Читать книгу Журнал СовременникЪ № 12. Спецвыпуск. Ко дню Победы! - Сборник - Страница 9

Брат матери Виктор, по воле случая, а может быть, и из-за наследственности, недаром Сергея Кузьмича взяли в полк охраны царя, был призван в ВДВ.

К сожалению, он тоже уже умер, но доподлинно известно, что участвовал в десантной операции 1942 года под Вязьмой. В той самой, где погиб и генерал Михаил Ефремов. Виктор десантировался, не совсем удачно. Был ранен. Из немецкого тыла его вывезла собака. Бегали такие с закреплёнными волокушами. Дядя (а он по понятным причинам мне дядя) лежал без сознания. Собака подбежала и стала лизать ему лицо. И лизала, пока он не очнулся. Очнулся. Перевалился на волокушу, и собака отвезла к нашим.

Дальше был санитарный поезд, лечение в Ташкенте. Вернулся в Москву совсем больным. Подхватил воспаление лёгких в поезде. Выходила его мама. К тому времени она уже училась в фельдшерско-акушерской школе и работала медсестрой в госпитале имени Бурденко.

Эпизод был драматический. Можно было положить Виктора в больницу, но, скорее всего, не выжил бы, раненых было много. Шура отпросилась в госпитале и несколько дней сидела с Виктором. У этой болезни есть момент кризиса, если перевалишь и останешься жив, то выздоровеешь. Чем мама лечила дядю, я не знаю, а вот в момент кризиса всю ночь сидела с ним и колола камфару – поддерживала сердце. Дождалась, когда Виктор уснёт. Незаметно задремала и сама. Утром услышала:

– Шура…

Виктор пошёл на поправку.

На фронт его уже не взяли, в результате ранения было перебито сухожилие ноги. Устроили токарем на заводе. Работал, видимо, хорошо. Уже в 60–70 годах наградили звездой Героя Социалистического Труда. Избирали несколько раз депутатом местного совета.

Шура не сразу попала на фельдшерско-акушерские курсы, какое-то время проработала чертёжницей на заводе, производящем полевые телефоны и аппараты Бодо (не знаю, что это такое). Некоторые заводы были на казарменном положении, например завод, на котором работала сестра Маруся, он производил морские приборы. Мамин на казарменное положение переведён не был. Есть фото КБ (конструкторское бюро) с девчонками-чертежницами. Начальник КБ и начальник бригады были мужчинами. Оба были заики. Девчонки хихикали, когда те спорили друг с другом, проталкивая неподатливые слова. Я сам заикаюсь, поэтому могу представить в лицах.

Начальники сердились, доходило до крика:

– Что смешного я сказал?

Девчонки фыркали.

Бригадирша соседней бригады была женщина, похожая на сестру мамы Шуры – Дуняшу. Такая же полная и добрая. Дети в Юрятино, где прошло детство Шуры, если родители пытались наказать, бегали к Дуняше и прятались за неё. А она – руки в боки и не подпускала сердитых родителей.

Пришла как-то мама Шура в КБ в шароварах. Начальник бригады рассердился:

– Что за детский сад! Немедленно переодеться в нормальную одежду!

Шура показала язык:

– Ы!

Тот решил её поймать. Начали бегать между столами. Мама увидела бригадиршу и спряталась за неё. Бригадирша раздвинула полы юбки и закрыла девчонку. Начальник с одной стороны, с другой. Потом плюнул и ушёл. Повторив «Детский сад!». Конфликт замяли.

Аппараты Бодо и телефоны проверяли во влажной камере. Работа была интересная.

Но было направление на курсы, и маму командировали.

Фельдшерско-акушерские курсы были прикреплены к госпиталю имени Бурденко. Девчонки работали санитарками и учились. Процедуры начинали делать только после отработки навыка. Так, уколы сначала тренировались делать на подушке… Но прервём этот рассказ. Здесь много ярких эпизодов.

Нужно ещё рассказать о сестре Марии.

Марию командировали от завода на строительство оборонительных сооружений. Это был, видимо, уже сорок второй год, но, может быть, и речь идёт о начале войны. Уж больно яркая картинка!

На самом деле Маша попала на лесоповал. Вернулась живая и здоровая. Дома были Мария Васильевна, моя бабушка, и Шура, моя будущая мама.

Машу вымыли. Накормили. Она отоспалась, и всё бы хорошо. Но как-то странно на неё мама и сестра смотрят. И соседи косо поглядывают. С чего бы это? И вот к ней обращается её мама:

– Маш! Ты почему нормальными словами не разговариваешь. За всё это время – одна матерщина!

– Да? – сказала Мария. – А я и не замечала.

А потом добавила:

– Понимаешь, мам, пилишь, пилишь это чёртово дерево, а оно всё не падает и не падает. Вот как его хорошенько обложишь, так сразу и ковырнётся!

Расскажем о госпитале имени Бурденко. Здесь будут темы «Моряк Мишка», «Картошка в мундире» и другие.

Девчонки с фельдшерских курсов ухаживали за ранеными и ассистировали во время хирургических операций. За ранеными ухаживали – как тяжёлыми, так и выздоравливающими. С выздоравливающими было сложнее, а с тяжёлыми часто заканчивалось слезами. Наиболее тяжёлые были летчики и танкисты с ожогами всего тела и раненые в челюсть. Челюстные и лицевые ранения поступали большего всего из Карелии, это старались финские снайперы – «кукушки».

За девчонкой-санитаркой закрепляли раненого. Обожжённых кормили с ложечки, из под бинтов были видны только глаза. Приходит санитарка в палату, а «её» раненого нет, ночью умер. Слёзы лились рекой.

Эпизоды с другими ранеными пока не вспоминаются, а с легкоранеными было сложно – приставали, пытались целоваться. На таких была одна управа: звали дежурного и тот грозил немедленной выпиской. Помогало.