Читать книгу Третье путешествие Биньямина - Савелий Баргер - Страница 13

И кто скажет, что старая Хава не может идти по городу, высоко подняв голову?! Да пусть язык сразу отсохнет, если кому доведется такое сказать! Дети у Хавы на удивление, на зависть соседям и в утешение родителям. Старшие Гирш и Хаим уже раввины, правда, что далеко – один в Литве под Тракай, другой уехал в Ревель. А в Гомель вернулись, чтобы жить с мамеле Голда и Исаак. Откуда вернулись и почему? Учились в Минске, Голда в акушерской школе, Исаак окончил училище и получил место в Гомельской школе. Младший, Йоселе, заканчивает в этом году реальное училище и поговаривает о Петербурге, хочет держать экзамен в университет.

Это ж кому рассказать, сколько еврейской маме надо отвезти подарков и денег, чтобы выучить детей на учителя и акушерку! Это вам не за просто так определить, как старших в ешибот, чтобы они могли стать раввинами. А правду сказать, и в ешиботе учиться – не кот чихнул. Но тогда еще отец был жив, ох, Мендель, жить бы тебе сто двадцать лет – привязалась к тебе эта напасть и сгорел ты в полгода. И что это за рак такой, почему он должен был жить у Менделя в животе, не водиться в речке, что ракам больше пристало?!

Трудно одной, ой как трудно поднимать детей! Барух а-шем, Мендель хорошо поставил гешефт и небольшая лавка в Гомеле давала кусочек хлеба и на этот кусочек можно было намазать масло. Каждый шабат в доме была хала, в чолнте был кусочек мяса, на Рош а-шана на столе стояла баранья голова. Каждый год гомельской синагоге выделялась порядочная сумма, бронзовая табличка с именем Менделя висела в синагоге среди имен других достойных жертвователей, и бедняки Гомеля никогда не уходили от Хавы с пустыми руками. И кто скажет, что Хава не может высоко нести гордую голову?!

И что там только преподают в этих минских акушерских школах и училищах?! Нет, таки преподают там «да» хорошо. Ученики Исаака души в нем чают, родители учеников через Хаву передают ему приветы и говорят его мамеле спасибо за сына. Роженицы просят приехать на роды именно Голду, не желая видеть у своей постели никого другого. Доктора Шрайфель и Яновский вызывают именно Голду, когда им нужна помощница при трудных родах. И сам доктор Богораз два раза присылал за ней, просил приехать. Хорошие дети, тут нечего сказать. Но ведь как начнут Голделе и Ицик спорить, только и слышно: «Герцль! Каутский! Бернштейн! Ленин!» Тоже мне вопрос, ехать-не ехать в Палестину и как сделать восьмичасовой рабочий день. А кто сделает старой Хаве восьмичасовой рабочий день? С утра и до заката, хорошо что два племянника помогают управиться с делами, не думая о Палестине и Ционе, не требуя платить за отпуск и не устраивая забастовок. Откуда только взялись эти Каутский и Герцль! Ясно откуда – это всё Австро-Венгрия! Сидел бы этот Франц-Фердинанд у себя дома, не езди в это Сараево – и сам бы жив остался, и жену бы не погубил. Что делать, что делать – опять евреи во всем будут виноваты! Кто-то где-то, а пейсы трещат у евреев.

Вот так и получилось, что убили эрц-герцога, а вслед за ним стали убивать и убивать. А заодно перековеркали жизнь Хавы и всей её семьи. Разбросало – разметало. Гирш в Литве, Хаим в Эстонии, Исаак уехал к тетке во Львов летом четырнадцатого, да там и остался. Хава с Голдой и Иосифом оказались в советском Ростове-на-Дону.

Какая лавка, какие гешефты – хорошо, живы и здоровы, барух а-шем!

А какая умница Голда – такая активистка! Акушерский чемоданчик пылится на антресолях – то с продотрядами по донским станицам, то борьба с оппозицией на конференциях и съездах. Курить начала, эти папиросы «Норд» такие вонючие, это какой-то ужас. И кто возьмет в жены такую активистку? Так знаете – нашлась и для Голды пара! Хороший зять – заместитель прокурора в Пролетарском районе. Хаве есть кем заняться – внучка растет, красавица. Голда стала Галиной Михайловной и вся строит коммунизм, где взять время для дочки?

Неспокойно как в мире! Германия вовсю бьет евреев. Что евреи сделали плохого этому Гитлеру?! И наш вождь народов с ним дружит – неразлей вода, тьфу! Может быть, прав был Исаак и надо было ехать в Палестину? А пока что Голда едет во Львов, который вдруг стал советским. Барух а-шем, она может быть увидит брата!

– Галина Михайловна, наша задача во Львове – установить в городе советскую власть! Вы знаете, что антисоветские и антикоммунистические элементы на освобожденных территориях должны быть высланы в глубь страны.

Все эти буржуазные недобитки – им не место в Советской Украине!

– Исаак, братик!

– Сестричка!

– Ну что, недобитки буржуазные, грузиться в вагоны! И не шалить – пулю в лоб получите без предупреждения. Попили кровушку у народа – попилите сосенки для скорейшего строительства коммунизма.

Войска вермахта вошли в город 30 июня. Перед гибелью Голда испытала много. Её полностью раздели и заставили мыть тротуар… Толпа смеялась, когда смешные толстые мужчины плакали, метя бородами улицы старинного города, когда женщины старались прикрыть свои обвисшие груди руками и прятали глаза. Расстреляли Голду во дворе львовской тюрьмы.

В 1961 году седой мужчина сутулясь, шаркая ногами по тротуару брел по узким улочкам Львова. Парки, скверы, кавярни и магазины – все было узнаваемо, хоть и с трудом. Новые вывески, новый стиль.

«Перлына», «Сяйво», «Мебля» – читал вывески старый Исаак. Он пешком дошел до львовского вокзала и взял в кассе один билет до Гомеля.