Читать книгу Невидимая связь - Сандра Браун - Страница 4

– Вы беременны, мисс Маклауд.

Лейни тупо уставилась на доктора, но, немного опомнившись, рассмеялась:

– Невозможно.

Он отечески улыбнулся.

– Вполне возможно. Я бы сказал, что вы на десятой неделе. Неужели ничего не подозревали?

Она качала головой: упрямо, нетерпеливо.

– Вы не понимаете! Это невозможно. Я бесплодна. В тринадцать лет у меня был аппендицит. Я перенесла вторичную инфекцию мочеполовых путей, которая уложила меня в постель на несколько недель. Мне официально поставили диагноз – бесплодие. Доктор сказал мне и моей матери, что я никогда не смогу иметь детей.

Доктор пожал плечами и широко улыбнулся.

– Значит, он ошибся!

– Я пришла сюда из-за обычного желудочного гриппа, – процедила она.

– Такой грипп, мисс Маклауд, был известен задолго до открытия вирусов. Он называется токсикозом.

Лейни, оцепенев, молча смотрела на него.

– Вы это серьезно? – едва слышно переспросила она. – Я беременна?

Увидев ее потрясенное бледное лицо, он мгновенно смягчился:

– Вы расстроены, мисс Маклауд? По-моему, вы должны быть счастливы.

Счастлива? Счастлива, что о ее грехах будет болтать весь город? Счастлива, что теперь до конца жизни придется платить за единственную ошибку? Счастлива, что и невинным детям придется платить за ее ошибку?

– Я не замужем, – выпалила она и, встав, подошла к окну. Офис доктора был на первом этаже медицинского комплекса. Мимо по тротуару спешили люди. Грузовичок быстро проехал на желтый свет. Дама в седане уговаривала золотистого ретривера сесть на заднее сиденье. Медленно продефилировали влюбленные подростки, обняв друг друга за талию.

Обычная жизнь. Нормальная. Но разве что-то может быть нормальным? Она беременна от человека, имени которого не знает!

– Отец… – начал он.

– Недосягаем.

Ты так красива, Лейни…

Доктор деликатно кашлянул, прикрыв рот рукой.

Лейни чувствовала себя полной дурой. Потому что прекрасно знала, о чем думает доктор. Она достаточно взрослая девочка, чтобы уметь предохраняться. Так глупо залететь по неведению! Но она никогда не заботилась о противозачаточных средствах, поскольку считала себя бесплодной. Кроме того, у нее не было мужчины до…

– Нужно что-то решать в течение нескольких дней, – спокойно сообщил доктор. – Пока мы еще можем прервать беременность. Но времени осталось немного.

– Аборт.

При одной этой мысли ее скрутил новый приступ тошноты.

– Нет. Это невозможно.

Не могу представить, чтобы такая прекрасная и необыкновенная женщина, как ты, упала с неба мне в руки…

– В наше время это не столь ужасное испытание. Мы…

– Нет! – вскрикнула Лейни, отворачиваясь от окна и хватая сумочку. – Я никогда не смогла бы сделать это. Спасибо, доктор, – поспешно бормотала она, желая одного: поскорее уйти и хорошенько все обдумать.

– Я позвоню в аптеку, пусть выпишут таблетки от токсикоза и витамины с железом. У вас легкая анемия.

– Спасибо.

Она почти забыла о том, что, собственно, и привело ее к нему: изнурительные приступы тошноты по утрам и вечерам и постоянная свинцовая усталость. Ей в голову не приходили мысли о беременности. Она уже давно смирилась с мыслью о том, что детей у нее не будет никогда.

– Когда будете уходить, обратитесь к медсестре в приемной. Поскольку это ваша первая беременность, я хочу видеть вас раз в месяц.

Доктор обошел стол и взял ее за руку:

– Если я чем-то могу помочь…

Он не договорил.

– Спасибо, – снова поблагодарила она, но покачала головой. Договорилась с медсестрой о времени следующего приема, выслушала сердечные поздравления и ушла.

В Саннивейле был час пик, который, строго говоря, был не часом, а длился от пяти до пяти пятнадцати каждый рабочий день. Оживленный, довольно крупный город был окружен сотнями миль плодородной земли.

