я какое-то время задумчиво изучала его с порога.

– Спасибо, Келлан.

Я быстро чмокнула его в щеку.

Он глянул на меня исподлобья и чуть заметно улыбнулся:

– Всегда пожалуйста. Заберу тебя позже.

Я начала было протестовать:

– Ты не обязан…

Он осадил меня сухим взглядом, и я замолчала, улыбнувшись.

– Ладно… Тогда увидимся.

Келлан оглядел помещение и вновь посмотрел на меня:

– Повеселись.

Он вышел из аудитории, и я не могла не проводить его взглядом. К несчастью, он обернулся и заметил, что я опять на него глазею. Келлан улыбнулся и помахал мне, а я залилась краской, чувствуя себя идиоткой.

От него и вправду было не отвести глаз. Войдя в класс, я поняла, что не одинока в своих чувствах. Большинство девушек продолжали смотреть на дверь, возможно гадая, не вернется ли он и не присоединится ли к их обществу. Некоторые хихикали и перешептывались, указывая на коридор. Другие кивали на меня. Если бы я уже не покраснела, будучи застигнута за вожделенной слежкой за Келланом, меня бы вогнало в краску их внимание. Досадным следствием общения с Келланом являлось то, что люди, стоило ему скрыться, начинали задумываться обо мне – чересчур для декорации на заднем ряду. Я поспешила пройти мимо компании таких любопытных, когда пара из них уже была готова пригласить меня присоединиться, чтобы потрепаться о Келлане. К неловкой болтовне с незнакомыми людьми я была совершенно не расположена, а потому отыскала место на задворках, где соседей оказалось немного. Несколько девушек проследили, куда я пошла, но ни одна из них не последовала за мной.

Я с головой ушла в учебу и не успела оглянуться, как занятие закончилось. К моей радости, все прошло здорово и волновалась я совершенно напрасно. В школе я училась хорошо. Сестра всегда говорила, что ум у меня книжный, а не уличный. Не знаю, задумывалось ли это как оскорбление, но она была права. Я гораздо лучше ладила с заданиями и тестами, чем с людьми. Трудно сказать, какая мне светила карьера. Специализацию я еще не выбрала, склоняясь при этом к английскому языку, но понятия не имела, кем именно буду работать. Иногда я завидовала уверенности Денни: он всегда знал, чего хотел, шел и делал это. Я же до сих пор не представляла, куда податься.

Келлан, верный своему слову, ждал меня за дверью. Я улыбнулась, хотя его внимание и было излишним. Когда я приблизилась, он взял меня за руку. Из аудитории вышли две девушки, приметившие его раньше. Он ухмыльнулся им, и они прыснули. Я закатила глаза и покачала головой, удивляясь его нескончаемому кокетству.

– Идем, Казанова, – пробормотала я, оттаскивая его от хихикавших девиц.

Он наморщил лоб, а потом расхохотался:

– Как отучилась?

– Изумительно!

Он подивился моему энтузиазму. Лекция по экономике явно не была ему так же интересна, как мне. Я улыбнулась, представив его оцепеневшим от тоски на занятии.

– Ты вздремнул?

– Да, – кивнул Келлан, – целый час. До трех продержусь.

Я только покачала головой:

– Как тебе удается?

Он рассмеялся, и мы вышли из здания.

– Это дар… И он же – мое проклятие.

Он возил меня на занятия и обратно всю неделю, что было не обязательно, так как Денни оставил мне свою обожаемую «хонду», но здорово, потому что я терпеть не могла ручную коробку передач. Мы болтали и смеялись без устали. Келлан расспрашивал меня обо всех курсах, выясняя, что мне нравилось больше, а что – меньше. Он упорно продолжал каждое утро провожать меня до аудитории, что было совершенно ни к чему, но очень мило с его стороны. Девушки обмирали при его появлении и наблюдали за ним, буквально истекая слюной, когда он со мной прощался. И он, конечно, все это немедленно подмечал и одаривал их улыбками. После занятий, к моему полному восторгу, он ждал меня в коридоре или на парковке с эспрессо наготове.

В первые дни учебы Келлан обеспечил мне гладкий переходный период, тогда как я ожидала худшего. Я была бесконечно признательна ему за это. На самом деле в течение всей недели всерьез меня огорчало лишь одно – Денни.

