Читать книгу Перекрестные сны - Санан Исмаилов - Страница 3

Собственной лабораторией я хотел обзавестись давно. И вот наконец у меня это получилось. Лаборатория – мое детище. Я оснастил ее всеми необходимыми приборами, микросхемами, инструкциями и прочим, чтобы мастерить и ставить опыты, которые придут мне в голову. Зря я, что ли, окончил технический университет и имел отличные оценки по естественным наукам?!

Хотя, если признаться, мои знания физики и математики не выходили за рамки университетского образования, и мне не светил статус ученого даже средней величины. Поэтому работаю бухгалтером. В этом деле я настоящий профессионал, за что меня весьма уважают. Но я по-прежнему выписывал технические журналы и в свободное время углублял знания в области робототехники. Моя основная работа щедро оплачивалась, так что я смог позволить себе обзавестись собственной лабораторией. Это за счет годовых премиальных, о которых не знала семья.

Соорудил свою лабораторию я не где-нибудь, а в небольшом загородном здании, где помимо меня обретались настоящие ученые и инженеры – тоже со своими лабораториями и мастерскими. Лаборатория моя была небольшой – около двадцати квадратных метров плюс малюсенькая кухня, чтобы можно было, не прерывая опытов, сварганить закуску или сварить кофе. Был еще и балкон, с которого я наблюдал за учеными мужами и дамами, которые, бурно обсуждая что-то, шли в соседнее здание, где проживал в одиночестве знаменитый на всю страну инженер-экспериментатор.

Соседство с этими людьми грело мне душу и возвращало в детство, во времена, когда, несмотря на все старания, собранный мною маленький самолет никак не хотел взлететь.

Мои соседи, известные в своих областях науки, ходили друг к другу, что-то обсуждали, созывали собрания и даже собирались по вечерам в баре неподалеку. Возможно, они и приняли бы меня как равного, но однажды услышав, как кто-то из ученых назвал бухгалтеров «недо-математиками», я решил держаться от них на расстоянии. Но при этом мне было приятно наблюдать за ними и – главное! – иметь лабораторию рядом с их заведениями.

Но лаборатория лабораторией, а за что взяться, чтобы утешить свои детские мечты, а также удивить моего приятеля и не только его? И я решил собрать робота! С единственным предназначением – выступать в роли домохозяйки. Для его создания возможности имелись: у меня было достаточно средств, чтобы купить необходимые материалы, я помнил названия и назначения микросхем, да и в инструкциях все понимал с первого же прочтения.

А главное – законодательство было на моей стороне. Любой имел право собрать робота для ограниченных целей и получить паспорт на него. Получение паспорта и регистрация уже действующего робота были обязательной процедурой.

Робота я создавал шесть месяцев, затем зарегистрировал, как положено. Попросили подписаться под документом, в котором я обязался не разбирать робота или вообще уничтожить его, если сочту, что он мне надоел. Я также не имел права вносить какие бы то ни было изменения в функции робота без уведомления соответствующих структур. А одна запись там особенно задела мое самолюбие: «Данный робот-домохозяйка является бытовым оборудованием и имеет ограниченное количество искусственного интеллекта».

В те времена еще использовалось выражение «искусственный интеллект». Считалось, что машина, превосходящая человека по многим показателям, все же не может обладать естественным, то есть настоящим интеллектом, как её создатель. Чушь какая-то! Если глаза человека еще столетия назад были признаны оптическим прибором (это случилось после того, как были изучены оптические явления), то почему мозг робота, пусть и собранный из микросхем, должен быть чем-то меньшим?! Так или иначе, но я смирился с этой записью. Да и название «робот-домохозяйка» мне тоже не понравилось – слишком длинно, и я решил называть его просто «робохозяйка».

В конце мне вручили паспорт робота (робо-паспорт), в котором были записаны все его права, охраняемые государством, и обязанности. Паспорт содержал все физические данные робота, как, собственно, и у людей: цвет глаз, рост, возраст (на сколько лет выглядит) и имя.

