Читать книгу Притчи мидрашей. Сборник сказаний, притч, изречений - Сборник - Страница 20

От Ноя до Авраама десять поколений, и за все эти долгие годы Господь не говорил ни с кем из смертных, кроме Авраама.

Притча раби Нехемии:

У царя во время путешествия выпала из короны жемчужина. Велел царь принести сито и просеять песок на том месте. Просеяли раз – не нашли, другой раз – не нашли, на третий раз нашлась жемчужина. И со вздохом облегчения пронеслось кругом: – Царь отыскал свою жемчужину!

Так и Господь говорил об Аврааме:

– Какая надобность была бы перечислять родословную всех этих Сима, Арпахсада, Селаха, Евера, Фалека, Рэу, Серуга, Нахора, Фераха, если не ради тебя, Авраам?»

(Бер.-Р. 39)

В тот час, когда родился Авраам, на восточном склоне небес появилась звезда, поглотившая свет четырех звезд на четырех сторонах небосвода. Видя это, звездочеты сказали Нимроду:

– Сейчас у Фераха родился сын, будущий родоначальник племени, которому предопределено унаследовать и земной мир, и загробный. Прикажи весь дом Фераха засыпать серебром и золотом, только бы он дал умертвить новорожденного.

Послал Нимрод сказать, по совету звездочетов, Фераху: дай умертвить родившегося у тебя младенца, и царь наполнит твой дом серебром и золотом.

На это Ферах ответил притчей:

Одному коню сказали: «Дай отрежем тебе голову, а в награду за это дадим тебе полный амбар овса». «Глупцы, – отвечал конь, – если отрежете мне голову, кто же есть будет овес?» Отвечу и я: если вы умертвите моего сына, кто же унаследует серебро и золото?

– Впрочем, – прибавил Ферах, – у меня действительно родился сын, но он умер.

Пришлось Фераху прятать сына от Нимрода, и он укрыл его в пещере, где Авраам оставался три года. Для питания его Бог сделал в стенах пещеры два отверстия, из которых текли мед и елей.

Трех лет от рождения вышел Авраам из пещеры и, увидя мир Божий, стал размышлять о том, кем созданы земля и небо, и он сам. Очарованный величественным видом солнца, его светом и теплом, он весь день возносил молитвенную хвалу солнцу. Когда солнце зашло, а на небе появилась луна, окруженная мириадами звезд, Авраам подумал: «Вот это светило, очевидно, и есть божество, а маленькие светильники, его окружающие, это его вельможи, воины и слуги». Всю ночь он пел гимны луне. Но вот наступило утро; луна зашла на западе, а на востоке снова появилось солнце.

– Нет, – сказал Авраам, – есть Некто, который и над солнцем властен, и над луною. К Нему стану я возносить моления мои.

(М. – Авр., Бетъ-гам.)

Ферах занимался изготовлением идолов, которыми торговал на базаре. Однажды он поручил продажу своего товара Аврааму. Подходит на базаре человек к Аврааму и спрашивает:

– Не найдется ли для меня подходящего бога?

– А тебе какого надо? – спрашивает Авраам.

– Видишь ли, – отвечает тот, – я богатырь и хотел бы приобрести себе бога-богатыря.

Авраам снял истукана, помещавшегося выше остальных, и говорит:

– Вот этот самый для тебя подходящий.

– Но разве он богатырь?

– Глупец! – отвечает Авраам. – Уж таков искони порядок среди идолов: который поставлен выше остальных, тот богатырем и слывет.

Когда этот человек собирался уходить со своей покупкой, Авраам остановил его вопросом:

– Скажи, сколько тебе лет?

– Семьдесят.

– И тебе, прожившему на свете семьдесят лет, не стыдно воздавать божеские почести идолу, сделанному день назад.

Покупатель с презрением бросает идола, берет обратно деньги и уходит.

Подошла женщина и передала Аврааму, в дар идолам, полную миску тонкопросеянной муки. Взял Авраам палку, разбил всех идолов, кроме одного, самого крупного, которому и вложил в руки палку.

Приходит отец и спрашивает:

– Как это произошло? Кто это сделал?

– Расскажу, – отвечает Авраам, – ничего от тебя не скрывая. Дело было так: принесла женщина миску с мукою и просит принести в жертву идолам. Стал я совершать, как следует, жертвоприношение, а идолы и завели спор между собою. Один кричит: «Я хочу поесть раньше», а другой: «Нет, я раньше!» Но тут встал самый крупный идол и – видишь – разбил все.

– Но ты издеваешься надо мною, – закричал отец, – разве способны эти…

– Да? Так вдумайся же сам, отец, в слова свои…

Повел Ферах сына на суд к Нимроду.

– Это ты и есть Авраам, сын Фераха? – проговорил знаменитый зверолов, вперив в юношу грозный взор. – Отвечай же мне: разве неизвестно тебе, что я господин над всем творением, и солнце, и луна, и звезды, и планеты, и люди – все движется волей моей. Как же ты дерзнул священные изображения уничтожить?

В эту минуту озарил Господь ум Авраама мудростью, и так отвечал он Нимроду:

– Позволь мне слово сказать не в укор, но в хвалу тебе.

– Говори, – сказал Нимрод.

– Исконный порядок в природе таков: солнце всходит на востоке, а заходит на западе. Так вот, прикажи, чтобы завтра оно взошло на западе, а зашло на востоке, и тогда я признаю, что ты подлинно господин над всем творением. И еще вот что: для тебя не должно быть ничего сокровенного. Скажи мне сейчас: что у меня в мыслях и что я сделать намерен?

