Читать книгу Семьдесят семь бантиков - Сания Шавалиева - Страница 5

Моросящий дождь принес облегчение Кикирилле. Она слизнула с губ капли дождя и завистливым взглядом проводила дикую утку, которая с криком пролетела мимо и пропала в тумане. Мысль о предстоящем экзамене не давала покоя. И чем больше она об этом думала, тем больше боялась.

А ведь она ждала Этого утра еще с прошлой весны, и вот оно наступило. Раздался негромкий звук – это треснула в густой траве ветка, на которую наступила бабушка. Она шла следом и напутствовала:

– Не опозорь семью. Ты должна стать злой, вредной, крикливой, как я.

Кикирилла остановилась. Бабушка обошла ее, с восторгом глядя на внучку, словно уже примеряла к ее голове семьдесят семь бантиков. Вот так они и стояли, и смотрели друг на друга.

«Жесть! – подумала Кикирилла. – Скоро у меня начнется совсем другая жизнь. Стану мучить зимняков налево и направо. Незлодеев тоже буду мучить! Вот какая я стану! Все будут разбегаться от меня с громким топотом!». Кикирилла отчетливо услышала топот, который становился все громче и громче. И тут она поняла – это бьется ее сердце. Кикирилла даже испугалась, что бабушка услышит.

– Или кажется, или я это слышу? – Кикимора Болотная прислушалась. – Вроде как стреляют?

– Это я, – призналась Кикирилла.

Бабушка распахнула глаза.

– Стреляешь?

– Боюсь! Сердце колотится.

Бабушка уставилась на внучку.

– Сердце?! У Кикимор нет сердца!

– У меня есть…

– Замолчи! Сейчас же замолчи!

Кикирилла покраснела и смутилась. Краснеть надо отвыкать, а привыкать зеленеть. Кикиморам Болотным положено зеленеть.

– Между прочим, купила новую шапку горгоны, – Кикимора Болотная в поисках сумки похлопала себя по бокам. Сумка на длинном ремне из осоки висела за спиной. Перетянула ее на живот и вынула шапку, примерила. Змеи зашевелились, раскрыли пасти.

– Ничего себе! – растерялась Кикирилла.

Хотя лицо Кикиморы Болотной окружал венок змей, сама старушка выглядела счастливой. Шапка стала сползать набок – очень медленно, но неуклонно. Змеи пытались ее уравновесить.

В школе Кикириллу учили, как обращаться со змеями горгоны. Главное, не бояться, не питать их своим страхом. Но этого, конечно, мало. Учительница Жаба-Ужаба сначала угостила учеников специальным антизмеиным снадобьем. Эта прививка ну очень невкусная. К красной глине добавляется зола, перетертая змеиная чешуя и помет белки, которую укусила гадюка. Потом все это перемешивается, взбалтывается, три недели настаивается на дне болота и долго томится в печи.

Кикирилла, конечно, понимала, что опасности нет, но шапка сползала все ниже, а змеи извивались все яростнее. Бабушка поправила шапку и громко расхохоталась. Кикирилла разозлилась. Леший ее побери! Прикололась, значит?

– Ладно, будем считать, шутка не удалась, – примирительно кивнула Кикимора Болотная. – Хотела, чтобы ты немного расслабилась, а то ходишь, как будто тебя заморозили. Слушай, давай превращусь в тебя и пойду на экзамен? Уж я-то не завалю.

– Сама справлюсь, – отказалась Кикирилла.

– Уверена? – и бабушка вдруг надела шапку на голову внучки.

Раздвоенный змеиный язык завибрировал, потянулся к Кикирилле. Она вспомнила, чему учила ее Жаба-Ужаба, и щелкнула змею по лбу. Змея зашипела от обиды. Другие змеи как будто выстрелили вверх, из их пастей посыпались острые жгучие искры.

«Это что-то новенькое», – присмотрелась Кикирилла.

Бам-с! Бам-с! Бам-с! – Одной, второй, третьей.

От щелчков змеи все уменьшались и уменьшались, словно от них отрезали по кусочку.

Одна змея все-таки стрельнула ядом и попала на зеленый шарф. Кикирилла потянулась к ней – хотела завязать в узел. Уловив настроение внучки, бабушка сняла с нее шапку и вернула в сумку.

– Вещь не порть, – она пытливо уставилась на Кикириллу. – Совсем не страшно?

– Теперь пятно останется.

Кикирилла ошиблась, яд прожег шарф насквозь.

– Ты храбрее меня, – обрадовалась Кикимора Болотная. – Я в своe время от этой шапочки визжала от ужаса. Представляю, какая получится гремучая смесь, если ты ещe и черные бантики получишь. Тебе и Тон Мракович нипочeм будет.

