Читать книгу Цветы из огненного рая - Сара Ларк - Страница 10

Получив письмо, Карл хотел сразу рассказать Иде о том, что компания приняла его заявку на переезд. Он точно не знал, она ли подсунула ему под дверь рекламный проспект, но полагал, что так оно и было. А если нет, то он очень надеялся, что девушка хотя бы обрадуется тому, что он последует за ней на новую родину. Конечно, это не изменит ее намерения выйти замуж за Оттфрида Брандманна – Карл не сомневался в том, что она сразу же заверит его в этом.

К этому моменту было уже ясно, что Брандманны тоже решили переселяться. Из Рабен-Штейнфельда пожелало уехать одиннадцать семей, в первую очередь малоземельные крестьяне, но были среди решившихся и состоятельные фермеры, прельстившиеся красотами Новой Зеландии. Все они занимали высокое положение в общине. Деревня уже не будет прежней, когда они уедут, однако помещик сожалел в первую очередь о потере Якоба Ланге, кузнеца и знатока лошадей.

Семьи в то время были большими, и, несмотря на то что почти все сыновья ремесленника обучались его профессии, лишь первый наследовал мастерскую и землю при доме. Остальные отправлялись в путь в поисках места, которое могли бы занять, или становились бродячими ремесленниками. Поэтому Якоб Ланге, Петер Брандманн и прочие легко нашли покупателей для своих мастерских. Помещик ссудил тех необходимыми суммами. Тем самым он привязал к себе ремесленников и крестьян на многие годы – и у живущего в замке повелителя появились новые крепостные.

Карл снова и снова просматривал свои бумаги, мысленно репетируя разговор с Идой, представляя себе, как она отреагирует на его триумф. Непросто будет устроить «случайную» встречу. Деревня все еще была засыпана снегом, и переселенцы, особенно женщины, сидели дома, занимаясь сортировкой и упаковкой вещей. Может быть, просто подойти к дому Ланге, позвать Иду и все рассказать ей? Искушение было велико, поскольку уже не имело значения, вызовет ли она тем самым недовольство отца. В новой стране Карлу не придется работать на жителей Рабен-Штейнфельда, наверняка там достаточно и других переселенцев.

Но что-то заставило Карла передумать. Быть может, обычное суеверие или же некий инстинкт, предупредивший его. Карл оставался единственным неимущим из Рабен-Штейнфельда, которому Бейт позволил отправиться в Новую Зеландию, – и наверняка деревенским не понравится то, что они оплатили свой переезд сами, в то время как расходы Карла взяла на себя компания. Кто знает, что придет в голову столпам местной общины, вдруг они захотят еще больше испортить ему жизнь? Чего доброго, придумают что-нибудь и силой привяжут его к деревне, настроят против него помещика или помешают пастору выдать ему выписку из церковной книги, чтобы он не смог получить паспорт.

Взвесив все за и против, Карл решил проявить осторожность и никому ничего не говорить. Пусть остальные узнают обо всем только на судне – все переселенцы, в том числе и Ида. Она может запросто выдать его, если ему не повезет и кто-то застанет их вместе. Стоит отцу надавить на нее и начать расспрашивать о содержании разговора, она тут же скажет правду. Девушка могла умолчать о чем-то, но лгать она была не в состоянии.

Сердце Карла обливалось кровью, но он никому не рассказал о своем везении, солгал и священнику насчет того, зачем ему понадобился паспорт.

– Зимой здесь не выжить, господин пастор, – пояснил он, сложив руки в умоляющем жесте. – А побираться я не хочу. Хочу отправиться на несколько недель в Бранденбург или Гольштейн… Может быть, что-то и подвернется.

Чтобы путешествовать через княжества и герцогства, требовался паспорт, и священник без дальнейших расспросов выдал все необходимые для этого выписки.

