Читать книгу Seriously Seriousness: Деревня на Сатус-Сэлле - Samus Stone - Страница 11

«Речка Около

Привала

»

Я почувствовал на себе взгляд Далааса, разумеется, он обратил на нас внимание и уже вскоре вернётся. Но, прежде чем камненосец вернулся, Сооцер нежно положил свою руку мне на спину, перед этим сняв перчатку, начал растирать её неплохо согревая все моё тело.

– Да-а, Агнус. Вы будете прекрасной парой. – Сказал он, вызвав у меня искреннее удивление, я посмотрел в его глаза в надежде найти ответы на неожиданно появившиеся вопросы, но сразу все понял. Это был опять его хитрый прищуренный взгляд, полагаю он до всего додумался, хотя кто-бы вообще не додумался…

– Вы знаете? – Задал я довольно глупый вопрос, ведь заранее знал ответ.

– Да как тут не узнаешь, сынок. И она к тебе, и ты к ней. Ха-ха, голубки! – Сооцер снова рассмеялся, правда не так сильно, да и я поддержал его, после чего спросил уже не такой очевидный вопрос, по крайней мере для меня.

– Так вы не против, мастер? – Спросил я уже довольно ровным, не дрожащим голосом.

– Ох Агнус, разумеется, нет. Ты знаешь, сынок, я давно знал твоего отца, стоит ли говорить, он был прекрасным сэллианцем. Честным, добрым, открытым и отличным охотником. Прекрасным, лучше меня. Он хорошо тебя воспитал, сынок, в этом я не сомневаюсь ровно также, как в том, что, если Далаас не вернётся в течении двух минут – я надеру ему уши.

– Хех… спасибо, Сооцер. Отец действительно был удивительным… как жаль, что он ушёл из нашего мира так ран-но. Если у нас со Стеллой все получится, не сомневайтесь, я буду любить её до конца своих д-дней.

После моих слов Сооцер просто одобряюще посмотрел на меня и медленно кивнул. На душе стало значительно спокойнее, да и рука, медленно трущая спину, неплохо так согрела меня. В этот удивительный момент, когда в очередной раз старик напомнил мне о моем умершем отце, проявив тёплую родительскую заботу и подарив шквал крайне положительных эмоций, поднявших мне настроение и температуру тела, которой мне так не хватало последние минут сорок. В этот момент я понял то, что игнорировал какое-то время, что не хотел видеть в упор даже тогда, когда это было совершенно очевидно.

Сооцер умирает.

11, Сооцер Асиус

Смотря на грустноватые светящиеся ярким белым светом глаза, на тёплую ухмылку и тысячи морщин на несколько иссохшем лице старого сэллианца… Смотря на густые серые волосы, широкие пышные усы и небольшую беловатую бородку… Смотря на маленькие губы, грубоватый большой нос с небольшим шрамом и густые серые брови… и не скажешь, что этот доселе крупный и мощный сэллианец умирает.

Может я ошибся?

Он был ростом в два метра и тридцать-восемь сантиметров, всего на три сантиметра выше меня. В этом цикле ему исполнится ровно шестьдесят сэллианских циклов. Обычно наши погибают к циклам семидесяти или восьмидесяти, высшие живут гораздо дольше, могут дожить и до ста-пятидесяти, а то и больше, но Мастер Сооцер к таким не относился, к сожалению. А его работа была не самая безопасная и чистая, даже несмотря на то, что всегда проходит в лесах полных невероятно чистого кислорода. Множественные шрамы, перенесённые болезни, психологические травмы и урождённые проблемы со здоровьем крепко заявляли о себе. Его забывчивость, рассеянное внимание, заторможённые рефлексы и проблемы со зрением… а теперь и просьба. Просьба ко мне, его верного друга и глубоко уважающего его ученика, просьба позаботится о его единственной дочери.

Стелла, конечно, была не лыком шита и обошлась бы без меня, но мне показалось, что Сооцер специально подталкивал к ней именно меня, ибо видел во мне потенциал. Хороший для неё муж. Который если и не обеспечит материально, то хоть психологически не испортит такую добродушную, милую и воистину прекрасную девушку. По крайней мере мне хотелось так думать, что он просто хочет подыскать ей достойного мужа, а тут я! Хотелось верить в то, что у него просто появилось на это желание, что это никак не связано с его состоянием здоровья. Но это была лишь попытка закрыть глаза на реальные факты, которые можно было сложить как небольшое паззл, выстраивающейся не в красивый пейзаж, портрет или эротическую картинку. Нет. В картину, показывающая истину, которая так режет глаза и душу.

Сооцер умер.

На своём шестьдесят-четвертом цикле, после двух с половиной месяцев со своего дня рождения. После трёх с лишним циклов спустя нашей охоты на фооруса, когда мы со Стеллой уже поженились. После его слез счастья, когда он обнимал свою дочь в тот прекрасный день, когда все мы пели песни, пили тёмный эль и танцевали почти всей деревней чуть ли не всю ночь!

Умер он от старости, его организм оказался не так крепок, как дух. Не сумев отразить все атаки, уничтожающие его все больше с каждой минутой, сердце дало сбой перестав качать кровь. Яркие белые глаза под густыми серыми бровями потускнели, крупная изрезанная тварями рука упала с кровати, ладонь костяшками ударилась об крепкий деревянный пол издав звук, позвавший наверх, в комнату Сооцера Стеллу, которая решила прибраться в доме отца. Сооцер очень уж не любил убираться.

Она без дольки сомнений поднималась в комнату отца, имея хорошее настроение и положительный настрой, ведь только час назад относила ему выпить воды и закусить горстью сладких ягод – венек. Длинные красивые ноги ступали по, пару циклов назад залатанной лестнице, которая благодаря починке наконец перестала скрипеть режущим ухо неприятным звуком. Она подходила к крупной деревянной двери, смазанной жиром вецеранского гласия, который неплохо препятствовал распространению на ней трещин и ухудшений.

Легким движением руки Стелла открыла дверь, которая также потеряла уже привыкший уху скрип. После чего в небольшой гортани молодой сэллианки встал загадочный ком, дыхание остановилось, а медленные неуверенные шаги приближались к сэллианцу, которого она видела практически ежедневно после своего рождения. Сэллианца, который учил её говорить, ходить, смеяться и плакать, грустить и любить, читать и учить. Который всю жизнь был рядом с ней, всегда без исключения помогал в любой просьбе, который говорил, что на этой неделе съездит в город купить бочку тёмного матерского нефильтрованного, которое совсем недавно завезли в известный всей деревне бар “Гарцующий Эквиус”. Ведь он всегда помогал ей, всегда был рядом, каждые два месяца ездил в бар “Гарцующий Эквиус” дабы забрать у своего друга Лаарса Вестимента бочку его любимого темного пива, но не сейчас.

Но не сейчас.

Сейчас он лежал в своей кровати с потускневшими глазами повернутые в сторону от двери, к окну, опрокинутой рукой на деревянном полу и неслышным дыханием, на которое слепо надеялась молодая сэллианка, медленными шагами подходящая к массивной кровати. Надеялась потрясти руку отца и увидеть его глаза, услышать мягким бархатным голосом вопрос о причине его тревожения, улыбнутся ему и получить улыбку в ответ, а потом просто до убираться в его стареньком домике и пойти домой.

Но этого не случилось.

Случилось то, что называется агонией. Когда дочь подошла к кровати и взяла все ещё тёплую руку отца и с наступающими слезами тихо, дрожащим голосом произнесла:

– П-папа?

Услышав в ответ тишину, она решительно не желала сдаваться и задала трупу ещё один вопрос:

– Папа!?

Вновь услышав тишину, дыхание девушки прекратилось на три секунды. В это время слезы пробили маленькие яркие глаза, они начали медленно падать в атмосфере великой планеты Сатус-Сэллы на крупную руку сэллианца, которую держали две небольшие ручки, со средними по величине ногтями покрашенными в глянцевый черный цвет. По прошествию трёх секунд, которые в глазах Стеллы походили как три сэллианских цикла, она вновь сумела выдавить из себя несколько слов, каждое из которых отнимало у неё драгоценные крупицы рассудка.

– Папа нет, папа н-нет, п-пожалуйста нет, пожалуйста нет, п-пожалуйста нет, п-прошу т-тебя, п-пожалуйста, пожалу-уйста, п-папа…

Голос вновь затих на три секунды. Тихий, дрожащий голос контральто издавался из окон старенького дома небольшой деревни, в то время как на улице было яркое утро. Лучи Сэллы пробивали тысячи деревьев разных форм и окрасов, невероятный город Сэлла-Матер возвышался высоко, до самых облаков, показывая все величие Сэллианской Цивилизации, пока молодая сэллианка в нестерпимой агонии души склонилась над бренным телом только вчера, нет, час назад живущего, любимого сэллианца, который всю её жизнь был её отцом, оберегал её, защищал, поддерживал и любил так сильно, что невозможно передать на листе бумаги.

Но теперь всё.

Теперь он со своими отцами и матерями, с моим отцом и матерью, а его тело лежит в знакомой спальне, на родной кровати, над которой нависла девушка с длинной ярко-белой косой, поливающая простыни, подушки и одеяла, слезами, стекающими с лица и рук великого охотника округа Сэлла-Матера, которого знали практически все.

В теле Стеллы развивалась агония, пожирающая её душу, эмоции разрывали её пополам, руки начали трястись от нарастающей истерики, все тело начало покрываться мурашками готовыми взорваться от скорости сердечного ритма молодой девушки. Но это была не проблема, три секунды шока ужаса прошли и пришло время неконтролируемым эмоциям вырваться наружу, которые, впрочем, донесут до окружающих только десятую часть той боли, страха и ужасающей агонии, что испытывает ежесекундно маленькая белокурая сэллианка.

