Читать книгу Избранные рассказы - Саадат Хасан Манто - Страница 13

Битва за Кашмир не была похожа ни на один другой вооруженный конфликт. Непрекращающиеся боевые действия смутили дух субедара Руба Наваза, частично лишив его возможности рассуждать здраво. Ему казалось, что он стал подобен винтовке с заклинившим затвором.

Навазу довелось участвовать во многих сражениях Второй мировой войны. На фронте он приобрел знания о том, как убить и при этом не быть убитым. Все высшие и нижние офицерские чины, которым доводилось иметь с ним дело, восхищались им, уважая за ум, смелость и героизм. Командиры нередко поручали ему самые опасные задания, и он всякий раз с блеском оправдывал их ожидания.

Но эта война… она явно отличалась от всех прочих. Как и всякий раз до этого, он с головой погрузился в мясорубку, преследуя со свойственным ему пылом и рвением лишь одну возможную цель – любой ценой уничтожить врага. Однако, столкнувшись с неприятелем в реальном бою, он увидел, что в его рядах есть множество знакомых лиц. Во вражеских войсках были товарищи и даже закадычные друзья этого человека. Когда-то они плечом к плечу сражались против общего врага в составе союзнических сил. Теперь же судьба развела их по разные стороны баррикады, а для того, чтобы выжить, надо убить первым.

Иногда все это казалось каким-то сном: объявление Второй мировой войны, мобилизация, военные курсы, предполагающие изнурительные физические тренировки и стрельбу по мишеням, отправка на фронт, переброска с одного театра боевых действий на другой, бесконечные вооруженные столкновения с неприятелем, как итог – долгожданное завершение войны. Сразу вслед за этим – провозглашение независимости Пакистана и Кашмирский конфликт. Так много невероятных вещей, есть от чего сойти с ума. Как знать, быть может, все с самого начала задумано так, чтобы хорошенько запутать людей и завладеть их умами? Иначе почему эти события были столь стремительными и ошеломляющими?

Субедар Руб Наваз понимал лишь одно: им нужно захватить весь Кашмир. Почему это необходимо сделать? Так нужно для благополучия страны. Но когда, целясь в неприятеля, он видел знакомые лица, нередко колебался, задавая себе один и тот же вопрос: почему они на самом деле вынуждены убивать друг друга?

В таких случаях Руб Наваз убеждал себя, что сражается не за деньги, клочок земли или медали, а за свою родину. Но разве родина обязательно должна быть частью страны, гражданином которой ты являешься? Всю жизнь он прожил на земле, которая вошла в состав Пакистана. Из-за территориальных споров ему теперь приходилось сражаться против вчерашних соседей, которые еще совсем недавно были его соотечественниками и воспринимались не как враги, а как близкие друзья.

Внезапно, словно по чьей-то злой воле, эта милая сердцу земля стала дня него враждебной и незнакомой. Ему дали винтовку и отдали приказ: иди сражайся за Кашмир, где у тебя больше нет ни семьи, ни дома, иди и сражайся против тех, с кем ты прожил всю свою жизнь!

Мысли Руба Наваза часто обращались к солдатам-мусульманам, которые были вынуждены оставить свои дома и имущество, чтобы прийти сюда. Они лишились всего, что у них было. И что взамен они обрели здесь? Ничего, кроме ружей одинакового веса, калибра и марки.

Если раньше они все вместе сражались с общим врагом во имя высоких идеалов, а также ради денег и славы, теперь судьба разделила их на два противоборствующих лагеря. Это были уже не солдаты Вооруженных сил Британской Индии, а солдаты Вооруженных сил Индии и Вооруженных сил Пакистана. Мысль о том, что в Индии все еще есть солдаты-мусульмане, приводила его в замешательство, а когда он думал о Кашмире, его разум смущался еще больше. Казалось, он попросту утрачивал способность рассуждать логически.

Быть может, пакистанцы сражаются за Кашмир из-за проживающих там мусульман? Но почему они тогда не ведут войн ради мусульман Хайдарабада или, например, Джунагадха? И если этот конфликт действительно носит религиозный характер, почему прочие мусульманские страны в нем не участвуют?