С этой змеиной шапкой Кикирилла напрочь забыла о бантиках. Вот так бабуля – отвлекла ее от тревожных мыслей.

– Бабушка, а у меня будет нос крючком?

– Обязательно. И ещe трeхслойная бородавка на подбородке. И волосы, как истeртая мочалка. Главное, запомни – тебе нельзя делать добрые дела. Ни большие, ни маленькие. Это очень важно. Запомнила? И постарайся понравиться Мраковичу. Будь капризной, нервной, обязательно забудь поздороваться.

Кикимора Болотная подпрыгнула, сорвала с берeзы черный нарост чаги. Переломила пополам, откусила.

– Фу! С-солонющий, – она сморщилась, но гриб не выплюнула, стала медленно пережевывать.

Кикирилла осторожно взглянула на бабушку. Она надеялась, что нарост еще не созрел, а то бабушка начнет долго и утомительно вспоминать о былой жизни.

– …Сначала, дорогая моя, я жила в доме у мельника…

Началось! Сто миллионов раз она все это слышала.

– …Ох и баловница я была… его жене косы путала, детей щекотала, курам перья дeргала…

Сейчас заплачет! Кикирилла не ошиблась. Бабушка утерла слезу, высморкалась в подол платья из болотной осоки:

– …Раньше-то нас, нечисть, уважали. На шкаф ставили тарелку с кашей. А потом, помню, жена мельника сбежала с местным пастухом, и старик женился на другой. Девушка была трудолюбивая, красивая… ты меня слушаешь?

– Очень внимательно.

– Вот что я сейчас сказала? – спросила старушка.

– Девушка была трудолюбивая, красивая. А ты сидела в правом углу от входа, у самой печки. Обычно туда сметали мусор, а чтобы не накликать беду, его не выносили из избы, а сжигали в печи. А потом красавица, чтобы вывести нечистую силу, привела медведя. Ох и поломал он наших…

Вдруг Кикимора Болотная заметила на пеньке промокшего Чертополоха. Он сидел, ссутулившись, поджав под себя ножки, ладонями обняв подбородок. Мыслитель.

– Проблемы? – спросила Кикимора Болотная.

Чертополох ойкнул и прижал к щекам борта фиолетовой шляпы. Он безумно боялся Кикиморы Болотной. У нее была дурная привычка швырять его шляпу куда подальше. Маханет со всей дури и наслаждается видом, куда ее уносит. А Чертополоху потом носись по тайге в поисках.

Вот и сейчас, Кикимора Болотная потянула шляпу вверх. Он повис следом. Глянул вниз и обмер. Хоть и невысоко, но все равно жутковато.

– Ну? – буркнула Кикимора.

– Я… – Чертополох засучил ножками. – Я это… слежу за Желми.

– А где он?

– Ушeл в посeлок и не вернулся.

– А ты почему здесь?

– Так боязно там, в поселке.

Как же Кикимора Болотная ненавидела всех этих медведей, а особенно желтого. И хотя не знала, что случилось с Желми, но надеялась, что это что-то ужасное. Чем хуже, тем лучше.

– А зачем он пошел в посeлок?

– Тон Мракович приказал. В город прибыл зверинец, а в нeм животные содержатся в невыносимых условиях, голодают и все такое. Желми ушeл узнавать и пропал.

Как-то разом стемнело. Нахмурилось небо, словно втихаря замыслило какую-то пакость. Кикирилла уставилась вверх, на тучи.

– Может, он умер? – сказал Чертополох.

Кикимора Болотная расхохоталась. Её смех раскатами пошел гулять по тайге. Зная лютую ненависть кикимор к медведям, внучка спросила:

– Твои проделки?

Старушка тяжело вздохнула. Честное слово, она очень бы хотела закопать жeлтого медведя поглубже. Но сегодня не случилось. Пока не случилось…

– Шeл бы ты отсюда, – посоветовала Кикимора Болотная. – Неровен час, попадeшь в беду, – Она плотнее закуталась в накидку из серо-синего мха. – В беду хочешь?

– Не хочу.

В ту же секунду тишину расколола молния. Чертополох от ужаса подпрыгнул, пронесся над Кикириллой и пропал в зарослях шиповника. Загрохотало так, будто с неба посыпались булыжники. С макушки березы свалился бельчонок. Его на лету поймала белка-мать, унесла в дупло.

– Ты слышала?

Кикирилла прислушалась:

– Вроде на гром не похоже.

Подул рваный ветер, заскрипели ели, на черeмуху полетели ржавые иголки хвои.