Карл решил не садиться в предоставленный де Шаперужем экипаж. Весь багаж его состоял из одного узелка, поэтому он решил, что сумеет и сам добраться до расположенного примерно в пятидесяти милях от деревни города Гамбурга. В крайнем случае он пойдет пешком.

К тому моменту, когда Карл наконец стал гордым обладателем паспорта, все уже было улажено, однако молодой человек продолжал терзаться множеством вопросов. Он даже хотел написать еще одно письмо Джону Николасу Бейту, но затем решил, что не стоит беспокоить столь важного человека своими сомнениями и жаждой знаний. Только в самый последний момент он вспомнил о человеке, который мог помочь ему и в то же время не выдать его, даже узнав о его отъезде. Карл и сам не знал, почему он так слепо доверял учителю Бракелю. С тех пор как ему пришлось уйти из школы, они едва ли обменялись парой слов. Тем не менее Карл верил в то, что учитель – его друг. Может быть, потому, что учитель не делал различий между детьми крестьян и поденщиков. Бракель считал важным, старателен ли ребенок, умен ли он, и тут Карл его никогда не разочаровывал.

За день до предполагаемого ухода – он решил оставить деревню примерно за неделю до того, как отправятся в путь прочие переселенцы, – молодой человек постучал в дверь школьного учителя. Тот сразу же открыл. Снова шел снег, и в такую погоду все обычно сидели дома.

Карл нервно вертел в руках шапку, которую снял в знак уважения. Оставалось лишь надеяться, что Бракель не сочтет его визит наглостью. Справившись с удивлением, учитель улыбнулся, и молодой человек перевел дух.

– Карл Йенш! Как я рад, что ты навестил меня! Я действительно не ожидал… Но входи же, ты наверняка промок и замерз. Снимай куртку, у меня тепло. Положим ее у огня, пусть сохнет…

Карл робко последовал за школьным учителем в его уютный и теплый дом. В камине, потрескивая, пылали дрова – родители учеников всегда обеспечивали учителя топливом, а когда в семьях крестьян забивали скотину или варили пиво, Бракелю тоже что-нибудь перепадало. Похоже, до его прихода учитель сидел у огня и читал книгу. Рядом с уютным креслом – вся мебель в доме была простой, но добротной – стоял бокал с теплым пивом.

– Присаживайся же!

Бракель пододвинул стул к камину, пока Карл переминался с ноги на ногу. Он не знал, как вести себя в гостях, Йеншей обычно никуда не приглашали, да и сами они никогда не принимали гостей.

– Хочешь глоток пива? Ах, конечно же хочешь, тебе ведь нужно согреться…

Учитель принялся хлопотать, налил из кувшина пива в висевший над огнем котелок. По комнате тут же разлился приятный аромат. Бракель достал из стенного шкафа еще один бокал. Все эти действия были отточенными, он уже много лет вел хозяйство сам. Его жена умерла вскоре после того, как он приехал в Рабен-Штейнфельд.

– Что же привело тебя ко мне, Карл? – с довольным видом поинтересовался учитель Бракель, когда Карл присел на краешек стула и неловко пригубил пиво. – Говори!

– Вот это, – ответил Карл и вынул письмо Бейта из поясной сумки.

Сумку он сшил из старых рабочих штанов, чтобы носить самое ценное поближе к телу, и положил туда бумаги, чтобы они не промокли.

Когда Бракель прочитал письмо, его полноватое приветливое лицо просияло.

– Ах, как же я рад за тебя, Карл! – сердечно произнес он. – Мне всегда было ужасно жаль, что ты прозябаешь в нищете. Ты умный парень и заслуживаешь большего, чем вкалывать здесь до самой смерти за несколько пфеннигов в день!

– Правда, господин учитель? – удивился Карл и сразу же почувствовал себя лучше. – Вы не осуждаете меня? Вы не думаете, что я проявил высокомерие, вместо того чтобы оставаться на месте, указанном мне Господом?