Лейни втиснулась в маленький подержанный автомобильчик и поехала по главной улице. Город мог похвастаться десятками сетевых забегаловок фаст-фуд, но именно в кафе «Озарк» можно было полакомиться гороховым супом по-домашнему, ароматным кукурузным хлебом и восхитительным банановым пудингом. Был в городе и обязательный универмаг «Джей-Си Пенни»[2], но большинство магазинов вокруг городской площади принадлежало собственникам, открывшим семейное дело. Здесь всё про всех знали.

Как знали и то, что новая воспитательница детского сада была незамужней молодой женщиной. Через несколько недель все узнают, что она беременна.

Лейни остановила машину на подъездной дорожке, посыпанной гравием, ведшей к своему арендованному дому, и прижалась головой к рулевому колесу.

– Что мне делать? – спросила она с тоской.

Прикоснись ко мне, – снова всплыло где-то в подсознании.

– Я потеряю работу. И что потом?

О боже, Лейни. Да, милая, да. И никогда не бойся коснуться меня.

Лейни зажмурилась и попыталась отсечь неумолимый внутренний голос.

Допустим, я могу сказать, что была замужем, но потеряла мужа.

Твои груди прекрасны. Ты знаешь это? Идеальные размер и форма. Лейни, Лейни…

– Прекрати! – завопила она в потолок машины. И поняла, что задыхается. На верхней губе выступил пот.

Она накрыла груди ладонями, чтобы больше не ощущать ласк, не чувствовать, как твердеют соски, словно под его поцелуями.

– Прекрати, прекрати, пожалуйста, – простонала она.

Эти обрывки воспоминаний преследовали ее с того утра, почти три месяца назад, когда она вышла из его квартиры. И теперь они все чаще возникали, как охотники, неумолимо смыкающиеся вокруг добычи. Постоянно маячили на краю сознания, возникая из укрытия. Больше не опасаясь быть увиденными. Но она не хотела смотреть. Не хотела вспоминать. Господи, не хотела!

Лейни открыла дверь и побрела к крыльцу. Дом был старым, странноватым и маленьким, но она его любила. Прихожая открывалась в залитую солнцем гостиную с широкими окнами. У дальней стены возвышался кирпичный камин. Крохотная, служившая столовой ниша вела в уютную кухню. На другой стороне дома размещались две спальни с ванной между ними.

Она согласилась снять дом, как только его увидела, и получила разрешение хозяйки вносить все разумные изменения, какие пожелает. Первое, что она сделала – натерла вручную деревянные, безобразно запущенные полы. Выкрасила стены в яркие жизнерадостные цвета и обставила дом недорогой, но изящной мебелью.

Единственная комната, до которой пока не дошли руки, была вторая спальня. Может, она выкрасит ее в выходные. Но сначала нужно спросить доктора. Вряд ли ребенку полезно вдыхать пары краски!

Рука замерла на сумочке, которую она положила на столик. Ребенок. Она назвала это ребенком? Ее малыш. Скоро у нее появится кто-то, кого она полюбит всем сердцем. И тот, кто полюбит ее. И она вдруг заплакала и засмеялась одновременно. Потому что всей душой хотела этого ребенка. Тогда ее жизнь не будет так пуста. Она разделит ее с маленьким человечком.

Школьный совет можно убедить оставить за ней место. А если они откажутся, Лейни уедет в другой город. Ничто не помешает ее счастью! У нее будет маленький!

– Это, кхе-кхе… Э… сюрприз, чтобы не сказать больше, мисс Маклауд!

– Миссис Маклауд, – твердо поправила она мистера Харпера. Она попросила директора школы и комиссара просвещения о встрече в то утро, как узнала о беременности. Лучше пройти крещение огнем как можно раньше. Скоро беременность станет заметна.

– Как я сказала, мы с мужем временно живем врозь, и после разъезда я предпочла пользоваться девичьей фамилией.

Директор и комиссар переглянулись. Оба молчали. Директор промокнул потный лоб. Это он нанял Лейни Маклауд, и теперь боялся, что придется отвечать за этот кошмар.

– И вы говорите, что… э… собираетесь рожать ребенка?

Лейни облизала губы. Самый скользкий момент. Как убедить их, что она спала с мужем, от которого уехала?

– Да, я… Это была одна из… Ну, вы понимаете, мы пытались помириться… – слабо улыбнулась она. – Ничего не вышло, но в результате того славного уик-энда я забеременела.

Теперь уже и комиссар стал потеть и тоже откашлялся.

– Думаю, все понятно.

Он глянул на директора, который утвердительно закивал.

– Так что же вы просите?