– Неспокойно сегодня в лесу, – сказала Кикимора Болотная. – Возможно, зимняки промышляют. Совсем страх потеряли.

Кикирилла уловила настроение бабушки. По спине побежали мурашки.

– Бабуль, что-то тебя штормит. То мельник, то Желми, то зимняки. Может, пойдeм, а то опоздаем на совет.

– Да, да, да. Это я переживаю за тебя. Жуть. Никогда не думала, что будет так тяжело.

В другое время Кикимора Болотная обязательно бы выяснила, откуда злозвучие. Но сегодня недосуг, сегодня особый день для их семьи.

– Семьдесят семь бантиков! Они будут наши!

Кикирилле вдруг захотелось исчезнуть, как Чертополох. А тут гроза затрещала с такой силой, что со склона посыпались камни. Молния ломаной спицей прошила небо, острием ударила в сухое дерево, в самую сердцевину. Пламя разыгралось сразу, поползло вверх. Сухие ветки зашевелились, задрожали, разбрасывая фейерверк искр.

Кикимора Болотная взобралась на камень, соскребла бурый мох, скатала в шар: шесть поворотов налево, три направо, семь вокруг оси. Теперь главное не промахнуться и попасть в центр очага. Если мимо, огонь вырвется и пойдет гулять по тайге. Метнула в дерево – попала! Огонь дернулся, опал и, угасая, зашипел. И время пошло вспять. Через секунду сухостой выпрямился, стряхнул гарь, поднял ветви. Выпуская зелень, лопались почки. Змеиной кожей по стволам поползла бронзовая кора.

Внучка с завистью вздохнула:

– Мне бы так!

– Вместе с бантиками получишь силу, – Кикимора Болотная обняла внучку, поцеловала.

– Могли бы просто так дать. Почему я должна сдавать экзамены?

– Потому что много шарлатанов развелось. Корчат из себя магов, черных вредителей. Надо, внучка, доказать членам комиссии, что ты достойна рода кикимор. Кстати, мы сильно опаздываем. Похоже, без тропинки-заризанки нам не обойтись.

Кикимора Болотная затопала, захлопала. Испуганно вспорхнули воробьи. Но больше ничего.

– Я точно знаю, что она здесь, – рассердилась Кикимора. Протиснулась меж берез – из-под лапника выскочил Сморчок. Кикимора поймала его за шляпку. – Где тропа, ну?

Сморчок покосился на клеверную поляну. Кикимора встала в центр поляны, затопала, захлопала, и тропа зеленой лентой тронулась с места. И так шустро, что Кикимора Болотная мгновенно пропала за деревьями. Кикирилла растерялась, замешкалась. А тут еще с пушистого цветка снялась оса и загудела над головой, выказывая недовольство.

– Чего отстаешь? – вернулась бабушка.

– Да вот оса.

Кикимора Болотная что-то прожужжала осе, и та пропала. Кикимора затащила внучку на тропинку, и она тронулась. Еще несколько хлопков, и вот уже тропинка помчалась мимо школы заризанов. Здесь учились все, и растения, и звери, и нечистая сила. Тропинка устремилась к водопаду. Кикирилла еле сдержалась от крика, но тропинка в последний момент свернула. Они проехали уже полпути, через низкорослый лес, через рябиновую рощу. Вдруг тропинка дeрнулась и резко остановилась. Кикимора Болотная упала на колени, внучка свалилась на нее.

– Чуть не покалечились, – проворчала Кикимора, пытаясь встать.

Кикирилла поспешила ей на помощь.

– Не надо! Я сама! – бабушка сошла с тропинки. – Похоже, заклинило.

Тропинка еще несколько раз дернулась, пытаясь тронуться с места. Кикимора Болотная приподняла край. Небольшое заклинание, и лужа под тропинкой собралась в шар, поднялась над землeй. Внутри шара, выпучив глаза, застыла пара головастиков. Шар, вибрируя, поплыл к яме и там лопнул. Яма наполнилась водой и головастиками.

Тропинка тронулась, но Кикимора не стала разгоняться. На тропу заползла божья коровка, калачиком свернулся ужик.

Сверкнула молния.

– Небо расшалилось. Не к добру это, – Кикимора зябко поежилась. Стянула с плеч промокшую от дождя накидку, отжала, встряхнула. Волосы тоже промокли. Она аккуратно собрала их в пучок, скрутила жгутом.

Молнию догнал гром. Звук шел из-за Крестовой горы. Кикимора Болотная подоткнула полы платья и полезла в гору. Она карабкалась по серым валунам, и скоро руки стали грязными и скользкими. Зацепившись за корень низкорослой берeзы, подтянулась и выбралась на маковку горы. Холодный ветер засвистел, укусил за щeки.