После долгих и напряженных размышлений Руб Наваз пришел к выводу, что эти вопросы слишком сложны для разума обычного солдата, которому нужно быть немного простоватым, если он действительно хочет считаться хорошим солдатом. Есть вещи, над которыми лучше не думать. Терзаясь сомнениями и вспоминая эту простую истину, он нередко усмехался над тем, как причудливо устроен человек.

Битва за контроль над дорогой, ведущей из Музаффарабада в Киран, тянулась на протяжении нескольких последних дней. Это была странная битва. Частенько ночью с соседних холмов поднимался не грохот пуль, а шквал проклятий, причем одно хуже другого.

Однажды вечером, когда субедар Руб Наваз готовил свой взвод к внезапному нападению, из окопа напротив их позиции раздалась отборная солдатская ругань. Он был буквально ошеломлен. В непосредственной близости к их лагерю отчетливо слышались хриплые разговоры и хихиканье солдат неприятеля. «Свиные задницы, да что тут вообще происходит?» – пробормотал Руб Наваз себе под нос.

Один из его подчиненных выругался и обратился к командиру:

– Субедар-сахиб, похоже, эти ублюдки просто издеваются над нами.

Услышав, что оскорбления адресованы непосредственно им, Руб Наваз хотел тотчас же кинуться со своими солдатами в атаку, но затем решил сдержаться, разумно предположив, что это провокация и неприятель нарочно пытается добиться от него именно такой реакции. Он решил хранить молчание. Но его люди не могли оставить подобную наглость без ответа. Вскоре, потеряв терпение, они начали отвечать на ядовитые оскорбления врага своими, не менее отвратительными ругательствами. Руб Наваз пытался сдержать пыл своих людей, но вскоре обстановка накалилась настолько, что это стало уже невозможно.

Местность была холмистая, поросшая деревьями. Враг, невидимый ночью, был зачастую также невидим и в дневное время. Его гнусная брань поднималась из предгорий, разбивалась о скалы и растворялась в воздухе. В конечном счете терпение изменило Рубу Навазу, он все же отдал приказ к атаке.

Холмистая местность, которую им нужно было преодолеть, сразу не понравилась командиру. Верхняя часть склона была обильно покрыта густой растительностью, нижняя часть была абсолютно пологой. Было сыро и скользко, из-за этого не удалось быстро вскарабкаться наверх.

Командиру, как и подчиненным, было очень обидно, что они не смогли захватить в плен ни одного вражеского солдата, чтобы как следует отыграться на бедолаге, осыпав его с ног до головы самыми отборными ругательствами, на которые они только были способны. С другой стороны, им удалось занять неприятельскую позицию. Руб Наваз незамедлительно доложил об этом вышестоящему офицеру по рации, получив устную благодарность за хорошую службу.

Затем он решил тщательно осмотреть местность. На каждом соседнем холме, как и на том, что они захватили, было небольшое озеро с кристально чистой водой. Несмотря на то что вода была ледяной, их подразделение решило искупаться. В тот миг, когда они еще не успели одеться, раздался звук оружейного выстрела.

Совершенно голые, все солдаты как по команде рухнули на землю. Спустя несколько секунд субедар Руб Наваз поднял бинокль и начал осматривать окрестности, но так и не смог обнаружить место, где скрывался враг. Раздался еще один выстрел. Субедар приметил струйку дыма, поднимающуюся с относительно невысокого холма сразу за подножием склона. Руб Наваз приказал солдатам открыть огонь по позиции неприятеля. Со склона посыпался огненный град, который в скором времени вернулся таким же продолжительным градом со стороны врага.

Субедар Руб Наваз продолжал внимательно смотреть в бинокль, изучая позицию противника. Вероятнее всего, они сбились в кучу за грудой крупных булыжников. По всем признакам это было довольно ненадежное укрытие, к тому же у неприятеля не было возможности безопасно отступить. Наваз был уверен, что враги не смогут долго прятаться, а как только они решатся на вылазку, сразу же окажутся на мушке у его солдат.

Шквальный огонь продолжался еще какое-то время. Руб Наваз отдал людям приказ не тратить понапрасну патроны, стреляя лишь при появлении неприятеля в поле зрения. В этот миг он заметил, что совершенно гол, и это смутило его: «Черт, без одежды человек похож на какое-то безмозглое животное!»

