Читать книгу Ожидающие - Санан Исмаилов - Страница 7

Это был не зоопарк – приматы, находящиеся в клетках об этом догадались спустя несколько дней, после того, как их привезли на новое место. Кроме приматов, вокруг не было никаких зверей. Клетки разместили по периметру небольшой площади так, что пустовало лишь маленькое пространство в середине. Вдоль клеток на маленькой от них высоте опять же по периметру, тянулась какая-то металлическая конструкция. Казалось здесь, находились все виды приматов: орангутанг, горилла, гиббон, макака, бабуин. Каждый вид приматов содержался в отдельной от других видов клеток.

В начале некоторые приматы были даже рады, что собраны не в зоопарке и вокруг отсутствуют другие звери. Они всегда считали себя умнее остальных обитателей животного мира и лишь иногда с тоской взирали на людей, посещающих зоопарк, принимая их за единственный вид существ, которому приматы уступают по интеллекту. Однако спустя некоторое время, приматы осознали, что зоопарк имеет особенное преимущество – люди-посетители могли подбросить еду животным, находящимся в клетках. Некоторые из приматов, долгое время жившие в зоопарках, даже сформировали свое умозаключение или сравнение и сделали соответствующий вывод: если человек – существо с умственными возможностями превосходящее приматов – может позволить себе кормить обезьян, то любое существо, обеспечивающее пищей другое существо, является особью умнее, чем тот кого оно кормит.

На новом месте приматы оставались без всякой пищи всего полтора дня и за это время с большим желанием жаждали увидеть человека или же услышать его, это был бы явным признаком того, что их накормят. И вдруг однажды утром они услышали грубый мужской крик, после которого сразу же последовал звук движущихся металлических частей. Не прошло и несколько минут, как металлический объем, напоминающий ковш, с большим количеством еды, приблизившись к клетке с четырьмя макаками, одним из которых был Мунмей, остановился.

Увидев еду, голодные приматы начали издавать громкие и веселые знаки, но некоторых из них озадачивало то, что при этом вокруг не было видно человека, по чьей воле обычно предоставлялась еда животным в клетках. Мунмей, макака, содержащаяся в одной клетке с тремя другими макаками, был также напуган. Пугливость была обычным его состоянием, он боялся не только обезьян больших размеров, но и других макак, в числе которых были его соседи по клетке.

Скоро чувство голода взяло верх над недоумением, вызванным отсутствием человека, и первым, подавший знак для действий, был самый большой из орангутангов. Принимая орангутанга в качестве одного из умнейших среди обезьян, а также испугавшись его внушительного размера, даже несмотря на клетки, отделяющие приматов разных видов, макаки начали действовать. Цепляясь за решетки клетки, они пытались достать еду из ковша. Однако старания всех трех макак, содержащихся вместе с Мунмей, были тщетны, достать еду им не удавалось, невзирая на всякие ухищрения. Иногда приходилось одной макаке вставать на плечи другой и подпрыгивать что есть силы, но решетки металлической клетки были неумолимы – они просто не давали лапам макак достать до пищи, если даже всего лишь несколько сантиметров отделяло пальцы обезьян от всеми желаемого банана. Все эти старания, продолжающиеся несколько часов, происходили под громкие и злобные крики приматов в других клетках.

