Читать книгу Краткая история Лондона - Саймон Дженкинс - Страница 11

На деле Лондон уже тогда был по характеру космополитичен. Его основателями были выходцы с континента, говорившие на латыни; за ними пришли англосаксы, имевшие германское происхождение, и даны-скандинавы, и вот теперь город подчинялся франкоговорящим нормандцам. Население города составляло около 25 000 человек – примерно столько же, сколько в Брюсселе и Генте, хотя и куда меньше, чем в Париже, где жило 100 000. И население это процветало. Названия улиц отражают их торговое предназначение и говорят о том, что продавались здесь не только ткани, хлеб, птица, рыба да каменный уголь, но и импортные товары: шелк, кожа, меха и драгоценные металлы. В городе была и Фиш-стрит – Рыбная улица, и Поултри – Птичья. Самыми богатыми купцами были торговцы шелком и бархатом, бакалейщики, галантерейщики и виноделы.

Из этих рынков выросли монополии и гильдии, со сложными условиями вступления и приема в подмастерья, своими правилами, позволявшими поддерживать качество и держать в стороне чужаков – кроме чужаков с деньгами в мошне или ценным ремеслом за плечами. У гильдий были свои «тайны», то есть секреты мастерства, на которые еще в годы моей юности ссылались старые печатники с Флит-стрит. Это были не просто товарищества по коммерции и ремеслу: для их членов это была система пожизненного социального страхования. Так как вступление к гильдию вело в конечном итоге к получению статуса свободного горожанина, гильдии фактически регулировали права гражданства и доминировали в вопросах городского управления.

Таким образом, «общественный договор» Лондона с государством нормандцев сформировался уже в первые годы после завоевания. В результате Вильгельм получил доход от налогов, а Лондон – автономию во внутренних делах. Однако, хотя Вильгельм и признавал этот договор, он не оставил Сити иллюзий относительно того, кто здесь главный. По его приказу на границах Сити были построены три укрепления: на холме Ладгейт – замок Монфише, в устье реки Флит – Бейнардс, а в углу, направленном к морю, – внушительная башня, первоначально деревянная, затем каменная, побеленная известью и названная Белой башней. Последняя оставалась вне юрисдикции Сити, но само ее существование служило знаком признания Лондона как государства в государстве. Замки Бейнардс и Монфише были разрушены при короле Иоанне в XIII веке, а земли отданы доминиканскому монастырю, получившему название «Блэкфрайарс» по цвету монашеского облачения[15]. Сегодня на этом месте блистает украшениями в стиле ар-нуво паб «Блэк Фрайар» (Black Friar).

Завоевание Англии Вильгельмом не состоялось бы без поддержки папы римского, посланное которым знамя было с ним в битве при Гастингсе. Эта поддержка была вознаграждена сполна. Англию охватил поразительный бум не только военного, но и церковного строительства. На протяжении полувека после завоевания нормандцы перестроили почти все саксонские соборы, аббатства и церкви. Они строили новые замки и монастыри и селили в них привезенных из-за моря рыцарей и аббатов, создавая новую аристократию. Старый саксонский собор Святого Павла был перестроен после пожара в 1087 году и сегодня является одним из старейших кафедральных соборов Европы. В 1097 году Вильгельм Рыжий, сын Вильгельма Завоевателя, построил огромный Вестминстер-холл – опять-таки, как говорили, самый большой из существовавших тогда. Он и сегодня остается свидетельством инженерного дела XI века, хотя его крыша относится к более позднему времени. Ничто в европейской истории не могло сравниться с этой строительной вакханалией. Деревянные церкви, замки и особняки перестраивались в каменные; камень привозили главным образом из Нормандии.

Лондонцы относились скептически к верховной власти королей, но не к церкви. Они бывали независимыми, резкими, жадными до денег, вспыльчивыми, но всегда оставались набожными. В нормандском Лондоне было построено 126 церквей, не считая тринадцати часовен в монастырских владениях. Новые церкви и монастыри нередко разделяла всего сотня ярдов, и у каждой церкви были свои заказчики: епископы, бароны, купцы, гильдии, стремившиеся таким образом получить точку опоры в Сити.

Возле улиц Бишопсгейт и Олдгейт были построены аббатства. В 1123 году за городской стеной на северо-западе, в «чистом поле» (отсюда название района Смитфилд – от англ. smooth field), вырос приорат Святого Варфоломея. Рыцари-иоанниты прибыли в район Кларкенуэлл около 1145 года и остались там навсегда. Сегодня их общество управляет рядом служб скорой помощи. Их товарищи по оружию – тамплиеры – поселились чуть в стороне от Флит-стрит, но в XIV веке орден был разгромлен, а его богатства конфискованы. В наше время эти земли стали вотчиной юристов[16], но круглая церковь, вдохновленная храмом Гроба Господня в Иерусалиме, все еще стоит. Дальше на север были построены приораты Святой Марии – Сент-Мэри-Спитал и Святой Марии Вифлеемской – Сент-Мэри-Бетлехем. К югу от Лондонского моста, в Бермондси и Саутуорке, уже задолго до того обосновались монашеские общины.