Бракель отмахнулся:

– Ах, кому дано знать Божью волю, мальчик мой? И пути Его? Разве не стала бы проявлением высокомерия, к примеру, мысль о том, что Он не может изменить своих планов на твой счет? Нет, нет, Карл, не тревожься. Ничто не происходит без воли Всевышнего. Если Он оказал милость и проложил тебе путь к счастью, то держись за него покрепче!

Карл улыбнулся.

– Спасибо, господин учитель! – с благодарностью произнес он.

Учитель только руками замахал.

– Не за что, не за что! Но неужели именно это привело тебя ко мне? Такие вопросы я скорее задал бы пастору.

«А тот наверняка ответил бы на них иначе», – без всякого уважения подумал Карл, а затем покачал головой:

– Нет, господин учитель. Меня волнуют другие вещи… У меня есть вопросы… об этой новой стране.

– О Новой Зеландии? – улыбнулся Бракель. – Что ж, в этом ты не одинок. Мои ученики только о переселении и говорят. Хотя я, конечно же, тоже там не бывал. Поэтому я не уверен в том, что дам тебе верные ответы. Но начнем с начала. Ты хочешь знать, где она расположена, верно?

Карл снова покачал головой, и на этот раз даже с некоторой обидой.

– Это я давно знаю! – заявил он. – Я читал…

– Знаменитую книгу о капитане Куке? Знаешь, это единственная вещь, которую наша добрая Ида потеряла за всю свою жизнь. – Учитель широко улыбнулся. – Я сразу об этом подумал, когда книга исчезла вскоре после того, как она отнесла тебе твою школьную тетрадь. Ты ее стащил или Ида сама тебе ее отдала?

Карл нахмурился. Теперь он казался по-настоящему обиженным.

– Я не ворую, господин учитель! – гордо заявил он.

– Конечно, конечно! – Бракель поднял руки в извиняющемся жесте, а затем снял с огня котелок, чтобы снова наполнить бокал Карла. – Я только спросил. Тебе было тогда всего тринадцать лет, и ты так жаждал прочесть эту историю… Так вот: если ты читал эту книгу, то, возможно, знаешь больше о своей новой родине, чем я. В любом случае больше, чем твои попутчики. Например, Анна Бенземанн считает, что Новая Зеландия расположена сразу за Бранденбургом.

Когда Карл снова рассмеялся, учитель заметно расслабился.

– В книгах о многом не пишут, – заметил Карл. – По крайней мере, в этой книге. Например, там сказано… Сказано, что в Новой Зеландии говорят на другом языке…

Учитель кивнул:

– Да. Новая Зеландия – это британская колония, и большинство поселенцев там родом из Англии, Ирландии или Шотландии. Скорее всего, они говорят по-английски.

– Антон Ланге говорит, что нам не придется учить английский. – Карл подслушал разговор сыновей переселенцев, оставшись незамеченным. – Мы же будем держаться вместе…

Бракель нахмурился.

– Я скорее решил бы, что Антону просто не хочется учить иностранный язык, – с улыбкой ответил он, немного подумав. – Он никогда не отличался прилежанием.

– А Хайнц Бенземанн говорит, что язык этот очень простой, что он сам по себе выучится. Маленькие дети ведь тоже сами учатся говорить. Он простой, господин учитель? Я ничего не могу с собой поделать, но чужой язык… Это пугает меня.

Бракель задумался. Сам он никогда не слышал ни слова по-английски, лишь немного изучал греческий и латынь в институте. Он до сих пор помнил бесконечные часы, на протяжении которых зубрил лексику и грамматику.

– Нет, Карл, – наконец ответил он. – Сам собой язык не выучится. Взрослые так не умеют. И простым он тебе вряд ли покажется. Я вполне могу представить, что с ним возникнут сложности, особенно у старших переселенцев. Но ты, Карл, молод и смышлен. Наверняка вскоре ты будешь так же бегло говорить по-английски, как и по-немецки. Поскольку по-немецки ты тоже говоришь очень хорошо…

Многие ученики даже не пытались изъясняться на литературном немецком языке, как того требовал учитель. За стенами школы они общались только на диалекте.

