Читать книгу Рассказы, эссе, стихи - Сафонова-Пирус Галина - Страница 6

Вначале шторы балконной двери начали вспархивать, словно собираясь взлететь, потом выстрелом грянула захлопнувшаяся створка кухонного окна, а по его спине прополз ветерок, запахло весенней свежестью распускающихся во дворе деревьев. Он перестал стучать по клавиатуре, распрямился: -Наверное, дождь будет. – Потянулся. – Закрыть что ли балконное окно? – Но снова сел к компьютеру. – Ладно, подожду. – В небе предупреждающе громыхнуло. – Блин! Надо всё же закрыть, а то… – Встал, вышел на балкон, высунулся в окошко, глубоко вдохнул посвежевший воздух, взглянул на небо. – Ну и ну! Туча-то какая синяя надвигается! Быть грозе, непременно быть. – Прикрыл створки и тут же небо отозвалось грохотом уже близкого удара. – Ну давай, давай, длиннобородый повелитель дождя и гроз Адад*… кажется так в Месопотамии тебя называли? Ну да, еще и быком изображали. – Расправил спину.

– Давай, пролетай надо мной, бычина! Авось за собой увлечёшь, и я … – Усмехнулся: – А что – я?.. Да ничего я. Как идиот сижу за компьютером, глотаю всё, что подворачивается… прыгаю, как кенгуру с одного на другое, отвечаю на дурацкие вопросы, сам задаю такие же, а в голове… – Постучал по лбу: – Пустота! Как в пробирке Торричелли*. – Снова громыхнуло, блеснуло: – А чего ты грозишься, Адад? – Открыл створки. – Что я тебе плохого сделал, шумерская образина? – По крыше балкона застучали капли дождя, он резко захлопнул створки, опустил щеколду. – А-а, ну тебя! – Шагнул в потемневшую комнату, прошёл на кухню, плюхнул чайник на плиту, почти пропел: – Чай-ку-что-ли-ис-пить? – Зажёг горелку. – А-по-жа-луй-что-ис-пью. – Крупные капли распластались на стекле окна, не спеша поползли вниз. Он уставился на них, присел на табуретку, зажал голову меж ладоней. – Ну что, дети стихий и космоса, летели-летели в небесах, веселились, сверкали и прилетели… Были каплями, а стали кляксами. – Криво усмехнулся. – Так-то и я… Клякса, бесформенная клякса… – Зазвонил мобильник. – Да, слушаю… А-а, это ты… Ну и что?.. А зачем мне это?.. Ага… да… нет… нет… Слушай, может как-нибудь – в дугой раз?.. Да не хочу сейчас об этом, не хочу! И вообще, не длячево мне этот новый инфоресурс, не длячево!.. Ладно, не обижайся… Ну, как хочешь. Всё так всё. – Бросил мобильник на стол. – Тоже мне… хрен всезнающий, обрадовался еще одному ресурсу. А ведь все они… – Погрозил пальцем смартфону. – Все-е вы распыляете мою душу, да и самого разрываете на части, набивая голову всякой ненужной информацией, названиями, картинками… – Резко встал, картинно воздел руки к потолку. – Господи, я потерял себя! Где я среди всего этого… где я сам? – Бессильно опустил. – Нет меня. Кляксой стал. Жалкой смешной кляксой. – Засвистел чайник. – И ты, Брут*… свистишь надо мной? – Схватил за ручку, но отдернул свою: – Зараза! Чуть не обжёг. – Выключил газ, сыпанул в чашку заварку. – Ладно. Прости. – Нейтрализовал ручку чайника полотенцем, залил кипяток в чашку, накрыл крышкой, прошел в зал, включил бра, сел на диван, ткнул себя пальцем в грудь. – Ну что ты злишься направо-налево? Выходит, все у тебя виноваты, кроме самого себя, да? Значит, все… – Комната осветилась ярким светом, тут же оглушительно громыхнуло и бра погасло. – Ну и ну… Вот это удар! Прямо над головой. Даже свет выбило. И что теперь? – Подошел к компьютеру. – Закрыл свой глаз, мой ненаглядный? – Хихикнул. – Ну и хрен с тобой. Баба с возу, коню легче. – Прошел к окну. В доме напротив тоскливо мрачнели неосвещенные окна. – А чего мне легче-то? Что я… как теперь?.. без него? Ведь если выбило свет, то может и на весь вечер. – Сел в кресло. – Совсем темно стало. – На колени