Мунмей держался в стороне от попыток достать еду, и даже другие три макаки не принимали его в качестве помощника, заслуживающего внимания. Мунмей боялся всех вокруг, как макак себе подобных, так и обезьян больших размеров. Оснований для чувства боязливости, было несколько: родители всегда ему в качестве примера указывали на более рослых приматов, которые не только отличались внушительными размерами, но также считались существом, обладающим большим интеллектом, чем маленькие обезьяны и те же родители ссылались на исследования людей – самых умных из всех примат. Родичи Мунмея укоряли себя, что они не обладают качествами орангутангов или же шимпанзе и жалели своего отпрыска, что он тоже будет всего лишь небольшой обезьяной, да к тому же не обладающей сообразительностью. Ко всему прочему, у Мунмея одна из лап была кривой. Года три назад при транспортировке из одного зоопарка в другой, клетка одной гориллы опрокинулась на его небольшую клетку и в результате этого происшествия правая лапа Мунмея, которая, к несчастью, оказалась вне клетки, сломалась под тяжестью металла. С тех пор испуг и тревога макаки еще больше усилилась. Как бы ни старался ветеринар, лапу Мунмея не удалось вернуть в прежнее состояние, и хотя сломанная кость срослась, лапа стала кривой и самое странное она выглядела длиннее, чем левая лапа. Родителям Мунмея долго пришлось успокаивать своего детеныша и даже обнадеживать его: «смотри, правая лапа стала длиннее, чем была. Это может быть даже к удаче». Остальные же обезьяны издевались над Мунмеем, указывая на его кривую правую лапу. Однако сейчас, когда три соседа по клетке старались достать еду из ковша, а приматы в других клетках были заняты тем, что злобно кричали по причине того, что макакам не достает всего лишь нескольких сантиметров до заветного ковша с едой, Мунмей забился в угол своей клетки и выглядел очень довольным тем, что помыслы всех вокруг заняты едой и до него никому нет дела. Казалось, Мунмей согласился бы остаться голодным еще несколько дней, чем быть униженным другими приматами, как обычно происходило изо дня в день. Вдруг среди всех этих криков и визжаний раздался крик такой силы, что все приматы замолкли вмиг. Кричала огромнейшая горилла, содержащаяся одна в большой клетке. Она, в отличие от других, до сих пор не только не издавала злобные звуки, а только и делала, что продолжала задумчиво сидеть. А сейчас кричала так, что каждому примату показалось, что горилла кричит именно на него. Мунмею, как и всем другим животным, показалось, что огромная горилла кричит именно на него, а не на кого-то другого. Спустя секунды все поняли, что горилла в действительности кричит именно на Мунмея. Мунмей привстал на ноги и был весьма озадачен, как, впрочем, и все остальные приматы: горилла была слишком громадной, чтобы издеваться над маленькой обезьяной. В то же время приматы недоумевали, зачем же громадной горилле среди бушующих страстей голодных животных кричать именно на Мунмея. Горилла продолжала кричать и указывать на макаку, и, несмотря на отсутствие явной возможности гориллы хоть каким-то образом применять свою недюжинную силу к Мунмею, тот вошел в полное подчинение великану. По требованию гориллы, Мунмей, подпрыгнув, удержался за верхнюю решетку клетки и постарался дотянуться до ковша, в котором находилось еда. Вопреки ожиданиям большинства приматов, он правой лапой достал до ковша. Но он смог забрать не всю еду, а только лишь немного бананов, которые выбросил на пол клетки. Приматы начали отмечать удачу, издавая веселые звуки и при этом благодарили гориллу, Мунмей же почувствовав неловкость забился обратно в свой угол. Соседи Мунмея по клетке начали раздавать бананы всем остальным приматам. Еды не хватило, чтобы насытить всех животных, но ее было достаточно, чтобы хоть как-то заглушить голод. Мунмей в тот день, как и предыдущие несколько дней ничего не поел, однако он был доволен тем, что над ним не издевались и оставили в покое.

На следующее утро ковш с большим остатком еды, которую не удалось достать Мунмею, пришел в движение и исчез из поля зрения примат. От увиденного они впали в уныние. Некоторые из примат даже выдвинули идею о том, что люди проводят очередные опыты над обезьянами. Однако не прошло и двадцати минут как металлические части пришли в движения и ковш как и вчера двинувшись остановился возле клетки макак. Ковш был полон еды и обрадованные его появлению приматы обратили свои взоры на гориллу. Не успела горилла дать указания Мунмею, как тот, ухватившись за верхние решетки клетки, достал до ковша с едой. Как и вчера, макаке удалось достать только до небольшой части еды, что и было распределено между животными. Однако в отличие от вчерашнего дня по указанию гориллы, Мунмею дали съесть несколько бананов, но как и вчера еды было достаточно для того чтобы утолить голод и приматы предпочли бы иметь намного больше еды.

