Читать книгу Дочь хаоса - Сара Риз Бреннан - Страница 8

Жизнь Пруденс Найт была наполнена двумя важными делами: обольщать дураков и преодолевать трудности. Лишь в этом году она выяснила, что, оказывается, не сирота, а незаконнорожденная дочь первосвященника, который так и не удосужился признать ее. И даже названые сестры ее предали – посмели истребить целую кучу народу, не посоветовавшись с ней, Пруденс. И она чуть не пала жертвой каннибалистического заговора.

Тем не менее ей как-то удавалось находить время на простые радости жизни – например, полюбоваться, как ее заносчивого бывшего бойфренда Ника отшила полукровка. Отшила? Точнее сказать – изничтожила. Это все равно что летать ночью на метле, а потом внезапно рухнуть на землю в груде щепок.

– Сатана с тобой, – говорила Нику Пруденс. – Какое, должно быть, огорчение для тебя. Но есть и светлая сторона: меня это очень позабавило.

Ник прислонился к стене, скрестив руки на груди, и смотрел, как Сабрина поспешно удаляется. Она и вправду неплохо выглядела в своей мини-юбочке и с новенькими белоснежными волосами, но Пруденс все равно не понимала, что он в ней нашел.

Тем не менее грандиозная влюбленность Ника оказалась весьма кстати. Пруденс и Ник были партнерами на уроке фехтования. Пруденс всегда выбирала в партнеры Ника, потому что не хотела, чтобы ее сестры подходили близко к мужчине со шпагой в руках. Не надо рисковать. А на последней тренировке перед Йолем Ник попросил Пруденс о помощи. Пруденс согласилась держать его в курсе всех перемещений Сабрины и почаще расписывать ей, какой он хороший. Взамен Ник до самого лета будет выполнять для Пруденс домашние задания. Ник полагал, что они остались друзьями. Пруденс считала – бизнес-партнерами.

А дивное зрелище того, как Ника отвергли, оказалось приятным бонусом к деловому соглашению. Пруденс любила побеждать.

– Я сделал что-то не то, – прошептал про себя Ник. – Понять бы, что именно.

На самом деле Пруденс тоже не могла взять в толк, что и где пошло не так.

Сабрину явно тянуло к Нику, а он превосходно владел приемами обольщения. Они действовали даже на Пруденс.

Она снова поразмыслила.

– Может, ты слишком уклончиво выражаешься? Может, она не уловила твоего романтического интереса?

– Возможно, – медленно произнес Ник. – Я уже приглашал ее повеселиться с нами на чердаке у Эмброуза. Как ты думаешь, она поняла намек?

– Могла принять это за простую вежливость, – возразила Пруденс. – И совсем неочевидно. Ты же был в нижнем белье.

– Пожалуй, ты права, – нахмурился Ник.

– Ты должен сегодня ночью проникнуть к ней в спальню в виде астральной проекции, – предложила Пруденс. – Обнаженным.

Она зашагала по коридору, Ник поплелся за ней. Красные языки пламени, исходящие из подвешенных к стене Рук Бесславия, озарили тонкую складку между его бровями.

– Это классический прием, – согласился он. – Простой и элегантный. Однако не уверен, что в данном конкретном случае он сработает.

– В нынешние нестабильные времена нельзя упускать из виду нечестивые истины. Ничто не подогревает романтику сильней, чем обнаженная астральная проекция.

Пруденс погрузилась в воспоминания, подтверждающие это. Некоторые из земных мальчишек поклонялись ей, как богине. Многие пытались прикоснуться к ней и падали на колени, рыдая, когда руки проходили через пустоту. Обнаженная астральная проекция никогда не подводила.

И хоть проблема была решена, Ник все равно хмурился.

– Хватит волочить ноги! – сурово сказала ему Пруденс. – Ты должен выглядеть сильным. Сабрина и ее человеческий дружок уже несколько недель как расстались. Пока они были вместе, ее жалкие разговоры о верности держали других парней на расстоянии, но сейчас, как я уже говорила, пришло время действовать. Она – свежая кровь, и вокруг уже кружат акулы. К твоей принцессе подбивает клинья Плутониус Пан. – Пруденс передернулась. – Попробуй трижды быстро произнести это или задуматься хотя бы на три секунды.

Ник казался на грани обморока.

– Плутониус Пан? Сабрина его и на километр не подпустит.

– Прекрати считать, будто стандарты Сабрины очень высоки, – фыркнула Пруденс. – Подумай над очевидным. Ее возлюбленный не только обычный человек, но и охотник на ведьм. Нужно совсем слететь с катушек, чтобы влюбиться в охотника.

– Она же не знала, что он охотник на ведьм! – встал на защиту Сабрины Ник. – Никто не знал.

