Читать книгу Запасной игрок - Саша Рид - Страница 5

– Дэвид, что ты здесь делаешь? – Патрик явно удивлён и не скрывает этого. – Я думал, ты сюда не заглядываешь.

– Похоже я совсем не зря зашёл.

Дэвид сжимает руку Патрика с такой силой, что в воцарившейся тишине отчётливо слышен приглушённый хруст.

Мне безумно неловко от того, что я оказался меж двух огней. Кто из них сильнее? Дэвида я знаю лучше, чем Патрика, но они оба оборотни, а значит, непредсказуемы. Патрик сильнее сжимает кулак, в котором зажимает мои волосы, и медленно оттягивает руку на себя. Я почти ощущаю, как они по одному вырываются из кожи. Безумно болит после удара грудь, будто меня вспороли; с губы течёт кровь, но у меня нет сил, чтобы поднять руку и стереть её. Боюсь последствий, боюсь ждать, боюсь думать о том, чем это всё между ними закончится.

– Впрочем, это ничего не меняет – зашёл ты или нет, видел или нет. Он мой. У меня на него большие планы, да, малыш? – Кажется, Патрик никогда не был так доволен собой.

– Я не твой малыш, – цежу сквозь зубы.

– Дэвид, только посмотри, какой он дерзкий. Отпусти мою руку, и я научу его правилам хорошего тона, – голос Патрика звучит с обманчивой вкрадчивостью.

Смуглые пальцы моего возможного спасителя не разжимаются ни на дюйм. Думаю, он просто оттягивает мою смерть.

– Я не собираюсь доставлять тебе такого удовольствия. Он не умрёт. И ты больше не станешь его здесь мучить. Одно дело, когда ты измывался над охотниками, опускаясь до их уровня. Тогда я тебя не трогал. Но смертный, не наделённый силой, не умрёт.

Глаза Дэвида наливаются синевой, он выкручивает руку Патрика в неестественное положение, и тому приходится отпустить мои волосы. Кожа на голове просто горит огнём. Я отползаю подальше, забиваюсь в угол. Сейчас буквально идёт борьба за мою жизнь. Жаль, что без моего участия.

Надо выбираться отсюда, пока у меня есть шанс! Но что-то заставляет меня сидеть на месте. Даже открытая дверь не манит так сильно, как это противостояние. Дэвид хватает моего мучителя за шею и приподнимает над землёй. Он его не убьёт, но тогда не ясно, чего Дэвид добивается? Ведь Патрик не умеет прощать обиды. Он вцепляется в сильные руки Дэвида, пытаясь до боли сжать или расцарапать кожу. Перед тем, как тело Патрика влетает в стену, он успевает с ненавистью проскрипеть, то, чего я боялся больше всего:

– Этот малыш знает о нас!

Я всё так же не шевелюсь, сидя в углу – на своём островке безучастия, и лучше бы так всё и оставалось. Дэвида обращает внимание на меня, но не сверлит взглядом. Его взор мягко и внимательно обводит мои черты, словно пытаясь угадать, стоило ли моё спасение ссоры с Патриком. Но его внимание мимолётно, он подходит к отключившемуся Патрику. Наклоняется, проверить дыхание, и, видимо, его всё устраивает, потому что с неуловимой быстротой он закидывает Патрика себе на плечо. Кидает в мою сторону:

– Вставай. – А я так и смотрю на него большими глазами, боясь даже сглотнуть. – Не заставляй меня повторять. Конечно, мои методы отличаются от манер этого типа, но я тоже умею быть грубым.

И тут я послушно опускаю прижатые к груди ноги на пол, встаю с таким небывалым трудом, что мне, наверное, грозит ещё один обморок. От бессилия. Я так давно не ел, будто всю жизнь был заядлым аскетом. Аккуратно иду, придерживаясь за стену. Дэвид сваливает Патрика на кровать. Слышен глухой удар – голова Патрика «аккуратно» соприкасается со стеной. Я не удерживаюсь от замечания:

– Сразу видно – родные люди.

Дэвид напрягается, останавливаясь на секунду, но пропускает фразу мимо ушей. Или просто боится сорваться. По звукам я понимаю, что он щёлкает замками, наверное, пристёгивает Патрика чем-то, хотя я не заметил там каких-либо наручников. Затем распрямляется, отходит от кровати, и я вижу Патрика, намертво обмотанного железной цепью с кольцами толще моего запястья. Сейчас Патрик выглядит таким безобидным и умиротворённым. Но я-то знаю, что он – зло, кто бы и что не говорил. Он хуже всех существующих оборотней, и даже хуже тех тварей, что стёрли воспоминания обо мне! Ну или почти так же плох как они. Я не замечаю, как Дэвид исчезает за дверью. Всё стою на том же месте, одной рукой обхватив бок, а другой подпирая стену. Но громкий оклик выводит меня из оцепенения:

– Ты так и будешь торчать там и сверлить его ненавидящим взглядом?

Боль в теле не даёт мне быстро передвигаться, но Дэвид больше ничего не говорит и не поторапливает меня. Какое же у него всё-таки терпение. Я заворачиваю за угол, и на моём лице выступает испарина. Дэвид стоит ко мне спиной, и только я равняюсь с ним, как он идёт вперёд. Мне остаётся надеяться, что в сторону выхода, а не более мерзкой камеры, чем та, в которой сейчас заточён Патрик.

Дэвид не ускоряется: идёт еле-еле, опережая меня всего на пару шагов. В коридоре, конечно же, темно, но постепенно становится светлее. Мы доходим до лестницы, ведущей вверх. Она не особо крутая, но в моём состоянии кажется каким-то чёртовым Эверестом. Я встаю перед ней как вкопанный, в то время как Дэвид успевает преодолеть половину. Он оборачивается:

– Тебе помочь?

– Нет, ты и так достаточно помог, я должен хоть что-то сделать сам.

Дэвид только пожимает плечами. Его удивляет моя стойкость или что? Но он отворачивается и продолжает подъём.

Я опускаю взгляд на ноги и мысленно убеждаю их, что они смогут, что буквально пятнадцать ступеней, и мы снова на свободе. Что больше я никак не пострадаю, что я съем любимое печенье, и всё вернётся к тому как было. Поднимаю глаза – отсюда даже видно небо, и оно вроде бы предрассветное. Я должен стремиться к жизни… А далеко за спиной, из глубины этих катакомб рвётся жуткий рык Патрика:

– Вер-р-рнись, Дэвид, ты не понимаешь, что делаешь. Вер-р-рнись!

Это придаёт мне сил, как будто я заново родился. Даже улыбаюсь при мысли, что мой враг сидит на цепи. Не знаю, правда, надолго ли. Преодолеваю треть лестницы – боль ползёт вверх по спине. Припоминаю длинные названия болезней и засыпаю себя медицинскими терминами, пытаясь отвлечься. И до десятой ступени это помогает не хуже анальгетика, но потом запал пропадает. Чувствую, как что-то стекает по ноге. Приподнимаю майку, прилипшую к телу: на боку длинная рана. Но не могу определить, насколько глубокая. Почти теряю сознание, когда Дэвид хватает меня за ворот и буквально выволакивает на воздух. Я смотрю на него: перед глазами плывёт дым от сигареты, которой он затягивается, прежде чем произнести:

– Кажется, я тебя припоминаю.