Читать книгу Поэты и прозаики земли Русской - Сборник - Страница 13

Родился 3 апреля 1953 года в селе Старая Ведуга Воронежской области. После службы в рядах Советской армии поступил на архитектурный факультет Воронежского инженерно-строительного института (специальность «архитектура»). По окончании института работал в различных организациях на разных должностях, связанных с проектированием и строительством.

После выхода на пенсию сочиняет стихи и шутки, отдавая дань увлечению молодости, когда он играл за команду КВН на Центральном телевидении. Размещает свои стихи в сети «ВКонтакте» (https://vk.com/id635874142).

В 2019 году в издательстве «Кварта» вышла из печати его первая книга стихов и шуток «ПОЭТ и ШУТ».

А ваши губы пахнут диким мёдом…

Прохладе с гор пора уже в долину

Магнолии туманом освежить

И южного курорта сердцевину

От Цензора небес на время скрыть.

И с вами я, оставшись без присмотра,

Под шёпот волн кувшинчик «Хванчкары»

Цежу глотками, солнечную бодрость,

Смакую юга щедрые дары.

От моря тянет золотистым йодом,

Магнолий белых тает аромат,

А ваши губы пахнут диким мёдом,

Их сладок вкус и чуть солоноват.

Ах, боже мой, красавица-весталка,

К чему сегодня, через столько лет,

Прикрыв глаза, я вспоминаю жаркий

(Он стал таким) тот вечер тет-а-тет?

Как беззаботно упустил я счастье,

Не удержав, не предложив руки.

Иль, может быть, не в нашей это власти?

Любовь приходит свыше – как стихи…

Заветный телефончик ваш утерян,

Лечу на юг, пусть там никто не ждёт.

Судьбы моей давно удел отмерен,

Но вдруг случайно, чудом повезёт?

Не засыпай, шофёр, держи баранку,

За поворотом есть морской вокзал…

А память крутит старую шарманку,

И волны сердца бьются о причал…

В святом углу

У бабушки в углу иконка,

Лампадка тлеет фитильком,

А за иконкой – похоронка.

А рядом с Богом – Дед с Отцом.

От них как будто больше света

В избушке с низким потолком,

И верит бабушка, что это

Всё предначертано Творцом.

Одной лампадкою согреты,

Все в мире братья на крови.

Прости ей, Боже, ересь эту,

Поскольку Суть Твоя – в Любви…

Ворошиловский меткий стрелок

На стене порыжевший портрет:

Шалопай восемнадцати лет,

Чуб волною зачёсан назад,

Простодушный улыбчивый взгляд,

На рубашку нацеплен значок –

«Ворошиловский меткий стрелок».

Может, если б он выжил тогда,

И у них было б всё точно так:

Растерялась с годами любовь

И порядком друг другу бы кровь

Подыспортили к старости лет,

Только нет его, нет его, нет…

Сколько лет я гляжу на портрет,

В этом доме живу сколько лет,

Но тебя заменить ей не смог,

Ворошиловский меткий стрелок.

Рассудила нас с другом война,

Мне – награды, и жизнь, и жена,

А ему – неоконченный бой

Да бессмертная эта любовь.

Восхождение

Горы дремлют в когтях ледниковых объятий.

Взглянешь вниз – замирает душа.

Уплывает земля, как на майском параде

Лёгкий шарик из рук малыша.

Пять минут передышки. Отметка – пять двести.

Ветер снежный отрог закурил.

Эту гору с Серёгой мы сделаем вместе.

Хватит фарта, упрямства и сил.

Лишь бы только погода не срезала крылья

И лавины прошли стороной.

Осыпают нас горы алмазною пылью

И бинтуют следы за спиной.

Мы не горы штурмуем, сердца разрывая,

Облаков потревожив покой.

Из болот мы себя до вершин поднимаем,

Проверяя на вшивость горой.

Что нас в горы влечёт? Очумели от скуки?

Иль опасность уж так хороша?

Но слабеют при встрече от радости руки,

И поёт, распрямляясь, душа.