Время от времени со стороны противника или от них самих раздавались одинокие ружейные залпы. На эту глупую игру ушло около двух дней. Погода резко стала прохладной, температура снизилась настолько, что у солдат даже днем стучали зубы. Субедар Руб Наваз решил попробовать согреться, выпив кружку чая. Чайник кипел на костре, но даже во время отдыха, понимая, что атака может начаться в любой миг, солдаты старались ни на секунду не спускать глаз с места расположения врага. По периметру их позиции были выставлены дозоры, и, если кто-то отдыхал, другой смотрел в бинокль, пытаясь увидеть неприятеля.

Порывистый ветер, пронизывающий до самых костей, усилился. Дозорный сообщил командиру, что заметил вражеских солдат. Субедар Руб Наваз сам взял бинокль и принялся внимательно осматривать чужую позицию. Ему так и не удалось засечь кого-либо. Вдруг воздух пронзил чей-то окрик. Из-за сильного ветра никто не смог разобрать сказанного. Субедар Руб Наваз выстрелил в небо. Когда гул от выстрела стих, он снова услышал чей-то голос. Кто-то явно звал его по имени.

– Ну ты, свиная задница, чего тебе надо? – крикнул Руб Наваз.

– Эй, брат, зачем так обидно ругаешься? – прокричал ему в ответ враг. Судя по всему, он был очень близко.

Посмотрев на своих людей, Руб Наваз усмехнулся: «Брат…» Это обращение и удивило, и разозлило его.

– Здесь у вас нет братьев, поганые ублюдки!

– Руб Наваз! – раздался с другой стороны обиженный голос. Услышав его, субедар вздрогнул.

Голос врага продолжал рассекать скалы и эхом сотрясать горы:

– Руб Наваз!.. Руб Наваз!..

Спустя несколько минут Руб Наваз взял себя в руки. В голове на разный лад крутилась одна и та же мысль: кто это может быть? Однако вслух он зачем-то выкрикнул лишь очередное оскорбление:

– Свиная задница!

Субедар знал, что на этом участке фронта воюют солдаты из его бывшего полка, существовавшего до начала Кашмирского конфликта. Но кому из его знакомых может принадлежать этот голос? Многих однополчан он считал близкими друзьями, впрочем, ко многим из них он испытывал и личную неприязнь. Так кто же был этот человек, который звал его по имени и с такой обидой реагировал на оскорбления?

Он поднес бинокль к глазам и вновь принялся рассматривать вражескую позицию, но так и не смог ничего разглядеть из-за густой растительности. Тогда субедар сложил руки рупором и прокричал:

– Кто это? С тобой говорит Руб Наваз… Руб Наваз!

Спустя несколько мгновений раздался ответ:

– Это я… Рам Сингх!

Подпрыгнув, словно желая перемахнуть к неприятелю, Руб Наваз не мог сдержать восторга:

– Рам Сингх! Рам Сингх! Ах ты, свиная задница!

Голос неприятеля раздался еще до того, как эхо от слов свиная задница успели поглотить горы:

– Полегче ты, гончарная задница!

Этот ответ смутил Руба Наваза, но он решил не подавать виду. Окинув властным взором солдат, он усмехнулся:

– Что за вздор несет этот ублюдок! – Затем вновь обратился к врагу: – Oaye, Baba Tal ke karah parshad – Oaye, khinzeer ke jhatke!

Рам Сингх, услышав речь Руба Наваза, не смог сдержать смеха. Вслед за ним начал смеяться и Руб Наваз. Горное эхо еще долго переносило раскаты их заливистого хохота – в то время как их солдаты хранили гробовое молчание.

Когда смех наконец стих, Рам Сингх вновь обратился к Рубу Навазу:

– Послушай, дорогой, мы бы хотели выпить чаю!

– Так пейте, кто вам мешает.

– Как мы можем это сделать, если у вас все наши вещи?

– Где именно? – переспросил Руб Наваз.

– Вон там, ровно в том месте, на котором ваши пули способны изрешетить нас.

– Так чего же ты от меня хочешь, свиная задница? – вновь рассмеялся Руб Наваз.

– Позволь нам забрать их.

– Можете сходить, – произнес Руб Наваз, многозначительно посмотрев на своих людей.

– А ты точно не станешь по нам стрелять, гончарная задница? – переспросил Рам Сингх.

– Будь ты проклят, трусливый шакал, хватит уже этих бредней, – парировал раздраженный Руб Наваз.