– Лучше всего купи себе в Гамбурге словарь и уже на корабле начни его штудировать, путешествие-то долгое…

Карл кивнул и снова почувствовал себя немного лучше. Хорошая это идея – купить словарь! На него он был готов потратить свои с трудом накопленные пфенниги.

– А что еще тревожит тебя? – поинтересовался учитель.

Карл закусил губу.

– Вообще-то меня это не касается, – пробормотал он. – Потому что… я же не смогу купить землю…

– И все равно, спрашивай! – подбодрил его учитель.

– Я… я просто немного волнуюсь…

На самом деле он волновался за Иду, но об этом, разумеется, учителю говорить не стоило. Карл переложил бокал из одной руки в другую.

– Ну, говори же наконец, что тебя мучает! – улыбнулся Бракель. – Может быть, ты все же заработаешь денег и купишь землю, хотя в этом я не разбираюсь, у меня-то земли нет.

Дом при школе учителю предоставляла община. Он ему не принадлежал.

Карл собрался с духом.

– Господин учитель, земля, которую в Новой Зеландии будут распахивать… Ее много, двадцать гектаров на каждого… И приедут же и новые поселенцы. Неужели она действительно никому не принадлежит? Разве такое бывает? Сотни гектаров земли, у которой нет владельца? Я хочу сказать… Конечно, это может быть девственный лес, но здесь, в Мекленбурге, еще остались густые леса. Почему их нельзя выкорчевать и заселить? Да потому что они принадлежат князьям или еще кому-нибудь. То есть… Америка…

Карл все же не высказал своих сомнений, в конце концов, учитель мог строго отчитать его за них. Если то, что он слышал об Америке, он истолковывал правильно, то там случалось нечто подобное: переселенцам продавали якобы ничейную землю. А потом приходили индейцы и снимали с людей скальпы… То было недоразумение, если не прямой обман.

Учитель Бракель вздохнул.

– Н-да, Карл, этого я не знаю, – ответил он. – Конечно, я наводил справки, но точных сведений мне никто не дал, и меньше всех – Якоб Ланге. Судя по всему, в Новой Зеландии есть туземцы. Сколько именно – неизвестно. Может быть, их слишком мало, чтобы населить целую страну. Сведения очень противоречивы. Сначала говорили, что земля, где строится Нельсон, совершенно девственна и свободна и до того, как пришли англичане, никто ее не занимал. С другой стороны, этот господин Бейт из Новозеландской компании упоминал, что ее выкупили у туземцев.

– У дикарей? – удивился Карл.

Кук рассказывал о каннибалах, живущих в Полинезии. Американские индейцы жестоко расправлялись со своими жертвами. Карл считал каких бы то ни было туземцев не лучшими партнерами для сотрудничества.

– Не знаю, насколько они дикие, – сказал Бракель. – Может быть, они вполне разумны. И, возможно, им заплатили хорошую цену за земли, которые им самим не нужны.

– А если нет? – вставил Карл.

– Или же у поселенцев оружие оказалось получше, – поджав губы, произнес учитель. – И эти переговоры велись под дулами мушкетов. Я слышал, что англичане обращаются с дикарями не слишком щепетильно. Подумай хотя бы о неграх-рабах из Африки… Не знаю, Карл. Тебе придется выяснить это самому. В любом случае я советую тебе быть осторожным. Потому что, как бы я ни был уверен в том, что ты поступаешь правильно, искренне желая тебе счастья… ты отправляешься не в рай, мальчик мой! В этом мире нет места простодушию и нет легких путей. Не забывай об этом, Карл! Поезжай в новую страну с открытым сердцем, но и глаза не зажмуривай!

Карл Йенш ушел из Рабен-Штейнфельда на рассвете, утром следующего дня, ни с кем не попрощавшись. Едва он вышел за пределы деревни, как вскоре снег уже замел его следы.