И вот тут я осознал, что смастерил робота-женщину возрастом около тридцати лет. Не могу объяснить причину, по которой я придал роботу именно такой возраст. Мне самому тогда было тридцать шесть, и, возможно, в этом выборе сыграло роль что-то подсознательное, в чем я и сам толком не разобрался. Возможно, мне стоило бы посоветоваться с женой – хотя бы по поводу цвета волос робохозяйки или одежды, но я не стал этого делать. Хотел её удивить, она тогда носила нашего третьего ребенка. Факт ее беременности как-то успокаивал меня – ее внимание будет сосредоточено на ребенке.

А назвал я робота Булуд, и это имя тоже было зафиксировано в робо-паспорте. И выглядела она, как настоящая женщина, хотя её присутствие в лаборатории не чувствовалось вообще – за исключением времени, когда она встречала меня на пороге, если я хотел этого, или когда приносила мне кофе. Своим присутствием она действительно напоминала любой бытовой прибор, как кофеварка или стиральная машина. Тем не менее она полностью потешила мое тщеславие. И тем, как двигалась по лаборатории, – плавно и бесшумно. И тем, что заваривала кофе или чай, стоило загрузить в ее память нужный рецепт. И тем, что прекрасно готовила в крохотной кухоньке (настоящая женщина весь день ворчала бы по поводу тесноты или вообще наотрез отказалась бы готовить в подобной обстановке). И тем, как встречала меня у двери и предлагала помощь, чтобы занести пакеты и коробки.

Естественно, первыми я познакомил с Булуд жену и двух наших детей – и сделал это через неделю после того, как Булуд полностью вступила в роль хозяйки лаборатории. Детям – дочке и ее маленькому братику – она сразу понравилась. Они подошли к ней и по очереди протянули руки, чтобы поздороваться.

– Можно, я буду звать ее тетя Булуд? – спросила дочка.

Я без раздумий ответил:

– Конечно, можно. Пусть будет тетя Булуд.

А жена, которая была уже на седьмом месяце, осторожно ходила по лаборатории, осматривая приборы так внимательно, словно что-то в них понимала (она учительница музыки), и задавала вопросы об оборудовании. Я вежливо отвечал, хотя понимал, что она всего лишь старается отвлечь себя и не смотреть в сторону робота. Чтобы снять напряжение, я попросил Булуд сделать две чашки кофе для нас с женой и два стакана какао – для детей.

– Ты так вежливо с ним разговариваешь. Словно с настоящим человеком, – ехидно заметила жена, приоткрыв банку с каким-то раствором. От едкого запаха она сморщилась и тут же вернула крышку обратно. – Ты пользовался этим раствором в его сборке?

Она сделала ударение на «его».

– Да, – ответил я, надеясь, что она будет интересоваться сборкой, а не язвить о Булуд.

– Так и я думала, – многозначительно заметила жена. – Наверное, даже трогать робота опасно. Он ядовит.

– Да нет! Я пользовался этим раствором при изготовлении некоторых важных плат, скрытых в его голове, – оправдывался я, указывая пальцем на свою голову.

– «Голова робота». Странно звучит, однако, – ухмыльнулась жена, а потом многозначительно заметила: хотя, кто знает.

Жена продолжала ходить по лаборатории, а я, боясь ее каверзных вопросов, следил за ней, перебирая в уме различные варианты ответов на ее вопросы. Что мне ответить, если жена спросит насчет пятна на сером платье робота. И действительно, когда она пролила кофе на свою одежду? И тут я вспомнил, что сам пролил его, неуклюже схватив чашку с подноса. А если она спросит насчет цвета волос робота? Когда год назад жена решила перекрасить волосы в черный цвет, я возразил. А у Булуд они были именно черные – я так захотел и зафиксировал это в её паспорте. А что сказать, если жена спросит про высокий рост или ярко выраженный бюст?

