Читать книгу Человек слова. Выпуск 3 - Сборник - Страница 83

Настенные часы смущали взор,

Усами стрелок чинно шевелили,

Как все законы знавший прокурор,

Они с рожденья нас приговорили.

И мы живем отпущенный нам срок,

Таблеткой облегчая пребыванье,

В судьбы застенках проходя урок,

Не всякий достигает пониманья,

Что в покаянье он найдет покой,

То, что любовь – извечная константа,

Он в суете проходит путь земной.

Да все мы априори дилетанты

В вопросах постиженья бытия,

Душой томясь от веры до неверья,

Вновь по граблям проходится земля,

И в шишках лоб любого поколенья.

Не спотыкаясь о понедельники,

Не расслабляясь в объятьях пятницы,

Дни мои – увяданья подельники —

В бездну катятся, быстро катятся.

И настало время песочное,

Сыплет, тает оно безудержно,

То явленье до боли точное:

В нем сама лишь себе я нужная.

Дело это как есть законное:

То, что начато – всяк закончится.

И все ближе бездна бездонная,

Но мне думать про то не хочется.

«Жизнь проходит в шелках иллюзий…»

Жизнь проходит в шелках иллюзий,

Я в бессонницу их латаю,

Красной нитью мелькает – лузер,

Я отчаянно засыпаю.

А на полках толпятся книжки,

В них как жить мне дают советы,

А их много и даже слишком,

Вот один: мол, не ешь конфеты.

Я не ела почти неделю,

Я к прилавкам не подходила,

Но нисколько не похудела,

А несладко мне очень было.

Говорят, что любить всё надо:

Мыть тарелки и гладить блузку,

И тогда меня ждет награда —

И морковка вдруг станет вкусной.

И стараюсь я улыбаться,

Осознать и принять советы,

И получится, может статься,

Но не в этой жизни, не в этой.

Предчувствуя нашествие стихии,

С привычных мест бежали в страхе звери,

Чтоб пережить деяния лихие,

Неслись туда, где не были доселе.

А людям некуда бежать,

Когда войны скрестились шпаги

И птицей в небо взмыли флаги,

Чтоб дух державный поддержать.

Опасная война идет,

Грядет переустройство мира.

А чья разящая рапира

Свой гимн победный заведет —

Того не ведает народ,

И до предела сжаты нервы,

Ведь всяк старается быть первым.

Но кто кого переживет,

Но кто сумеет победить,

Иль скоро вся в труху планета,

То есть наступит конец света,

Господь то знает, может быть.

Плакало сердце – истерзанное и измученное,

И нудный дождь моросил неустанно,

Дождинки, как комариная стая,

Звенели над подоконником.

И казалось, что так будет вечно:

Ни счастья, ни солнца —

Они неуместны,

Как люди под утро в вечерних нарядах,

Дышащие хмелем в трамваях набитых.

Всему свое время…

Мое, видно, вышло…

И плакало сердце о том и об этом,

В трамвае все проще – купите билеты,

Глаза опустите или огрызнитесь,

И дома под душем холодным проснитесь.

Но плакало сердце, уставши от бед, —

Не купишь для жизни обратный билет…

Она себе шептала: «Жизнь прекрасна!»

Пусть не всегда хватает на хлеб с маслом —

Зато легка, стройна, как кипарис,

А масло – ожидаемый сюрприз,

Вмиг «подрастешь» на десять килограмм,

Что так пугает и девиц и дам.

Она себе твердила: «Жизнь прекрасна!»

Но репетиторов брала напрасно —

Не поступила дочка в институт,

Но и без «вышки» многие живут!

Она себе внушала: «Жизнь прекрасна!»

Пусть муж ушел к подружке – даже классно —

Просторней стало без него в однушке,

А заскучает – выплачет подушке.

Она почти кричала: «Жизнь прекрасна!»

Не загорала я на море Красном,

Зато есть толк от дачи от родной —

Он в банках проявляется зимой.

Она грустила тихо: «Жизнь прекрасна…»

Но что-то постарела вдруг ужасно,

Тут маской одарил ее ковид

И скрыл от мира утомленный вид.

Она едва вздыхала: «Жизнь прекрасна,

Да все болит, хожу к врачу напрасно,

Но у кого в „полтинник“ не болит,

Тот уж давно на кладбище лежит».

А жизнь – она действительно прекрасна!

Своим зеленым, желтым, синим, красным,

И этой женщиной с улыбкой утомленной,

Но в эту жизнь так искренне влюбленной.

У каждого начала есть конец,

Погашен свет и опустела зала,

Уж скоро год, как умер наш отец.

На тесном кладбище венец его начала,

А то, что сделал, поросло быльем,

Но внуки – продолженье его рода

И наша память светлая о нем.

Сезон дождей – печалится природа,

Хорошим человеком был отец,

Руками много дел перелопатил,

Он плохо спал, считал своих овец,

И денежки бездумно он не тратил.

Писал стихи про нас и про луга,

Где проложил заветную тропинку,

Там, где ромашки складывал в стога,

Жалел душой и маму, и Маринку.

Порой ворчал, желая воспитать

По образу достойному и виду,

Пытался жизнь прочувствовать, понять,

К несправедливости терпел обиду.

Прости, отец, коль были мы при чем,

Тебя нам очень сильно не хватает,

Гармошка, что дружна с твоим плечом,

Нет, не поет, лишь изредка вздыхает.

И мы придем на этот же погост,

Грядет конец и нашего начала,

Мир очень сложен, ну а в этом – прост,

Туда-сюда… и опустеет зала…

Мы так мало знаем о вселенной

И о планах Господа на нас,

Человек незрячий современный —

Дальше носа наш не видит глаз.

