Читать книгу Лига чемпионов - Сборник - Страница 43

Директор школы и учитель литературы Иван Иванович объявил классу:

– А сейчас давайте-ка сообща вспомним замечательное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Бородино». Кто желает прочитать его всему классу? Можно по книге. Никто. Добровольцев нет. Ну тогда я первый начну, а вы продолжите.

В классе заверещал чей-то мобильник. Ученик Лёня Кудряев достал его из кармана и стал громко разговаривать:

– Аллё. Кто это?

Во дворе школы с телефоном в руке стоял его приятель.

– Да я это. Ты чего, не врубился?

– А, Серёга… А ты где?

– Да здесь я, выгляни в окно.

– О! А ты чего там?

– Да математичка выгнала с урока…

– За что?

– Да… По телефону с одной тёлкой разговаривал. Слушай, а у тебя спички есть?

Иван Иванович окликнул Кудряева:

– Лёня, сейчас же спрячь телефон, не мешай вести урок!

Но Кудряев продолжал как ни в чём не бывало:

– Нет, спичек нет. У меня зажигалка.

– Ну брось мне в окно. Я курить хочу, а то уши пухнут, – говорил приятель.

– Ага, сейчас. – Кудряев влез на стол и принялся открывать окно.

– Лёня, сядь немедленно, – более строго сказал учитель.

Но Кудряев уже открыл окно.

– Лови, Серёга!

В этот момент прозвенел звонок.

– Подожди меня, Серёга! – крикнул Кудряев и рванулся к двери.

– Кудряев, звонок не для тебя, а для меня, – сказал учитель. – Остановись и дай дневник!

Но Лёни уже и след простыл.

Директор прошёл в свой кабинет, сел за стол, поднял трубку и набрал на телефоне номер.

– Алло! Пригласите, пожалуйста, Кудряеву. Алло, Кудряева? Тамара Петровна? Добрый день. Это директор школы. Придите, пожалуйста, в школу. Я не могу говорить, мне надо подготовиться к следующему уроку. Жду! – Иван Иванович опустил трубку.

А Кудряев за школой, в кустах, курил с приятелем. Прозвенел звонок. Школьники потянулись на занятия. В класс вошёл опять Иван Иванович, вечный подменщик всех учителей.

– Садитесь. Сейчас у нас по расписанию ОБЖ и основы военной службы. И нынешнее занятие мы посвятим изучению главных военных документов. А это Устав, без соблюдения которого невозможно выполнение боевой задачи, поставленной перед военнослужащими его командованием. А чтобы солдаты прониклись ответственностью, они принимают присягу, в которой клянутся защищать свою Родину. А что есть Родина? А Родина – это наша с вами страна. Мы с вами. Наши дома. Город и улицы. Родители. Могилы предков. Друзья. Подруги. Одноклассники. Братья и сёстры.

Учитель открыл журнал.

– А прочитает нам текст присяги по учебнику…

Кудряев медленно сполз под стол.

– А прочитает нам… Та-а-а-а-ак… Так-так… Вот… Лёня Кудряев. Пора исправлять двойку. Открой-ка, Лёня, учебник и… – учитель поднял глаза и посмотрел туда, где минуту назад сидел ученик. – Вот это номер. А где же Кудряев? Странно… Только что был и сплыл.

В этот момент проверещал телефон Кудряева.

– Придурок! – крикнула ученица, заглянув под стол. – Чего за ноги хватаешься?

Учитель наклонился вниз и увидел ползущего под столами Кудряева.

– Лёня, сейчас же вылезь из-под стола! Постыдись! Пожалел бы свою мать. Ведь она тебя одела в чистую одежду, а ты всю пыль собрал. А спрятаться, как следует солдату, не можешь. Телефон не отключил, вот он тебя и выдал. Никуда не годится. Через минуту тебя рассекретили. Стыдно за тебя. Так что ты сегодня заслуженно заработал красивую как лебедь двойку. Давай свой дневник.

Но Кудряев с грохотом прополз под столами и выскочил из класса.