– Кофе и какао готовы. Где присядете? – Булуд стояла посередине комнаты с подносом. Я был несказанно рад этим спасительным словам.

– Думаю, на балконе, внутри очень душно, – повелительно заявила жена. Но Булуд продолжала молча стоять с подносом в руках.

– Так она ждет твою команду? Словно рабыня времен Древнего Рима, – опять ехидно заметила жена. Дочка, отворачиваясь, постаралась скрыть улыбку.

Я указал на небольшой стол на балконе, хотя в душе был против – вдруг кто-то из соседей-ученых заметит Булуд и догадается, что она всего лишь робот с «ограниченным интеллектом». И подумал: «Не стану ли я в этом случае объектом насмешек настоящих корифеев науки?»

Дети с радостью пили какао, но жена даже не притронулась к кофе.

– А место здесь хорошее. Мы могли бы построить и небольшой загородный дом.

– Здесь земля дорогая, и потому все строят небольшие здания в несколько этажей, – заметил я, оправдываясь.

– А можно она переедет к нам жить, в нашу городскую квартиру? Какао у неё хорошее, – сказал сынишка.

– Этого еще не хватало! – вздрогнула жена. – Нам всем и так там тесно.

Мы молчали.

– А будет еще теснее, – гордо заключила жена, указав на живот.

Сынишка сделал большие глаза и поджал губы в растерянности, а дочка, слегка улыбаясь, подмигнула мне.

– Ну-ну, тебе нельзя нервничать. Робот будет жить здесь в лаборатории. Это однозначно, – я постарался успокоить супругу.

– Хотя, – призадумалась жена, – если моя мама не сможет переехать к нам, когда я буду в роддоме, то робот может помочь вам по хозяйству. – Как только дети допили какао, жена, не дожидаясь, пока я допью кофе, велела детям одеваться. Перед тем как покинуть лабораторию, она подошла к небольшому шифоньеру и, приоткрыв его, воскликнула: – Неужели эти платья…

Я не дал ей возможности намекнуть при детях о наличии у меня любовницы.

– Они все для Булуд.

– А разве у неё есть потребность наряжаться? – спросила супруга настолько нервно, что я подумал, что ей стоит проверить уровень гормонов.

– Да нет. Робот даже не умеет толком надевать платье. Мне приходится помогать. Просто решил, что будет лучше, если она не станет ходить в одном и том же наряде в каждый мой приезд.

Моя двенадцатилетняя дочь хихикнула, а сын опять сделал большие глаза.

– Да-а, – протянула супруга. – У тебя, кажется, формируются нездоровые вкусы.

Я промолчал, а жена вдруг схватилась за живот.

– Ох, мне что-то тяжело. Думаю, пора идти.

– Да-да, конечно! – Я был безмерно рад, что испытание визитом закончилось, и надеялся, что в оставшуюся часть дня она не будет пилить меня из-за робота.

Когда мы уже выходили, жена внезапно остановилась у дверей и сказала:

– Раз уж ты купил для неё платья, то надо хотя бы обзавестись зеркалом. Вдруг она задумается над тем, как выглядит. И еще – если имеешь дело с домохозяйкой, повесь на стену какой-нибудь телевизор. Ты ведь слышал, что домохозяйки весь день смотрят сериалы?

– Но это же робот! Зачем ей сериалы? – удивился я. Но затем, посмотрев на странное выражение лица жены, сдался: – Хорошо. Куплю телевизор, чтобы робот весь день смотрел сериалы в мое отсутствие. Интерьер должен быть полным, я так понимаю.

– Да, – коротко ответила жена.

Советы жены пошли мне на пользу. Почти каждый день, перед тем как пойти домой, я заглядывал в лабораторию, Булуд удалялась на кухню варить кофе, а я переключался с сериала на новости, фильмы или спортивные передачи. Я наслаждался этим временем, и мне даже захотелось сблизиться с учеными соседями и пригласить некоторых из них, чтобы продемонстрировать робота, собранного своими руками. Но я подавил в себе это желание. Бытовой робот – не то достижение, которым можно удивить ученых и инженеров.