– Я хочу продолжить работу с детьми, – смело сказала она. Лучше держаться уверенно. – Ребенок родится в марте. Как раз во время школьных каникул. К тому времени вы найдете мне замену, чтобы дотянуть до конца учебного года. А потом как-нибудь выкрутимся…

Мистер Харпер промолчал, не собираясь принимать решение без комиссара.

Тот уничтожающе глянул на Лейни.

– Но это не слишком прилично. Как вы себе это представляете? Незамужняя учительница начальной школы, которая… э…

– Беременна, – докончила предложение Лейни. – Да я тоже не ожидала, что это случится, но дело обстоит именно так, и я все равно хочу остаться здесь. Семестр только что начался, а у меня в программе столько интересного! Я люблю своих учеников, и они это знают. Думаю, что и они отвечают мне взаимностью. У меня прекрасные рекомендации с места прежней работы в Талсе. Я всегда могу вернуться туда.

Втайне она в этом сомневалась, но звучало вполне убедительно!

– Если вы меня уволите, придется срочно искать новую учительницу, а у нее может не оказаться моего разностороннего опыта и эрудиции. Даже если вы найдете достойную замену, ученикам понадобится время, чтобы адаптироваться. А у них экзамены на носу.

Она глубоко вздохнула.

– Я знаю, это необычно. И понимаю ваше сложное положение. Но я квалифицированный преподаватель. И это должно быть вашей главной заботой.

Как оказалось, она была права.

Посовещавшись с глазу на глаз, они вошли в классную комнату, где она прикрепляла постеры с космическим шаттлом на доску объявлений. Оба широко улыбались.

– Конечно, вы можете остаться, мисс… гм… То есть я хотел сказать, миссис Маклауд, – объявил мистер Харпер, энергично тряхнув ее руку. – Если кто-то спросит, мы просто перескажем ваши слова. Вы временно разъехались с мужем.

Она уже хотела поправить его на предмет «временно», но передумала. Ей удалось зайти так далеко. Если они так оптимистично приняли версию несуществующего мужа, это их проблема.

Дни становились заметно короче. К тому времени как она вымыла пару оставшихся от ужина тарелок и вошла в гостиную, чтобы разжечь огонь в камине, за окном уже стемнело. Ветви двух дубов в переднем дворе гнулись и шелестели под беспощадным ветром. Синоптики предсказывали, что к утру температура опустится ниже нуля.

Лейни легла на диван и подняла ноги на подлокотник. Какое блаженство! В школе приходилось проводить на ногах почти весь день.

Она улыбнулась и провела рукой по набухающему животику. Учеников очень заинтересовал вопрос появления будущего младенца. Они постоянно просили разрешения коснуться живота. Иногда платье мусолили до тридцати пар липких влажных ладошек одновременно. Но ей это нравилось. Потому что она любила малыша.

У нее были нерешенные дела. Сегодня прибыло письмо от доктора Тейлора с извещением, что все счета оплачены. Ошибка, которую необходимо исправить. У нее записано, что она должна ему еще триста долларов. Но это потерпит до завтра. Как чудесно знать, что можно не шевелиться, никуда не идти.

С довольным вздохом она посмотрела в сторону камина. И затаила дыхание. Было в его свете что-то завораживающее, тревожно-знакомое. Мягкий, золотистый, рассеянный…

Она быстро зажмурилась, прижав руку к колотившемуся сердцу. Но картина по-прежнему стояла даже за сомкнутыми веками.

И вдруг она вспомнила. Вспомнила все! Память накатила на нее гигантским валуном.

В сознании вдруг стали всплывать разрозненные образы: вот она вошла в кабину лифта, а двумя этажами ниже появился он. А потом – темнота. Авария была такой же жуткой в воспоминаниях, как и наяву, и она услышала собственный жалобный плач. Сквозь туннель страха до нее донесся успокаивающий голос.

Лейни как наяву снова ощутила прикосновение рук, осторожно, но уверенно снимавших с нее жакет, который она давно повесила в шкаф и больше ни разу не надела. Пуговицы словно отлетали под его ловкими пальцами.

И тут откуда-то всплыло его лицо. Отчетливо. Словно в голове зажегся свет. Он очень красив, и в глазах светятся ум и доброта. Пусть она легла в постель с незнакомым мужчиной. Но ей не стыдно за то, как он выглядит.