На перемене Иван Иванович подозвал Кудряева и сказал ему:

– Леонид, я позвонил твоей матери на работу, чтобы она пришла в школу. Она, наверное, уже на подходе. Иди, встречай её и веди в кабинет.

К школе подбежала мать Лёни Кудряева. Увидала его с двумя курящими подростками.

– Лёнечка, ты что, курил?

– Нет, – ответил он.

– Не кури, а то будут ругать. А что у тебя случилось? Мне на работу звонили.

– Да директор взъелся. Три стихотворения наизусть прочитал, а ему всё мало. Давай, говорит, ещё. Никого не спрашивает, кроме меня. Я что ему – патефон или граммофон?

– Ладно, я разберусь. Ты покушал?

– Нет ещё.

– Ну тогда на-ка вот, держи, – она раскрыла сумку и протянула ему деньги, – купи себе сникерс. – И скрылась за дверью кабинета директора.

– Что с моим Лёнечкой? – спросила она с порога.

– Здравствуйте, Тамара Петровна. Ваш Леонид не умеет себя вести. Забавляется с телефоном, ползает под столами, не отвечает на вопросы, не участвует в процессе занятия. Сам не учится и другим не даёт. Когда вы объясните ему, как надо вести себя на уроках?

– Мой Лёнечка хороший. Просто он без отца растёт.

– А где же его отец?

– Неважно. Он… лётчик. То есть… Ну неважно… И Лёня, когда вырастет, станет командиром.

– Помилуйте, Тамара Петровна. Но не научившись подчиняться, не сможешь и командовать. А он просто не воспитан. Вы же им совсем не занимаетесь. Совсем.

– Он воспитан. После обеда всегда «спасибо» скажет.

– А в школе вести себя не умеет.

– Вот вы школа, вы и учите.

– Вам бы на уроках посидеть.

– Я была на прошлой неделе. Лёня сидел тише травы, ниже воды. Он самый смирный. А вы к нему придираетесь. Он вам сегодня три стихотворения рассказал, а вы ему двойку.

– Это он вам сказал? Ох-хо-хо-хо-хо… Знаете что…Сейчас у нас химия. Я прошу вас побыть у нас на уроке. Может, он хотя бы даст нормально провести занятие.

– Я не могу. Мне некогда. У меня работа. До свиданья.

На урок химии Иван Иванович пришёл, неся в руках колбу, пробирку, штатив и коробку.

– Сегодня мы будем изучать свойства кислот. Зажмём в штативе пробирку… Бросим в неё кусочек реагента… Возьмём колбу с концентрированным раствором соляной и серной кислоты. Эта смесь называется царской водкой.

– А-а-а-а-а-а-ха-ха-ха-ха! – рассмеялся Лёня. – Царская водка!

Он вынул из кармана дробинки, забросил их в рот, достал из кармана медную трубочку и выдул из неё целую очередь из дробинок. Склянка разлетелась в руках учителя. На столе пошла бурная реакция, повалил едкий пар вперемешку с дымом. В классе началась паника. Дети зажимали носы, послышались вопли, кашель и стоны. Прогремел взрыв со звоном выбитых стёкол. Всё заволокло туманом и мраком. А когда дунул ветер и смрад отнесло в сторону, перед Лёней открылось поле с военным лагерем, где строем ходили солдаты под резкие окрики офицеров в форме времён войны 1812 года.

– Выше ногу! Ещё выше! Ать-два! Ать-два! Стой! Ать-два! Кру-у-гом! Шагом марш!

Посреди плаца на стуле восседал полковник. Завидев чужого, он крикнул:

– А это что за деревенщина тут шастает? Взять его!

Солдаты бросились к Лёне. Схватили его и подвели к офицеру.

– Ты чьих холопов будешь? – спросил тот строго.

– Я-я-я… Это… Не-е-е-е-е… Это… Не-е-е-е… – замычал Лёня.

– Чего блеешь как овца? Тебя русским языком спрашивают, чей ты холоп? От-ве-е-е-чать!!!