Подобная коалиция церковной и светской власти определяла политику Сити в течение всего Средневековья. Когда во время гражданской войны 1135–1153 годов корону друг у друга оспаривали Стефан и Матильда[17], фолкмут Сити принял решение в пользу Стефана, хотя Матильда короновалась в Винчестере. Во время спора за власть над церковью между Генрихом II и архиепископом Томасом Бекетом Лондон сохранял нейтралитет. Хотя Бекет был лондонцем (а позже его памяти посвятили часовню на Лондонском мосту), до его политической борьбы городу дела не было. Лондон инстинктивно старался стоять над схваткой, если, конечно, один из ее исходов не сулил городу выгоды.

К концу XII века в Сити сформировался управляющий совет из двадцати четырех олдерменов округов. Власть в столице воплощали не монарх, не полководец и не какое-либо военное учреждение – власть здесь принадлежала организованной торговле. Совет олдерменов наложил запрет на соломенные крыши, а также приказал строить трактиры, где часто вспыхивали пожары, из камня. В 1209 году под руководством священника Питера Коулчерча был перестроен Лондонский мост. Это был предмет гордости Сити, чудо средневековой техники. Мост насчитывал девятнадцать заостренных арок, воздвигнутых на подножиях-волнорезах двадцать футов (ок. 6 м) шириной, вкопанных в дно реки и на протяжении веков укреплявшихся. В итоге речной поток с каждой сменой прилива и отлива превращался в настоящий водопад. Двадцатая арка была шире других, ее верх был подъемным. Мост был исключительно прочен; об этом говорит то, что позднее на нем строили дома высотой до пяти этажей. Он многократно ремонтировался и стоял до 1820-х годов.

В 1189 году Лондон впервые избрал мэра (название этой должности французское и происходит от слова «мажордом» – так назывался главный управляющий замка[18]). До 1212 года должность занимал Генри Фиц-Эйлвин. На него пала обязанность собрать деньги на выкуп короля Ричарда Львиное Сердце из австрийского плена после Третьего крестового похода. После смерти Ричарда король Иоанн (1199–1216) официально даровал Сити право избирать мэра в надежде заручиться поддержкой Сити против баронов, многие из которых подняли открытый бунт, возмущенные королевскими налогами, а также войной во Франции. Тщетная надежда! На лугу Раннимид, где была подписана Великая хартия вольностей, Сити занял сторону баронов, завоевав ряд сформулированных в хартии прав и свобод. Так, статья 41 гласила: «Все купцы имеют право свободно и безопасно въезжать в Англию, выезжать из Англии, пребывать в Англии и ездить по Англии, как сушей, так и по воде, покупать и продавать безо всяких незаконных пошлин, в соответствии со старинными и справедливыми обычаями». Европе предстояло стать единым рынком, а король не должен был своей властью в ущерб торговцам заключать договоры и даровать кому-либо привилегии.

Как и в Венеции, еще одном великом торговом городе, лондонцы считали, что губительно для коммерции надолго передавать слишком много власти в руки одного человека, поэтому срок полномочий мэра в конечном итоге был ограничен всего одним годом. Избирателями могли быть «благоразумные полноправные граждане… наиболее богатые и мудрые, как принято исстари». Как правило, мэрами становились выходцы из именитых олдерменских семейств, имевшие связи с главными гильдиями. Это была не демократия, а олигархия. Сити ежегодно в знак почтения «представлял» своего мэра королю: члены гильдий выходили из Сити и шли торжественной процессией по Стрэнду в Вестминстер – от этой церемонии ведет свое начало нынешний «парад лорд-мэра». За то или иное место в процессии часто разгорались нешуточные споры. Конфликт между портными и кожевниками по вопросу о том, какая из гильдий должна идти в процессии шестой, по одной из версий, дал жизнь идиоме at sixes and sevens, означающей «полный беспорядок». В 1515 году этот спор был разрешен путем соглашения: гильдии договорились ежегодно меняться (так они и делают до сих пор). Парад, изначально бывший демонстрацией смирения и подчинения, стал способом состязаться в показной роскоши. Здесь богатство ежегодно хвасталось своей властью перед властью политической, это было ежегодное упражнение для богачей Сити, напоказ напрягавших финансовые мускулы.