Читать книгу Высоким слогом о тебе, мой Крым 2022 - Сборник - Страница 22

Слова, как место, где живёт обман,

где страны распадаются на страны…

В них раскололся древний океан

на маленькие чудо океаны.

Куда бежит сарматская волна?

Каков закат над тростниковым морем?

Аквинский понт раскинул перед взором

обломки меотийского челна.

На смерть любая жизнь обречена

и необъятны вечности просторы.

И киммерийский уголок притих.

Декабрь не тот сезон, не те заботы.

Мельчают дни от Слова к непогоде,

от громких громов до шагов глухих.

В разрывах туч не небо – пустота.

Вечерний выдох задержи, попробуй,

и зимняя приветливая робость

начнёт рассказ в периметре листа.

Поверхность моря в декабре бела.

Пиши по ней, пока она светла.

Причал сковали льды, а город – ночи.

Со временем меняется ли почерк?

А может быть, сугробы между строчек

Мысль неземная чудно намела…

Предлогов нет, остаться ли, уйти…

Из дома, из пространства не нашедших,

по-будничному злых и сумасшедших,

не сбившихся с привычного пути.

От долгой жажды к долгой тишине,

К окаменевшим гроздьям винограда,

От Крымских скал до лавочек Арбата

В слезящемся неделями окне.

Всё позабыть и Богом данный дар,

И молнии в соборный крест удар,

Берёз сентябрьских свечи вдоль аллеи…

Воспоминания всё тяжелее

И вечера огарок еле тлеет,

И в нитях бус не светится янтарь.

От ночи к ночи зябче, холодней,

Инжир, опавший вдоль глухой ограды,

Прибоя гул, утрата за утратой

И трудно говорить о новом дне.

По нитям козьих троп за облака.

Там шерстью с глиной вымостить закаты.

Мария, мать, налей мне молока

И надломи созревшие гранаты.

Вино и хлеб не я, не для меня

И в новом дне уже не будет дня.

Качаются рыбацкие баркасы.

Не от того ли сеть опять пуста,

Что рыбари, сомкнувшие уста,

Как об улове, думают о Спасе.

По полосе намытого песка

След серой чайки тянется куда-то.

Мария-мать, налей мне молока

И надломи созревшие гранаты.

Она касалась век Гомера и

мгновенно засыпала. Капли пота,

мерцавшие на шее Геродота,

ей были не видны с её земли,

её пронзительных небес, но всё же

она, сливаясь с краешком рогожи

на каменном полу, взирала на

его труды о Скифии, а после

она летела к хризантемам. Осень

цвела в садах, а тёмная страна

в неё вонзала иглы чёрных сосен.

Ей было больно? Нет? В её глазах

не слёзы, а вечерняя роса,

не серый дождь – светящаяся просинь.

Читаю по слогам: я знаю тот

кто рядом, не услышит плеск далёкой

волны, крик чаек, песню одинокой

русалки. А ещё я помню грот,

в котором пел Шаляпин, только морю,

свернувшемуся псом у ног, в ночи,

которую придумали грачи,

летящие сквозь сон. В густом миноре

пологих склонов томные ручьи

готовы превратиться в тропы. Скоро

зима! В ней путь домой навек прервётся

глубоким снегом. Сахарная взвесь

начнёт искриться в свете солнца, просто,

неповторимо, словно синь небес.

Следы янтарной комнаты повсюду:

под липой, под ольхой, и в парке, и в саду…

На кухонном столе немытая посуда,

оставлю так, оденусь и уйду

гулять, пока дожди ещё не вправе

латать октябрьский солнечный камзол…

Уже не Керчь, ещё не Балаклава,

зло бьются волны о восточный мол,

но крымской ночи день уже не равен,

другою стала милая Ассоль.

Другими стали горы, птицы, шхуны

и даже рыба в ряжевых сетях,

Кленовых листьев парус на ветвях

рвёт даже ветер ласковый, попутный.

Пока не найден крымский минотавр,

сухие травы слушают рассказы.

Будь родом киммериец или тавр

все дети русы и голубоглазы.

Но почему из ласточкиных гнёзд

ночами выползают только змеи?..

А там, где зрела винограда гроздь

объяты синим пламенем шалфея

пророщенные зёрна тусклых звёзд

и ржавые оковы Прометея…

Но почему мы жертвуем собой

во имя Слова в мире бессловесных…

Закончился сезон, у скал отвесных

всё глуше корабельных волн прибой.

Пиши огнём в зародыше слезы,

как будто кто-то ждёт у входа в лето

тепла и ослепительной грозы,

знакомым с детства голосом пропетой.

Разделим сон на берега, пока

у моря пресный запах. Память слова

должна быть легче взятого в кольцо

ночного света, чтобы дотянуться

и вытащить его из глубины

окна и рассказать ему о солнце.

Реальность такова что в ней нас нет,

Ни поцелуев, ни надежд, ни встречи,

В ней только то, что ранит и калечит

Зачем нам это, знаешь ли ответ…

Волна, волна, века всё тот же плеск

Размеренно, уверенно, спокойно.

Исчезли тени греческой колонны

Бортов галер не слышен больше треск.

Что в вечности моей пошло не так?

Минуты, дни, свет солнца, ночи мрак,

Сарматские нежданные набеги.

А дальше пустота и этот берег

Раздробленный слепой медузы череп

Исчерпан жизни смысл и это знак

Преобразиться в блеск подлунных волн,

В шуршание сухой полыни, в ветер,

В рыбацкие развешанные сети

и тонущий в песке рыбачий чёлн.