Пруденс пожала плечами.

– Это не меняет того факта, что после многих лет общения с обыкновенным человеком любой чародей покажется красавцем. Даже Плутониус.

– Тот человечишка – невыносимый болван, – простонал Ник. – Губит и собственную жизнь, и, что гораздо важнее, мою. А тут еще и Плутониус Пан. Темный повелитель посылает мне испытание.

– Ты заметил, как некоторые люди начинают походить на своих фамильяров? – спросила Пруденс.

У каждой ведьмы и у каждого чародея имелся фамильяр – дух, ставший половинкой души. Верным духом Плутониуса был хорек-альбинос. Сходство было разительным.

Ник не отозвался. Никто никогда не видел его фамильяра. У него была какая-то травма, связанная с фамильяром, и он отказывался обсуждать эту тему. Сейчас он явно задумался над новой информацией.

– Я не стану делить Сабрину с Плутониусом Паном, – объявил он наконец. – Я против политики открытых дверей.

– По надписям в туалете этого не скажешь.

Ник ухмыльнулся. Пруденс лучилась кокетством.

– Нет, к Плутониусу Пану это не относится. Терпеть его не могу. Видеть его не могу. До чего же противное лицо. И он весь.

– Ха-ха, – сказала Пруденс.

– Чего смеешься?

– Над твоим горем, – радостно объяснила Пруденс.

– Ты сладкая, как цианид, – вздохнул Ник.

Они свернули за угол и увидели Сабрину – она приближалась к компании членов Общества Иуды, своеобразного клуба для избранных чародеев. Пруденс знала, что ее папаша высоко ценит эту братию. Девчонок отец Блэквуд в этот клуб не принимал, а Ник отказался вступать. В этом тлетворном братстве состоял и Люк Чалмерс. Пруденс видела, как его белокурая голова склонилась к черноволосой голове Эмброуза Спеллмана.

– Фу, и Люк там, – буркнул Ник.

– Мы его терпеть не можем, – поддержала Пруденс.

Они с Ником стукнулись кулаками. Ничто не сближает колдунов сильнее, чем общая ненависть.

Пруденс с удовлетворением заметила, как лицо Люка резко помрачнело: Эмброуз Спеллман заметил свою кузину, откололся от Общества Иуды и кинулся ей навстречу.

Вся академия знала, что в ночь, когда пришли призраки, отец Блэквуд дал Эмброузу разрешение остаться с ним, но тот отказался. И отец Блэквуд до сих пор злился за то, что Эмброуз предпочел компанию ведьм-отступниц Спеллман обществу первосвященника.

В академии по-разному относились к такому демаршу Эмброуза. Приятно, должно быть, если рядом с тобой находится человек, который ставит женщин выше власти, который считает, что ради верности женщинам можно стерпеть любое наказание. Многие из ведьм стали очень неровно дышать к Эмброузу Спеллману.

Сабрина кинулась навстречу брату. Эмброуз встретил ее радостной улыбкой, и Сабрина вся засияла – точно он крохотным язычком пламени поджег сухой факел, и тот вспыхнул, развеяв сумрак. Пруденс тоже была бы не против, если бы кто-нибудь улыбнулся ей вот так же. Интересно было бы это почувствовать.

Чудные они, эти Спеллманы. Пруденс не раз видела, как Хильда Спеллман разглаживает складочки на рубашке Эмброуза или поправляет ободок на голове Сабрины – мелкие жесты, не имеющие иной цели, кроме как выказать близость. Теперь, когда Эмброузу разрешили посещать академию, они с Сабриной постоянно вели себя так, что другие студенты лишь в недоумении разевали рты. Они говорили друг другу: «Просто хочу узнать, все ли у тебя в порядке», бросали свои дела, чтобы пройтись вместе.

Несколько дней назад Пруденс увидела, как Сабрина лежит на каменной скамейке, положив голову Эмброузу на колени. Они неспешно беседовали. Эмброуз время от времени отводил волосы Сабрины от лица и пел ей строчку-другую из какой-нибудь песенки, потом возвращался к разговору. Пруденс, как и многие другие, замедлила шаг, чтобы поглазеть на них. Это было все равно что смотреть странный спектакль, представление, которое не имеет смысла, но загадочным образом притягивает.

А Спеллманы, по-видимому, считали такие поступки вполне в порядке вещей.

Пруденс ясно дала понять всем студенткам, неровно дышавшим к Эмброузу Спеллману, что если этот красавчик открыт к общению не только с чародеями, но и с ведьмами, то она первая в очереди.

Эмброуз всмотрелся в лицо Сабрины, и его черные брови приподнялись.

– Сестренка, что случилось?