вспрыгнул кот, головой потёрся о его живот. – Ну, что тебе, мой гипоаллергенный тайский кошака? Ты же, прирученный представитель фауны, в темноте еще и лучше видишь, чем я, венец творения, а посему… – Погладил его. – Может подскажешь, где мой фонарь? – Кот, мурлыча, стал поудобнее устраиваться на коленях. – Нет, дружок, подожди, мне фонарь найти надо. – Встал, переселил кота на диван. – Помнится, я вон туда его положил… – Открыл ящик под книжной полкой: – Ага, есть. – Включил. Луч света выхватил содержимое ящика. – Ого! Ерунды-то всякой сколько! И что в этом большом конверте? – Заглянул в него. – Фотографии. А еще что?.. к чему уже сто лет рука не прикасалась? Коробки с чем-то, шарик розовый. – Взял его, повертел в руках: – Так это ж… – Заглянул в глазок шарика: – Так это ж я… маленький… в детском садике. – Заулыбался. – Смешной какой! Серьёзный какой! – Положил его в ящик. – Ладно, как-нибудь посмотрю и другие фотки, а пока… – Встал, лучом фонаря обвёл комнату. – Чем бы заняться? Читать?.. Нет, при свете-то не читаю из-за этого… – Кивнул на компьютер. – а тут – под лучом?.. – Сел на диван, стал высвечивать то, что висело на противоположной стене. – А хорош «Снежный день»! Кажется, так Толя назвал эту свою картину? Отличный пейзаж, и особенно вот так, в луче фонаря. Прямо ожил! Снег засветился, а деревья… – Помолчал, усмехнулся грустно. – Да и всё, что он писал было здорово… ностальгически здорово, в душе начинало что-то трепыхаться, тревожить… – Выключил фонарь. – Хотя иной раз и думаешь, и для чего нужно это самое трепыхание, что даёт, кроме грусти да тоски? – Включил фонарь. – И всё-таки жаль, что Толька спился и… жаль, не хватает мне его. – Луч резко метнулся в сторону, остановился на полке с фигурками из глины. – Во… А того смешного старичка с дудкой я купил на ярмарке и даже пацана того помню… Саньку, стоял в кепке набекрень с длинным козырьком, из-под которого залихватски выбивался светлый чуб, и смотрел на меня так, что не купить у него этого старичка было как-то… Еще я спросил, откуда, мол, ты?.. а он взглянул на меня де-ерзко так и ответил: «Да Вы туда все равно не поедете, дороги к нам нету.» Паршивец… Но я как-то поехал… буксовал-буксовал в лужах, но нашёл этого творца. – Улыбнулся тепло. – И оказалось, что артель он собрал из таких же, как сам, и лепят они на продажу свистульки из глины… как этот петух, курица. Скупил у них всё, что было и отвёз в свою школу… только этих себе оставил. – Луч метнулся на полку выше. – А там что?.. А-а, слонёнок сандаловый… из Индии. – Свет скользнул, застыл кругом на потолке. – Что за поездка была!.. – Взглянул на обозначившийся круг: – А, впрочем, всё в ней было. И красота, и… – Махнул рукой. – И нищеты в этой Индии!.. Как раз с этим слонёнком за мной гнался тощий индус и всё протягивал его мне, протягивал, бормоча что-то… – Круг на потолке сузился, прыгнул в сторону и выхватил икону: – Да-а, как же редко останавливаюсь напротив неё! – Помолчал, вздохнул. – Батя подарил… А купил он её на базаре в начале девяностых и не раз потом рассказывал, как стояла, мол, бабка, продавала какие-то овощи, а в руках её держала. Подошёл к ней, спросил: чего с иконой стоите? А она посмотрела на него и говорит: «Может, купишь? Я вижу, ты добрый человек.» Из-за того батя так часто и вспоминал её, что она перекрестила икону, перекрестилась сама, подала ему, а на глазах слезы мелькнули. – Вздохнул: – Да-а, времечко тогда было еще то, всё распродавали, чтоб выжить… – Встал, шагнул к окну. – А бык-то Адад угомонился, почти не слышно его, но дождевой шлейф оставил. И, наверное надолго, вон как по стёклам капли бьют. – Шагнул, к креслу. – Ну что, посмотреть фотографии? Обещал