Читать книгу Большая книга мудрости - Сборник - Страница 73

Луций Апулей. Гравюра. 1825 год

Голого раздеть и десяти силачам не удастся.

Неполно счастье тех, богатство которых никому не ведомо.

Люди порознь смертны, в совокупности – вечны.

Всему есть цена, и немалая: ее платит тот, кто просит, – поэтому все необходимое удобнее покупать, чем клянчить.

Пифагор первый, кто дал философии ее имя.

Если в суждениях доверяться больше глазам, нежели разуму, то мы мудростью далеко уступили бы орлу.

То, что мы знаем, – ограничено, а что не знаем – бесконечно.

От богов человеку ничто хорошее не дается без примеси хоть какой-нибудь неприятности, в самой радости есть хоть толика горести.

Нет в мире ничего, что могло бы достичь совершенства уже в зародыше, напротив, почти во всяком явлении сначала – надежды робкая простота, потом уж – осуществления бесспорная полнота.

Не на то надо смотреть, где человек родился, а каковы его нравы, не в какой земле, а по каким принципам решил он прожить свою жизнь.

Прекращение деятельности всегда приводит за собой вялость, а за вялостью идет дряхлость.

Время крылато, мудрость медлительна, смерть скорая, жизнь жалкая.

Смотри, как бы объевшись медом, надолго желчной горечи не нажить.

Обвинить можно и невинного, но обличить – только виновного.

Стыд и честь – как платье: чем больше потрепаны, тем беспечнее к ним относишься.

Нет для меня уважения дороже, чем уважение человека, которого сам больше всех по заслугам уважаю.

Все, чем ты в жизни ни пользовался, оказывается скорее обременительным, чем полезным, только если выходит за пределы целесообразной умеренности.

Храбрость занимает среднее место между самонадеянной отвагой и робостью.

Собственная нравственная нечистоплотность – это знак презрения к самому себе.

Не дано увидеть те силы, которые позволено только ощущать.

Первую чашу пьем мы для утоления жажды, вторую – для увеселения, третью – для наслаждения, а четвертую – для сумасшествия.