Я представил себе их снисходительные улыбки при виде Булуд и решил отказаться от этой затеи. Вместо этого в конце каждой недели брал в лабораторию дочку и сына, что очень радовало жену, которая могла отдохнуть от детей. Дети долго просматривали меню, споря друг с другом и советуясь со мной, а потом просили Булуд приготовить небольшой обед. Готовила она превосходно. Настолько, что даже моя капризная жена несколько раз просила приготовить ей что-то специфическое.

То, что робот стал почти членом семьи, было хорошо, но я жаждал показать его еще кому-нибудь, чтобы похвастаться. Для этой роли и выбрал приятеля, с которым был знаком более пятнадцати лет. Несмотря на хорошее образование, он был человеком недалеким. Во всяком случае, я считал именно так.

И все же мне нравились наши встречи. Хотя бы ради удовольствия в очередной раз увидеть, как по его лицу пробегает тень зависти, и как он почти сквозь зубы произносит: «И что здесь сложного или необычного?»

Впрочем, мы нуждались друг в друге: я – чтобы подчеркнуть свои достижения, он – чтобы избавиться от небольшой порции яда с помощью фраз, подобных таким: «Ну и что из этого? Не ты один смог достичь такого. Возможно, у тебя это получилось случайно». Общение с ним было похоже на расчесывание незажившей ранки: надавишь на нее, и становится больно, но только тогда, когда я этого хочу. Ощущение боли, а потом прекращение ее доставляло мне невыразимое удовольствие.

Итак, через месяц после того, как мой робот уже полноценно овладел всеми функциями, я решил устроить приятелю сюрприз – познакомить его с Булуд. Заехал к нему после работы, и мы отправились в лабораторию.

– Места хорошие, – заметил он, когда мы уже подъезжали, – однако я не стал бы здесь жить.

«Он непременно должен уколоть меня. Но его ждет сюрприз иного рода», – внутренне торжествовал я.

– Неужели ты решил удивить меня тем, что переселился сюда из городской квартиры? – ехидно спросил друг.

– А разве здесь плохо? Чистый воздух, тишина – не то что в городе. Вот посмотри на этот красивый дом, – указал я на здание, в котором размещалась моя лаборатория. – Найдется немало людей, которые захотели бы иметь здесь квартиру.

Это была первая моя атака на него.

– Да ты что?! Совсем с ума выжил? – искренне возмутился он. – Я прекрасно знаю эту местность. А ты знаешь, кто живет здесь?

– И кто же? – Я притворился заинтересованным в ответе.

– Инженеры и ученые, у которых мало общего с такими, как ты и я. Спроси каждого. В большинстве своем они или свободны, или разведены. А у тебя прекрасная семья, скоро появится третий ребенок. И ты собираешься торчать здесь? Здесь даже детворы нет. Несколько зданий, в которых живут повернутые на науке люди, и несколько баров, в которых идут бесконечные споры о машине времени и вечном двигателе. Надо предупредить твою жену. Неужели она захочет переехать сюда?

– У меня здесь лаборатория, – самодовольно заявил я.

– Да ну?! С чего бы это? Запаса твоих знаний естественных наук вряд ли хватит для соперничества с учеными соседями. У тебя уже все позади. Ты сейчас всего лишь бухгалтер. Хотя хороший бухгалтер, я признаю. Вот и продолжай это дело.

Я был благодарен ему, что он подчеркнул вслух качество моей бухгалтерской работы. А вот если бы я стал говорить с ним о бухгалтерии, он непременно сказал бы, что я не отличаю дебет от кредита.

Мы подъехали к дому. Он вышел из машины, посмотрел на здание и покачал головой. А когда я постучал в дверь лаборатории, удивился:

– Неужели твоя семья успела переехать?