же им. – Снова взял конверт, вытряхнул их на колени, положил фонарь на подлокотник, в его луче взял одну из них: – Колян, друг мой армейский закадычный по прозвищу Рюкзак… Интересно, и почему во взводе обязательно давали клички и быть без них даже как-то неудобным считалось… значит, всем просто неинтересен. – Поставил фотографию на полку. – Помню, как однажды на ночных стрельбищах… А дело было в поле и видели мы только подсвеченные мишени, небо в звёздах… а слышали то и дело звуки выстрелов из спаренного пулемета, хлопки из вкладных стволов. И ужинали там же, в поле под запах зелени, перемешанный с пороховым дымком. Здорово было! – Вздохнул, протасовал несколько фотографий. – А вот и моя первая любовь… Зиночка. Какая же девчонка была красивая и заводная! Смелее всех ребят. Они боялись с крутого берега Дона прыгать, а она… Как разбежится и-и в воду! И ждешь, когда её голова покажется. – Поставил фотографию рядом с Коляном. – И где она теперь, что с ней? Тогда уехал я учиться в Москву, она осталась, а потом не к кому стало ездить… – Усмехнулся грустно. – А если б… то может и… – Посидел, улыбнулся, вздохнул, взял еще одну. – Моё босоногое детство. В деревне. Какая ж была счастливая пора! Речка, рыбалка… босые ноги в теплой вечерней пыли, бредущие из стада коровы, запах парного молока, бабкины всегда тёплые руки… А дед… мой всемудрый дед! Ведь возле него всегда было… как возле костра, который не только согревает, но и подталкивает к раздумью. – Помолчал, вглядываясь в фотографию. – А потому и оставался он таким, что не было тогда телевизоров, компьютеров. И сохранил в себе свой стержень, не разбрасывал его по всему миру… как я, не наполнял себя ненужной хреновнёй, а просто жил, передавал детям и внукам то, что накопили его предки. – Поставил фотографию рядом с Зинкой. – А еще любил он чаи пить… с травками ароматными да со своим медком… – Вдруг хлопнул ладонью по колену: – Ведь и у меня там чай… остыл поди. – Встал, луч заметался по комнате, нащупал пол, пополз на кухню, высветил стол, уперся в чашку чая. – Ну конечно остыл. Ладно, сейчас разогреем. – Сунул чашку в микроволновку, потом прошёл с ней в зал, сел в кресло, отпил несколько глотков. – Хорошо-то как… – На колени снова вспрыгнул кот, стал сворачиваться клубком. – Тишина… дождик шумит… да ты, мой флэтовый кошака мурлычешь. – Погладил его, взглянул на фотокарточки. – А еще сейчас со мной рядом пацан Санька, Толька-художник, Колян-Рюкзак, Зинка, дед с бабкой… – Луч метнулся к остальным фотокарточкам. – А ведь там и еще есть… вся моя молодость… но как же я к ней… по-свински… – Чашка в руке дрогнула, поставил её на подлокотник – И это из-за него, из-за этого одноглазого паразита! Всё свободное время забирает… поглощает, проглатывает. Вот изобретеньице на нашу голову свалилось! Магнит, гипнотизёр. Наверное, прав этот психоаналитик… как его? – Махнул рукой. – Забыл. Прав, что когда мы сидим в компьютере или смартфоне, то мозг наш становится только потребителем, который сам чего-то придумать уже не может. И что с нами будет? Станем послушными биологическими роботами? – Взял чашку, сделал глоток. – И самое страшное, что без него уже… как без рук. – Еще глоток. – Да нет, в нём много и нужного, но… – Вдруг бра весело вспыхнуло. – А вот и свет. Да будет свет! Да будет… – Засмеялся. – и мой комп! – Подошёл к нему, включил. – Ну что, дождался своего часа, циничный месмерист*? И на чём мы с тобой?..

Экран засветился, вскинул серо-зелёные ресницы, открыл черный глаз, мигнул белым квадратным зрачком, подморгнул радужным, уставился на него синим оком. Он мышкой кликнул свой аккаунт, тот открыл квадратный рот и безголосо спросил: «Что у вас нового?»