Читать книгу П. А. Столыпин - Сборник - Страница 8

Программу реформ, как часть более широкой программы действий правительства, Столыпин представлял несколько раз. Коррективы вносились в зависимости от текущей политико-психологической конъюнктуры, от ситуации в стране, расклада сил в правящих верхах и, в целом, установок власти. Отличалась и общая политическая стилистика поведения власти, и в первую очередь Столыпина, олицетворявшего реформаторский курс.

24 августа 1906 года правительство опубликовало программную декларацию с обширным перечнем планируемых законодательных мер. Анонсируемые реформы охватывали, по сути, все сферы – от решения аграрного вопроса до обеспечения «гражданского равноправия и свободы вероисповедания», реформ местного управления, суда, средней и высшей школы, введения рабочего страхования и т. д. Подробный и обстоятельный вариант программы будет представлен Столыпиным депутатам 2-й Думы 6 марта 1907 года. Но тогда общественное внимание оказалось сконцентрировано в первую очередь на репрессивной части декларации. «Долгом государства» объявлялось решительное подавление революционного экстремизма, необходимость «остановить поднявшуюся кверху волну дикого произвола, стремящегося сделать господами положения всеуничтожающие противообщественные элементы». «Правительство не колеблясь противопоставит насилию силу», – предупреждалось в декларации.

Программа правительства воспринималась прежде всего сквозь призму впечатлений от введения 19 августа в чрезвычайно-указном порядке по статье 87 Основных законов (позволявшей утверждать законы в перерывах между сессиями законодательных учреждений), положения о военнополевых судах. Этот инструмент «скорострельной», «пулеметной» юстиции предусматривал изъятие дел гражданских лиц из ведения обычных судебных инстанций, если преступные деяния были «настолько очевидные, что нет надобности в их расследовании». Дела надлежало рассматривать в течение 48 часов, и 24 часа отводилось на приведение в исполнение приговора. Инициатором столь жесткой меры был не Столыпин, а лично Николай II, потребовавший незамедлительного учреждения военно-полевых судов. Но в обществе введение «скорорешительных» судов, вызывавших почти единодушное неприятие, расценивалось как ответ власти на взрыв дачи премьер-министра на Аптекарском острове, устроенный эсерами-максималистами 12 августа (погибли 27 человек, 32 человека были ранены, в том числе дети Столыпина – дочь Наталья и сын Аркадий).

Столыпин между тем не только не собирался использовать действия террористов для приостановки или отказа от курса реформ, но даже беспокоился, что случившееся может сыграть на руку правоконсервативным и реакционным кругам, настроенным против любых преобразований. Сохраняя удивительное самообладание после взрыва, когда еще не были увезены тела погибших, Петр Аркадьевич заявлял о необходимости решительно продолжать реформы. «В крошечной уборной, выходившей в сад, стоит Столыпин и, скинув верхнее платье, старается отмыть облившие его чернила, – вспоминал В. И. Гурко. – По одну его сторону стоит Коковцов, по другую – я. Мокрый, со струящейся с него водой, Столыпин, несколько возбужденный, с жаром говорит: „Это не должно изменить нашей политики; мы должны продолжать осуществлять реформы; в них спасение России“. И это не была поза. Столыпин в эту пору, в первом пылу государственного творчества, был действительно всецело предан мысли о реформах России и думал лишь о них»⁵⁶. В аналогичном духе высказывался Столыпин, вскоре после теракта, и на заседании Совета министров. Показателен и включенный в декларацию от 24 августа тезис о недопустимости «приостановить всю жизнь страны и обратить всю мощь государства на одну борьбу с крамолою, сосредоточившись на проявлениях зла и не углубляясь в его существо». Это был явный сигнал, обращенный к крайне правым, в ответ на требования «некоторых общественных групп».