– ПАПА! ПАПА ПОЖАЛУЙСТА! ПА… – Не успел крик закончится, как девушку полностью поглотила неконтролируемая истерика, ноги подкосились, и молодая сэллианка упала к краю кровати, до сих пор держа в руке медленно остывающую руку, уничтожая рассудок неконтролируемыми слезами, которые каждую секунду перехватывали дыхание и вызывали режущую боль в глазах, которая была не так уж и заметна по сравнению с той болью, что испытывала её душа.

Когда эмоции покинули готовое взорваться тело-сосуд и отправились пугать до холодного пота всех тех, кто услышал душераздирающий женский крик полный отчаяния и невероятной боли от конечного осознания того, что та нашла отца мёртвым в его собственном доме, в его собственной кровати. Тогда и произошёл звонок, проходящего мимо дома Сооцера, старого оружейника Секуриса, который не смотря на свои немаленькие размеры и немного устрашающий вид все равно умудрился покрыться мурашками и немного вспотеть от услышанного женского звонкого крика, который чуть не порвал ей горло.

Позвонил он в ССПС-С37, которые всего лишь в течении минуты и двадцати-четырёх секунд добрались до дома Сооцера, обнаружив там молодую сэллианку, всю в слезах и гудящими глазами, неуклюже сидящая возле кровати с мёртвым старым сэллианцем лежащим на ней.

Секурис позвонил и мне, ведь он знал чей этот дом и догадывался кому принадлежал тот крик, который его довольно сильно напугал. Я прибежал к дому через минуты две после звонка, тогда я был занят уничтожением сорняков у нас в огороде, но, когда я услышал голос Секуриса звонящего мне… я чуть не потерял дар речи, мигом бросился на помощь Стелле, ведь знал, насколько ей сейчас было тяжело. И мне было тяжело, Сооцер и для меня был не последним сэллианцем, потерять его было очень, очень больно. Но моя боль все равно не сравнима с той яростной агонией, с которой боролась моя жена, для неё это была не тяжесть, для неё это был самый настоящий ад.

Когда я прилетел в дом, чуть не спотыкаясь забежал в него при этом игнорируя приветствие Секуриса, который посчитал своей обязанностью находится на месте происшествия до самого конца, я чуть не сбил сотрудника СПС, который с немного раздражённым взглядом, малость отряхнувшись, вежливо спросил меня:

– Муж?

– Муж! – Крикнул ему я, запыхавшись, нетерпясь увидеть Стеллу и успокоить её, ведь даже с входа в комнату слышал тихие стоны жены.

– Тише вы! Вон она, позвольте подвинутся. – Сказал сотрудник службы спасения и отошёл в сторону, открыв для меня ужасающую картину:

Стелла, облокотившись спиной к стене сидела, прижав лицо ладонями, напротив неё двое сотрудников СПС рассматривали тело, тело моего тестя, с потухшими глазами, синеватыми руками и будто облитого чем то, как оказалось – это были её слезы.

– Стелла! – Негромко воскликнул я и подбежал к ней. Она резко подняла голову, хотела что-то сказать, но не смогла и снова заплакала. Я тоже присел, рядом с ней, и очень крепко обнял, поцеловал её шесть раз в лоб и принялся душить в объятиях, пока она мочит мне льняную рубашку, которую я надел вместе с небольшим кожаным жилетом.

Н-нда… то были тяжёлые пару недель. В роковой момент мы сидели с ней в объятиях какое-то время, после чего к нам подошёл сотрудник СПС и предоставил нам отчёт о причинах смерти нашего дорогого охотника, как я и предполагал – у него остановилось сердце. Сооцер страдал ишемичной болезнью сердца38, которая тихо заставило его сердце остановить свою работу и подарить ему смерть, которой он, на самом деле совсем не желал. Это был инфаркт миокарда39… сука, как же так-то… я до сих пор не смирился. До сих пор.

Только недавно он списывался со своим старым другом Арвиусом, с которым когда-то охотился на Северных Гласиев. Они собирались сходить вместе в небольшую ходку, не на такую опасную, разумеется, скорее всего пошли постреляли бы Корвусов в Дэниисе или Димитриие. Сооцер вообще часто связывался со старыми знакомыми, встречался с ними, угощал пивом и постоянно звал охотится. А они и не отказывали! Честно говоря, нам всем было приятнее находится малость подальше от цивилизации. Дальше от политических распрей между членами СРРЦ, шумихи колоссального Сатус-Матера, некоторые звуки которого можно было услышать даже с нашей деревни, да подальше просто от жён с детьми. Иногда они выматывали своими бесконечными запросами, расспросами, допросами и все в этом духе, но со временем, с возрастом конечно, начинаешь ценить такие вещи гораздо больше. Просто, когда она рядом, как бы иногда было неприятно, это и близко не того уровня негативные эмоции, которые ты испытал бы, когда она внезапно исчезнет. Ох… не дай Сэлла Святая…

Я это понял именно в этот день, осенью пятьсот-девяноста-восьмого цикла, шестьдесят-первого числа октября месяца, когда умер мой тесть. Понял какого это, когда рядом с тобой лежит ныне мёртвый родственник, которого ты не сможешь увидеть больше ни минуты, ни секунды, а совсем рядом другой, здоровый, целый… пусть у нас со Стеллой и были какие-то непонятки, после этого дня они приуменьшились в разы.

Думаю, это потому, что она поняла тоже что и я, поняла всю степень того, насколько нужно ценить того, с кем имеешь счастье находить рядом прямо сейчас.

В данный и каждый момент.

Живым и здоровым.

В горе и в радости.

12, Собственно Привал

– Ну и чего вы тут обсуждаете пока я камни волочу? Чего смеялись, а? – Высказал наконец пришедший к нам Далаас, нёсший на себе небольшую груду удобных для розжига костра камней.

– О тебе, конечно. – С фальшивым серьёзным лицом и тоном голоса сказал Сооцер, повернувшись в сторону моего дорогого друга.

– А, ну что обо мне это понятно. Смеялись-то над чем? – С улыбчивым лицом сказал нам Дал, вывалив кучу камней около костра и принявшись раскладывать их.

– Над тоб-бой, болван-н. – Пытавшись скрючить улыбку сказал я Далаасу, а тот повернулся в мою сторону на секунду, хихикнул, и принялся дальше строить костёр.

– Ну что, будем тренироваться вручную разжигать костёр? Как тебе идея, падре?

– Ого, прекрасная мысль, сынок!

– Аг-га, прост-то отличная! – Сооцер враз сменил выражение лица услышав мои слова, посмотрел на меня, смотрящего на Далааса со значением, потом также переключился на Далааса, тоже со значением и заявил: – Оболтус ты, Далаас. Инициативу проявляешь, когда не следует.

– Ха-ха-ха! – Далаас наконец взорвался с издевательским, но дружеским хохотом. Сразу после этого достал небольшую горелку из правого кармана своего рюкзака и принялся разжигать ветви быстрым способом, что мы нечасто делали, на самом деле, ибо Сооцер любил нас тренировать в кустарном способе розжига костра.

– Эх, а так хотелось потренироваться в самостоятельном розжиге, у нас та-ак давно не было практики, правда Агнус? – Сказал Дал и взглянул на меня с поднятыми бровями от фальшивого удивления. Задолбал.

– Пошёл ты в ж-жопу. – Холодно сказал я, но все равно невзначай улыбнулся.

Далаас снова немного хихикнул и как по приказу смешка ветви всполохнули и огонь начал медленно пожирать их, даря нам тепло, которое так необходимо было моему телу.

– О-о-о-ох, ну наконец-то! – Радостно я прошептал, ощутив тепло, проходящее по всему телу. Как же это было приятно!

– Давай раздевайся, сынок, пора переодеться. Далаас, давай сюда свои запасные шмотки. И без юмора на этот раз, а то уши вырву тебе. – В очередной раз несколько фальшивым серьёзным голосом смолвил Сооцер.

– Ну ла-адно, так тому и быть! – Сказал Далаас и мы даже поверили что он сказал правду, но через пару секунд копания в рюкзаке он естественно добавил: – Так, Агнус, тебе трусы с розовыми сердечками, или голубыми?

– Далаас, балбес! – Выкрикнул Сооцер с усмешкой в голосе.

– Да это просто вопрос, падре, ха-ха!

– Давай с розовыми, Дал. Ты же знаешь, мой любимый цвет.

– Знаю! Но я тебя обманул, нет у меня розовых, я тебе в прошлый раз последние отдал. – Сказал Дал и с широкой улыбкой принёс мне точно такие же камуфляжные темно-зелёные штаны, что были у нас обоих, а также черные трусы с узором в виде голубых рыболовных крючков.

– О-о! Рыбацкое белье, ты где его достал? – С “искренним” удивлением спросил я старого друга.

– Украл конечно! В магазине, за пару платиновых монет.

– Ну ты тип, Дал. Давай его сдад-дим, падре?

– Хе-хе, давай. – Сказал Сооцер с небольшой ухмылкой, выставив руки у костра.

Он сидел слева от меня на удобной, упругой коряге, Далаас подошёл ко мне и протянул стопку с сменным бельём, после чего сел напротив Сооцера на выступающий из земли булыжник, также выставив руки вперёд. Я начал раздеваться, в данный момент стеснятся было нечего, да и все вокруг, по сути, родные сэллианцы. Единственное чего я боялся, это очередной тупой шутки от Дала, хотя его сложно было в этом винить, ведь я сам частенько этим страдал. Мы постоянно передавали друг-другу юморную инициативу. То я без передыха шутил, а он только ухмылялся и немного дополнял, то наоборот. Всё-таки мы дружим большую часть жизни, а она ведь не так давно началась… и дружим до сих пор, причём не хуже чем тогда, в день охоты на Фооруса-Убийцу.

Я сменил одежду и сел обратно рядом с Сооцером, согреваясь от яркого трескающегося костра, который постепенно уничтожал моё обморожение, пока не свёл его до обыкновенной температуры тела.