К выходным мое раздражение в его адрес сильно возросло. Когда он только-только уехал, звонки поступали ежедневно. Затем он стал звонить раз в два дня. Однако на этой неделе я вовсе его не слышала – целых пять дней! Последний разговор состоялся накануне начала учебного года. Я была уверена, что он позвонит узнать, как прошел мой первый день, но этого не случилось. В силу занятости Денни редко появлялся в гостинице и не получал сообщений, которые я ему оставляла, поэтому поздно вечером в воскресенье, переодевшись ко сну, я решила позвонить ему в последний раз. Когда я наконец-то пробилась к нему в номер, то поначалу пришла в восторг.

– Привет, солнышко.

Родной акцент согрел мне сердце, но голос Денни был очень усталым.

– Привет! Ты в порядке? У тебя измученный голос – могу перезвонить завтра.

Я закусила губу в надежде, что он не попросит об этом. Облокотившись на кухонную стойку, я скрестила пальцы.

– Нет, хорошо, что ты позвонила. Нам нужно поговорить.

Внезапно я захотела, чтобы он сказал мне перезвонить позже. Меня охватила паника.

– Да? – Я постаралась говорить небрежно. – И о чем же?

Он выдержал паузу, и мое сердце тяжело забилось.

– Я кое-что сделал. Не думаю, что тебе это понравится.

Перед моим мысленным взором мгновенно выстроился целый перечень вещей, которые он мог сделать и которые мне бы не понравились. Затем я вспомнила о Келлане и том, что могло произойти между нами во время просмотра того дурацкого фильма. Денни это тоже наверняка не понравилось бы. В горле образовался ком, но я выдавила:

– Что?

Он надолго замолчал, и мне вдруг захотелось завопить ему: да говори уже!

– Во вторник вечером, после работы… – Денни снова помедлил, и в моем воображении нарисовался самый худший кошмар. – Марк предложил мне постоянное место здесь…

Облегчение нахлынуло на меня, ведь я напридумывала вещей куда более страшных.

– Денни, ты меня напугал…

Он перебил меня:

– Я согласился.

Моя мысль увязла. Мне понадобилось время, чтобы осознать услышанное. Когда до меня дошел смысл его слов, мое дыхание пресеклось.

– Ты не вернешься?

– Кира, такое бывает раз в жизни. Они никогда не предлагают руководящие посты интернам. – Голос Денни дрожал.

Ему было нелегко говорить. Он отчаянно не хотел причинить мне боль.

– Пожалуйста, постарайся понять.

– Понять? Я бросила все, чтобы поехать сюда с тобой! А ты теперь хочешь оставить меня одну? – К глазам подступили слезы, но я приказала себе сдержаться – не время плакать.

– Всего на два года, – взмолился он. – Закончишь учебу и приедешь ко мне. Мы скоро опять будем вместе. Здесь тебе тоже понравится.

Я обомлела вконец. Два года? Несколько недель без него уже показались жестокостью – как протянуть два года? Это дольше того времени, что мы знали друг друга…

– Нет, Денни.

Он ответил не сразу. Тишина оглушала.

– Что ты имеешь в виду?

– Нет! Я хочу, чтобы ты вернулся! Останься со мной, найди другую работу. Ты умный, ты что-нибудь найдешь!

Теперь уже я умоляла его.

– Кира, но я этого хочу… – прошептал он.

– Больше, чем меня? – Едва этот вопрос слетел с моих губ, я поняла, что он нечестен, но все во мне кипело от ярости.

– Кира… – произнес он убито. – Ты знаешь, что это не так…

– Да неужели? – Теперь я окончательно рассвирепела. – Мне кажется иначе: ты выбираешь работу и бросаешь меня.

Какой-то крохотной частью сознания мне хотелось прекратить этот чудовищный разговор и перестать обижать Денни, но я не могла остановиться.

Он вновь предпринял слабую попытку возразить, и его акцент усилился от чувств.