Словно со стороны она вдруг увидела, как ее несут по коридору. Рассмотрела обстановку в комнате. Благородные бежево-коричневые тона стен. Мандаринового цвета диван, стоявший островком наслаждений посреди комнаты. Увидела, как лежит на невероятно мягких подушках с бесстыдно разлетевшимися волосами. Глаза влажные, груди натягивают льнущий к ним шелк блузки.

Она снова ощутила вкус бренди. И тепло его губ, жестких и уверенных, на своих губах. Вдохнула свежий аромат мыла, аромат его кожи. Одеколон с цитрусовым оттенком и запахом, таким же чистым и мужественным, как он сам. В ее фантазии его руки были нежными, возбуждавшими ее ласками. Она видела, как покорно следует за ним в спальню, а он пожирает ее глазами, когда она стояла перед ним почти обнаженная. Она не стыдилась и не стеснялась своего тела, как ей всю жизнь внушали. Хотела, чтобы он смотрел на нее и восхищался тем, как она красива.

Вдруг свет снова погас, и она потянулась к нему, боясь потерять, в ужасе от мысли, что он ее оставит. Но этого не произошло. Он пришел к ней, сильный, нежный, готовый защитить, державший в крепких объятиях, шептавший чудесные слова. Целовал ее, пока оба не задохнулись. Осыпал жаркими поцелуями ее шею и грудь.

Потом нерешительно спустил с плеч бретельки лифчика. Она не протестовала. Он расстегнул крючки, отбросил лифчик и провел по теплой атласной коже костяшками пальцем. Положил ладонь на ребра, провел пальцем по мелкой канавке, делившей ее живот. Погладил ладонью пупок, остановился на резинке стрингов. Два пальца играли с кружевной эластичной полоской.

– Да, – выдохнула она.

Его рука скользнула внутрь: он пощекотал ее пушистый треугольничек и коснулся влажного цветка ее женственности.

– Боже, какая ты сладкая, – прохрипел он.

Она подняла бедра, помогая ему стащить прозрачные трусики. Он прижал ее к себе. Какое-то время их сердца бились в унисон. Потом он встал, только затем, чтобы сбросить одежду. А когда снова привлек ее к себе, она в полной мере ощутила его наготу кожей и издала стон чисто животного наслаждения. Его возбужденная плоть уперлась ей в живот.

– Зажги свет, – прошептала она.

– Все еще боишься?

– Нет. Хочу тебя видеть. Видеть, как мы смотримся вместе.

Похоже, эта идея очень ему понравилась.

Через секунду их окутал мягкий волшебный свет, в котором все казалось прекрасным. И его тело было прекрасным. Он был величав в своем великолепии: сплошные мышцы и сухожилия и загорелая кожа, припудренная каштановыми волосами. Она с любопытством касалась его груди, плеч и предплечий.

– Мне нравится, как ты выглядишь, – рассеянно пробормотала она.

– Правда?

Он поднес к губам ее руку и легонько лизнул кончики пальцев.

Наслаждение сотрясло ее до кончиков пальцев, пронизывая крохотными молниями каждый раз, когда его язык касался ее плоти. Накрыв ее груди ладонями, он принялся осторожно потирать большими пальцами соски, пока Лейни не забилась в блаженно-мучительных судорогах, прижимаясь к нему…

– О, Дик…

Ее глаза широко распахнулись. Она произнесла его имя вслух. Дик. Она не позволяла себе вспомнить его имя. До этого момента. Дик. Почему в ней нет ненависти к этому имени? Почему оно не оставляет на языке вкуса предательства и обмана?

Лейни дышала так тяжело, словно пробежала целую милю. Она больше не хотела вспоминать. Но сон был слишком хорош, чтобы не досмотреть… и она снова закрыла глаза.

– О, Дик…

– Твои груди прекрасны. Ты знаешь это? Идеальный размер, идеальная форма. Лейни, Лейни…

И он снова завладел ее губами, властно и нежно одновременно. Целовал ее пылко, потом осторожно, с обожанием. Дразнил соски кончиком языка, играл с ними снова и снова, пока она не забыла обо всем, кроме волн экстаза, омывавших ее.

– Ты такая вкусная.

Его губы сомкнулись вокруг соска, втянули медленно и нежно, так нежно в жаркую глубину рта.

Он перекатил ее на спину и лег сверху. Раздвинул ее бедра своими и устроился между ними, твердый и пульсирующий. Она не боялась. Жаждала.

– Поверить не могу, что столь прекрасная и необыкновенная девушка упала с неба ко мне в руки.