Он всегда звал Сабрину сестренкой. И Пруденс считала, что понимает почему. Это все равно как она называет Доркас и Агату сестрами. Что-то вроде заявки и объявления. Ты моя, только моя. Я о тебе позабочусь.

Сабрина качнула головой, и челка разлетелась, как облако на сильном ветру.

– Ничего, – ответила она. – Но давай поговорим.

Эмброуз слегка чмокнул ее в лоб.

– Давай. Пойдем домой.

Они побрели прочь. Эмброуз чуть отстранился, но Сабрина обняла его за талию и притянула к себе. Таким манером они не скоро доберутся туда, куда шли, в свой дурацкий дом.

Когда-то Пруденс считала Ника Скрэтча лучшим из чародеев.

Она вспомнила о существовании Ника и отвела глаза от Спеллманов, но оказалось, что Ник все еще глядит на них. Пруденс всей душой надеялась, что, во имя Сатаны, она не так очевидно проявляет свои эмоции, как Ник со своей зацикленностью на Сабрине Спеллман. Как-то раз она заметила, что он целых три секунды смотрит на Сабрину с тоскливым желанием в глазах. Жалкое зрелище.

Она ткнула его в бок винно-красным ноготком.

– Твой единственный выход – обнаженная астральная проекция!

Ник перевел на нее туманный взгляд.

– Нет. У меня есть идея получше. – И удалился.

– Конец твоей сексуальности, – бросила она вслед.

Будь все как обычно, Пруденс не стала бы тратить время на советы Нику. Но в последнее время отношения с сестрами сильно испортились – из-за того, что они устроили обвал в шахте, сотворив без ее ведома то дурацкое заклинание. Обычно Вещие сестры держались вместе. Это делало их сильнее.

Но теперь Агата и Доркас отдалились от Пруденс. Может, возненавидели за то, что у нее в конце концов нашелся отец, а они так и остались сиротами. Может, решили ее бросить. Пруденс не собиралась делать первый шаг к примирению. Но иногда задавалась вопросом, почему ей не с кем поговорить.

– Привет, Пруденс! – Мимо шла Мания Браун с Элспет и Мелвином. – Ты сегодня красивая и загадочная.

– Как всегда, – ответила Пруденс. – Тут нечего комментировать. Как ты посмела заговорить со мной?

И торопливо удалилась. Она и так слишком сильно задержалась после уроков. Иуда, наверное, давно проснулся.

Она вошла в личные покои первосвященника. И верно – младенец уже пробудился и громко вопил, лежа в резной колыбельке черного дерева под украшением в виде перевернутого креста. Пруденс выругалась, отшвырнула сумку и взяла малыша на руки. Крошечное коричневое личико горестно кривилось, он размахивал кулачками, будто хотел подраться.

– Тише, тише, – прошептала Пруденс. – Я знаю, что твоя мама умерла. Моя тоже. Но я же не реву из-за этого, верно? Вот и ты не должен устраивать концерты.

Но как ни утешала его Пруденс, малютка Иудушка вопил как заведенный. Он всегда ревел без передышки. И Пруденс не знала, как его угомонить.

Он был ребенком отца Блэквуда – ее собственного отца, напомнила она себе, ведь он не только первосвященник, но и ее родной папаша – и его недавно почившей жены, так что приходился ей единокровным братом. До сих пор у нее никогда не было брата. Она привыкла только к сестрам.

Теперь у нее появилась и маленькая сестренка тоже, но Зельда Спеллман сразу же забрала ее, чтобы сберечь от беды. Иногда Пруденс думалось, что сестренка не стала бы вот так вопить.

– Заткнись, – сказала она младенцу.

Покормила его, переодела, дала поиграть череп хорька с дребезжащими внутри зубами. Казалось бы, что еще младенцу надо? Он и так купается в роскоши.

Вдруг дверь отца Блэквуда с грохотом распахнулась. Малыш завопил с удвоенной силой.

– Пруденс, сейчас же сделай так, чтобы он прекратил эти проклятые вопли!

Пруденс метнула на отца испепеляющий взгляд. Он впился в нее голубыми как лед глазами, которые всегда ловили ее в самый неподходящий момент.

– Я стараюсь.

– Старайся лучше, – рявкнул он. – Перестань меня вечно разочаровывать.

Когда, оставшись вдовцом, отец Блэквуд попросил ее позаботиться о младенце, Пруденс тешила себя надеждой, что он наконец-то признает ее своей дочерью. Думала, что у них сложится семья. Но в праздник Йоля отец Блэквуд представил Иуду своей родне. А Пруденс не представил никому. Она – незаконнорожденная дочь и нужна ему только как прислуга.