– Солнышко, это всего два года. Я буду приезжать при каждой возможности…

Мой мозг воспламенился. Два года… Два чертовых года! Не думая, не потрудившись даже сначала спросить меня, он согласился на работу в тысяче миль от Сиэтла и несколько дней молчал! Я застряла в этом городе. Мои родители смирились с переездом главным образом из-за стипендии. Они не позволят мне перебраться в новый институт очередного штата! И в любом случае не станут за это платить, а самой мне не потянуть два года обучения. Стипендия, которую я выиграла, была моим единственным шансом в жизни. Такая удача навряд ли улыбнется вновь.

Я застряла здесь до конца учебы, и Денни знал это.

Он знал! Мой разум, кипевший яростью, пришел к наиболее вероятному выводу: Денни хотел, чтобы я осталась. Он хотел, чтобы мы были врозь. Он хотел меня бросить. Я взбесилась. Что ж, я не позволю ему сделать это первым.

– Не утруждайся визитами, Денни! Ты сделал свой выбор! Надеюсь, ты будешь счастлив со своей работой! – Я подчеркнула это слово. – Я остаюсь здесь, а ты – там. Все кончено… Прощай.

Швырнув трубку, я выдернула шнур телефона. Мне не хотелось, чтобы он перезванивал. Я так разозлилась, что вообще не желала с ним говорить. При мысли о том, что больше мы не увидимся, отчаяние вернулось столь быстро, что я была не в силах вздохнуть, хватая ртом воздух. У меня закружилась голова, я сползла на пол, и сдерживать рыдания дальше стало невозможно. Слезы хлынули ручьем.

Мне показалось, что прошло несколько часов, и я встала, чтобы налить воды, но обнаружила в холодильнике откупоренную и непочатую бутылку вина. Схватив ее, я стала пить прямо из горлышка. Мне было ясно, что этим горю не помочь, но я нуждалась хоть в чем-то. Я хотела отключить чувства и разобраться с ними потом.

Взяв стакан вместо хрупкого бокала, я наполнила его доверху и принялась пить. Вино обжигало. Оно никак не предназначалось для такого употребления, но мне было необходимо унять боль.

За считаные секунды я осушила стакан и сразу наполнила вновь. Рыдания наконец прекратились, хотя слезы все еще текли по моим щекам. Перед глазами так и стояло лицо Денни: его прекрасные, теплые карие глаза и дурацкая ухмылка. Я слышала его очаровательный акцент, вспоминала его неизменную готовность покатиться со смеху, его тело, сердце. Мое собственное сердце болезненно сжалось, и я сделала очередной долгий глоток.

Все это не по-настоящему, твердила я себе. Мы не могли проститься, не могли расстаться. Он называл меня своим сердцем, а с сердцем не распрощаешься. Без сердца не прожить.

Я допила второй стакан и налила третий – увы, последний, – когда услышала звук отпираемой входной двери.

Было очень поздно или очень рано – это как посмотреть, и Келлан вернулся с дружеских посиделок. Он вошел в кухню и привычным жестом бросил на стойку ключи. Заметив меня посреди комнаты, он застыл. В этот час я обычно спала, если не было смены.

– Привет.

Продолжая пить, я повернулась к нему. Голова начала кружиться. Отлично.

Я молча изучала его. Взгляд Келлана чуть туманился. Должно быть, он пропустил пару стопок с группой – или даже больше. Келлан был одет как обычно: обтягивающая футболка, потертые синие джинсы и черные уличные ботинки. Вино ли было тому причиной или моя печаль, но сегодня он выглядел особенно сногсшибательно. Взъерошенная шевелюра была дьявольски сексуальна. «Вау», – пронеслось у меня в голове, уже не способной мыслить. Упиваясь им, как вином, я обретала куда лучшее забвение.

– Все в порядке?

Келлан чуть склонил голову набок и вопросительно взглянул на меня. Он притягивал, как магнит, и я на секунду перестала пить.

– Нет. – Слово растянулось, пока вино быстро растекалось по моим жилам.

Мне хватило трезвости быстро добавить:

– Денни не вернется… Мы расстались.

Прекрасное лицо Келлана немедленно преисполнилось сочувствия, и он направился ко мне. С секунду я думала, что он собрался меня обнять, и мое сердце забилось сильнее при этой мысли. Но вместо этого он облокотился на стойку, упершись в нее позади себя руками. Я продолжала пить вино, смотря, как он наблюдал за мной.

– Хочешь выговориться?

Я помедлила.

– Нет.