– Ну как тебе, дружище? Нигде не трёт, уже согрелся? – Оборвал умиротворяющую тишину Далаас приятным вопросом.

– Да, у нас ведь размер одинаковый. Спасибо тебе большое, всегда выручаешь. – Тихим ласковым голосом ответил я другу.

– Как и ты меня. А вот на счёт размера я бы поспорил, я же только что все видел.

– Это холод, болван! Да и куда ты смотришь вообще думай. – Сказал я с усмешкой, так и знал, что начнутся шутки про пенисы…

– Да это отговорки! Ладно тебе, чем мать Сэлла наградила с тем и живём, ничего страшного в этом нет.

– Далаас, какой же ты балбес! Пенис уменьшается в размерах когда холодно, а мне до сих пор холодно, особенно ну… там.

– Да у тебя всегда такого размера пенис, что ты мне сказки рассказываешь. Нашёл удобный случай, тоже мне.

– Ребята, давайте разговоры про пенисы вы оставите на “при себе”, я вас очень прошу. – Довольно медленно проговорил Сооцер положив руку на лицо. Какими же мы идиотами были…

– Извините, папа. – Сказал я, осознав всю глупость нашего диалога с Далаасом. Хе-хе…

– Да ладно вам, падре, о чем ещё трём мужчинам говорить в далёком тихом лесу, где никто не услышит наши крики?

– Сэлла Святая, Далаас, балбес… и причём здесь крики? Никто нас не съест, не беспокойся, вон я кристалл поставил, видишь?

– Вижу я, хе-хе, вижу…

– Не слушайте этого балбеса, падре. – Сказал я и взглянул осуждающем взглядом на друга-идиота, немного покачав головой.

13, Охотничья Доля

На дворе уже было двадцать-пять часов дня, дело шло к вечеру. Сэлла до сих пор святила также ярко, как и десять часов назад, её лучи пробивали громоздкие деревья Палусы, возвышающиеся над нашими головами. Из-за невероятно кучной растительности лучи света приобретали немного зелёный окрас, они падали на влажную землю, отдавая на ней тень листьев формы толстого копья. На камни, которые были ещё зеленее чем обычно, ведь почти все были объяты мхом и другой растительностью. Лучи пронизывали тонкие гнезда небольших птичек, которые в немного душном тепле выщипывали себе и своим деткам пёрышки. Некоторые лучики попадали в темноватые дупла, тревожа сон маленьких зверьков, которые решили немного вздремнуть, отдыхая от беготни по деревьям. Лучи отражались в небольших речках, давая им яркий белый отблеск, а также открывая внимательному взору небольших рыбок и земноводных ящерок, неспешно двигающихся по течению в поиске более крупного и богатого водоёма.

В тишине мы просидели минут пятнадцать, я умудрился согреться примерно за десять, но вставать так не хотелось… ведь это именно то, что мы так любим. Только мы и она – Сатус-Сэлла. Величайшая планета во Вселенной, такая прекрасная, богатая и справедливая. Прямо как наша королева, кхм.

Смотря на исчезающие в никуда искры, отлетающие от костра высоко ввысь, я в очередной раз не пожалел о выбранной профессии. Она, как говорил мой отец, есть олицетворение нашего мира. Который безусловно имеет множество положительных моментов, ради которых мы все и живём, но в тоже самое время негативные, страшные и отвратительные.

Что может быть хуже, чем отнятая жизнь? Только отнятая жизнь разумного существа.

Это уже мои слова, которыми я сам себя успокаиваю всегда, когда ненароком задумываюсь о моральных принципах своей работы. Ведь мы убиваем чтобы жить. Вот ведь парадокс, если задуматься. Злая шутка, выдуманная самой Вселенной, дабы пошутить над всем живым и неживым одновременно.

Одни виды погибают, дабы другие возвысились над ними и стали лучше. Хищник убивает травоядного, дабы прокормить себя и своё потомство, одновременно сократив растущую численность травоядных существ, которые, в свою очередь, также убивают все живое, только оно не кричит от агонии боли, от чего складывается ощущение что ничего плохого в этом нет. Сэллианец умирает за сэллианца, дабы воцарить мир и процветание цивилизации, уничтожив врага, посягнувшего на его истребление. Отец умирает за сыновей, дабы они росли и выросли в крепких, молодых сэллианцев, умеющий постоять за себя, делающих приятные знакомства, шутя шутки, трудясь на благо окружающих и делая малой, или большей степени, открытия, а потом также, в порыве любви, продолжают род не смея сомкнуть круг, на который ступают все.

Даже звезды… красные гиганты даймоновцев сжимаются в небольшую, но ярчайшую Белую Звезду, дав процветание нашей цивилизации, сэллианцам. А наши звезды, в свою очередь, со временем тухнут, превращаясь в тусклые и нестабильные черные звезды, которые так любимы Гроутатомской Цивилизацией.

Вся Вселенная жертвует чем-то, чтобы создать нечто иное, не всегда лучше, но всегда невероятное. Вот и мы, охотники, являясь малюсенькими песчинками на фоне Вселенной, получаемся такими же, как корневые системы нашего мироздания. Убиваем животных, уничтожаем стада, рушим эволюцию, дабы возвысится над ней и стать властителями животного мира, а потом и всей планеты. А из-за того, что наши предки тысячами циклов питались мясом, нам в организме оно исключительно необходимо, что многие не принимают и отказываются от “трупоедства”, но потом сильно болеют и умирают от недостатка веществ в организме, которые можно заменить только специальной выращенной пищей, но она крайне дорогая и почти никому не по карману. Ведь зачем спонсировать проекты по гуманному питанию, если большинство населения все равно не отказывается от настоящего мяса, добытого нами, убийцами и монстрами, трудящимися на благо и жизнь миллиардов детей, женщин и всех остальных из союза СРРЦ.

Можно подумать, что я не люблю свою работу и хочу, чтобы все изменилось, хочу, чтобы наши властители уважительнее относились к жизни на планете спонсируя проекты по гуманному питанию. Так ли это?

Эх…

И да и нет.

Какой дурак не захочет сохранить жизнь бедному Люцику? Ведь их численность в природе и так спокойно регулируют хищники разного вида, даже не смотря на скорость животного. Хочется ли мне смерти гласиев? Ну… лично мне может и так, много ведь я с ними настрадался. Но факт в том, что я всегда начинаю первым. Первым врываюсь на их территорию, первым беру в прицел увесистый череп, первым делаю летальный выстрел в маленького белого гласия, которого заметил первым. А значит сам виноват в том, что чуть не погиб от разъярённой матери, которая желала банальной мести. Но их смерти мне не хочется, если исключить личные эмоции из их оценки, нетрудно понять, насколько они прекрасные существа…

Но что есть истинна?

Они убивают чтобы жить, если ли у них выбор? Нет, нету. Так приказывает им мать Сатус-Сэлла, она уродила их такими, и она с терпением и холодным взглядом смотрит на сотни тысяч убийств ежедневно, происходящих в каждом уголке планеты.

Но есть ли у нас выбор? Тех, кто подчинил себе Сатус-Сэллу, подчинил природу. Тоже нет. Что могу сделать я? Старый сэллианец с женой, взрослой дочерью и маленьким сыном. Что можем сделать мы? Ничего, только жить, смеяться, плакать, любить и уничтожать все что потребуется мне или обществу, пытаясь выглядеть гуманнее, жить так, дабы было не стыдно перед самим собой.

Мой отец этому меня и научил, простой истине, к которой приходит каждый, рано или поздно. Будь это пацифист, эколог или вегетарианец40. Ведь истина в том – что мы тоже животные. Величайшие на планете, но животные, которые по мимо схожих с животными инстинктам и нуждам, имеют строго обозначенные цели. Цель наших властей, например, это наша защита и постоянный рост влияния цивилизации. Можно их за это осудить? Можно, конечно, но какой в этом смысл? Они имеют такие сведения, о которых и задуматься страшно, что мы вообще знаем… именно поэтому проще забыть о душевных терзаниях и агонии здравомыслия, взглянув в сторону своих родных, близких, да и просто окружающих. Что будет, перестань я охотится? Перестать мы все?

Я бы голодал, ведь требую питательных веществ. Стелла бы страдала, ведь при беременности отсутствие правильного питания чревато негативными последствиями. Миракул бы страдал, ведь больше всего на свете любил мясо Люцика, хоть и не знал, что это именно оно. Страдали бы все. Ведь есть сэллианцы с непереносимостью к травяной пище, есть больные, нуждающиеся в правильном питании, есть учения, препятствующие поеданию зелени. В конце концов, исключительные мясоеды есть, которые настолько уважают мать Сатус-Сэллу, что не смеют кушать травы, а только паразитов, которые планету и отравляют! И я не про сэллианцев. Про червей там всяких, короедов и так далее. Мясоедам то, что делать, без нас то… полагаю, страдать общими усилиями.

Вот поэтому я и не люблю задумываться о подобных вещах, в конечном итоге монолог так или иначе упрётся в тупик, даже не смотря на обилие рациональных фактов и разумного суждения. Всё-таки это вопрос не о том, что приготовить завтра, а о гуманности эволюции общества разумных существ. Такое должен обсуждать не курящий трубку на балконе сэллианец шести-десяти-четырёх полных циклов возраста, с вывалившемся из-под рубахи волосатым пузом, а некто посолиднее в должности. Хотя кто мне мешает обсудить свои мысли, ох… с возрастом я все больше ухожу в философию, забывая о простых ценностях жизни. Стелла за мной это уже заметила, даже подумала, что у меня прогрессирует маразм… но кто его знает, может так оно и есть. Надо бы поговорить со Кортусеем об этом всем, он с Сооцией как раз сегодня должны зайти к нам… день-то сегодня большой!