Кленовый листочек

Я в чулане нашёл

Деревенского старого дома

Свой гербарий в тетрадке

За третий, наверное, класс.

Там кленовый листочек,

Как старый и добрый знакомый,

Словно с формы канадцев,

Лежал до поры про запас.

И подумалось вдруг,

Что и я согреваюсь надеждой

Сохраниться в Поэзии,

Хоть бы единой строкой,

Словно лист – настоящей

И так же как Парус – мятежной,

Что лишь в поисках бури

Для сердца находит покой.

На привале

Никогда ничего не пиши о войне,

Нет тех слов, чтоб серьёзно, без мата.

Не трепись, помолчи, дай остыть тишине,

Не мешай на привале ребятам…

Вон в две дырки сопит вологодский пацан,

Он из наших, из тех, кто в тельняшке,

Он, возможно, во сне у родного крыльца

Что-то шепчет на ушко Наташке.

Рядом с ним прикорнул возвратившийся в строй

(Повезло, что осколочный в мясо)

Дядя Фёдор. «Забой» у него позывной,

Он шахтёр – это хуже спецназа…

Есть и с орденом – Мишка, точней Моисей,

Он на голову точно контужен,

Всё ему нипочем, всё лишь «азохен вей»

(За карман малолеткой осужден).

Жаль, Серёга Ткаченко ушёл на покой,

На зелёные райские кущи,

Его конь над рекой, да и он молодой…

А над нами – осенние тучи.

А над нами военною пахнет грозой,

Серафим шестикрылый за нами,

Нас с молитвами ждут и с победой домой.

Мы вернёмся, родные! Мы с вами!

Памяти В. Г. Бояринова

Погибают в бою.

И в тылу, как в бою, погибают,

Не покинув рядов

И не дав ни на миг слабину…

Только ангелы скорби

Сейчас над Поэтом летают,

Только крик журавлиный

Тревожит небес вышину…

И пускай в его честь

Не назвали ни улиц, ни скверов,

Зато Слово его

Продолжает Отчизне служить,

Как и память о нём,

Не жалевшем ни сердце, ни нервы,

В сумасшествии дней

Путеводной Поэзии нить…

Памятник

В такую ночь ворочаться в постели

приятней, чем стоять на пьедесталах…

И. Бродский «Памятник Пушкину»

Я Пушкина, как Бродский, пожалею,

зимой в крещенский холод и метели

он лучше поменял бы ту аллею

и пьедестал на место у постели,

что у окна бревенчатой избушки,

напротив печки, и трубы, и вьюшки,

у той постели, где в ногах с котом

лежу под домотканым я холстом

и томик Бродского пытаюсь перечесть.

…Дворец наместника увит омелой[1]…

И мне, Поэт, порукой ваша честь,

хотя в стихах вы очень даже смелый.

Спускайтесь с пьедестала, я вас жду.

Я чаем вас с малиной отогрею,

и «сукиного сына» вам прочту,

и, может быть, по-бабьи пожалею.

Жалеть по-бабьи – больше, чем желать,

болеть душою, сердцем согревать,

робеть ещё, конечно, и стесняться,

читать, мечтать и вечно восхищаться…

Не нужно здесь высокопарных слов,

как с «нашим всем» бы я поговорила,

теплом согрела, чаем напоила,

и в печку подложила новых дров,

и даже пьедестал посторожила б,

чтоб вы поспали парочку часов…

(В плаще, с причёской, я почти точь-в-точь,

никто не отличит, к тому ж метёт всю ночь…)

Под Ржевом…

Война,

мой милый мальчик,

есть война.

Она грязна –

убийственно грязна.

И холодна, когда

лежишь в шинели

под ледяным,

в три бога мать,

дождём!

А вместо каши –

котелок шрапнелью

пробит.

Да хрен с ним,

с этим котелком.

Вон перед нами

взвод лежит за бровкой,

уже и стоны

больше не слышны…

Их порцию

наркомовскую водки

потребуем поздней

у старшины.