– Сам увидишь, – многозначительным шепотом ответил я.

Дверь нам, как и предполагалось, открыл робот. Увидев Булуд, мой друг от изумления замер на месте и поначалу даже не решался шагнуть внутрь. Только после того, как робот повернулся и направился на кухню, чтобы выполнить мою просьбу сварить кофе, до него дошло, что это робот, а не женщина. Слегка оправившись от шока, приятель сел на мягкий диван у стены.

– Ничего себе! А я уж было подумал, что ты обзавелся любовницей. Ну ты даешь!

– Это всего лишь робот.

– Понятно. А где ты его достал? У соседей?

Даже если он и догадывался, что робот создан мною, тем не менее по привычке хотел подчеркнуть мою неспособность соорудить нечто подобное. Я усмехнулся.

– Ты всегда недооценивал мои технические знания. К тому же есть полным-полно инструкций по сборке роботов, так что собрать его – дело несложное. Во всяком случае для меня.

Я старался выглядеть настолько самодовольным, насколько позволяли мои артистические способности. Уж слишком мне хотелось уязвить приятеля своим очередным успехом. И кажется, я преуспел. Он уставился на приборы и оборудование лаборатории. Чувствовалось, что он лихорадочно ищет возможность продолжить разговор, не сдавая при этом позиций.

Пока приятель думал, робот заявил, что кофе готов, и накрыл на стол. Мы с приятелем сели друг против друга и долго болтали о чем попало – политике, музыке и прочих предметах, в которых не слишком смыслили.

Все шло своим чередом, и шло прекрасно. Дети пару раз в неделю приезжали в лабораторию, чтобы увидеть Булуд, а мы с другом, как в былые времена, встречались здесь и спорили о том о сем за чашкой кофе или чая, приготовленных Булуд.

Однажды я отпросился с работы на полдня, так как решил посмотреть спортивный матч у себя в лаборатории. Пригласил и приятеля, и он с удовольствием согласился. Сидим мы вдвоем, пристально следим за матчем (поскольку болеем за противоборствующие команды), как вдруг слышим небольшой грохот из соседней квартиры – будто что-то упало с небольшой высоты.

– Я даже не представлял, что твои соседи ученые могут так сильно болеть за спортивные состязания, – заявил друг, не отрывая глаз от экрана.

– Это впервые за все время моего житья здесь, – ответил я. – Наверное, матч их сильно взволновал.

Однако странности на этом не закончились. Из соседской квартиры послышался громкий хлопок. Затем по столу внезапно сама по себе поползла моя чайная ложка. Экран, с которого мы не сводили взгляда, вдруг потух, потом включился, но там шли какие-то другие передачи на непонятном языке. Все приборы вдруг загудели. Мы с другом попытались встать и сделали это с большим трудом – по непонятным причинам возникло ощущение, будто к ногам привязаны гири. Я вгляделся в приборы. Их показания бросались из одной крайности в другую.

– Что это такое? – спросил я.

– Ты это о чем?

– Показания приборов. Они странные.

– А мне откуда знать? Это ты считаешь себя ученым – вот и ответь.

Мне пришлось проглотить упрек приятеля, но я продолжил:

– Судя по этим показателям, здесь все должно быть разрушено, как при взрыве.

– Большой взрыв, – пошутил приятель, как мне показалось, совсем не к месту. Но не успел я на него обидеться, как он ошарашил меня вопросом: – А где твой робот? Неужели испугался?

Булуд лежала на полу кухни, упершись головой в одну стену, а ногами – в противоположную. Руки ее были вытянуты по бокам, а глаза вытаращены, как у человека, увидевшего нечто ужасное. Мы подняли робота и перенесли в основную комнату на диван.

– Ты с ним, как с настоящим человеком, – опять пошутил приятель, но на этот раз беззлобно.