Кикимора повернулась и увидела лысину тайги с карстовой воронкой посередине. Дальше виднелась цепь полуразрушенных гор под тяжелым покрывалом бурого леса. Внучка карабкалась следом. Наконец они добрались до ложбины между двумя большими камнями, в которой и устроились.

– Фух! Ты куда исчезла? – задыхалась внучка.

– Тихо! – Кикимора придавила клеща на ее щеке. – Вот зараза!

Кикирилла удивленно уставилась на бабушку.

– Да не ты, – она сняла с головы внучки еще пару клещей. – Три заразы.

Вновь ухнуло. Кикирилла пригнула голову, прижалась к бабушке.

– Как пить дать, стреляют, – прошептала Кикимора.

– Кто?

– Не знаю пока, – Кикимора Болотная вылезла из ложбины. – Подойду-ка поближе.

Возможно, она так бы и поступила, но справа что-то зашуршало. От увиденного старушка присела. Прямо на них шeл Желми. Качаясь, как маятник, он тащил Тополиху и, казалось, слабел с каждой секундой. Ветви волочились по земле, цеплялись за камни, сбривали неокрепшую весеннюю траву.

«Фьють», – свистнула пуля.

– Киким… умираю, – простонал медведь, заваливаясь на старушку. Та откатилась в сторону и, спасая внучку, дернула ее за руку, но не успела поджать левую ногу, медведь рухнул прямо на нее. Тополиха рухнула рядом.

– Ааааа, – взвыла Кикимора Болотная от боли, – дурак косолапый!

Она трясла Желми, а он спал, похрапывая. Хр-р-р – на вдохе, фий-ю-ю-ю – на выдохе. Спина его поднималась и опускалась, как меха в кузнице. Кикимора Болотная трясла медведя со всей мочи: вопила, проклинала. Кикирилла канючила, пытаясь помочь, ползала рядом. Но как справиться с полутонной живого медвежьего веса? Потянула за накидку. Когда она порвалась, Кикирилла больно приложилась локтем о камень. Нужно было срочно кого-то звать на помощь.

– А-а-а, помогите!

Помогла Тополиха. Она перекатила Желми на другой бок. Кикимора с трудом подтянула ногу. Вывороченная пятка смотрела в другую сторону.

– Сибурдан, – бабушка закрыла глаза, – собери мох сибурдан.

– Хорошо, – кивнула Кикирилла.

Сибурдан – особый мох: сине-зеленый с черной каймой и сиреневой серединкой. Она сорвала горсть сибурдана и вернулась. Кикимора долго жевала мох, потом выплюнула кашицу на больное место, растeрла. Пятка нехотя, со скрипучим щелчком встала на место.

– Шикиблеск! – выдохнула Тополиха.

Кикимора Болотная растерла горсть мха ладонями и зашептала.

Медведь приподнялся, завис над землей.

– Ох, старость не радость, – вздохнула Кикимора, опeрлась на руку внучки, подошла к медведю. Он тихо покачивался в воздухе. Вот бы, наверное, удивился, если бы открыл глаза.

– Шандарахнуть бы его об землю!

И тут она увидела охотника. Может, он на медведя охотится? Кикимора Болотная умирала от любви к тем, кто не любил медведей. И этот зимняк с винтовкой явно был на ее стороне. Она приподняла медведя повыше, чтобы охотник его заметил. Громко сломала ветку, бросила большой камень. Бесполезно. А ведь охотнику только и нужно голову поднять. Но он тихо выругался себе под нос, обогнул камень и пошел к сосне.

– Вернись, – позвала Кикимора Болотная нежным голосом.

Брим-Бом прислушался.

– Сюда, сюда, – пела Кикимора Болотная.

Брим-Бом перекрестился.

– Свят, свят…

Кикимора тихо сплюнула. Только «свят-свят» ей не хватало.

– Помочь ведь хотела. Теперь придeтся наказать.

Она присела, сложила руки на груди, пошла по кругу. Когда она увеличилась в семьдесят семь раз, проявилась перед охотником. Еe морщинистые руки взметнулись вверх. Тучи содрогнулись, наскочили друг на друга. Огненные стрелы царапали небо. Кикимора схватила две молнии, соединила – и на землю просыпался огненный дождь.

Брим-Бом прижался спиной к сосне.

Кикимора выдохнула «Хаха-ах-хаха-ха!», сделала кувырок через голову превратилась в перламутровую лису с фиолетовыми глазами… Это была потаенная детская мечта охотника! Вот она, рукой подать! Перламутровая лиса из его детских снов, которая спасала его от одиночества. Он с ней дружил, только ей доверял тайны.

