Читать книгу Приручение. Том 2 - Сандра Бушар - Страница 3

Вертолет ждал нас на крыше, и это не позволило мне удостовериться, что Стэфан все еще работает с Конрадом. И все же нетерпимость босса забавляла: он как маленький ребенок хотел максимально сократить время у врача.

Мне хотелось спросить у Шульца, как он чувствует себя сейчас, но мужчина выглядел таким недовольным, словно собирался съесть дегтярного мыла. Я смотрела на него и улыбалась от мысли, что хотя бы в этом он похож на обычных смертных людей.

Поймав мой взгляд, Конрад словно немного расслабился. По крайней мере, морщинка между его насупленных бровей, отнимавшая пару лишних лет, выровнялась.

– Все будет хорошо, – выпалила я на его вопросительно приподнятую бровь и тут же съёжилась от того, как нежно прозвучали эти слова. Слишком нежно для тех отношений, что я сама определила для нас с Конрадом.

Не отводя от меня темно-серых глаз, он не глядя сжал ладонь с увесистым обручальным кольцом, немного его покрутив, будто снова давая ощутить всю тяжесть решения, что было мною принято сегодня. А быть может, он лишь хотел напомнить, в каких именно отношениях мы теперь состоим.

– Я это знаю, – протянул он медленно и задумчиво, где-то немного удивленно. – А вот ты напоминай себе это почаще, детка.

Я отвернулась к иллюминатору, пытаясь разгадать тайный смысл данных двояких слов. Конрад не дал мне убрать руку, как бы я ни сталась это сделать. Потому весь оставшийся путь, пялясь в иллюминатор, я ощутила, как его указательный палец поглаживает мою ладонь. И великолепно мерцающий Нью-Йорк отошел на задний план под гнетом невыносимо томительного, волнующего, выгорающего изнутри чувства… Чувства, определения которому я никак не могла найти.

Вертолет приземлился на крыше клиники, сидящий рядом с каменным выражением лица охранник вышел первым и подал мне руку, следуя строго по протоколу.

– Я сам в состоянии позаботиться о своей невесте, – громко и четко отчеканил мужчина, чтобы все присутствующие вокруг люди услышали каждое слово. Я замерла с широко распахнутыми глазами и оцепенела от того, как вытянулись физиономии каждого охранника. На краткие мгновения их бесчувственные лица перекосило от удивления, и теперь они смотрели на меня совершенно иначе – с нескрываемым интересом.

– Гхм… – я закашлялась, когда Конрад подхватил меня за ягодицы, спуская вниз, будто маленького ребенка. И прежде чем опустить на ноги, ущипнул за ягодицу, заставляя зашипеть от внезапной боли. Его горячие губы коснулись мочки моего уха, прошипев каждое слово так раздраженно, что я удивлялась, как он умудрялся при этом сохранять лицо таким беспристрастным? – Ты со мной. Забыла? И я не разрешаю тебе пускать слюни на других. Иначе будут последствия.

– ЧТО?! Ты в своем уме?! – резко повернувшись к мужчине, я едва не напоролась на его губы – так близко он был от моего лица. Мысли тут же спутались, а внимание тотчас переметнулось. Конрад тоже ощутил «это» нечто неуловимое, искрящее в воздухе между нами и нервно вобрал кислород трепещущими ноздрями. Шаги охранников рядом привели меня в чувство, и я отряхнулась, не на шутку разозлившись. И пусть предположение Шульца в «пускании слюней» было для меня не просто диким, но и оскорбительным, я решила позлить его завышенное эго:

– А что ты мне сделаешь, а?

– Ничего, – умерил мой пыл Конрад, пожав плечами. Но не успела я озадачиться таким его спокойствием, как он продолжил, демонстративно выгнув бровь: – Зато ты здорово сократишь мой штат.

А затем, быстро поцеловав меня в губы, оставляя на них привкус сладкой мяты, поставил на ноги и сжал руку, уводя с собой в здание клиники.

– Конрад, это ерунда какая-то… – мысли удалось собрать в кучу, лишь когда мы спустились по лестнице на этаж ниже. Мне категорически не нравилось то, как босс увольнял каждого мужчину, на которого упал мой взгляд. Но доктор Грин появился буквально из ниоткуда, заглушив мои жалкие попытки заговорить своим громким, довольным как у чеширского кота мурчанием:

– Неужели вы все же решили посетить меня, дорогой Конрад! Не могу поверить своему счастью. Вы поступили как сознательный человек, беспокоящийся о своем здоровье.

Шульц бросил на меня краткий взгляд, как на корень зла всего человечества, и его губы вытянулись в тонкую линию. С трудом сдержав смешок, я почесала зудящую шею и сама ответила Грину:

– У него болит голова. Очень. Сделайте что-то с этим, ладно?

