Читать книгу Воровка - Сандра Блекмур - Страница 3

Мое имя – Тея. Я не знала своих родителей. Поэтому считала, что я – цыганка. К тому же я была смуглой, глаза каре – зеленые, а волосы каштановые с рыжинкой, чуть завивались. Мне сказали, что я была подкидышем. Какое это имело значение? Своей семьей я считала цирковую труппу. Фургон и пара лошадей. Фокусник Эмер. Акробат Памел, глава нашего циркового семейства… Он научил меня всему. Ходить по канату, танцевать на нем, делать сальто, жонглировать. Я была легкой и гибкой, и кто тому же бесстрашной. Когда Памел перестал работать из-за артрита, поразившего его суставы, я стала выполнять акробатические номера сама.

Дородная матушка Римма готовила и стирала на всю труппу. Клоун Гарди, ее муж, развлекал зрителей в антракте. Он был уже стар и много пил, и его запас шуточек тоже износился. Но мы все время меняли города, а иногда и страны. Это выручало.

Мы кочевали из города в город. Я привыкла к бродячей жизни. Бывало, что мы мерзли, бывало, что и голодали. Но дух странствий гнал нас дальше и дальше. Когда удавалось хорошо подзаработать, набивали животы, кормили лошадей досыта. Памел покупал материалы и мастерил нехитрый цирковой реквизит. Римма обновляла костюмы, когда они совсем изнашивались. Я не знала другой жизни. Не представляла, как это можно жить в своем доме, просыпаться в своей кровати на чистых простынях, не страдать от холода. Все это было частью моей жизни.

На стоянках в свободное время мы тренировались. Эмер тоже научил меня своим премудростям фокусника. У меня получалось неплохо. Я с легкостью могла незаметно что-то вытащить из одежды, или подложить туда. Эмер обещал, что, когда я вырасту и стану красивой, я буду ему ассистировать.

Мы выступали в одном из городков графства Кронин. Сеет, может быть. Или какой-то другой. Вечером после представления к нам подошел парень лет четырнадцати-пятнадцати. Он был настолько красив, что я потеряла дух на мгновение. Хотя мне было только девять лет. Он был похож на ангела, изображение которого я видела в соборе. Прекрасные светлые волосы, голубые глаза, длинные темные ресницы. Нежная бело-розовая кожа. Сложен он был тоже как бог. Худощавый, но мускулистый. Он сказал, что его зовут Рашид, что он акробат и тоже работал в бродячем цирке. Потом его труппа распалась, и теперь он выступает один по выходным на ярмарках. Он хотел бы присоединиться к нам.

Памел был в восторге. Рашид тут же продемонстрировал свое умение делать сальто, ходить на руках, жонглировать. Он все умел. Памел просто лучился от счастья. Он сказал, что я буду работать вдвоем с Рашидом, и мы вместе сможем выполнять более эффектные номера и трюки.

И я радовалась. Мне было всего девять лет и других детей в труппе не было. Может быть, у меня будет старший брат?

Но во время первой же совместной тренировки, когда я сделала ошибку, Рашид больно толкнул меня так, что я отлетела. А когда заплакала, ударил по щеке.

«Не ныть!» – приказал он. Я повернулась к Памелу. А он сделал вид, будто ничего не заметил.

Я была в шоке. Я часто получала какие-то ушибы и травмы при занятиях акробатикой, но никто никогда не бил меня специально!

И Памел… Впрочем, скоро все стало ясно. Ни для кого, и даже для меня, не было секретом, что Памел из тех, кто предпочитает юношей. И Рашид, как оказалось, был одним из таких юношей. Вскоре они спали вместе под одним одеялом.

Теперь на каждой тренировке Рашид бил меня. В другое время тоже мог пнуть или ударить, просто проходя мимо. Я дралась, кусалась, царапалась, но он был гораздо старше и сильнее. Матушка Римма только вздыхала, прикладывая травы к моим особо заметным синякам и ссадинам. Гарди тоже вздыхал. Но никто не мог защитить меня. Мы все зависели от Памела… Старый нищий клоун и его жена вряд ли могли рассчитывать на кусок хлеба вне труппы. А Памел теперь зависел от Рашида, все больше и больше.