И их помянем

этою же водкой,

холодную перловку доедим…

Коль доживём.

А если…

Завтра в сводках

о нас ни слова…

Что же мы хотим…

Заведено – вся слава

Генералам!

Зато нам водки

сразу полкило!

Чтоб запьянеть,

пожалуй, будет мало…

Ох, сколько ж гарных

хлопцев полегло…

Мы выпиваем, тело согревая

и заглушая голод, холод, страх.

Мы боль потерь

на ярость заменяем,

кто помоложе…

Старым – дело швах.

Они своё давно

отвоевали:

глаза не видят,

ноги не несут…

Они войне сынков

своих отдали

и скоро душу

Богу отдадут.

На фронте не сойдёшь

с ума едва ли,

не научившись

пить и забывать…

но как забыть,

как мы себя теряли –

как просто

оказалось

убивать…

Предновогоднее…

Наш городок прифронтовой,

Совсем обыкновенный –

Лишь «сушек» гул над головой

И холод звёзд вселенной…

Потухли осени костры,

Надели шубки ели,

Но душу леденят посты –

Опять недоглядели!

Сказал бы Черномырдин: «Да…

Хотели ведь как лучше –

А получилось как всегда!» –

И непечатно тут же.

Чудим, печально, не впервой,

Но с Богом переможем.

И холод кончится весной,

И мир наступит всё же!

А Новый год уже в пути!

Готовьте угощенья!

Салютов гром и конфетти!

Подарки! Поздравленья!

Наш городок прифронтовой,

Совсем обыкновенный.

Снежок кружится над землёй,

Ложится звёздной пеной…

Прощальная осень

Никогда так радостно не пелось,

Время не летело под откос,

Никогда так в жизни не хотелось –

Жить всерьёз!

Наслаждаться жизнью без остатка

И ходить с тобой в осенний лес,

Тратить время попусту и сладко,

Ждать чудес!

Никогда так близко не страшила

Мрачная конечность бытия…

Что ж меня так поздно полюбила

Жизнь моя…

Я уйду, ничто не потревожив,

Наподобье лёгкого листка.

А любовь, она ещё, быть может…

Всем – пока!

Старая Ведуга

Старая Ведуга,

Ведуга старая –

Дом у реки,

Окна с завалинкой,

Печки да валенки,

И… старики.

В детство далёкое,

В небо высокое,

Как заглянуть?

Вот подъезжаем –

И сердце сжимается,

Не продохнуть…

Слева лощина,

По прадеду –

«Радкина».

Эти поля –

До революции,

До контрибуции,

Наша земля.

За керосинкою,

Свежей холстинкою

Печь застеля,

Дед мне про Сивку,

Про Бурку рассказывал,

Дратву смоля.

Я под рассказ

Засыпаю на печке,

День был длинён…

Тихо стрекочут

Сверчки и кузнечики,

Сладок мой сон.

Летняя ночь

Изумрудами капает

Звёздных огней.

Снится мне Родина,

Самая-самая,

Нету родней…

В детство далёкое,

В небо высокое

Как заглянуть?

Вот подъезжаем –

И сердце сжимается,

Не продохнуть…

Северный вальсок

Звёздочка искоркой,

Сгустком желания

Гаснет в ночи.

Тают мгновения

В миг расставания.

Что ж ты молчишь?

Помнишь, наверное,

Сосны янтарные,

Склоны Хибин,

Лысые сопки,

Отроги коварные

В сходах лавин.

Пылью морозною

Солнца окутанный

Жёлтый цветок,

А в котелочке –

Заваренный круто

Зверь-кипяток.

Как топором

Разминали «вибрамы» мы,

Лишь бы надеть,

Как с рюкзаком

Сорокакилограммовым

Шли сквозь метель.

Звёздочка гаснет,

Но всё же желание

Я загадал –

Чтоб не кончалась

Дорога та дальняя,

Шла сквозь года.

Чтоб согревать

На привале за пазухой

Руки твои.

Чтобы молчать,

Расставаясь ненадолго,

Вновь о любви…