14, Походный Перекус

– Хорошо-то как… – Тихим голосом наслаждения сказал Далаас, после чего добавил: – Эх, сейчас бы эля тёмного, холодненького, да чтоб в нос шибал…

– И не говори, так и досидим до потёмок. – Добавил Сооцер к спокойному голосу Далааса.

– Перекусим? – Предложил я, после того как понял, что уходить пока ни у кого желания нет.

– Ага, мысль, конечно, хорошая… только мне это, с тобой и едой делится придётся?

– Далаас не будь таким жадным, у тебя отец настоящий джентльмен, щедрый и порядочный, не воспитал он тебя что ли?

– Да шучу я, батька! Воспитал конечно, хоть всю еду этому оборванцу отдам, честное сэллианское. – Сказал Далаас, вновь показав свою широкую улыбку.

– Ой, да не нужны мне твои объедки! Аристократ… у меня в водонепроницаемом контейнере все своё, мочажина не возьмёт. – Довольным голосом поделился я и достал из дырявого портфеля довольно крупную коробочку с четырьмя кусками хлеба, тушёными картофельными кусками посыпанные семенами мортесы, кусками чеснока и горстью укропа. Помимо питательного ящика, в моем запасе была растворимая одноразовая посуда, все кроме кружки, она у меня была своя собственная сделанная из толстого стекла с металлическими вставками, ей даже убить можно! К ней у меня нашлось бы пара пакетиков чая из Весельника41, которые я тактически поместил в верхний отдел рюкзака, но он тоже промок. В итоге мой рюкзак пах опьяняюще сладким запахом вкусного цветка.

– О-хо-хо! Да у тебя прямо ИРП42! Я взял только пару консервов, ну как пару… вон у меня, две с тушёным оленьим мясом, одна с языками Вецеранского Гласия, две с нежирной рыбкой и пакетик с конфетками. Мятными!

– Ну ты запасся! Даш парочку конфеток? И язычок, пожалуйста. – Сказал я, посмотрев на друга кошачьими глазками.

– Ха-ха-ха! Ладно, как тебе откажешь, отморозок. – Негромко вскрикнул Дал, начав доставать из рюкзака свой… то есть наш рацион.

– Тише, не ругайтесь. У всех посуда есть?

– У меня тарелка и небольшой котелок, вилка есть. – Сказал Далаас. Он никогда ничего не забывал и не терял, я ему в этом всегда немного завидовал…

– У меня все есть, но чай… намок.

– Хоть кто-то от тебя намок! – Сказал, думаю вы сами догадаетесь кто.

– Далаас! Твои шутки уже заколебали меня, давай прекращай. Чай есть у тебя?

– Извините падре. Нет, у меня таблетки с растворимым соком.

– Ишь ты! Ладно, тогда будешь мой, Агнус. У меня из листьев Тристинии43.

– Ой…

– Агнусон, только не говори, что ты собрался жаловаться.

– Папа, но он же горький! Как вы его пьёте?

– Зато полезный! И настроение он повышает не хуже твоего (принюхивается) весельника, да?

– Ага, он самый…

– Ну все, не бухти. Далаас, подготовишь костёр для готовки?

– А почему я? Вот этот отморозок отморозился, пусть теперь таскает палки. – Сказал Далаас, не отрывая взгляда от консервы с питательными толстыми языками в масле.

– Я тебе сейчас отморожу по уху, не отмороженный, блин. – Сказал я с усмешкой, после чего встал и пошёл искать толстые палки для небольшой постройки над костром, на которую мы и будем вешать котелки дабы отогреть кушанья. Сперва я нашёл большую, длинную палочку, немного грязноватую, но я это исправил, ударив её пару раз по стоящему рядом палусу.

– Тебе что деревья сделали, деревенский сумасшедший!? – Выкрикнул мой друг, продолжающий шутить невероятно и остро.

Я обернулся и посмотрел на него со значением, он уже не громко смеялся, вертясь на неудобном валуне, будто у него шило в жопе. А Сооцер как обычно смотрел на него с раздражением в глазах и ухмылкой на лице. После двух минут поиска подходящих стволов для нашего костра, я вернулся в наш небольшой лагерь, вывалив четыре палки разной величины рядом с ним.

– Палки надо три, а не четыре. Ты считать разучился, Агнус?

– Четвертая для тебя, идиота, а то я приметил что тебе на валуне сидеть не удобно. – Сказал я с улыбкой и кинул Далу самую длинную из всех палку. Он смотрел на неё в течении трёх секунд, потом перевёл взгляд на меня и смолвил:

– За что ты так жесток со мной, братишка?

– За то, что ты балбес, Дал. – Сказал я с фальшивым серьёзным голосом, после чего добавил: – Палочку верни, пожалуйста.

– Нет.

– Ну верни, чего ты разыгрался!

– Моя палка это теперь, Агнус. Сам мне её кинул, вот и не ной теперь.

– Что ты с ней делать собрался, олень?

– Из зубов мясо выковыривать, а ты о чем подумал?

– Ребята, я вам обоим сейчас этой палкой лбы отшлёпаю. Я хочу кушать. – Вмешался в наш разговор Сооцер, как всегда, прекратив идиотский балаган двух приятелей.

Далаас широко улыбнулся и хихикнул, во время этого процесса кинув в мою сторону палку, наверное, с трудом, не сказав что-то вроде “Фас” или “Апорт”, но тяжёлый взгляд Сооцера, слава Святой Сэлле, остановил его. Я взял одну длинную палку и две покороче, после чего принялся сооружать небольшую постройку для готовки. Земля была влажная и рыхлая, что позволило мне с легкостью вставить в неё две небольшие палки, практически одинаковой длины, с буквой 𐌖 на конце. После чего настало время класть на них длинную палку, немного очищенною Сооцером от грязных наростов и мха, который взял её настолько незаметно, что я подумал о вновь шутящем Далаасе.

– Дал, ты палку опять стырил? – Спросил я у давнего друга и раздражённо взглянул на него скрестив руки.

– Что значит опять? Когда я в последний раз у тебя палки воровал?

– Это я, сынок. И не стырил, а взял. Присвоил её уже себе, ишь ты.

– Извините падре, решили почистить её?

– Да, ну видишь тут пара наростов, неприятно немного.

– Нож у вас хороший, мой бы взяли лучше.

Сооцер только взмахнул рукой, показав, что ему до своего ножа особого дела нет. После того как он закончил, будущий тесть передал мне палку, и я принялся устанавливать её на сооружение, попутно немного обвязав её концы с маленькими палочками коротенькими верёвками, которые у каждого из нас всегда были в рюкзаке, дабы конструкция была устойчивей. Готово! Настало время греть нашу трапезу. Что может быть лучше, чем в темноватом лесу с зелёными лучами кушать с родными сэлами приготовленную дома пищу, под звуки трескающуюся костра… Эх, единственное что портило аппетит, так это осознавание того факта, что нам после трапезы идти не домой, а вглубь леса, искать фооруса-сэлианцееда, которого ещё и предстояло убить, отрезать голову и освежевать.

– Архитектор, Агнус! Лучше бы только кто угодно сделал, отличная работа.

– Спасибо Дал, я очень старался. Подонок.

– Ну не собачьтесь хоть пару минут, парни. Давайте греть, моё место справа. – Сказал Сооцер, после чего неспешно встал с замшелой коряги и полез в свой рюкзак.

Сначала он вытащил небольшой котелок с удобной ручкой, благодаря которой его можно было удобно повесить на палку, находящуюся над костром. После достал похожий на мой контейнер, только мой был прозрачного темно-зелёного цвета, а его золотисто-коричневого. Он прихватил с собой пшеничную кашу с рубленным оленьим мясом и немного овощей. Контейнер у него был качественный и позволял скоропортящимся продуктам сохранять свою свежесть гораздо дольше, хотя все равно не так уж и надолго. Но так как наша нынешняя охота обещает быть не очень долгой, ибо у нас есть одна конкретная цель, которую не будет сильно сложно найти, то риск Сооцера вполне оправдан. Хотя я ожидал что он возьмёт чего подолговечнее…

Мастер охотник откупорил свой контейнер и аккуратно выложил его содержимое в чугунный котёл небольшого размера, после чего подвесил его над костром и обратно присел на пригретую корягу. Я также выложил свою трапезу в ещё меньшего размера серебристый котелок, стараясь не запачкать вкусную картошечку своими грязными ручищами. Ну а Далаас подготовил все шустрее всех, открыл удобной открывашкой консервы с рыбой и Гласиевыми язычками, небрежно выкинул находящуюся там пищевую массу в свой котелок голубоватого цвета, к слову, самый большой из наших, ну и подвесил его слева от моего, который висел посередине длинной очищенной палки.

– Компенсируешь котелками, Дал?

– Конечно, а как ты узнал, тоже пялился?

– Да нет, просто это очевидно! – Сказал я и пытаясь рассмеяться довольно сильно подавился попавшей в горло слюной. Начал сильно кашлять, из глаз полились слезы а Далаас не сильно бил меня по спине, дабы облегчить мою внезапную участь.

– Ха-ха-ха, ну ты даёшь! Любишь же ты свои шутки, раз так давишься от них! Ой… хех, нормально все?

– Да… кхе-кхе, ох… пошёл в жопу.

Сооцер в это время в сторонке посмеивался и смотрел на нас как на умственно отсталых, видимо он уже устал попрекать нас в дурацком поведении и просто смирился со своим нетерпимым коллективом.

Наши кушанья разогрелись довольно шустро, Далаас начал подготавливать свою посуду. Небольшая вилка, тарелка, все одноразовое. Тоже было у меня и Сооцера, разве что падре собирался кушать ложкой. Он же вместе со своим черным, немного потёртым котелком, совсем рядом повесил другой, длинный и узкий, в котором содержалась довольно чистая вода, оставшихся микробов в которой так или иначе совсем скоро добьёт огромная температура костра. Мой тесть достал свою любимую эмалированную кружку с изображением северных Сатус-Матерских Гор хребта “Амилия”. Огромные, заснеженные в верхах гиганты, в белом свете похожие на нечто настолько прекрасное и невероятное, что дух захватывает от одного их вида, а запах там… сравним только с высочайшим ярусом Сэлла-Матера, минус только в температуре… да и дышать не самое простое занятие. Охотились мы там пару раз, никогда не забуду всю удивительную степень прекрасности тех мест, так и невероятной опасности.