Губами он принялся игриво покусывать ее шею, и Лейни с готовностью откинула голову назад, отдаваясь его ласкам. Бедрами она легонько сжала его затвердевшую плоть и с восторгом услышала его одобрительное рычание. В жарком, неистовом поцелуе он припал к ее губам, проникая языком все глубже…

Лейни ощутила, как тело ее раскрывается. Подобно влажным лепесткам цветка, которому пришло время распуститься, тело ее, все ее существо устремилось навстречу ему. Дик почувствовал это – медленно провел ладонями по ее бедрам, любовно сжал ягодицы, затем рука его скользнула меж бедер Лейни. Он принялся ласкать ее кончиками пальцев, пока не довел до полубеспамятства: задыхаясь, она выкрикивала его имя и прижималась к нему с беззастенчивой страстью.

Дик коснулся самого ее сокровенного местечка, убеждаясь в ее готовности. Пальцы его были смелыми, дерзкими, но в то же время нежными. Такими нежными…

И еще он приник губами к ее уху и вкрадчиво шептал чудесные слова ей – поэтичные и чувственные, откровенные и бесстыдные, призывные и изысканные, шелковые слова. Слова. Слова, заставившие ее краснеть и ликовать.

– Уверена, Лейни? Может быть, все-таки не стоит торопиться?

Она перекатила голову по подушке из стороны в сторону.

– Нет, люби меня сейчас, Дик. Просто возьми меня. Люби меня.

Он стал медленно входить в нее – неустанно, но неспешно, словно хотел продлить утонченное наслаждение полного обладания ею.

А потом уперся в барьер ее девственности и замер. И ждал несколько мучительных секунд. Поднял голову и смотрел на Лейни, пока та не открыла глаз. И прочитала в его лице напряжение, страсть, немного гнева, безумную страсть и огромное сожаление.

– Почему ты не сказала мне, Лейни?

Она обхватила его шею и потянула на себя. Ей не терпелось вобрать его всего.

– Хочу, чтобы меня любили. Пожалуйста, Дик. Сейчас!

– Но…

– Дик! – вскрикнула она, выгибаясь. И услышала его вымученное проклятье. Но теперь он не мог отступить. Никакая сила на земле не могла помешать ему взять ее.

Он упрямо давил на преграду, пока не вошел в ее тесное благодатное тепло.

– О боже!

В тихом крике слышались мука и экстаз.

– О, Лейни… Тебе больно?

– Нет! – всхлипнула она сквозь слезы счастья. – Нет! Продолжай…

– Мне так хорошо с тобой, – пробормотал он ей в шею. – Скажи, если что не так.

Но ей не было больно. Ни сейчас и ни потом, когда он хотел уйти, посчитав, что одного раза более чем достаточно для той, кто оказалась девственницей. Когда Дик отказался продолжить любовные ласки, она продолжала настаивать и сделала все, чтобы он не смог встать, обхватив его руками и ногами. Тогда они упали и хохотали как сумасшедшие…

В ту ночь он входил в нее снова и снова, и каждый следующий раз был лучше, чем предыдущий, каждый выпад – восхитительнее предыдущего. И каждый раз он приводил ее к сокрушительному оргазму, только чтобы позволить плавно опуститься на землю и скользнуть в его любящие объятия.

Теперь Лейни вновь открыла глаза и громко вздохнула:

– Господи!

Она припомнила все, все возмутительные слова и жесты, которые говорила и делала в его постели. Она и не подозревала, что способна на нечто подобное!

Слова, которыми он описывал ее, их тела и все, что они делали, опять обжигали ее. Даже в воспоминаниях. Она закрыла лицо руками, пытаясь стереть мелькавшие в мозгу эротические картины. Дрожала, как в лихорадке, так сильно, что едва смогла встать.

Лейни вышла в ванную, сунула руки под холодную воду и плеснула в горящее лицо. То самое лицо, которое отражалось в зеркале, которое она знала много лет.

Но теперь, после той ночи, оно никогда не будет прежним.

Наконец она осознала в полной мере, почему люди так увлечены сексом. Теперь до нее дошел смысл шуток в учительской.

– О, бедняжка! – восклицали коллеги, когда она объявила о беременности.

– Хотите сказать, эта скотина обрюхатила вас до того, как вы разбежались?

Она отвернулась, чтобы налить себе кофе:

– Все не так уж и плохо. На самом деле я всегда хотела ребенка.