Так продолжалось несколько дней, и приматы получали еды достаточно, чтобы не погибнуть от голода, и они безустанно выражали благодарность горилле. Сама же горилла продолжала смотреть в сторону ковша, полного еды, до которой Мунмей не смог дотянуться. Горилла выглядела задумчивой, словно хотела оправдать характеристику, данной ей человеком, как самому умному из человекообразных приматов. Вдруг на четвертый день после того как Мунмей достал еду из ковша и сам съел несколько бананов, раздался тот самый крик гориллы. Крик был таким сильным, что от испуга Мунмей уронил банан, но, тем не менее, сообразил, что горилла кричит именно на него. По указанию гориллы, Мунмей взобрался до потолка своей клетки и правой лапой достал до маленькой защелки на ковше. Вдруг легкая дверца отворилась и вся еда вывалилась на клетку макак. Все приматы ликовали и в знак благодарности поклонялись горилле. Еды было настолько много, что животные устроили пир и даже дали Мунмею десяток бананов.

Все последующие дни приматы пребывали в праздничном настроении и были даже рады, что не находятся в зоопарке. Тихо радовался и Мунмей, который как всегда забился в угол, чтобы избежать возможных издевок со стороны других приматов. Однажды, забившись в угол своей клетки, он вспомнил слова родителей о том, что правая рука, которая казалось длиннее после лечения ее ветеринаром, может оказать услугу Мунмею. «Ведь так и вышло. Среди четырех макак в клетке только я могу достать до ковша с едой. И это благодаря моей кривой правой лапе. Она длиннее левой и достает до еды», – с улыбкой вспоминал Мунмей своих родителей. Однако его мысли не остановились на признании благодарности правой руке, и он начал задаваться вопросами: «Еду нам, в каком бы зоопарке мы не содержались, всегда доставлял человек. Человек – существо с большей сообразительностью, чем мы человекообразные приматы. Если человек не был бы умным или же сообразительным, то он и не догадался бы дать нам еды. Значит тот, кто доставляет еду, умнее и сообразительнее тех, кому эта еда доставляется. Выходит, что я умнее всех приматов, которые здесь находятся. Значит, неспроста ковш с едой останавливается рядом с моей клеткой. Значит, неспроста другие три макаки не могут достать до ковша с едой. Значит, неспроста я есть то единственное существо, которое способно обеспечить едой всех находящихся здесь – даже гориллу, которую почитают как самого умного и сильного».

На следующее утро приматы проснулись в ожидании того, что Мунмей достанет еду из ковша, как он обычно делал в последние дни. Однако макака, казалось, продолжал спать, улегшись в углу своей клетки. Мунмей не только не реагировал на замечания своих соседей по клетке, он кажется, даже не слышал визжания и крики других приматов. Как и ожидалось, вдруг раздался страшный крик гориллы, от которого стихли все приматы. Но и он также был игнорирован Мунмеем. При виде такого развития событий горилла потребовала, чтобы соседи Мунмея били его и заставили достать до ковша. Однако вопреки ожиданиям, Мунмей отважно отбивался, при этом указывая на свою правую лапу, в которой он утверждал, было больше силы, чем вся сила гориллы. Испугавшись, что в процессе драки может быть нанесена рана правой лапе Мунмея, что в последующем сделает невозможным достать еду из ковша, соседи Мунмея остановили борьбу. Тем временем, горилла возобновила свой ужасный крик на Мунмея, и в какой-то момент другим приматам показалось, что крик возымел свое действие: Мунмей взобравшись до верхней решетки клетки, достал до ковша. Однако, вместо того, чтобы отворить дверцу ковша и тем самым позволить всей еде вывалиться на клетку, Мунмей взял из ковша один банан и с ним спустился на пол своей клетки. Горилла опять начала кричать на макаку и в этот момент, вопреки самым отважным фантазиям, Мунмей со всей своей силы швырнул банан в сторону решетки, за которой находилась горилла. Банан с силой угодил в рожу гориллы и та сразу замолкла. Воцарилась абсолютная тишина. Мунмей обратился к другим приматам с вопросом:

– До сегодняшнего дня вы благодарили гориллу за еду. Кого же на самом деле вы должны благодарить?