Характерны политические установки Столыпина в первый период премьерства – с лета 1906 по весну 1907 года, свидетельствующие, что в это время он воспринимал назревшие преобразования как эффективное средство для укрепления государства, не менее важное, чем применение силы. «Реформы во время революции необходимы, так как революцию породили в большой мере недостатки внутреннего уклада, – отмечал Столыпин в одной из записок. – Если заняться исключительно борьбою с революцией, то в лучшем случае устраним последствие, а не причину: залечим язву, но пораженная кровь породит новые изъязвления… Это было бы и роковою ошибкою – там, где правительство побеждало революцию (Пруссия, Австрия), оно успевало не исключительно физическою силою, а тем, что, опираясь на силу, само становилось во главе реформ. Обращать все творчество правительства на полицейские мероприятия – признание бессилия правящей власти»⁵⁷.

Столыпин был настроен на энергичное осуществление первоочередных реформаторских мероприятий, уверенно взяв инициативу в свои руки. Приоритетные законопроекты премьер не собирался откладывать до созыва Думы (осознавая, что они могут встретить сопротивление, даже если Дума окажется менее левой), а проводил на основании статьи 87 Основных законов – указами государя. Подобный стиль реформ «сверху» был максимально эффективен в складывавшихся условиях. Немаловажно и то, что благодаря личной поддержке Николая II (в это время Петр Аркадьевич пользовался наибольшим расположением царя) инструмент чрезвычайноуказного законодательства позволял успешно обходить и сопротивление со стороны консервативных сил.

Как известно, центральным элементом программы Столыпина была аграрная реформа, нацеленная на превращение крестьян в полноправных хозяев обрабатываемой земли, освобождение от диктата деревенской общины, уравнение в гражданских правах с другими категориями подданных, получение возможности расширять обрабатываемые земельные участки и т. д. Поэтому, естественно, в первую очередь были приняты на основе указов государя по статье 87 приоритетные акты в рамках земельной реформы.

Таким путем оказался утвержден базовый документ, запускающий в полном объеме аграрную реформу, – указ от 9 ноября 1906 года, имеющий не очень эффектное название «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования»⁵⁸. Указ обеспечивал право свободного выхода крестьян из общины и «укрепления» земельного надела в частную собственность. Указ являлся логичным продолжением Манифеста от 3 ноября 1905 года (отменяя выкупные платежи с 1 января 1907 года, он освобождал землю крестьян от обременений), создавая механизм превращения земли в личную собственность и возможность ее вовлечения в оборот. Ранее был принят указ от 27 августа «О предназначении казенных земель к продаже для расширения крестьянского землевладения», определявший порядок передачи части казенных земель Крестьянскому банку для продажи крестьянам⁵⁹. Для образования земельных участков, предлагаемых переселенцам, указом от 19 сентября 1906 года в распоряжение Главного управления землеустройства и земледелия передавались кабинетские земли в Алтайском округе⁶⁰. Предпринимались и важные шаги, стимулирующие приобретение крестьянами земли в банке. 14 октября 1906 года последовал указ, снижающий размер платежей заемщиков Крестьянского банка начиная со второго полугодия 1906 года, при этом средства, недополучаемые банком в результате такого «облегчения», должны были компенсироваться из бюджета. А указом от 15 ноября 1906 года Крестьянскому банку разрешалась выдача ссуд под залог надельных земель для расширения и улучшения крестьянского землевладения⁶¹.

Ряд подготовленных Советом министров законопроектов, обеспечивающих гражданские права населения, был введен в действие тоже по статье 87. Принципиальное значение имел указ от 5 октября 1906 года «Об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других бывших податных сословий». Многомиллионное крестьянство уравнивалось в правах с другими сословиями, окончательно отменялись разные архаические ограничения и дискриминационные меры (круговая порука, подушная подать, ограничения свободы передвижения и выбора места жительства и др.)⁶².

Был принят и один из важнейших законов, входивших в пакет конфессиональных законопроектов (они разрабатывались в развитие положений указа от 17 апреля 1905 года о свободе вероисповеданий и Манифеста 17 октября 1905 года). Николай II утвердил 17 октября 1906 года проект «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин и о правах и обязанностях входящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от православия сектантов». По статье 87 были проведены и принятые Советом министров 31 января 1907 года Временные правила для узаконения браков, заключенных лицами неправославных исповеданий⁶³.