Мужчинам дела нет до дочерей, если нет жены, чтобы воспитывать их. Однажды Пруденс услышала, как кто-то сказал: мол, умная женщина может заставить любого мужчину в доме делать то, что она хочет. Покойная леди Блэквуд на дух не переносила Пруденс, как бы та ни старалась угодить ей. Но теперь отцу Блэквуду нужна новая жена для участия в его инфернальных делах.

Все знали, что отец Блэквуд и Зельда Спеллман регулярно предаются самым темным плотским удовольствиям. Поставки хлыстов в академию за последнее время удвоились. Спеллманы, конечно, баламуты, но в высочайшем классе им не откажешь. Зельда Спеллман приходилась сестрой предыдущему первосвященнику, и ее все боялись, и по праву. Хильда Спеллман, конечно, ходячее недоразумение, но смеяться над Зельдой никто не дерзнет.

Когда младенцы появились на свет, Пруденс помогала Зельде принимать роды. Зельда, при всех своих плотских отношениях с отцом Блэквудом, высказалась о нем без малейшей сентиментальности.

– Он не из тех мужчин, кому можно доверить дочерей, – холодно произнесла она. – Согласна?

– Согласна, – ответила Пруденс.

– Я ее забираю, – заявила Зельда.

Она покачала малышку на руках и велела Пруденс кормить маленького Иудушку молоком козла-вожака, ведущего стадо на убой. Тогда, мол, дитя будет расти как на дрожжах. Пруденс еле удержалась, чтобы не сказать: возьмите и нас с собой.

Это было бы глупо. Пруденс – не Эмброуз Спеллман, это только он, импульсивная натура, способен с ходу отринуть все преимущества ее нынешнего положения. Он принял прекрасное, восхитительное решение, но в конце концов остался в дураках. Она всю свою жизнь была сиротой, но теперь может стать признанной дочерью первосвященника. Пруденс не упустит своего шанса на власть.

Отец Блэквуд должен взять себе другую жену. Естественно, он предпочтет женщину красивую, с магическим талантом и хорошими связями. Наверняка его выбор падет на Зельду Спеллман.

Сестра Джексон, особа неприятная, как зимнее яблоко, гниющее на земле, не так давно пронюхала о связи Зельды и отца Блэквуда и стала на каждом углу кричать, как ей жалко Зельду.

– Бедная женщина. Знаете, почему она стала ночной матерью? Потому что хочет стать матерью обыкновенной. Вся ее жизнь – ради детей.

Пруденс считала, что это очень хорошо. Если бы ее мама тоже жила ради детей, то не бросилась бы в реку, когда отец Блэквуд отказался жениться на ней. Она бы осталась жить ради Пруденс. И сейчас они были бы вместе.

Если Зельда действительно хочет детей, решила Пруденс, пусть родит от отца Блэквуда.

Когда Сабрина попала в беду из-за своего земного парня, отец Блэквуд задумал ее погубить. Но Зельда решительно встала у него на пути. «Ее падение – моя ошибка», – во всеуслышание заявила она. Пруденс увидела это и поняла. Зельда имела в виду: она вся моя, до последней клеточки. Ее грехи – мои грехи. Ее душа – моя душа. И никто, даже сам Сатана, и пальцем ее не тронет.

Зельда сражалась за Сабрину, как львица. Если она так любит племянницу, то на что она будет готова ради дочери?

Теперь Пруденс легко могла себе это представить. Роскошная свадьба, красивая инфернальная церемония. Может быть, ее посетит сам антипапа, ведь в союз вступают две очень важные семьи. Зельда, будущая леди Блэквуд, наденет черное атласное платье, расшитое кроваво-красными рубинами и перьями ворона. Отец Блэквуд станет смотреть на нее с гордостью. Новая невеста приведет его в такой восторг, что он охотно исполнит все ее желания в домашних вопросах.

– Это мои малыши, Иуда и Летиция, – скажет Зельда, а потом положит руки на плечи Пруденс. – А это моя старшая дочь, Пруденс Блэквуд. Разрешите представить ее вам, ваше бессвятство. Когда-нибудь мы станцуем на ее инфернальной свадьбе, но это случится лет через сто, не раньше. Без Пруденс вся наша семья рассыплется.

Вещие сестры будут горячо завидовать Пруденс. Она, конечно, проследит, чтобы о них тоже кто-нибудь позаботился. И сестры поймут, что все это делается к лучшему.

Если Зельда будет очень сильно настаивать, то Пруденс, хоть это и неловко, станет называть ее мамой. Она несколько раз потренировалась произносить это слово.

И отец начнет ее ценить. Она спросит у него разрешения носить фамилию Блэквуд. Она не сирота. Никогда ею не была. Пруденс расхаживала по темному полу, укачивая ревущего младенца, и не понимала, почему он никак не успокаивается.