Грин одобрительно закивал головой, рассматривая меня с какой-то неожиданной гордостью:

– Вы все же сделали, как я просил. Великолепно, Эмми! – вдруг он прищурился, а затем пару раз моргнул, будто фокусируя взгляд на моем лице и шее. Затем достал из нагрудного кармана монокль на длинной серебряной цепи и поднес его к глазу. – Хм… Давно это у вас? Выглядит опасно.

– О чем вы? – приложив руку к щеке, я ощутила жар кожи, она заметно пылала. Подобные побочные эффекты легко можно было списать на полет и усталость, что я и делала последние пятнадцать минут. Так что, махнув рукой, облегченно хмыкнула:

– Ерунда. Позаботьтесь лучше о главном пациенте. Конраду это нужнее.

Встав передо мной, Шульц бескомпромиссно положил свою ладонь мне на шею, а затем и вовсе оттянул ворот худи, рассматривая что-то серьезно и внимательно. Давая понять, что сперва он разберётся со мной и только потом приступит к своему лечению. Возражений не принималось.

– Раздражение, – резюмировал он, недовольно качая головой. Он делал так каждый раз, когда посмел упустить из внимания что-то важное. За пять лет работы подобное произошло лишь дважды и имело совершенно не значительный характер. – Этого не было полчаса назад, доктор Грин.

– У нее может быть аллергия на новую одежду? – предположил засуетившийся доктор, присоединившийся к боссу и разговаривавший с ним так, будто меня нет, а рядом лишь неживой манекен. – В любом случае, раз вы тут, нужно это обследовать. И что-то мне подсказывает: немедленно.

– Нет! Сперва Конрада, – воспротивилась я, почесав живот, странно занывший. Внезапный зуд на коже смешался с тремором. – Мы ведь приехали сюда чтобы… Чтобы… То есть, я хотела сказать…

– Чтобы что? Путаются мысли, да, мисс Браун? – Грин снова полез в карман, но на этот раз достал маленький фонарик, которым беспардонно посветил мне в глаза. Тело сковало странная тошнота и сильное головокружение. Показалось, будто земля под ногами дрожит. «Ты просто не можешь заземлиться после полета!» – успокаивал меня внутренний голос, но обеспокоенный взгляд Шульца вселял панику.

– Мне просто… – нервно сглотнув, постаралась избавиться от мешающего кома в горле, но чем больше я старалась, тем больше становился этот самый ком. Будто раздувался. Гортань ощутимо немела, сдавливалась в тиски и мешала сделать лишний вдох. Резко взглянув на Шульца, я быстро протараторила: – Конрад, обещай, что выполнишь все, что доктор Грин тебе велит! У тебя сотрясение, и это не шутки.

Мужчина молчал, я продолжала ждать его ответа. Грин звал кого-то, за долю секунды подбежали медсестры, но я видела их мельком, потому как мир вокруг медленно уплывал. Вокруг образовалась паника, множество голосов раздражали уши, люди в белых халатах окружили меня чертовски быстро.

– Конрад… – прошептала я, пытаясь найти в его глазах поддержку. Но видела там лишь испуг и шок. Шок, сводящий с ума и лишающий разума. – Пообещай мне сейчас.

Он кивнул, спутанно и растерянно, будто только сейчас расслышал мои слова. В его темно-серых глубинах я видела что-то такое ужасное, что совершенно не прибавляло оптимизма.

– Анафилактический шок… – уши поймали часть фразы Грина, и я содрогнулась от ужаса. «Но ведь я ничего не ела в пентхаусе Габриеля! Вряд ли от пары глотков вина могло произойти такое… К тому же, именно эта фирма была испробована мою не впервые!» – взорвалось сознание вместе с пекущим изнутри желудком, будто кто-то положил в него взрывчатку или раскаленный уголек. «Может дело и вправду в новой одежде? Нет, подобный материал, только в виде домашнего платья, я уже не раз носила в пентхаусе Конрада».

– Что ты ела? – отчеканил Шульц, пришедший явно к тем же выводам, удерживая меня на месте своими руками. Крепко и цепко, будто я уплывала от него, словно песок сквозь пальцы, а он ничего не мог с этим поделать. – Говори. Постарайся, детка…

Я судорожно вспоминала, что удавалось сделать с адским трудом, сознание уплывало так скоро, что тело не успело вдоволь испугаться. Я все еще ощущала себя в замешательстве, когда вдруг пугающая догадка ужаснула меня до новой вспышки боли.

«Не может быть!» – взмолилась я, а на глазах вспыхнули слезы.

– Что это? – Конрад понял все сразу и ждал от меня ответа. Рядом появилась каталка, я распознала ее лишь по звуку катящихся колес. – Эмми, прошу тебя.