– Поклянись, что не откроешь огонь, – крикнул в ответ смеющийся Рам Сингх.

– Чем же ты хочешь, чтобы я поклялся?

– Чем угодно, это не столь важно.

– К чему дурацкие клятвы? Достаточно моего слова. Если боишься, можешь прислать за своими вещами кого-то одного, – усмехнулся Руб Наваз.

На несколько мгновений повисла тишина. Затем кусты зашуршали, откуда ни возьмись, появился человек в военной форме. Солдаты Руба Наваза попытались в него прицелиться, но были тотчас же остановлены приказом командира.

Выхватив бинокль из рук подчиненного, Руб Наваз приставил его к глазам. Он увидел человека, осторожно ползущего вдоль груды камней. Несколько секунд он перемещался подобным образом, а потом резко встал, перешел на бег и скрылся в кустах.

Спустя несколько минут этот человек вновь появился. Он нес груду каких-то вещей. Подойдя к камням, остановился на мгновение, словно ожидая подвоха, потом спрятался за камнями. Как только он вновь исчез из поля зрения, Руб Наваз достал пистолет и, громко рассмеявшись, выстрелил в воздух. Еще до того, как эхо от выстрела утихло, он услыхал голос Рама Сингха:

– Большое тебе спасибо!

– Можешь не благодарить, – ответил Руб Наваз, а затем обратился к своим людям: – Предлагаю еще немного их попугать.

На несколько минут затянулась шутливая перестрелка, после которой воцарилась полная тишина. Руб Наваз снова посмотрел в бинокль и заметил облако дыма, поднимающееся со стороны неприятельской позиции.

– Рам Сингх, ты приготовил свой чай? – крикнул он.

– Еще нет, гончарная задница, – раздался веселый голос Рама Сингха. Дело в том, что Руб Наваз принадлежал к касте гончаров. Его сердце пылало гневом всякий раз, когда кто-то хотя бы смутно намекал на это обстоятельство. Но с Рамом Сигхом все обстояло иначе. Подобное обращение, звучащее из его уст, нисколько не обижало Руба Наваза, всю жизнь считавшего этого человека своим самым близким другом. Они были родом из одной деревни, появившись на свет с разницей всего в неделю, вместе учились, а затем плечом к плечу сражались на фронтах Второй мировой войны.

Несколько смутившись перед подчиненными, Руб Наваз повернулся к ним, чтобы дать разъяснения насчет подобной фамильярности:

– Свиная задница, этот упрямый ублюдок – мой односельчанин, у него всегда был язык без костей. – Затем он обратился к Раму Сингху: – Поумерь свой пыл, шелудивый пес.

Громкий смех его односельчанина сотряс воздух. Руб Наваз направил пистолет в сторону вражеской позиции и не целясь произвел выстрел. Внезапно он услышал крик. Быстро подняв бинокль, Руб Наваз увидел, как возле каменного укрытия, согнувшись, упал человек. Это был Рам Сингх.

– Рам Сингх, – вскричал Руб Наваз и поднялся на ноги, высунувшись из-за укрытия. В тот же миг со стороны вражеской позиции раздалось три или четыре выстрела, один из которых обжег ему руку. Субедар быстро упал ничком на землю.

Его люди открыли ответный огонь. Им не удалось достать неприятеля с такого расстояния, и Руб Наваз отдал приказ идти в атаку. Трое его солдат погибли практически сразу после того, как они выбежали из-за укрытия, но, несмотря на потери, отряд продолжил наступление и в скором времени смог захватить вражескую позицию.

Рам Сингх лежал в крови и громко стонал. Пуля попала ему в живот. Он увидел Руба Наваза, и в глазах его появился игривый блеск. Усмехнувшись, он обратился к нему:

– Чертов гончарный осел! Ты все же сделал это… зачем?

Руб Наваз чувствовал себя так, как будто это он был ранен в живот и теперь корчился в агонии. Со скорбным видом он встал на колени и осмотрел Рама Сингха:

– Свиная задница, кто просил тебя высовываться?

Рана была глубокой и очень тяжелой. Рам Сингх собрался с силами и немного привстал при помощи Руба Наваза, прислонившись спиной к камню.

– Я лишь хотел тебя поприветствовать, а ты сразу выстрелил, сукин сын.