Я достал свою увесистую кружку, без какого-либо изображения и молча передал её Сооцеру. Чай из листьев тристинии действительно ужасен, я до сих пор не могу нормально его пить. Он получается горьким, резким и немного кисловатым. Но стоит отдать должное, бодрит он просто прекрасно. Толи своим отвратительным вкусом, толи тем, что листья тристинии содержат множество полезных веществ, улучшающих самочувствие многократно. Ну а когда нету сахара, этот чай… Сэлла Святая… а у Сооцера, разумеется, сахара не было! Я брал с собой чай из весельника, листья которого сами по себе настолько сладки, что и не требуют никакого сахара, а у Далааса были его химические таблетки, получившемуся соку сделанного из которых сахар уж точно не требовался. Но запивать надо было, что тут поделаешь. После этого чая я всегда не забывал зашить рюкзак, ну а если быть точнее, попросить зашить его. Благо вскоре после этого похода мы со Стеллой поженились и у меня появился личный домашний мастеровой, которая за бесплатно всегда готова починить все что я попрошу, ну… или почти за бесплатно. И почти все.

15, Анекдот Сооцера

– Слушайте падре, может расскажите какой-нить свой анекдот? – Внезапно спросил Далаас у старого сэллианца.

– Тебе жить надоело, сынок? – С улыбкой и лёгким удивлением задал шутливый вопрос Сооцер моему любопытному другу.

– Да! Рассказывайте, я весь внимание!

– Я… ах к черту, рассказывайте!

– Ну вы сами напросились, детишки. – Сказал Сооцер с жутковатой улыбкой и странным тембром голоса.

И это все не просто так, анекдоты Сооцера славятся своей необычайной жестокостью по отношению к адекватному чувству юмора, говорят, кто-то от него даже умер. И это не шутка.

– Кхм, так вот…

– А можно выйти в туалет? – Сказал я абсолютно серьёзно, ибо ещё хотел жить.

– Ну что тебе приспичило-то! Давай только быстрее, я тебя подожду.

– Хорошо… – От этих слов мне стало не легче, даже наоборот, я обеспечил себе ужасающую походку, ощущаемую как затишье перед бурей, будто я, идя назад направляюсь в лапы смерти. Лучше бы так и было, смерть лучше чем анекдоты Сооцера.

Не успел я застигнуть ширинку, как уже сидел рядом со старым охотником и приготовился внемлить больному старческому юмору. Причём ширинки на штанах у меня не было.

– Ну так вот… заходят в бар на Сатус-Мелиде три посетителя: сэллианец, даймоновец и гроутатомец. Каждый заказывает себе свой любимый напиток, сэллианец – тёмный Сатус-Матерский эль, даймоновец – тёплое Грежневое44 пиво марки “Локомотив”, ну а грот – простую воду. Сели они значит за один стол, пьёт свой напиток сэллианец и говорит: «Ох, слава Сэлле, отличный эль!» Пьет свой напиток даймоновец и говорит: «Ох, слава Дай’у, прекрасное пиво!» И только гроутатомец выпив воды не проговорил нечего. Сэл и дайм спрашивают его: «А ты чего, свою цивилизацию не уважаешь?» А он им в ответ: «А чего её вдруг уважать? Нашу Бражу45 на Сатус-Меллиду со времён основания СРРЦ завести не могут, приходится воду простую пить!» А они ему: «Ну так в чем проблема, пей мочу! Dкус ведь один в один тот же что у вашей бражи!» – Небольшая пауза, вскоре после которой Сооцер лопнул. – ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

– ХЕ-Хе-хе!…

– О-Хо-хо…

Хором рассмеялись трое охотников. Сооцер – потому что ему было искренно смешно, ну а мы… потому что все ещё хотели жить. Был слух, что те, кто не смеются над анекдотами Соцера, до конца жизни не смогут услышать ни слова, ни звука. Ибо Сооцер таких в шутку дёргает за уши. Очень сильно дёргает.

– Хороший ведь анекдот, правда ребята? Ох… ха-ха. Вы всегда так смеётесь над ним! – Весело воскликнул Сооцер, который на полном серьёзе считал свои анекдоты смешными.

– Конечно, падре! Уже в десятый… или одиннадцатый раз рассказываете и как в первый! – Заявил Далаас в своём двусмысленном предложении.

– В одиннадцатый, верно. А тебе Агнус, смешно же? – С искреннем любопытством и большими белыми глазами спросил меня будущий тесть.

– Да, папа, вам бы комедиантом быть, а не охотником! Талант зря пропадает! – Язвительно соврал я, не хорошо, конечно, но ничего в тот момент я поделать с собой не сумел.

– Солидарен! Ух, ещё могу! Ребята, тут главное знаете что? Выражение! Анекдоты надо бы рассказывать с чувством, с искоркой, да? Представьте, что на сцене перед женой короля Магнуса, вот! – С невероятным энтузиазмом и живостью рассказывал наш учитель, чуть ли не подпрыгивая на несчастной коряге.

– Спасибо отец, пригодится обязательно. – Сказал Далаас, вранье которого всё-таки сумел разобрать Сооцер.

– Ой, да ну вас! Ничего вы дурачье в юморе не разбираетесь, только про пенисы свои отшучиваете…

– Это только к Далаасу, он у нас специалист по пенисам. – Крикнул я и глянул на Дала со значением.

– И горжусь этим! Сам то постоянно о них думаешь, только заявить смелости нема! – Врёт!

– Да пошёл ты! Балбес… Учись вон у учителя шутить, вот это уровень! – На этот раз не шутя ответил я другу. Ведь шутить как Сооцер это – настоящее искусство! Не каждый может с помощью простого анекдота заставить взрослого сэллианца, даймоновца или кого другого из СРРЦ лить слезы. Причём слезы совсем не радости.

– Учусь я, учусь. Сам балбес. – Вновь ухмыляясь добавил мой закадычный дружище и отхлебнул из стакана своего химического сока.

– Вы оба балбесы, не переживайте. А сейчас давайте потихоньку снимать котелки, зашутились мы немного.

16, Пир Лести да Думы

После слов Сооцера каждый из нас немного похихикал и принялся по очереди забирать своё разогретое сокровище. Три котелка бесшумно висели на крепкой палке держа внутри себя так желанный нами обед, ведь завтракали мы в самом начале дня, то есть в двенадцать часов утра. Сначала подошёл Сооцер, отцепил скрепляемую ручку раздвоив её и отнёс горячий котелок на присвоенную себе корягу. Потом я, взял свой посеребрённый котёл и поставил его рядом с собой, дожидаясь когда он немного остынет. Ну и Далаас…

– Ох сука! – Крикнул Далаас чуть не уронив свой огромный голубой котелок прямо в бушующий огонь кострища.

– Ха-ха! Вот тебе и огромный котёл. Ты им кого кормить собрался, роту даймов? – С издевательским дружеским смехом спросил я нашего комплексующего аристократа.

– Да-а… иди ты, руки скользкие! Давайте помоем их, к слову. Особенно ты, Агнус, в мочажине искупавшийся.

– Вот это верно, у меня вода есть. Кусочек мыла у тебя вроде бы был, сынок?

– Да падре, у меня. В чехле лежало, сейчас достану. – Ответил я и полез за кусочком мыла с запахом весенних цветов поляны леса Димитриий.

Мы быстренько помыли руки в сторонке от костра, сначала нам лил воду на руки Далаас, единожды пригрозив мне струёй, болван. После я хотел помочь с помывкой Далу, но Сооцер тактически меня опередил, предугадав возможных исход, исходящих от нас, очередных тупых шуток.

После чего вернулись на наше место, которое становилось все прекраснее и прекраснее: Зелёные лучи тепла падали на лицо, небольшие птички щебетали в незримых верхах, а ветер ласково трогал кожу, не вызывая чувство холода, но освежая чистым воздухом леса Дэниис.

– Агнус поди сюда, вот тебе твой заказ. – Сказал мне Далаас во время нашего хаотичного раскладывания обеда по посуде.

– Ах да, спасибо. – Откликнулся я в процессе неся ещё пустую растворимую тарелку к любимому валуну Далааса.

Он с улыбкой наложил мне три жирных красных с черным оттенком языка вецеранского гласия и щедро отсыпал дюжину мятных конфеток в крайнюю сторону широкой тарелки.

– Рыбки хочешь?

– Ох… я тебя и так уже обокрал. Ну давай, одну вон ту, небольшую. – Ответил я своему противному, но очень доброму и щедрому другу, указав на самую маленькую попавшуюся моему взору рыбку. После чего он положил мне самую большую и толстенную рыбку из консервы.

– Ты меня балуешь! С тобой может чем поделится? Кусочек белого хлеба?

– Ха-ха! Конечно неси, братишка. – Ответил мне Дал, наконец переключившись на свою тарелку.

– И мне хлебушка дай, сынок.

– Конечно падре, сейчас подойду.

– Нет-нет, я сам возьму. Чего ты бегать туда-сюда будешь!

Я быстренько отнёс самый привлекательный увиденный мной кусок хлеба своему верному другу, после чего вернулся к своему месту увидев очередной пропавший кусок мучного, причём как мне показалось самого маленького из них. А также, как бонус, увидал пару свежих помидорок у себя в тарелке.

– Хех, спасибо падре. – С улыбкой сказал я моему дорогому учителю, а тот только кивнул и подмигнул мне, немного приподняв свежий кусок белого хлеба.