Нимрод задумался, важно поглаживая рукою свою бороду.

– Нет, – продолжал Авраам, – напрасно ты ищешь ответ. Не владыка Вселенной ты, а сын Хуша. И если бы ты действительно был Богом, то отчего ты не спас отца своего от смерти? И так же, как ты отца своего не спас от смерти, ты и сам не спасешься от нее.

Тут Нимрод обратился к Фераху, говоря:

– Не заслуживает ли жестокой кары сын твой, отрицающий божественное всемогущество мое? Он должен быть сожжен!

И, обращаясь к Аврааму, продолжал:

– Поклонись огню как божеству, и я пощажу тебя.

– Огню? – ответил Авраам. – Не правильнее ли поклоняться воде, которая тушит огонь?

– Хорошо, поклонись воде.

– Не поклониться ли лучше облаку, насыщенному водою?

– Я и на это согласен, – поклонись облаку.

– Но разве не сильнее ветер, разгоняющий облако?

– Поклонись же, наконец, ветру!

– Но разве человек не преодолевает и силу ветра?

– Довольно! – воскликнул Нимрод. – Я поклоняюсь огню и тебя заставлю ему поклоняться.

– Бросить его в огонь! – приказал он слугам. – И увидим, спасет ли его тот Бог, которому он поклоняется.

Повели Авраама к калильной печи, связали его, распростерли на каменном помосте, обложили дровами с четырех сторон, с каждой стороны на пять локтей в ширину и на пять локтей в вышину, и подожгли. Видя это, соседи Фераха и прочие сограждане его стали наступать на него с угрозами, говоря:

– Стыд и позор тебе! Не сам ли ты говорил, что сыну твоему суждено унаследовать и земной мир, и загробную жизнь, и ты же предал его Нимроду на казнь!

Но сам Всевышний сошел с неба и спас Авраама от смерти.

(Т. д. Ел; Бер.-Р., 38)

В ту минуту, когда Авраам был брошен в печь, воззвал архангел Гавриил к Господу:

– Владыка миров! Позволь мне сойти, остудить печь и спасти праведника.

– Нет, – ответил Господь, – Я Един в вышних, а он един на земле. Единому и подобает спасти единого. Но и тебя, Гавриил, ждет подвиг: ты в свое время спасешь троих из потомков его.[9])

(Пес., 118)

И зазвучал Аврааму голос нагорный:

Я был с тобой, когда, во славу Божью,

Бесстрашно в лютый пламень ты сошел

И на земле к святыне веры чистой

Народам путь свободный указал.

Тебя избрал и возлюбил Я прежде,

Чем первую денницу Я зажег, —

И благодатна жизнь твоя для мира,

Как благодатны росы для полей.

(Бер.-Р., 39)

Авраам, оставаясь в Харране, подобен был сосуду, наполненному благовонным елеем, но закупоренному и лежащему без употребления, почему аромата его и не слышно. Откройте сосуд, дайте ему движение с места на место, – и тогда только обнаружится сила его благоухания. И Господь сказал:

– Авраам, много добрых дел, много подвигов веры и благочестия ты можешь совершить. Встань же, пойди из земли твоей, от родни твоей, из дома отца твоего, – и имя твое возвеличится в мире Моем.

(Бер.-Р., 39; Ш. – Гаш. Р., 1)

«И я произведу от тебя великий народ».

И отчеканена была монета с изображением: на одной стороне – старика и старухи, а на другой – юноши и девушки (символ непрерывного возрождения и обновления жизни).

(Бер.-Р., 39)

«И взял Авраам с собою Сарру, жену свою, и всех людей, которые были приобретены им в Харране».

Дом Авраама служил гостеприимным приютом для всякого, и люди находили там не только радушный прием, но также и наставление в истинной вере. А приведение хотя одной души «под сень крыльев Шехины» (духа Божия) равносильно созданию ее и утверждению в жизни вечной.

(Ш. Гаш. Р.)

Приближаясь вместе с Саррою к границам Египта и зная дурные нравы потомков Мицраима, Авраам спрятал Сарру в сундук. У заставы стали его допрашивать, что он везет в этом сундуке.

– Ячмень, – сказал Авраам.

– Не пшеницу ли? – спросили надсмотрщики.

– Возьмите пошлины как за пшеницу.

– Может быть – перец?

– Возьмите как за перец.

– А не находится ли в этом сундуке золото?

– Я готов заплатить как за золото.

– А вдруг там окажутся шелковые ткани?

– Считайте как за шелковые ткани.

– Но в сундуке может быть и жемчуг?

– Пусть по-вашему – заплачу как за жемчуг.

– Нет, – заявили они, – тут что-то неладное. В этом сундуке, должно быть, находится нечто необыкновенно ценное, и ты шагу не сделаешь, прежде чем сундук не будет открыт.

Пришлось подчиниться. И когда Сарра вышла из сундука, от красоты ее разлилось сияние по всему Египту.

(Б.-Р., 40; Танх.)

Желая, со свойственным ему радушием, достойно принять трех странников (ангелов), посетивших его у дуба Мамврийского, Авраам поспешил в шатер к Сарре заказать лепешек, масла и молока, а затем побежал к стаду «выбрать теленка нежного и хорошего». Но теленок побежал в сторону от шатра и скрылся в пещере Махпела. Проникнув в эту пещеру, Авраам невольно остановился, пораженный чудным видением: озаренные пламенем светильников, в гробнице покоились Адам и Ева, и благоухание исходило от останков первородной четы. Эту пещеру Авраам и избрал местом вечного успокоения для себя и для Сарры.

(П. д. Ел.)