Но они словно не слышали.

– Что взять с мужика?

– Да! Он скажет и сделает все, чтобы затащить тебя в постель, а на следующий день – чао, бамбина, сорри… Вот и вся любовь! – заявила разведенная учительница старших классов, постоянно находившаяся в поиске нового партнера. Ухмыльнувшись, она непристойно развалилась на потрескавшемся виниловом стуле.

– Но этот процесс так увлекает… Пока не закончится, конечно!

Все рассмеялись. Лейни выдавила улыбку.

Теперь приходилось признать, что да, это было здорово. Даже еще лучше. Самое прекрасное, что с ней в жизни случилось! Она никогда не думала, что будет так. Но никогда больше не повторится. Она не стыдилась и не жалела, потому что плодом той ночи стал ее малыш.

Она погладила живот.

– Я так тебя люблю!

Она вдруг сообразила, что даже не знает фамилии Дика. Ему никто не сообщит, что он скоро станет отцом. И это к лучшему. Скорее всего, ему это безразлично. Вряд ли он вообще вспомнит о ней и той ночи. Опытный элегантный мужчина с такой внешностью, живущий в роскошной квартире, никогда не останется без женщины. И Лейни по-прежнему понятия не имеет, женат ли он. При этой мысли она побледнела. Впрочем, весьма сомнительно, что он женат: в квартире никаких следов присутствия женщины.

В то их первое утро она вела себя несправедливо по отношению к нему. Он воспользовался ее состоянием – это неоспоримо. Но ни разу ей не солгал. Сказал правду. Он не сделал ничего против ее воли. Это она цеплялась за Дика, умоляя любить ее.

Почему она повела себя так? Неужели он был так обольстителен? Или она хотела мужских объятий так сильно, что сгодился бы любой?

Сомнительно как-то. Говорят, что даже под гипнозом нельзя заставить человека сделать то, что он не захотел бы сознательно.

И это факт. Она хотела заняться любовью с этим человеком и воспользовалась своей истерией и повышенным градусом в крови как предлогом его заполучить.

Она твердила себе, что все случившееся ничего не значит для них обоих. Низменные страсти – с его стороны. Материнский инстинкт – с ее. Вот и все. Средство получить ребенка, которого она не надеялась иметь. И хотя бы по этой причине нельзя жалеть об этом. Но и зацикливаться на происшедшем не стоит. Малыш – это нежданный дар. Прими это и забудь обо всем остальном.

Ах, если бы она могла!

Прикоснись ко мне.

Ее пальцы запутались в поросли на его груди, сужавшейся до узкой дорожки на плоском упругом животе.

– Возьми его. О боже. Лейни!

Он был твердым и теплым и полным жизни, готовой вырваться наружу.

– Да, милая, да… никогда не бойся коснуться меня. Коснись меня, коснись, коснись…

– Я хочу его коснуться.

– Нет, я!

– Он шевелится.

– И вовсе нет!

– Да! Он толкается, мисс Маклауд?

Лейни терпеливо отводила от живота жадные ручонки.

– Да, шевелится, и хватит меня трогать!

Но дюжина или около того ребятишек, толпившихся вокруг и наступавших на ее черные замшевые сапоги, дружно заныли.

– Кроме того, ребята, – строго добавила она, пытаясь перекричать вопли, – перемена кончилась и пора идти в класс. Помните, что после обеда мы собираем наши рождественские чулки.

– Нечестно! Я так и не дотронулся до малыша! – пожаловался кто-то, когда Лейни выстроила ребятишек по двое.

– Может быть, завтра, – рассеянно пробормотала она, считая их по головам.

– Я тоже хочу коснуться малыша.

Лейни окаменела. Она не могла взять в толк, почему узнала голос. Прошло больше шести месяцев с той ночи в Нью-Йорке. Но она мгновенно поняла, кто стоит за спиной. Кто застал ее врасплох.

Она повернулась.

Он стоял всего в двух шагах и улыбался. И выглядел в школьном дворе на редкость неуместно. На нем было дорогое пальто из серо-зеленой шерсти, оттенявшее глаза. Воротник был поднят и обрамлял мужественное лицо и взвихренные ветром каштановые волосы с седыми прядками.

– Выглядишь изумительно, дорогая.

Лейни стояла неподвижно, как манекен, и даже не сопротивлялась, когда он выступил вперед, сжал ее холодные щеки теплыми ладонями и поцеловал.