Я действительно переживал за Булуд. Ведь если показатели всех приборов зашкаливали, то роботу с его десятками микросхем и электромеханическими суставами мог быть нанесен серьезный ущерб.

Робот молчал и не подавал признаков дееспособности. Я уже хотел открыть крышку панели управления в его голове, как Булуд вдруг отодвинула мою руку, вздохнула, а потом тихо и устало произнесла:

– У меня закружилась голова. Может быть, это от погоды. А может, случилось землетрясение.

Я остолбенел, а приятель, все еще не понимая, о чем речь, странно, но с усмешкой посмотрел на робота.

– Вы не поможете мне встать? – попросила Булуд. Просьба была адресована приятелю – это можно было понять по взгляду робота. В глазах Булуд я выглядел совершенно растерянным, в отличие от него. А приятелю стало смешно, и Булуд правильно оценила ситуацию. Он протянул руку, робот схватился за неё, поднялся и сел на диван.

Я по-прежнему не понимал, что происходит – робот явно изменился в своих действиях и говорил совсем не похоже на себя. Даже голос изменился. В нем явно слышались нотки женского кокетства. Что случилось с моей робохозяйкой?

– Я сейчас, – сказала Булуд и зашагала к ванной комнате.

– Что происходит? – спросил я у приятеля, когда она закрыла за собой дверь ванной.

Он от души рассмеялся, а потом, опомнившись, прикрыл ладонью рот и тихо сказал:

– Это ты у меня спрашиваешь? Про свое же создание? Ты же говорил – это всего лишь бытовой робот, вроде кофеварки. А тут посмотри – ведет себя как обычная женщина.

Я по-прежнему был потрясен, но постепенно стал приходить в себя, сел на диван и задумался.

– Думаю, что-то произошло в соседней квартире. Может быть, сосед ставил там какой-то опыт, который повлиял на поведение робота. Ты же сам слышал грохот и хлопок.

– Большой взрыв, – снова повторил приятель.

– Какой еще Большой взрыв? Ты о чем?

– Помнишь, ты когда-то говорил о Большом взрыве. Что некоторые ученые утверждают, что наша Вселенная образовалась в результате катаклизма невероятной силы, которому дали название Большой взрыв. А что, если такой же взрыв, но в малом масштабе, случился у небольшой группы людей. И люди, оказавшиеся под его воздействием, меняются. Или этот взрыв меняет поведение отдельных роботов.

– Ну ты даешь! – удивился я и уже собирался сказать что-то вроде «не ожидал такого необычного подхода от недалекого человека», но вовремя заткнулся. Потому что вдруг вспомнил его слова, сказанные однажды при встрече с известным сейсмологом, хвастающимся своим крепким домом и любившим путешествовать: «Понятно, что чем прочнее ваш дом, тем лучше он покажет себя во время землетрясении. Однако главное – где в это время будете находиться вы сами». Я вспомнил также, как тот же сейсмолог перестал путешествовать, на удивление многим, и большую часть времени проводил в стенах своего дома.

– Может, ты и прав. Голова у робота… – Булуд вышла из ванной комнаты, и я замолк, опасаясь, что она может понять меня и отреагировать не так, как я ожидаю.

Булуд подошла к зеркалу, которое я купил на следующий же день после слов жены. Раньше она никогда им не пользовалась, да я и сам особо его не замечал.

– Хорошо, что здесь есть большое зеркало, – вновь кокетливо произнесла она. – Можно увидеть себя во весь рост. – Она повертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон, а потом убежденно сказала: – Все же я надену красное платье. А вы как думаете?

– Но на улице прохладно, – осторожно заметил я. Сложно было предугадать, какими будут дальнейшие слова или поступки Булуд. Хотя моя реплика прозвучала глупо – робот ведь не чувствует холода. Так с кем же я говорю – с роботом или с женщиной?