Я не могла понять, почему Рашид так поступает со мной. Я просто не знала, что есть злые люди, которым доставляет удовольствие мучить других, и словом, и делом.

«Растяпа! Бездарность! Идиотка! Маленькая дрянь!» – награждал меня эпитетами Рашид, хлестая по щекам. Я старалась не плакать. Слезы еще больше распаляли его. Обычно я куда-нибудь уходила и плакала в одиночестве, сжавшись в комок.

Мы действительно разучили вдвоем много сложных и красивых номеров. Кульминацией вечерних представлений было то, как Рашид шел по канату, а я стояла у него на плечах, и мы оба жонглировали горящими факелами. Представления, в отличие от тренировок, проходили идеально. Рашид лучезарно улыбался, кланяясь и представляя меня, как будто я была ему полноправным партнером.

Порой Рашид после представлений исчезал на всю ночь. Какой-нибудь богатый или знатный человек с определенными потребностями приглашал его к себе. На Памела было жалко смотреть в это время, у него глаза были, как у побитой собаки. Я очень надеялась, что Рашид приглянется кому-то из вельмож, и останется у него в любовниках насовсем. Но Рашид возвращался каждое утро, к облегчению Памела, и к моему ужасу.

Мы действительно стали больше зарабатывать, ели теперь досыта, обновили наряды и реквизит. Но стали ли мы от этого более счастливы?

Однажды, на очередной тренировке Рашид особенно больно ударил меня под ребра. Я извернулась и врезала ему кулаком в глаз. Рашид взвыл: «Ах ты маленькая сучка! Что ты наделала?!» На его прекрасном лице под глазом наливался синяк. Он попытался кинуться на меня, но я убежала. Я была довольна. Мне наконец-то удалось хоть немного отомстить ему за себя. Пусть теперь красуется! Но я не знала, что Рашид мне уготовил.

К вечернему представлению решили, что Рашид будет выступать в черной маске. Тогда никто не заметит, что его идеальная внешность подпорчена. Рашид меня не трогал, но мне отчего-то было не по себе.

Мы прекрасно отработали программу. Но на финальном номере, когда Рашид нес меня на плечах, идя по канату, он просто стряхнул меня с плеч и я полетела вниз с восьмиметровой высоты. Я успела сгруппироваться, но почувствовала резкую боль в руке. Все кружилось перед глазами. Подбежали Памел, Эмер и Рашид. «Жива?» – казалось, Рашид был разочарован. Матушка Римма сказала, что у меня сломана ключица, и накладывала мне повязку. Старик Гарди, глотая слезы, развлекал и успокаивал публику, стараясь отвлечь людей от этого происшествия.

А вечером я слушала, как решалась моя судьба. Рашид с пеной у рта доказывал, что меня надо бросить здесь, в этом городе. Матушка Римма кинулась на мою защиту. Гарди плакал и тоже пытался защитить. Эмер молчал. Памел принял решение. Еще неизвестно, как срастется перелом и сколько меня нужно будет таскать в фургоне, пока я смогу начать выступать. Меня было решено оставить. И мне еще крупно повезло, что меня не выкинули просто так на улицу, а нашли пожилую женщину, которая согласилась оставить меня у себя лечиться за небольшую плату.

Меня перенесли в низенький домик на окраине города на низкую лежанку. Все зашли попрощаться, кроме Рашида. Памел отводил глаза. Матушка Римма осторожно обняла меня и поцеловала в макушку. Гарди тоже поцеловал меня, обливаясь слезами. Он говорил, что, возможно, они будут проезжать через этот город на обратном пути, и заберут меня. Лучше бы не говорил. Мне было жалко Гарди. Он сам себе не верил. Эмер подошел и шепнул мне: «Так будет лучше. Иначе он убьет тебя. Это тебе.». И незаметно сунул что-то под одеяло. И подмигнул на прощание.

Так я рассталась со своей цирковой семьей.