Он глянул на пустую винную бутылку и вновь на стакан, который я приканчивала.

– Хочешь текилы?

Впервые за время, показавшееся мне годами, я улыбнулась:

– Само собой.

Келлан полез в буфет над холодильником и начал перебирать бутылки со спиртным, о наличии которых я даже не подозревала. Он потянулся так, что футболка слегка задралась, обнажив полоску кожи на его талии. При виде этого невозможного красавца болезненные мысли о Денни медленно отступали. Черт, он был секси.

Келлан нашел, что хотел, и повернулся ко мне. Футболка опустилась, я вздохнула. Мой мозг, пропитанный алкоголем, вдруг ощутил одиночество. Я осталась одна. Проделав длинный путь, чтобы быть с Денни, теперь я оказалась наедине с собой. Я следила за чарующей игрой мышц Келлана, пока он доставал бокалы, соль и несколько лаймов. Чувство одиночества рассеялось и стало преобразовываться в нечто совершенно иное.

Келлан разлил текилу и с обезоруживающей полуулыбкой вручил мне мою стопку:

– Лекарство от сердечных мук, как я слышал.

Наши пальцы соприкоснулись, когда я забирала напиток из его рук. От этого легкого касания по моей руке растеклось тепло, и я праздно подумала, что он может быть лучшим лекарством.

В баре я предостаточно видела, как делают шоты, и даже сама их готовила. Но Келлан занимался этим столь сексуально, что мне было неловко подглядывать. Выпитое вино в моих глазах превращало каждое его движение в эротическое шоу. Он обмакнул в спиртное палец и смочил тыльную сторону ладони сначала себе, потом мне. Насыпал немного соли, пока я дивилась внезапному теплу в моей руке после его прикосновения. Он слизнул соль и энергичным глотком выпил текилу, а затем всосался в лайм, вытянув губы трубочкой. У меня захватило дух.

Собравшись, я выпила, и текила ударила мне в голову. Если вино растекалось пламенем по всему телу, то она выжигала дотла. Я скривилась, и Келлан усмехнулся, от выпитого его улыбка стала еще прекраснее.

Он немедленно снова наполнил стопки. Мы не разговаривали. Сейчас мне это было совершенно ни к чему, и он, похоже, это чувствовал. Молча мы приготовили второй шот, и на сей раз мне удалось выпить не поморщившись.

К третьей рюмке мне стало тепло и щекотно. Мне было трудно сфокусировать взгляд, но я все равно пристально наблюдала за движениями Келлана. На его месте мне было бы крайне неловко предстать объектом неотрывного внимания, но он вел себя так, будто ничего не замечал. Я вспомнила его обожательниц в баре и подумала, что он, видимо, просто привык к этому.

На четвертом шоте глаза Келлана и вовсе остекленели. Он улыбался расслабленно и непринужденно. Разливая текилу, он пролил немного на стол и разразился смехом, когда взял лайм. Я смотрела, как Келлан сосет его дольку и ощущала безумнейшую, сильнейшую потребность к нему присоединиться.

На пятой стопке все мое отчаяние, одиночество и боль целиком преобразились в нечто другое – в желание. Точнее, в отчаянное желание этого божественного мужчины, стоявшего прямо передо мной. Я вспомнила искру, проскочившую между нами несколько ночей назад, и хотела, чтобы та страсть вернулась – возможно это было или нет.

Недолго думая, я поступила так, как хотела с первого шота. Я взяла его за руку, как только он нагнулся слизнуть соль, чуть прижала язык к его кисти, и соль приятнейшим образом смешалась со вкусом его кожи. Он перестал дышать, когда я опрокинула в себя текилу. Быстро поставив стакан, я поднесла ломтик лайма к полуоткрытому рту Келлана. Затем придвинулась к нему вплотную. Наполовину я сосала лайм, наполовину – прижималась к его губам своими и вся горела при этом.

Я медленно отстранилась от него, прихватив с собой лайм. Келлан дышал чаще и чуть сбиваясь с ритма. Осторожно вынув лайм, я положила его на стойку, облизывая пальцы. Келлан, глядя мне в глаза, проглотил текилу. Он резко поставил свой стакан, скользнул языком по нижней губе, обнял меня за шею и притянул обратно к себе.