Охотник застонал и на четвереньках пополз к сновидению. Когда-то он дал себе слово найти эту лису.

– Боже, какое чудо! Какая роскошь!

Пушистый хвост лисы стелился по земле.Если бы у тумана была королева, она бы выглядела именно так, подумал охотник.

Лиса задрала морду и принюхалась, потом сделала шажок-другой, замерла. Охотник поднял винтовку – в его зверинце скоро поселится его мечта. Лиса посмотрела на Брим-Бома в упор сверкающими фиолетовыми глазами. И бросилась бежать.

Охотник кинулся следом, пытаясь ее догнать. Кругом звенели колокольчики, шуршали камни, сыпалась листва. Лиса уходила огромными прыжками. Если он начинал отставать, она останавливалась и ждала. Смотрела на него, наклоняя голову то влево, то вправо. Ее взгляд излучал ровно столько добра и света, сколько не хватало охотнику в жизни. Где-то в глубине души он понимал, что это не просто так, что нужно остановиться. Но не мог. Лиса сверкала острыми зубками, манила лапой. Охотник подумал, что при встрече с такой красотой мир должен выворачиваться наизнанку.

Брим-Бом заскочил в камыши, сделал шаг, еще… Почва вдруг стала вязкой. Ему показалось, что кто-то схватил его за ноги и потянул вниз, поначалу легко, словно пробуя силы, потом все настойчивей. А лиса висела напротив него в воздухе, над весенними первоцветами. И снова хвост туманом по кругу. Сейчас еe глаза отливали зеленью травы. Ноги охотника сводила судорога. Болотная жижа засасывала. Лиса наслаждалась. От нее к охотнику пробежал огонек загоревшегося Болотного газа.

– Помоги, – попросил Брим-Бом.

– Вряд ли, – ответила перламутровая лиса.

– У меня есть деньги, – соврал Брим-Бом.

Лиса присмотрелась. Карликовые березы, ива, осока, переходящая в мох. Лисе без труда удалось вырвать тонкую березу. Охотник разозлился, когда она бросила дерево не ему, а рядом с собой. И уселась сверху.

– Помоги, – повторил он, уже понимая, что его дразнят.

Лиса вскинулась, ударилась о землю, обернулась Кикиморой Болотной. Перед охотником предстала старуха в платье, которое давно превратилось в травянистые лохмотья.

– Не жалко? – внучка с большим интересом наблюдала за баловством бабушки.

Она ещe ни разу в жизни не видела, как бабушка расправляется с зимняком.

Кикимора остановилась – не хватило секунды, чтобы ударить в ладоши… И зимняк исчез бы в болоте.

Кикимора Болотная поджала губы:

– Такой сюжет загубила!

Ей нравилось смотреть на охотника. Он выглядел уже не так свирепо, как тогда, когда охотился на медведя. В его глазах светилась тоска.

– Замечательная картина.

Внучка не понимала ее восторга:

– Мы опоздаем.

– Извини, заигралась, – Кикимора оскалилась. Может, помочь? Наступлю на темечко…

– Ну бабуль.

– Иду, иду. Повезло тебе, бездельник.

Кикимора и внучка снова ступили на тропинку, и она понесла их в заросли ивы. Вспорхнула ворона. Целая стая поднялась и рванула на север, сквозь частокол елей, к вершине Демьянова пупа.

Холодная болотная жижа пошла в горло Брим-Бома. Он закашлялся, дернулся вверх, отчаянно замолотил руками.

Дотянулся до ближайшей кочки, она ушла под воду, но удержала зимняка на плаву. Уцепиться за ветку березы, потянуть на себя.

Деревце прогнулось коромыслом.

– Ну! – простонал охотник.

Главное, удержаться на поверхности.

И тут ему на голову прыгнула толстая жаба. Он ушел под воду с головой. Вверху пузыри, внизу темень. Взвыл от ярости и тут же хлебнул воды. Горло царапнула нить осоки. Охотник поджал колени, выпрямил спину и ухватился за березу двумя руками, вцепился зубами.

Больше он не тонул.

Когда Брим-Бом это понял, то впервые в жизни расплакался. По-настоящему, с подвыванием, как в детстве.

– Мама, ма-мо-чка!

Он поднял лицо к небу и долго глядел, вспоминая, что там живет кто-то, кто помогает, только невозможно вспомнить того, кого не знаешь. Дождь скатывался по шее. Болото, потерявшее добычу, чмокнуло с досады…