«Клубнику! – кричал внутренний голос. – Я ела клубнику, Конрад».

Именно этот малознакомый запах удалось уловить голодным желудком среди различных примесей в муссовом креме подаренной тарталетки. Но я поняла это слишком поздно. Тогда, когда исправить ситуацию уже было совершенно невозможно.

Глядя на мужчину, я не могла найти в себе силы произнести это вслух, ведь именно Его дочь приготовила это для меня. Сабина… Могла ли она знать про аллергию? Сделала ли это специально? Я не знала, но совершенно не хотела говорить подобное ее отцу и давать повод усомниться в семилетнем ребенке. Юной крохотной девочке.

И не пришлось. Потому как разум покинул меня резко и внезапно, а тьма заполнила все вокруг. Последнее, что я увидела: темно-серые глаза, полные беспомощности и тревоги.

Луч испепеляющего солнца ударил по закрытым глазам, заставляя поморщиться. Я заныла, оттого как пекло роговицу, и по инерции попыталась повернуться набок. Только вот не смогла. Руки с ногами оказались прикованы к твердой на редкость постели. Резкий приступ паники заставил встряхнуться, я попыталась сдвинуться с места, и это вызвало сильную боль внутри, будто кто-то прошелся по желудку острой наждачкой.

– Проснулись, дорогая… – присутствие кого-то знакомого рядом – доктора Грина – немного успокоило. Послышался шелест ткани, после чего солнце перестало так яростно резать глаза, и я, наконец, их распахнула. Взгляд встретился с кристально белым глянцевым потолком палаты, где я смогла разглядеть очертания своего тела в темно-синей больничной робе.

– Что… со… мной?.. – голос был на редкость низким и хриплым, словно у прокуренной трактирщицы, горло до слез предательски ныло. Сглотнув мешающий ком в горле, я снова заныла от резкой, едва терпимой острой боли.

– Не переживайте, мисс, – теплая ладонь легла мне на живот, а после чего показалось лицо самого Грина. Он казался сосредоточенным более чем когда-либо, доставая из нагрудного кармана свой фонарик и светя мне им прямо в лицо. – Все самое страшное уже позади. Не о чем больше беспокоиться. Мы промыли вам желудок, какое-то время будете чувствовать дискомфорт.

– Что именно позади? – медленно повернув головой вправо, я увидела капельницу, с левой же стороны располагался какой-то датчик, где разобрать удалось лишь мой завышенный пульс.

– Анафилактический шок, – Грин без спроса распахнул мой рот, осматривая язык. – Мы вовремя блокировали приступ, но ночь вы все равно проспали. Придется придерживаться диеты несколько месяцев. И, естественно, никакой клубники. Если так уж хочется, можете покупать всякие химические добавки с ароматизатором клубники, хотя я бы советовал вам забыть об этой ягоде навсегда.

Внезапно комната показалась мне маленькой и неуютной, напоминающей белый безликий короб, не имеющий ничего располагающего и успокаивающего. Приступ клаустрофобии захлестнул меня с головой, а желание освободить руки стало невыносимым. Дыхание сперло, а голова закружилась с утроенной силой.

– Мне можно вставать? – с едва скрываемой паникой прошептала я, что доктор Грин уловил тут же, нажимая красную кнопку у изголовья постели. Верхняя ее часть медленно поднялась, позволяя мне смотреть на мир вокруг полусидя, но даже в этом положении легче не стало: впереди был выключенный телевизор и совершенно пустая стойка, предназначенная для вещей. Я посмотрела на доктора полным мольбы взглядом:

– Освободите меня, прошу… Я чувствую себя… Гхм… Сносно.

– Оргазм ослаблен, вам желательно этот день провести в постели, – жестко поставил перед фактом он, не собираясь принимать какие-либо возражения, только вот мой мозг в экстренной ситуации работал на редкость хорошо, тут же подкинув спасательный вариант:

– А как же туалет?.. Я могу пойти в дамскую комнату? Или естественные процессы у вас тоже под запретом, а?

Немного растеряв свой энтузиазм доводить меня измором, Грин почесал затылок и немного покраснел, принявшись быстро расшнуровывать узелки:

– Эм… Конечно, мисс. Это ведь не тюрьма, в конце концов…

С широкой, но вялой улыбкой я села на койке, довольная тем, что нашла выход из ситуации. Каждое движение отзывалось болью в пищеводе, слабость делала из меня невесомое облачко – качало из стороны в сторону. Как вдруг на полпути к женской комнате меня озарила резкая догадка. Вернее то, что я опрометчиво упустила из слов Грина. Повернувшись к нему в пол-оборота, я крепче сжала пальцами стойку с капельницей.

– Вы сказали «клубника». Так быстро готов анализ?