– Знаю. Я регулярно отслеживаю прогноз погоды, который передают между сериалами. Поэтому надену пальто. Для улицы. А в ресторане…

– Вы собираетесь в ресторан? – удивился я. Но еще больше меня поразили слова Булуд о пальто. Его у нее не было – лишь несколько платьев для дома. И тут я вспомнил, как неделю назад купил пальто в подарок жене и, чтобы сделать ей сюрприз после рождения ребенка, хранил его у себя в лаборатории. Но это пальто маленькое для Булуд и…

Из раздумий меня вывели слова робота.

– Почему бы и нет? Любой домохозяйке время от времени хочется попробовать ресторанное блюдо. Желаете присоединиться?

– Нет, – ответили мы хором.

Булуд покачала головой и сказала:

– Это ваше дело. Но своего джентльмена я обязательно найду. Могу ли я попросить у вас немного денег? – вопрос был адресован мне.

– Конечно, – без колебаний ответил я. Ведь если Булуд осознала, что выступает в качестве домохозяйки, то, возможно, выдвинет претензии по заработной плате за уже отработанное время. Выходит, я ей должен.

Робохозяйка вызвала такси, кивнула нам на прощание и закрыла за собой дверь. Я вскочил с места:

– Ты куда? – удивился приятель.

– Она не сняла ценника с пальто, и он торчит на самом видном месте. Ей будет очень неудобно, если кто-то сторонний сделает ей замечание. Или если ее засмеют.

Приятель посмотрел на меня, как на чокнутого, а потом выпалил:

– А что это ты вдруг так распереживался? А может, она его заметила, но решила, что так и должно быть, что это украшение. Она же робот!

Я словно остолбенел. А приятель продолжил:

– Ты мне лучше скажи, зачем купил ей пальто? Хотя с размером не угадал. Уж не думал ли прогуливаться с ней в парке?

Я все еще молчал, и приятель, видя мою растерянность, сжалился и взял инициативу в свои руки:

– Одевайся быстрее, поедем за ней.

Мы следовали за ней по пятам и ни на минуту не оставляли без присмотра. Булуд гуляла по прохладным и мокрым улицам, купила зонтик от дождя, зашла в музей, а в конце своего вояжа – на самом деле в ресторан. Мы с приятелем тоже зашли туда, уселись за столик подальше от Булуд и заказали небольшой ужин.

– А разве она умеет есть? – спросил приятель, не отрывая взгляда от Булуд. – Вон, она, кажется, что-то заказывает. С официантом говорит.

Я вспомнил, что Булуд может имитировать принятие пищи – в нее был вмонтирован контейнер для хранения того, что проходит через рот, рассказал ему об этом и добавил:

– Это как дверца в игрушечных автомобилях, внутренний декоративный элемент.

– Понятно. Но если у нее появились какие-то человеческие особенности, то, возможно, заработала и пищеварительная система?

Я пожал плечами.

Булуд сидела за столом и ела, как любая другая посетительница ресторана, иногда поглядывая вокруг. И вдруг заметила нас.

– Она идет к нам, – предупредил приятель. Но скрываться было уже поздно.

– Значит, пойти со мной вы не захотели, но решили меня преследовать, – обвинительным тоном, но спокойно сказала Булуд.

Мы словно окаменели – неужели это робот? Тот самый, которого я собрал собственными руками? Этого просто не может быть! И мы молчали.

– С вашей стороны крайне неприлично было преследовать женщину.

Я привстал.

– Булуд, ты не женщина, а всего лишь робот. Поэтому давай вернемся в лабораторию.

– Я не хочу в лабораторию. После ресторана пойду в гостиницу и переночую там.

Приятель вмешался, чтобы мне помочь, и со стороны наш разговор уже стал похож на перепалку. Мы выглядели глупо – громогласно заявляли женщине в лицо, что она робот. Атмосфера стала накаляться, и администратор ресторана вызвал полицию. Наше с приятелем объяснение не возымело никакого эффекта, и нам всем пришлось проследовать в полицейский участок.