С таким прекрасным настроением и аппетит поднялся, и мы, трое охотников готовящиеся к походу на зверя-сэллианцееда, умиротворённо кушали у одинокого потрескивающего костра в тёплых зеленоватых лучах звезды Сэлла. Под приятное пение птиц, прохладный освежающий воздух, в котором было прекрасно все, кроме время от времени приносившегося запаха дерьма.

Это был обыкновенный момент, простая трапеза у костра, которые были у нас всегда без исключения, но именно этот момент запомнился мне очень хорошо. Возможно, потому что это случилось в тот самый день охоты на фооруса-убийцу, который я вообще весь так хорошо запомнил. Или, возможно, это из-за того, что я тепло люблю все воспоминания о своём любимом тесте, который в относительно близком будущем, после этого похода, покинет наш мир. Мир живых. Ну или банально виноват возраст… ведь с его приходом я все больше ухожу в прошлое, вспоминаю его, пишу о нем. Не то чтобы я думал, что у меня нет будущего! Это не так.

Вспомнить только мою дочь, Сооцию, прекрасная девушка способная к таким невероятным вещам, ох… вы даже не представляете. Или Миракул, маленький мой… не уверен кем он станет, когда младшие циклы пройдут, но что замечательным сэллианцем – это без всякого сомнения! А все я! Кто их вырастил, кормил и поил, учил и смешил, наказывал и поощрял… Стелла, верно. Но и я принял не маленькое участие в этом процессе! Мне ещё растить целого пацана, с ним-то я точно буду проводить больше времени чем с Сооцией. Хотя… небольшой парадокс, конечно, в том, что Мирка миролюбивым растёт, а Сооция как умалишённая любила стрелять из моей винтовки, хоть это у неё и не очень то получалось, но выросла-то в военную! Ничто нельзя предугадать в этой жизни…

Взять только этот день охоты на Фооруса-Убийцу, кто же знал, что этот день станет настолько насыщенным на события, казался ведь простой охотой за устранение опасного хищника убившего сэллианскую гражданку… ну и с небольшой дополнительной премией, фоорус как-никак! Но сколько всего произошло-то… и в мочажину упал, и чуть не отморозился насмерть, и падре дал добро на девушку моей мечты, даже Далаас умудрился пару раз неплохо пошутить! А также мы пережили очередной анекдот Сооцера, что тоже не мало, знаете ли. Ну и конечно же…

– Эти языки просто облизнутся можно! – Заявил Дал закончивший свою трапезу, он всегда как-то умудрялся кушать быстрее остальных.

– М, мхм, тошно! – Сказал я, доедая свою картошку с питательными язычками и рыбкой, правда сказал я совсем иное слово. Последние ложки вкусной пшеничной каши Сооцера тоже готовились к своей смерти, поэтому перерыв обещал закончится очень уж скоро.

– Давайте докушивайте, я пока отойду поссать. – Заявил нам Далаас про свои дела невероятной для нас важности.

– Фу! Пошёл вон отсюдова, болван! – Крикнул я ему в дорогу, после чего услышал далёкое тупое хихиканье. Тогда я отхлебнул остатки ужасного чая из тристинии. – Ох… бу-э-э.

– Да не такой уж и плохой чай! Эх вы, молодые, нежные все как жопа младенцовая… – Сказал Сооцер, после чего с каменным лицом выпил остатки своего чая. Правда через пару секунд добавил к своему хвастовству: – У-у-ух…

– Да ладно вам, падре. Хороший же чай! – Чувствуя небольшой страх за свои уши сказал я будущему тестю.

– Умничай, умничай, Агнус. Давай-давай. – С угрожающим лицом и тоном голоса сказал наш учитель. Казалось, я прописал своим ушам смертный приговор.

– Ну простите меня, ха-ха! Не хотел оскорбить, падре. Пощадите!

– Так и быть, сынок, хех… Ох… ты как, готов работать? – С очень хорошим настроением спросил меня Сооцер.

– Конечно, как всегда. Надо бы успеть найти этого фооруса до потёмок, ночью будет немного сложнее.

– Найдём! Никуда он не денется, манок у меня есть, в той части леса никого кроме него быть в принципе не должно, но будь готов, сынок. Всякое может случится. – Заверил меня Сооцер, жаль тогда я к нему не очень прислушался…

– Разумеется, падре. Сейчас только этого балбеса дождёмся, если его там ещё не сожрали.

– Хе-хе, да, балбеса это точно. Но вы смотрите, ребята, не ссорьтесь. Не стоит оно того.

– Да это ведь мы так, по дружбе… не беспокойтесь, папа, мы с Далом не разлей вода.

– Надеюсь, что так, Агнус. Друзья – это очень важно, особенно в нашей профессии. Их очень сложно найти, но в тоже самое время легко потерять. – Сказал Сооцер, после чего немного призадумался. Я знал, что он хотел сказать ещё что-то, поэтому молчал. И оказался прав, через пару секунд Сооцер добавил: – Хм-м… благо у нас есть определенное преимущество.

– Какое такое преимущество? – Удивлённо спросил я, не ожидая в какое русло зайдёт наш разговор.

– Опасность! Вот что я скажу тебе, сынок. Сэллианец раскрывается тебе только в опасную ситуацию, каких на охоте хватает. Мы все знаем друг друга гораздо лучше, чем городские.

– Хм-м… никогда не задумывался об этом.

– Поэтому и говорю тебе это, Агнус. Запомни и передавай своим друзьям и семье, знание это важнейшее что у нас есть, их единственный минус в том, что их можно утерять…

17, Далаас “Аристократ” Подекс

Я просто кивнул на утверждение Сооцера, а он кивнул в ответ. И после этого действительно задумался о его словах… дружба. Может если бы мы с Далаасом были друзьями… ну скажем, историками. Как наш нынешний библиотекарь Кортусей, который большую часть жизни провёл за компьютером и книгами, превращая свой мозг в великую библиотеку. Стоит отдать ему должное, был он действительно невероятно умён и образован, думаю даже можно назвать его Даймоновским Историком46! Разве что он был не даймоновцем.

Подобная работа значительно легче и безопасней в сравнении с нашей, вот пошли бы мы с Далаасом в исторический институт и что тогда? Стали бы мы такими же крепкими друзьями? Знали бы друг друга также хорошо, как сейчас? А если нет, то разочаровались бы, узнав истинную личину лучшего друга?

С Далаасом мы познакомились ещё в школе, нам обоим было по двенадцать младших циклов, правда он немного старше меня, всего на три месяца. Я учился в школе близ Сатус-Матера с ранних циклов и все там знал, а вот он жил в северной части Сатус-Сэллы, его семья решила переехать ближе к столице. Когда его устроили к нам первый семестр только начинался, хотя… прошёл уже месяц. Он выглядел растерянным, хорошо расчёсанный ребятёнок с большим носом, большими ушами и идеально выглаженной одеждой. Все наши сразу подумали, что он ботаник, приготовившись его всячески дразнить и издевается, но они сильно ошибались. Даже малолетний Далаас был тем ещё пройдохой, мог напакостить преподавателям, подколоть одноклассника и даже учинить драку, даже победить в ней! Это несмотря на то, что он был довольно маленького роста и немного худощавым, видимо в драке ему помогали острые костяшки на руках. Его посадили прямо рядом со мной, будто даже учителя хотели, чтобы я с ним подружился. Я сидел на второй парте в первом из четырёх рядов, слева, прямо у окна с видом на довольно красивый сад, из которого лился яркий белый свет, напоминающий о свободе, доме, дразнил желанием поскорее выбраться из этой тюрьмы. Ну, так мы школу называли раньше…

Молодой Далаас сел справа от меня, с нейтральным выражением лица смотря на своего лохматого одноклассника. В отличии от него я никогда не был чистюлей. Родители не особо напрягались над моим внешним видом, поэтому я ходил с довольно длинными лохматыми волосами. Он аккуратно сел за парту и достал учебники, тогда у нас была… география, по-моему.

– Я Далаас, можно мистер Дал. А тебя как зовут? – Сказал мне молодой причёсанный мальчик, в тоже время нарушив образовательные правила, ведь говорить во время урока нельзя.

– Агнусон! Приятно познакомится, Далаас! – Тихо, но с выражением проговорил я новообретённому другу. – Ты это… ботан что ли? – Осторожно спросил его я, всё-таки нужно было удостоверится в том можно ли с ним общается, или нет. Ну вы понимаете.

– Не, ты че! Просто родители приучивают к чистоте и порядку, ну я привык уже, че. А ты че, не ботан? – Внезапно получил я ответный вопрос.

– Да ты че! Какой я ботан-то, как ты додумался! – Сказал я, довольно громко оскорбившись несколько обидным вопросом.

– Так! Кадавер, хватит новичка донимать! – Крикнула меня по фамилии наша учительница, забыл уже имя её…

– Тише ты! Че ты, это же не обзывание, ботан.

– Ещё какое обзывание! Ботанов у нас не любит, всезнаек всяких, вот! – Солгал я, на самом деле они мне были совершенно безразличны, просто в нашем классе было обилие обитавших хулиганов, которым приходилось потакать дабы не получить по лбу.

– Эх ты! У нас вот много ботанов было, и ничё, нормальные! Ну ладно, ботаны да ботаны, че у вас в классе вообще, весело?

– Да какой там весело! (очень тихим шепотом) хулиганы кругом, жить не дают, а проучить некому.

– Да ну ты! Че ты, не можешь проучить?

– Я то! Ты че! Как я-то… не, я боюсь.

– О как! Ссыкло че-ли?

– Нет! Просто испугался, че сразу ссыкло-то сразу!

– Ну так кто зассал – тот ссыкло, или че, не так?

– Э-э-э… нет! – Выразил я безоговорочный и всегда победный аргумент. Как сейчас помню, эх…

– Уа-а-а! Да ну тебя, ладно. Давай на перемене дадим кому-нибудь пенделя, че ты. Надо стоять за себя, Кадавер!

