Читать книгу В ритме гоор - Сахиб Шихмирзаева - Страница 9

Айшат с детства отличалась тонкой грациозной фигурой. Чёрные волосы, коротко собранные сзади, маленький носик, глаза большие, карие. Асият посчитала Магомеда, из бедной семьи, недостойным дочери, а Зулумхан был из семьи с хорошим достатком: умный, образованный, не пил, не дрался. Но после развода с ним за кого бы вышла её дочь, кто бы к ней посватался теперь? И сватовству со стороны Магомеда в этот раз она была рада.

– Не желаю ни видеть, ни слышать Саида и даже разговоров о нём и Зулумхане! – потребовал Магомед.

И Асият согласилась. Прошло время. У Магомеда и Айшат родился третий ребёнок – сын Ахмед. А старшие, Максуд и Написат, уже ходили в начальную школу.

Магомед утром, как всегда, отправился на работу. Айшат после бессонной ночи с двухмесячным Ахмедом, наконец, уснула. Малыш не спал всю ночь, плакал, и Айшат возилась с ним, качая в колыбели.

Они сидели в гостиной – Айшат, Магомед и её свекровь Салихат. Напротив безропотно стоит Саид, маленький мальчик четырёх лет. Навис тяжёлый разговор. Айшат было не по себе: её убеждают, что так надо, необходимо, а женщина смотрит на своего сыночка и не может ни согласиться, ни отказаться. Тошно. Трудно дышать. Молодая женщина боится. Боится, что, не согласившись, вызовет шквал негодований мужа и свекрови. Слов нет, но ей кажется, что она уже соглашается… Вдруг муж берёт нож и проводит им по горлу её сына. Алая кровь струится, обливая крошечное тело Саида. Ребёнок всё так же стоит, он даже не плачет и не говорит ничего, но его взгляд разочарования с примесью обиды продырявил её сердце. Саид смотрит прямо на неё, и Айшат читает в его глазах немой вопрос: «Почему?» Айшат подбегает, отталкивает Магомеда, обнимает своё дитя, и у неё вырывается истошный крик:

– Нет! Верните его! Вылечите! – Она встаёт на колени и целует руку Саида. Хватает за ноги и с мольбой смотрит на него, на своё дитя, с недоумением и страхом смотрящего на неё, и не знает, что делать. Как помочь? – Я не согласна! – кричит она, оборачиваясь на мужа и свекровь. – Верните всё обратно! – и пытается зажать рану на горле сына.

– Уже поздно, – отвечает Магомед, – ничего не изменишь.

– Вырвите моё сердце и дайте ему! Перелейте ему всю мою кровь! Верните! – кричит она и крепко сжимает Саида. И понимает, что не вернут. Безысходность. Крик, разрывающий лёгкие.

Она просыпается и понимает, что всего этого нет, что это только сон. Но сон ли?

На следующее утро Айшат попросила Максуда позвать Саида к ним домой на обед. Тем более они подружились. Максуд только обрадовался такой приятной вести.

Из дневниковых записей Саида:

«Мы с Максудом подружились. Он частенько звал меня и нашего двоюродного брата Асхаба к себе домой. Позднее я узнал, что это мать попросила его.

После школы мы шли к нему. Помню, как мать волновалась, – при первой встрече у неё даже голос задрожал. Да и я волновался не меньше, только старался не подавать виду.

Это были какие-то немые встречи, была любовь и теплота, но не было разговора, бесед о важном, о нас. Всё было в мыслях и чувствах, но они не проявлялись. Мы оба чего-то боялись. Боялись произнести, не знаю… Я боялся потерять то малое, что пришло в мою жизнь, и она, может, тоже.

Помню, как вошёл к ней первый раз в дом. Я не знал, что делать, как вести себя. «А, пришли. Устали, проголодались, наверное», – быстро проговорила она. При этом украдкой посмотрела на меня, улыбнулась, но сразу убрала улыбку. Мне показалось, что она хотела обнять меня, но не решилась. На столе было много разной еды: и чуду, и борщ, и пирог к чаю. Вот тогда-то я и заподозрил, что она меня поджидала и потому столько всего приготовила. И это было очень приятно.

После обеда, как только Максуд вышел в ванную, она спросила тихонько:

– Ну, как дела у тебя?

– Всё хорошо.

– Как живётся тебе у папы?

– Нормально.

– Хорошо, – улыбнулась она, – я рада.

Тут вернулся Максуд, и мы начали свою болтовню, потом переключились на игру в денди. Она изредка заглядывала к нам в комнату и молча уходила.

Я во всём помогал и поддерживал Максуда, и порой мне кажется, что в большей части ради матери, а не ради него самого. Какие это были времена? Мы с ним дурачились, как могли. Помню, однажды это дурачество чуть не привело к трагедии.

– А у меня дома ружьё есть отцовское, – похвастался Максуд. – Хочешь посмотреть? – с довольной улыбкой произнёс он, видя мою заинтересованность.

– Ну, покажи, – полюбопытствовал я.

Мы быстренько вошли в дом. Я тогда учился в десятом классе, а Максуд, по-моему, в пятом. В потрёпанной временем плотной ткани лежал самодельный револьвер с крутящимся барабаном. Максуд бережно и неторопливо разворачивал тряпку, наконец, достал пистолет, прищурился и, направив его в сторону, произнёс: «Пиф-паф!»

– Какое же это ружьё? Это револьвер, причём старый, – подчеркнул я.

– А, всё равно он не стреляет. Папа сказал, испортился.

– Ух ты! И патроны есть? – не выдержал я. – Давай вставим один. Раз всё равно не стреляет, можно же?

– Давайте, – поддержал нас и Асхаб.

Асхаб был мой ровесник. Почти на год младше. Племянник моей матери. Максуд свёл нас вместе, и мы стали друзьями.

Мы вышли во двор. Я взял револьвер и вставил патрон.

– Если папа узнает, он будет ругаться, – пытался воспротивиться Максуд.

– Не боись, не узнает, – в предвкушении произнёс Асхаб.

Я вытянул руку в сторону забора, прищурился и нажал на курок. Выстрела нет.

Потом попробовал свои силы и Асхаб. Выстрела нет.

– И мне, и мне дайте! – просил Максуд.

– Погоди, – я выхватил пистолет у Асхаба, направил в свою голову и нажал на курок. – Тыдыщ! – Выстрела нет.

Следующее, что пришло мне в голову, это якобы выстрелить в Асхаба.

Направил пистолет ему в грудь и нажал на спусковой крючок. Асхаб затаил дыхание и чуть отодвинулся.

– Ну что ты глаза выпучил, испугался? – рассмеялся я. – Он же не стреляет. Смотри, – и я нажал на курок, но уже направив пистолет на дерево.

«Бабах!» – раздался оглушительный выстрел. Мы остолбенели. Ужас от того, что могло произойти, будто крепкой рукой сжал наши сердца. Стоило посмотреть тогда на наши лица! Потом я живо схватил ткань, все ещё лежащую в руке Максуда, завернул револьвер и быстро положил в шкаф, где он и лежал.

– Ни слова отцу, – только и смог сказать я Максуду, и мы с Асхабом ушли.

Да, мы тогда испугались, но только теперь я по-настоящему представляю себе ясно ужас того, что могло произойти. Аллах уберёг меня тогда – то ли от самоубийства, то ли от убийства. Но для чего?»