Булуд была совсем не против, она с удовольствием приняла предложение симпатичного блюстителя порядка. В участке нас по отдельности допрашивали около сорока минут, и ситуация прояснилась без особых усилий. В конце концов вызвали служащего технического отдела министерства юстиции, который прибыл на машине, оснащенной специальными приборами. Он пригласил Булуд в эту машину-лабораторию. А мы с приятелем стали дожидаться результата осмотра в ближайшем кафе. Минут через двадцать к нам подошел тот самый служащий.

– Вы, конечно, правы – она робот. И я так понимаю, что этот робот постоянно смотрел сериалы.

– А при чем тут это? – удивился я. – Она же машина и не может воспринимать сериалы, как это делает человек.

– Вы и тут правы. Но дело в том, что ваши соседи за стеной ставили некие опыты.

– Опыты на моем роботе?! – Я был до крайности возмущен.

– Они поняли, что у вас бытовой робот…

– Конечно, бытовой. Он и не ставил задачу создать нечто интеллектуальное, – вставил приятель. Но его слова не оказали на меня былого воздействия. Сейчас меня беспокоило лишь то, что кто-то мог навредить Булуд, к которой я уже начал привыкать.

– Возможно, их опыт не был направлен на изменение именно этого робота, но мы еще выясним. Тем не менее он повлиял на восприятие вашим роботом окружающего мира. С какого-то момента ваша Булуд стала запоминать все, что видела и слышала. Должно быть, искусственные магнитные поля, созданные соседями, изменили функции микросхем в голове робота. А в тот момент, когда за стеной прозвучал хлопок, переустройство микросхем завершилось. Кстати, манера ее поведения напоминает мне одну из героинь сериала, который очень любит моя теща. Возможно, Булуд просто вошла в роль этой женщины – ей знакомы выражения, жестикуляция. Она все помнит, даже лучше, чем мы.

– Я же говорил, что это был Большой взрыв, – самодовольно усмехаясь, сказал приятель.

– Вы имеете в виду тот хлопок? – спросил служащий. Приятель кивнул. – Что ж, скорее всего, так и есть. Между прочим на прошлой неделе к нам поступил робот-мужчина, с которым случилось аналогичное происшествие.

Приятель расхохотался до слез и, задыхаясь от смеха, произнес:

– Она же нам сказала, что найдет своего джентльмена.

– Она сейчас совсем другая. Больше чем робот. Мне придется нелегко, – задумчиво сказал я.

– Не придется, – сухо ответил служащий.

– Вы вернете робота в прежнее состояние? – со слабой надеждой спросил я, толком не понимая, хочу ли вернуть Булуд статус кофеварки.

– Дело в том, что функции, обозначенные в паспорте робота, были существенно изменены…

Я понял, куда клонит служащий, и забеспокоился.

– Но это было сделано помимо моей воли.

– Я все понимаю. Тем не менее налицо нарушение закона. Поэтому мы должны отобрать у вас робота.

Я ахнул, а приятель схватил меня за руку и сжал. Кажется, он впервые искренне сочувствовал мне. А возможно – и себе.

После того как забрали Булуд, мои дети скучали по ней несколько месяцев. А жена, укачивая новорожденного сына, постоянно твердила, что не зря ей не понравился раствор, которым я пользовался при сборке головной платы робота. Дескать, если бы не этот раствор, то робот все еще продолжал бы варить кофе в лаборатории.

Да, о лаборатории… Я решил избавиться от неё. В конце концов, я прекрасно осознавал ограниченность своих познаний в технике. Максимум, чего я мог добиться, – собрать что-то наподобие моего бывшего робота.

Сегодня, десятки лет спустя, роботы – явление повсеместное. И в домах, и на рабочих местах, и на улицах… И в их паспортах уже не пишут «робот с ограниченным количеством искусственного интеллекта».

Но иногда, бродя по городу и встретив группу молодых женщин, я ловлю себя на том, что ищу среди них Булуд. Думаю, она не должна была состариться.