Современники, причастные к «властным коридорам», видели, что значительная часть реформаторской программы Столыпина, особенно по решению аграрного вопроса, опиралась на имеющиеся уже правительственные наработки. С. Е. Крыжановский, категорично подчеркивая, что «в области идей Столыпин не был творцом, да и не имел надобности им быть», отмечал: «Совокупность устроительных мер, которые Столыпин провел осенью 1906 года в порядке ст. 87 Основных государственных законов, представляла собою не что иное, как политическую программу князя П. Д. Святополк-Мирского, изложенную во Всеподданнейшем докладе от 24 ноября 1904 года, которую у него вырвал из рук граф С. Ю. Витте, осуществивший часть ее в укороченном виде, в форме указов 12 декабря того же года… В частности, предусмотренное программой Святополк-Мирского упразднение общины и обращение крестьян в частных собственников – так называемый впоследствии закон Столыпина – был получен им в готовом виде из рук В. И. Гурки (имеется ввиду товарищ министра внутренних дел В. И. Гурко. – И. А.). Многое другое – законопроекты об устройстве старообрядческих общин, об обществах и союзах, проект переустройства губернского и уездного управления и полиции – Столыпин нашел на своем письменном столе в день вступления в управление Министерства внутренних дел»⁶⁴.

Впрочем, активное использование проектов, подготовленных ранее коллегами, характеризует Столыпина скорее с положительной стороны. Главным была «политическая воля» – энергия, с которой премьер-министр взялся за систематизацию разрозненных законопроектов и форсированную подготовку новых документов, ориентируясь на системные представления о программе реформ и деятельности правительства. Об этом свидетельствуют и выступления Столыпина с правительственными декларациями.

Примечательно, что на первом этапе деятельности премьер, проявляя инициативность, был готов энергично продвигать прогрессивные проекты преобразований, проявляя настойчивость в общении с Николаем II. Например, в декабре 1906 года Столыпин попытался добиться, чтобы царь утвердил постановление правительства об отмене ограничений прав евреев и членов их семей. Предлагалось снять некоторые ограничения при выборе места проживания, возможности заниматься определенными видами деятельности, отменить запреты на аренду и приобретение недвижимости в городах, включение в правление акционерных обществ, имеющих земельные активы и др.⁶⁵. Но государь, «несмотря на самые убедительные доводы», отказался утверждать журнал Совета министров с соответствующим решением. Весьма характерна мотивация царя, не приводившего при этом никаких рациональных аргументов, несмотря на актуальность и остроту этих вопросов, важных для миллионов людей: «…внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям. Я знаю, вы тоже верите, что „сердце царево в руцех Божиих“. Да будет так».

Столыпин не сдавался, пытаясь склонить Николая II к положительному решению. Повторяя в письме от 10 декабря 1906 года часть аргументов, он ссылался на «начала гражданского равноправия, дарованного манифестом 17 октября» и указывал на необходимость «успокоить нереволюционную часть еврейства и избавить наше законодательство от наслоений, служащих источником бесчисленных злоупотреблений». Напоминал он и о том, что разработанный правительством проект – это исполнение обещания, включенного с одобрения царя в декларацию от 24 августа 1906 года («коренное решение еврейского вопроса является делом народной совести и будет разрешен Думой, до созыва которой будут отменены не оправдываемые обстоятельствами времени наиболее стеснительные ограничения»). Столыпин предупреждал об опасных для авторитета верховной власти последствиях отказа, поскольку в печать уже попали сведения о проекте, принятом правительством и ожидающем утверждения государем. Петр Аркадьевич предлагал, чтобы царь хотя бы принял резолюцию, что, «не встречая по существу возражений», ввиду сложности вопрос следует провести «общим законодательным порядком», а не по статье 87, как планировал премьер. Таким образом, появлялась бы отсрочка до созыва 2-й Думы, но это не выглядело бы явным отказом царя; не подрывалось бы и доверие к правительству («в настоящее время вам, государь, нужно правительство сильное»)⁶⁶. Николай II ограничился совсем лаконичной резолюцией, без каких-либо оценок и конкретных обещаний: «Внести на рассмотрение Государственной думы», и впредь к этому вопросу уже не возвращались…⁶⁷