– Анализ и вправду готов, – хмыкнул старик, отводя взгляд к окну и засовывая руки в высокие карманы. – Только Конрад понял все намного раньше, чем очень здорово нам помог. Кажется, он связался с охраной вашего пентхауса и попросил сводку камер видеонаблюдения.

Страх прошел по телу мелкими мурашками, оставаясь где-то на уровне бешено бьющегося сердца. Благо больше монитор не показывал пульс, иначе Грин точно вернул бы меня в постель, приковывая к ней навсегда.

– И… – я нервно облизала пересохшие губы, пытаясь скрыть волнение. – Где сейчас Конрад?

Мне было страшно представить, что сделает он с маленькой Сабиной, узнав правду. Одна мысль, что он сможет ей как-то навредить была чертовски невыносимой. Несмотря на то, что эта семилетняя девочка довела до меня до больницы, я ощущала в происшедшем и свою вину. Именно я пришла на ее территорию, где девочку любили и считали принцессой. Именно я «украла» ее любимого папочку. Изначально не стоило знакомиться с детьми босса. Оставалось надеяться, что Сабина не подозревала о возможном летальном исходе и просто хотела подшутить.

– Здесь, – доктор Грин указал подбородком на смежную комнату с наглухо закрытой дверью. – Не поверите, пока мы занимались вами, мистер Шульц согласился на все указанные мою процедуры. Мы даже провели ему небольшую операцию, которая должна устранить головные боли. Приди он на месяц позже – операция была бы намного серьезнее и под общим наркозом… Чего он только ждал, не понимаю? – старик недовольно развел руками, пытаясь показать степень его удивления поведением мужчины. Я же думала о другом… Мне нестерпимо хотелось увидеть Конрада и задать ему парочку важных вопросов. Развернувшись на пятках, я направилась в указанную комнату, услышав растерянный и недовольный крик Грина: – Эй, куда это вы, мисс? А ну-ка вернитесь! Вы слишком слабы, чтобы разгуливать туда-сюда… В противном случае, буду вынужден сопроводить вас обратно насильно.

Хмыкнув, я повернулась к доктору Грину и вопросительно выгнула бровь. Действительно ли он собирался делать то, что сказал? Конрада подобное поведение точно не обрадует. Видимо, старик тоже это понял, потому потупил недовольный взгляд и покачал головой, бурча себе под нос что-то вроде: «Несносная семейка!»

Открыв дверь, я очутилась в совершенно идентичной комнате, ничем не отличающейся от моей. Конрад лежал на такой же широкой постели и смотрел в противоположную от меня сторону. Сперва я решила, что он спит, но затем разглядела в отражении окна его открытые пустые глаза, лишенные всяких эмоций. На мужчине были все те же штаны, а вот кофта отсутствовала. Видимо, ее заставили снять, чтобы поставить капельницу.

– Конрад, – едва слышно позвала я его, замирая на месте. Он ничего не ответил, будто и вовсе не заметил моего присутствия, и только спустя целую вечность, осознав, что уходить я не собираюсь, отрезал:

– Возвращайся в постель. Немедленно.

Голос его был резким, грубым, холодным и отстраненным. Хлещущим по лицу, будто мощная пощечина. Выливающимся на голову ушатом ледяной воды.

Я прикусила губу, сдерживая непрошеные слезы, но наплевала на гордость и не сдвинулась с места. Потому что часть меня понимала его эмоции: отец только что узнал, на какую подлость способна его маленькая принцесса. Семилетнее невинное создание. Он не хотел обидеть меня, он корил именно себя.

– Она не знала про аллергию, – уверенно отчеканила, блефуя. Подобного я утверждать не могла.

– Знала, – тут же выдохнул Шульц, чем подтвердил мои предположения. Сейчас он думал о Сабине. И эти мысли явно навеивали ему тоску и ярость. – Повторяю еще раз: возвращайся в постель.

Я сама не знала, каким волшебным образом чувствовала его боль, ведь внешне Конрад выглядел так же сурово и неэмоционально, как обычно. Тот же хмурый взгляд, тот же повелевающий тон. Даже в больничной палате он умудрялся сеять вокруг себя тяжелую энергетику, наверняка пугающую каждую неподготовленную медсестру. И все же мне удавалось поймать этот тонкий и едва уловимый канал связи между нами, заглянуть за трёхслойную маску в истинное лицо.

– И что ты собираешься делать? – затаив дыхание, я жаждала его ответа с каким-то ненормальным энтузиазмом. Мне было важно убедиться, что он еще не успел навредить Сабине. Тем самым, навредив и себе самому.

– Пансион в Испании до восемнадцати лет. Она отбывает завтра в обед, – Конрад проговорил это ровно, будто подобное решение ему ничего не стоило, и на какую-то крохотную секунду я действительно поверила, что это так. Что он равнодушен к собственному чаду!