Приматы по обыкновению посмотрели в сторону гориллы, а та, отпустив голову молчала.

– Кого же вы должны благодарить за еду? – переспросил Мунмей.

– Тебя. Конечно же, тебя! – в один голос начали повторять все приматы.

– Нам, приматам, еду в зоопарках доставляли люди, которые умнее и сообразительнее нас. Только умному существу по плечу обеспечить едой других, менее умных и сообразительных, что я и делаю. Значит я умнее всех вас. Я умнее даже гориллы, – продолжил Мунмей.

При последних словах приматы опять повернули головы в сторону гориллы и, заметив ее сникшую рожу, выразили свое согласие с утверждением Мунмея. Тот же продолжал:

– Это же надо было, чтобы ковш с едой остановился рядом с моей клеткой! Это же надо было, чтобы я и только я среди четырех макак, находящихся в этой клетке, смог достать до ковша с едой! Это надо было случиться, чтобы у меня сломалась правая лапа три года назад, которая после лечения стала длиннее, чем левая! Все это не случайно и все это служило одной цели – достать вам еду! Потому что только самый умный среди нас способен совершить это! И этим умным являюсь я!

После этого выступления все приматы начали аплодировать Мунмею. Не аплодировала только горилла, но и она после того, как все приматы злобно взглянули на нее, примкнула к остальным.

Все последующие дни начинались с того, что Мунмей открывал дверцу ковша и груда еды вываливалась в клетку. Еду раздавали, а точнее бросали в клетки других приматов. После утренней трапезы Мунмей, лежа на полу, отдыхал все дни напролет. Иногда по требованию Мунмея приматы пели песни, в которых восхваляли нашего героя, и больше всех в восхвалении макаки усердствовала самая крупная горилла. Приняв восхваление в свой адрес как должное, Мунмей все более и более уверовал в то, что он представляет самого умного примата на свете. Последние дни он вовсю начал сравнивать себя с самим человеком: «Я кажется готов доказать, что мои умственные способности не ниже человеческих, а может даже превосходят».

Однажды утром до приматов дошел тот самый грубый мужской голос, который они услышали несколько недель назад и который предшествовал первому появлению ковша с едой:

– Ты на какую кнопку-то нажимал? На красную или же на белую?

– На белую кнопку. Я и сейчас сделал тоже самое – нажал на белую кнопку – последовал голос молодого человека

– Я же тебе говорил, что надо было нажать на красную кнопку. Нажав на белую, ты всего лишь наполнял едой ковш, который довозил еду только до одной клетки, да и то пришлось бы открыть дверцу ковша, чтобы достать еду – какая же обезьяна додумается открыть дверцу? Нажав же на красную кнопку, конвейер доставил бы еду до всех клеток, и еда сама вывалилась бы внутрь. Пойдем посмотрим, наверное, приматы погибли от голода – последовал сердитый упрек взрослого мужчины.

Подойдя к клеткам, оба мужчины застали Мунмея, открывающего дверцу ковша, и после того как еда вывалилась в клетку, соседи-макаки начали раздавать ее всем приматам.

– Повезло же другим приматам. Кстати, тебе тоже, стажер. Им и тебе попалась умная обезьяна. Самая умная обезьяна из всех, что я видел – улыбаясь, взрослый мужчина указал на Мунмея.

В последующие дни еда раздавалась всем приматам посредством конвейера, который развозил ее и опрокидывал в каждую клетку. Мунмей и соседи по клетке остались не у дел. Приматы перестали произносить ежедневные хвалебные речи в адрес Мунмея, в то же время они не стали выдвигать какие-либо претензии против нашего героя. Крупная горилла вообще перестала с кем-либо общаться и все дни сидела, призадумавшись, иногда искоса поглядывая на Мунмея. Еще несколько дней спустя, клетки с приматами разобрали по разным частям света.