– А че ты по фамилии! Агнус я! Ладно, это, ну давай. Но ты первый начинай! Вон видишь того чмошника? – Промямлил я и стараясь быть максимально незаметным указал на довольно полного сэллианского мальчишку с кучерявыми волосами и веснушками на пухлых щеках.

– Ву-а-а-а! Гласий! Жопа, а… жопа!

– Во! Жопа! А я говорил, жопа-жопа…

– Хы-хы-хы, жопа! – Крикнул молодой Далаас на весь класс, вызвав у меня нелепый сдавленный смех. Тогда все в комнате поняли кто такой этот Далаас Подекс, новый ученик похожий на ботаника.

– Мистер Подекс, вы вообще что себе позволяете!? – Грубо проговорила наша учительница, смотря на молодого ухоженного мальчика своими большими вылупленными от удивления глазами.

– Ой! Простите! Это все Агнусон, он попросил меня крикнуть на весь класс жопа! – Снова выкрикнул он это дурацкое слово, которое почему-то в двенадцать младших циклов вызывало у всех нас приступ неконтролируемого смеха.

– Неправда! Ничего я его не просил!

– Что-ты меня не просил?

– Кричать жопа, что!

– А НУ! Замокли оба! Или я от вас слова больше не слышу, или мы идём к директору. Ясно вам?

– Ясно… – Сказали мы тихим хором.

– Вот и хорошо, подойдёте ко мне после урока. Побеседуем.

– Ладно… – Вновь хором ответили мы.

– Но это того стоило, да? – Сказал молодой причёсанный пальчик с широкой улыбкой, кивая головой в сторону хохочущего класса и легонько ударяя меня локтем.

– Ну ты комик, а! Ла-адно, будем дружить, Далаас. Смешной ты!

– Сам ты смешной! А я – остроумный. И можно просто мистер Дал, Агнусон!

– Лады, Дал. Мистер! А ты можешь просто – Агнус! Так это… бить морду Алтилусу будем? Или ты уже передумал?

– Кому-кому?

– Алтилусу! Жирному! Хулигану! Вон тому кучерявому!

– А-а-а! Конечно! Давай только урок досидим, тебе кстати, как, интересно?

– Ну конечно, география интересная… а че, тебе не нравится?

– Вообще-то очень! Делать-то ничё не надо, сиди, смотри красивые картинки и кайфуй! – Сказал Дал и уставился на стену, показывающую южные округа нашей планеты.

Величественные пустыни, крупные и крепкие животные, малая, но невероятно интересно выглядящая растительность. В этом мы всегда были схожи с Далаасом, нам обоим нравилась природа. Так уж вышло, что он был родом из не очень богатой семьи, но крайне образованной и аристократичной. Его родители хотели сделать его какой-нибудь важной шишкой, он рассказывал мне про это, но не очень подробно. Его приучили к чистоте, учтивости и всему такому… он до сих пор довольно красиво одевается. А он ведь охотник, я напоминаю… отсюда и кликуха – Аристократ.

Но тогда он даже не думал о своём будущем ремесле, в этом помог ему именно я. Когда я сказал ему что мой отец – охотник, и что он готовит меня тоже стать таковым… у него дыхание перехватило! Ему это показалось прямо таким симпатичным, что ну слов нет. Тогда я стал приглашать его в гости, пить чай с отцом и слушать его рассказы, а интерес Дала к нашему ремеслу только рос да рос. В конечном итоге перерастя в планы, что просто фантастично, на самом деле. Ведь, казалось бы, ухоженный и учтивый мальчик из аристократичной семьи у которого может быть предположительно безбедное и разнообразное будущее, а получилось так, что стал простым охотником! Сэллианцем, который ходит по разным частям планеты, в грязи и говне копошится дабы отыскать более-менее качественного зверя и банально прокормить себя и своих родных. Но он ни разу не пожалел о своём выборе! Ведь он получил именно то, чего желал – некую свободу.

Ведь когда мы были в лесу, мы всегда были как бы свободны. Нет, мы то понимали, что до сих пор привязаны к своим домам, к обществу и системе, к политике и всему остальному. Но это ощущение… когда вы у костра сидите и смотрите на банальные лучи Сэллы пронизывающие тысячи листьев разных цветов, формы и окраса… когда смотрите на мелких зверьков, перебегающих с ветки на ветку… когда ловите лицом то каплю дождя, то острую снежинку, то песочный воздух. Тогда и ощущается это чувство, будто ты там, где твоё место. Дома.

Далаас променял потенциально богатое будущее на то, что было близко его сердцу. Пожертвовав желаниями своих родителей, он подарил себе истинное счастье, после чего дарил собственное счастье – окружающим. Ведь не просто так он всегда был навеселе, он действительно получал удовольствие от подобной жизни, ведь это была именно та жизнь, о которой он мечтал, будучи запертым в четырёх стенах облаженный научной литературой, которую грубо пихали в голову своему сыну семья Подексов. Они вообще неплохие сэллианцы… но воспитывать детей явно не умеют, при всём уважении.

И вы не подумайте, я прекрасно осознаю тот факт, что знания – бесценны. Я говорю о том, что родители Дала банально не знали как воспитывать ребёнка, ведь своим желанием сделать из него ухоженного аристократа, они сделали из него ровную противоположность, именно это своё подобие молодой Далаас ненавидел больше всего. Что, к слову, пошло ему на пользу. Ведь он не поленился почитать литературу о правильном воспитании детей, учёл все ошибки своих предков и сам вырастил уже своих детей, прекрасных троих карапузов. За его знания и я ему благодарен, ведь советов он дал мне немало. К примеру, именно благодаря Далаасу я отправил свою Сооцию в военное училище, ведь она этого так сильно хотела, да и возможности у неё были действительно не слабые. А вот лично я не хотел её туда отправлять, но как я и сказал, советы Далааса… « Неважно чего хочешь ты от ребёнка, если его желания аргументированы и рациональны – да будет так, пусть они сбудутся. »

И так оно и случилось.

18, Мужики о Войне

– Э-э-эх… ну что, все готовы? – Спросил у нас пришедший Далаас, видимо дописавший свою диссертацию.

– А как же, ты-то готов, писун?

– Готов-готов, как обычно. Отморозок.

– Эх вы… ладно, давайте потихоньку собираться. Я кристалл заберу, Далаас – туши костёр и смотри, аккуратнее! Хотя, конечно, этот участок леса обычно сложно поджечь… тем не менее. Ну а ты, Агнус, посуду раствори и на стороже вставай.

– Есть товарищ Сооцер! – Уважительно принял приказ Далаас встав в армейскую позу, руки по швам, ладонь к виску, ноги вместе, разве что выражение лица идиотское.

– Ха-ха, да! Есть! – Присоединился я к Далаасу в имитации военного строя, правда крайне лениво и неумело, после чего пошёл собирать посуду дабы наш лес не превращался в грязную свалку.

– Эх, не быть тебе генералом, Агнусон. Что же так безэмоционально честь отдаёшь? – С улыбкой спросил Сооцер, направляясь в сторону защитного кристалла.

– Да и ладно! С кем воевать-то на фронте? Разве что со скукой…

– Кстати да, падре. Военные конфликты какие-нибудь помните? Сейчас то вроде как тишь да глушь…

– Хе-хе… ребята. Эх… – Сооцер немного упал духом, толи от каких-то негативных воспоминаний, толи от наших дурацких вопросов. Но всё-таки ответил: – Военные конфликты происходят чуть ли не каждый цикл, просто не так громко, как вы бы, возможно, хотели.

– Ну… мировую войну мы бы заметили. А что происходит то? – С внезапно серьёзным голосом спросил Далаас. Резко же он потерял настроение после моего упоминания такого страшного слова как: война.

– Ох, сынок. Я в истории неспециалист, но чего-то знаю, чего-то слышал. К примеру, знаю, что в Округе Сириусов47 частенько происходят гражданские бунты, порой доходит и до военных боестолкновений.

– Да-а… я слышал, что Ментаал имеет довольно своеобразную политику. – Сказал я, ведь действительно слышал, что в Округе Сириусов живётся несколько хуже, чем у нас.

– Там не то, чтобы очень плохо, просто Округ самый последний из существующих. Он неплохо развивается, но великий король наш, Магнус шестой, черт его дери, полагает что нужно расширятся ещё больше, а потому финансирует развитие третьего Округа меньше, чем должно бы! К четвёртому готовится… тьфу ты.

– Бедные сэллианцы… им же вроде премии давали, верно? За заселение Сириусов, которые. Ну тем понятно хорошо было, а дети ихние теперь вон оно как… – Продолжал возмущаться я тем, в чем тогда не смыслил и малейшего понятия.

– Это сложно, сынок. Ментаал ихний последний из рода Локтум, всех потерял от болезни той необычной, которая только на Сатус-Сириусе и водится. Жену, детей… один остался, бедолага. В Округе Сириусов вообще жизнь сложнее чем у нас, планеты там не такие богатые, условия сложнее. Что смешно, вы знаете ребята, я слышал, что плохо именно на Сатус-Сириусе, а на других планетах в третьем Округе живётся лучше!

– Ну это фантастика просто, падре. Как на планете-столице может житься хуже то! – Изумлённо спросил Далаас, после чего добавил: – Я даже представить не могу чтобы у нас на Сатус-Сэлле жилось хуже, чем даже на Мелиде-Сэлле, например! Там ведь действительно хуже, чем у нас. Наша экономика примерно эквивалентна Даймониуму, то есть выше в несколько раз сравнивая с соседними планетами нашего горячо любимого первого Округа. Живём как в сказке! Да и на Мелиде в конце концов тоже не ад какой-нибудь… представить только как оно там в Сириусах. – Закончил Далаас свой экономический разбор нашей цивилизации, а вместе с ним и с остатками огня в уже бывшем кострище.