– Я стрелял не целясь, ради шутки, я не хотел в тебя попасть, клянусь Богом, – сказал Руб Наваз сдавленным голосом, – я знал, что ты всегда был упрямым ослом, за каким чертом ты высунулся… мне очень жаль.

Рубу Навазу и его людям потребовалось несколько часов, чтобы захватить вражескую позицию. Несчастный командир неприятельского отряда потерял за это время, наверное, с ведро крови. Руб Наваз был поражен, что Рам Сингх вообще еще жив. Он не ожидал, что его односельчанин продержится так долго.

О том, чтобы нести товарища на носилках, не могло быть и речи. Включив рацию, Руб Наваз попросил у своего командира немедленно прислать им медика. Делая это, он понимал, что врач не успеет прибыть вовремя и жизнь Рама Сингха окончательно угаснет в любой миг. Выключив рацию, он улыбнулся, стараясь хоть как-то приободрить умиравшего друга:

– Помощь скоро будет. Не волнуйся.

– К чему мне теперь волноваться… Скажи, скольких моих людей вы убили?

– Лишь одного.

– А какие ваши потери? – спросил вконец ослабевший Рам Сингх.

– Шесть, – соврал Руб Наваз, многозначительно посмотрев на своих людей.

– Шесть… шесть, – прошептал Рам Сингх. – Дух моих людей смутился, когда они увидели меня раненым. Я отдал им приказ сражаться до конца, рискуя собственными жизнями, чтобы все это не было напрасным… шесть, да. Руб Наваз… ты помнишь старые деньки, не так ли?

Рам Сингх предался воспоминаниям, пересказывая истории из их детства в родной деревне, а затем – истории об их школьных годах и службе в армии. В какой-то момент он вспомнил что-то смешное, потому что громко расхохотался, отчего его тело свела мучительная судорога.

– Слушай, гончарная задница, ты ведь помнишь ту мадам?

– Которую из?

– Ту, что была итальянкой. Мы звали ее… как же ее звали? Настоящая сердцеедка…

– Да-да, помню… мадам Мани-Финито, нет денег – нет удовольствия… И как тебе только удавалось время от времени раскрутить эту алчную дочь Муссолини на скидку?!

Рам Сингх громко рассмеялся, отчего начал кашлять кровью. Повязка, наскоро сделанная Рубом Навазом, соскользнула. Субедар вновь закрепил ее и посмотрел на друга:

– Пожалуйста, не говори, тебе нужно сохранить как можно больше сил.

Вскоре Рама Сингха бросило в жар, отчего его рассудок помутился. Силы его быстро улетучивались, но он болтал без умолку, останавливаясь время от времени, словно пытаясь понять, сколько жизни еще теплится в его сердце. Внезапно умирающий словно впился глазами в Руба Наваза:

– Брат, скажи мне честно, вам действительно так сильно нужен Кашмир?

– Да, он действительно так сильно нужен нам, – серьезно ответил Руб Наваз.

– Нет, я не верю тебе. Тебе просто запудрили мозги пропагандой.

– Клянусь Богом, это тебя ввели в заблуждение ваши политики, – безапелляционно заявил Руб Наваз.

– Нет, брат, не нужно клятв, может быть, ты и прав, – воскликнул Рам Сингх, схватив односельчанина за руку. По его виду можно было понять, что он остался при своем мнении.

Майор Аслам прибыл с несколькими солдатами лишь к закату. Медика с ним не оказалось. Паря между полубессознательным состоянием и предсмертными муками, Рам Сингх что-то бормотал, голос был слабым и прерывистым, нельзя было разобрать, что он говорит.

Майор Аслам также был их однополчанином и хорошо знал Рама Сингха. Он попросил Руба Наваза рассказать ему подробности происшедшего, а затем окликнул умирающего:

– Рам Сингх! Рам Сингх! Это я, майор Аслам!

Лежащий на земле Рам Сингх приоткрыл глаза и отдал воинское приветствие майору. Несколько секунд он молча смотрел на Аслама, а затем его рука безжизненно упала на бок. Мужчина вновь начал бессвязно бормотать:

– О Рам Сингх, ты и вы все – просто жалкие кретины. Как так случилось, что мы всё позабыли, эта война… война…

Он не смог закончить. Глаза его, медленно закрываясь, с недоумением посмотрели на Руба Наваза, а затем навсегда потухли.