Мы, возможно, в том не виноваты,

Это всё Всевышнего дела,

Может быть, и происки рогатых,

Или все же Ева подвела.

Ну а может, дело в Скорпионе,

Или Раху тормозит прогресс,

Что-то не стыкуется в тригоне,

И людской страдает интерес.

Время беспокойное настало,

Время безусловных перемен.

Испытаний ждет землян немало,

Но позволят людям встать с колен.

Справедливость в свет войдет зеленый,

И любовь ко всем и навсегда,

И вериги сбросит угнетенный.

А пока в опасности звезда:

Жерла приоткрылися вулканов

И грозят и лавой и огнем,

Беспредельность ливней, ураганов

Возрастает в мире с каждым днем.

То потопы, то землетрясенья

Угрожают – рухнет скоро мир,

Но, надеюсь, ждет нас Возрожденье,

Процветанья долгожданный пир.

Пусть недолгий – впереди суд Божий,

Его милость, беспощадный гнев,

Что грехи все наши подытожит,

И воздастся по заслугам всем.

Сердце залатано

Прощений заплатами,

Что нежно и трепетно,

Так больно задето то,

Как в вазе, что склеена,

Завянет, что зелено,

Так в сердце измученном

Нет места для случая,

Для случая звонкого,

От нежности тонкого.

Чтó в сердце после этих всех прощений?

На этот счет немало разных мнений.

Мое – не падко счастье на заплатки,

Дежурная улыбка – все в порядке!

Я всех простила, отпустила боль,

А что осталось?.. Абсолютный ноль.

А от нуля не каждый оттолкнется.

Ну вот и мне никак не удается.

Разум мой проводит клининг,

Обо мне творя заботу,

Птиц давно он вымел синих —

Не способны на работу.

А теперь твой образ милый

Он упрямо размывает,

Мол, не трать на это силы,

Мол, такого не бывает.

Я, конечно, понимаю —

Сколько можно мне томиться?

Но стерильность убивает

Ощущением больницы.

Пыль в глаза себе пускаю,

Разум мой, оставь потуги,

Лет с десяток помечтаю —

И к Альцгеймеру в подруги.

Ты появилась из дождя,

Промокшая до нитки.

Выходит, что тебя ждал я,

Чтобы понять: ошибкой

Было стремление мое

К свободе и успеху,

Мое уютное жилье

Закрыто было смеху.

Закрыто смеху твоему,

Твоим забавным тапкам,

Я чувства подчинил уму.

И было мне так сладко

Кумиром быть, и я им стал,

Свое тщеславье грея,

Аэропорты и вокзал,

Дорога, и я с нею

Дружил всегда накоротке,

Я был желанным гостем,

С любимой скрипкою в руке,

Мне все казалось просто —

Таланту жизнь свою отдать,

Играть во славу Бога,

И этом деле лучшим стать,

Себя судил я строго.

Но ты явилась из дождя,

Вода текла с одежды,

Спросил: «Как называть тебя?»

Ответила: «Надеждой.

А впрочем, женщиной дождя,

А еще лучше – милой,

Я так устала ждать тебя,

Я Божью мать просила

Устроить встречу под дождем,

На этой остановке,

Все получилось, мы вдвоем,

Прости, мне так неловко!»

Струились по ее щекам

То ль слезы, то ль дождинки,

Наверно, плакал я и сам,

В душе замерзшей льдинки,

Растаяв от ее любви,

Мир сделали прекрасным.

Я прошептал: «Меня прости!

Знать, многогранно счастье…»

И мы стояли под дождем,

Промокшие до нитки,

А сердце полнилось огнем

И нежной песней скрипки.

Когда сошлись две стрелки на часах

И день сегодняшний остался в прошлом,

И надлежало думать о хорошем,

Чтоб почивать потом в блаженных снах —

Мне не спалось. Кричали за окном

По возрасту несносные мальчишки,

Не дотянуться было мне до книжки,

И неожиданно, взмахнув хвостом,

Котом тяжелым, замыкая круг,

Лукавый заметался по постели,

И из подушек перья полетели.

Меня безумный охватил испуг,

И я взмолилась: «Господи, спаси,

Убереги от этакой напасти!»

Мне обещал нечистый власть и счастье,

А я его просила: «Отпусти!»

Он мне шептал бесóвские слова

И кудри теребил тяжелой лапой,

«Отстань, нечистый, изыди, не лапай!» —

Но поплыла блаженно голова.

А Бог услышал страстную мольбу,

И бес исчез в незримом измеренье,

Вскочила я, подвержена сомненью,

То ль явь, то ль сон – не знаю, не пойму.

Но в беспорядке смятая постель,

И сердце бьется бешеным набатом,

Должно быть, я грешна, я виновата,

Раз бес устроил эту канитель.

И зазвонил тревожно телефон.

Похоже, о грядущем знал пришелец:

Беда ворвалась черная в мой дом,

Перемолоть ее не хватит мельниц.

И мýка не рассеется мукóй,

Ушел навеки праздник с пирогами,

Тяжелый рок, назначенный судьбой,

Смутил даже лукавого с рогами.

Износило лето сарафан

Из волнистых утренних туманов,

С набивным узором сочных трав

И цветочным принтом на карманах.

Туфельки на каблучках дождя

Потерялись в вальсе с ветром теплым,

И помады яркая заря

Поцелуем вечности уж стерта,

Из росы серебряной колье

Умыкнуло солнце взором жарким,

И готово лето уж вполне

Раздарить последние подарки:

Вздох прощальный летнего тепла —

Чтобы листья стали золотыми,

Золотом укрылися поля,

В вечности ведь ценности другие…

Я прошу тепла у стужи —

Знать, на голову больна,

Мне давно усвоить нужно,

Что и стужа не вольна.

У нее свои законы,