– Верно говоришь, Далаас. Я в этом не эксперт, эх… но могу предположить, что дело в торговых путях. У нас их много-много, с даймами, с гротами, техами… вообще всеми так-то. Связи давно налажены, понимаете? В Системе Проционов48 тоже самое, не первую сотню циклов уже живут там наши да Herbidus бывшие. А вот Сириусы… вот там почти ничего нет, только с Даймониумом хотят провести несколько Путей49, но когда их построят-то!… – Договорил Сооцер, вместе с этим открепив кристалл от небольшой конструкции, которая идёт в наборе с ним.

– А сколько их строят, примерно? – Решил я сказать хоть что-нибудь, ибо уже начинал себя немного неловко чувствовать, слушая разумные разговоры двух товарищей.

– Не знаю, сынок. Думаю, пару десятков циклов точно, так что едва ли в ближайшее время военные конфликты на Сириусах себя исчерпают… – С грустным голосом сказал Сооцер, меня тогда немного удивило насколько хорошо он разбирается в политической ситуации нашей цивилизации.

– А на счёт конфликтов с другими цивилизациями ничего вам не известно, учитель? – Спросил у Сооцера все такой же серьёзный Далаас. Серьёзный Далаас… такое я могу сказать только у себя в голове.

– Нет, сынок. Последнее что помню, так это конфликт с гроутатомцами, когда их обложили санкциями на использование их любимой биоинженерии, да настолько сильно, что от их армии откололось военное формирование и пошло сеять хаос и анархию на самую близкую к ним планету. Нашу…

– Это мы все помним, как такое забудешь! – Сказал тихим голосом я, но с выражением, с частицами гнева и отвращения.

– Верно, гроутатомцы до сих пор оправится не могут! – Подметил Далаас, и подметил верно, ибо санкции на Гроутатомской Цивилизации висят и по сей день. Причём некоторые в совете СРРЦ хотели их снять, но наши всегда настаивали на обратном. Хотя это произошло примерно сто-пятьдесят циклов назад… ничто не забыто, ничто не прощено.

– Тогда ведь много гражданских погибло, как-то не ожидала планета Медиум-Лейтен-Процион50 внезапного налёта гроутатомской армии, когда такое было вообще! Но все равно, это же надо было проглядеть! Как подобное вообще могло произойти, до сих пор не верится… – Таким же негативным, как и мой, голосом высказался Дал. Больная это была для нас тема, однако…

19, Забывчивый Агнусон и Посуда

– Агнус, сынок, а ты чего до сих пор посуду не растворил!? – Последовал со стороны Сооцера вопрос, который вернул меня из больных воспоминаний обратно в лес с зелёными лучами Сэллы.

– Ой! Я задумался, простите! Сейчас все сделаю, как же я так…

– Ха-ха! Ну ты даёшь, сидел слушал, балдел! Хе-хе, давай помогу. – С вернувшейся на своё законное место улыбкой на лице сказал Дал и стал помогать мне с растворимой посудой.

– Спасибо братишка, действительно балдел, хе-хе.

Мы начали собирать посуду дабы окончательно её уничтожить. Она была сделана из упругого материала подверженного к лёгкому уничтожению с помощью специального раствора. Она могла и сама растворится, но когда кампания придумавшая эту технологию выкатила посуду, которая растворяется в течении одного цикла, все "немножко" удивились подобному решению, многим это о-о-очень не понравилось. Тогда они увеличили срок годности до десяти циклов, а раствор стали покупать куда-а активнее.

Работала данная штука очень просто, то бишь посуда, основная её часть состояла из новенького твёрдого материала, которым было удобно и приятно пользоваться, а после использования, хорошо развитым сэллианцам, предлагалось капнуть специальным раствором на уже использованную посуду дабы спасти планету от обилия мусора. Когда же раствор падал на посуду, та всего в течении пары минут уничтожалась почти полностью, оставался лишь небольшой твёрдый кусочек, похожий на маленький значок с выгравированным на нем QR кодом, состоящий из того самого старого материала, который растворялся всего за цикл. Он был не подвержен растворителю, а когда находился внутри посуды и был обит новеньким материалом и совершенно не портился! То есть был не подвержен бесившей всех растворимости в течении одного, сука, цикла. Додумались же…

В этом значке содержались бонусы, которые можно было обменять на платиновые монетки! Делать это необходимо на специальных объектах предприятия, производившее продукты с данной технологией. Ну а бонусы содержавшиеся там имели в себе чуть больше валюты, чем покупка самой посуды вместе с растворителем. Была одна загвоздка – обменивать их можно было только два раза в цикл и с определенным лимитом в количестве.

Как итог: отличная система сохранения чистоты планеты; экономия монет для потребителей; отличный честный бизнес для производителя и никаких мошенников! В своё время они много шуму навели, конечно… сначала, конечно же, благодаря дурацкой растворяющиеся за пару секунд посуде, но потом – как добропорядочные граждане, уважающие природу и всех граждан. О как!

Ну… стоит отдать им должное, их посуда стала чуть ли не единственной на рынке, ибо брать её стали вообще все, а также улучшилась экология! Особенно мне это было заметно, я ведь часто хожу по лесам, ну вы знаете – эти охотники! А там речушки всегда несли в себе пару-тройку бутылок, пакетов, презервативов… а эти ребята чего только не делают, поэтому подобную отвратительную картину я видел все реже и реже. Что безусловно хорошо, наша планета слишком прекрасна чтобы позволять себе превращать её в мусорную кучу, а так как до совести сэллианской не достучатся, то хотя бы личная выгода поспособствовала очищению планеты! Хоть и не полностью, разумеется.

– Ты много значков собрал, Агнус? – Спросил меня Далаас посмотрев на меня хищными глазами.

– Ну… штук тридцать примерно, я коплю. Там же до ста штучек за раз можно менять, не помнишь?

– Я в прошлый раз шестьдесят обменял, с лишним даже… не помню точно, шестьдесят-девять вроде. Но вообще да, сотня вроде максимум за раз, потом только через пол цикла приходи. – Договорил Дал, после чего посмотрел на пустоту пару секунд, далее глубоко вздохнул, и всё-таки решил попытаться выклянчить у меня пару-тройку значков: – Так это самое… ты все забираешь?

– Ну посуду-то я покупал, да! – Воскликнул я, после чего почувствовал себя жадным как Унгорум, которого я правда тогда не знал. Ох уж эта совесть… – Не ну… ай да бери половину, чего ты глаза опустил! Мне жалко что ли, дружище!

– Во! Настоящий друг, спасибо! – Радостным голосом заявил Дал, после чего в небольшую припрыжку ждал рядом со мной окончательного раствора посуды. И пока прыгал, тихо добавил: – Я ведь то-оже с тобой делился, мхм?

– Да помню я, социалист! – Сказал я посмотрел на друга с лучезарной улыбкой.

– Вот и правильно, с друзьями нужно делится, ребята. – Сказал Сооцер, вызвав у нас двоих мозговой штурм… это был намёк на свою долю, или простое старческое наставление?

– Падре, я вам тоже отсыплю. – Первее меня успел подлизаться Далаас.

– Да не-ет, Далаас. Это был не намёк никакой, ха-ха! У меня с материальным положением все прекрасно, не беспокойтесь ребятки. – Сказал Сооцер, рассеяв все наши сомнения.

– Мы же практически семья, падре. Возьмите парочку, да и в любом случае мы вам поможем, ну или вы нам!

– Хех… так и быть, Агнусон. Будь по-твоему, возьму две штучки, вон от вилки и ложки своей, у них ведь дешевле всего. А слова о помощи – правильные. Все так и есть, ребята.

– Это верно… кажется темнеть потихоньку начинает? – Сказал Далаас, подняв голову вверх и посмотрел на небольшой белый шар, находящиеся за пределами атмосферы.

– Ещё часов пять будет светло, хотя с таким количеством деревьев может стемнеть и за три… давайте поторопимся.

– Нет, Агнус. Никогда не торопимся на работе, сколько раз можно повторять? Тебя мочажина ничему не научила?

– Научила, папа. Извините, тогда поплетёмся как при утренней прогулке.

– Хе-хе, скорее, как на вечерней, после бочки эля учителя, когда вокруг бабочки летают, корабли космические и молодые девушки с больши-ими сиськами!

– Далаас, больные у тебя фантазии, сынок. И нет, не поплетёмся мы, ребята, палусы-палы! Пойдём размеренным шагом, смотрим под ноги, слушаем внимательно все вокруг и не отвлекаемся. Фоорус – это вам не луценский олень, с ним шутки плохи.

– Простите, падре. Будет по-вашему, честное сэллианское слово! – Сказал я, взглядом заставив кивнуть Далааса. Но я соврал, я не буду делать так как говорил Сооцер, я буду делать так – как малолетний возраст мне прикажет, из-за чего и потеряю часть своего уха.

20, Чем Дальше в Дэниис…

Подобрав и разделив дорогие значки между собой, мы отправились дальше в глубь леса, в котором с очень большой вероятностью и обитал гадкий Фоорус-Убийца, сожравший несчастную девушку, страдающую сомнамбулизмом. Как говорит третья версия, по крайней мере…

Сэлла действительно начинала садится, лес становился всё более зелёным, темно-зелёным. Ночью бы от нашего взора скрылось почти все, хотя обычно на Сатус-Сэлле ночью очень светло, как, впрочем, и на других планетах нашего Округа. Но невероятная растительность древнего леса Дэниис, а также крайняя удалённость того участка в которым шли мы, говорили о том, что ночью будет темно как на Гроутатоме51. Именно поэтому нам и необходимо было торопится, никто не хотел бы ночевать в глубине леса, а иного делать нам и не оставалось, ибо устройств для безопасного передвижения в темноте у нас не было, да и страшно и небезопасно это в любом случае. Быстренько закончить работу и лечь спать, прикрепив кристалл в какую-нибудь местность поприятнее чем эта – вот какова была наша цель!