– Я-я-я… Не-е-е-е… – продолжал мычать Кудряев.

– Ты дезертир? Рекрут? Откуда ты взялся? – допытывался сурово полковник.

– Я… Это… Из грядущего… – наконец нашёлся Лёня.

– Что за деревня? В нашей губернии такой не знаю. Как твоя фамилия?

– Кудряев. Лёня. Я из грядущего.

Солдаты расхохотались.

– Вот завирает! Из Грядущего. Ха-ха-ха! Ой, складно буровит!!! Ха-ха-ха!

– Капитан! – крикнул полковник.

– Я здесь, господин полковник! – подскочил и вытянулся молодой офицер.

– Переодеть и поставить в строй!

– Слушаюсь! Фельдфебель!

– Я тута! – отозвался фельдфебель.

– Тута-Марфута! Переодеть рекрута и поставить в строй!

– Слушаюсь, ваше благородие! Скидывай штаны! Быстро!

Тотчас Кудряева раздели. Постригли. Окатили ушатом воды. Поднесли форму. Нарядили. И толкнули в строй.

– Становись! Равняйсь! Смирно! Направо! Ты куда повернулся, баран? Тебе говорят: направо! Кругом! Ой, беда! – возмутился капитан. – Вот прислали бестолочь! Ложись! Ползком, вперёд!

Лёня полз, выше всех задирая зад. Офицер хлестнул его шпицрутеном.

– Ой, мамочка! – вскрикнул Лёня.

– Я тебе не мамочка, а ваше благородие, господин капитан. А ты, холопское отродье, не задирай задницу выше головы. Прижимайся к земле! Оглядывайся. Смотри, как ползёт сосед. Прижмись к земле! – и опять огрел Кудряева палкой.

– Ой, мамочка! Я жаловаться буду!

– Ниже зад! – вновь последовал удар палкой.

– Ой, мамочка. Не имеете права!

– Встать! В ученье трудно. Легко в бою. Лечь! Встать! Лечь! Встать! Фельдфебель!

– Я тут, ваше благородие!

– Та-а-к. Уже вечереет. Сейчас все бегом к реке. Помыться. Почистить, замыть одежду. И чтобы утром были все в строю как штыки. Проследи за этим новобранцем.

– Слушаюсь! Становись! Смирно! Кру-у-гом! К реке бе-е-е-е-гом!

Как только солдаты оказались у воды, они бросились купаться.

Лёня скинул одежду, спустился в воду. Огляделся. Присел и стал перебираться по отмели к кустам ракиты у другого берега. Провалился в яму. Выплыл и опять продолжил пробираться к берегу. А достигнув его, пустился наутёк.

Фельдфебель, зорко следивший за Кудряевым, крикнул:

– Догнать дезертира!

Тотчас за Лёней погнались солдаты. Они настигли его и подвели к офицеру.

– Ну что, сынок, набегался? Жизнь не малина, а служба не мёд! В сарай! На сутки!

Лёнчика отвели в полутёмный сарай со щелями, через которые пробивался ещё яркий летний закатный свет. Лёнчик плюхнулся на охапку соломы. Покрутился. Сквозь щели разглядел за дверью часового, от которого тянуло табачным дымком.

– Эй, солдат, оставь покурить.

– Не положено, – отозвался часовой.

– Ну дай хоть раз затянуться.

– Не положено.

– Да что ты заладил «не положено, не положено». Никто же не увидит. А я тебе зажигалку дам.

– Какую ещё зажигалку?

– А вот, на, держи, – Кудряев просунул в щель зажигалку.

Солдат взял зажигалку, повертел её в руке и нажал на кнопку. Вспыхнуло пламя. Солдат от неожиданности уронил зажигалку.

– Эвон кака примузия! Огниво! Ладно, на-ка, держи, только ты там поостерегись, это же склад с порохом, – и солдат просунул Лёнчику окурок.

– Ладно, не дрейфь, разберёмся, не маленькие.

Лёня опять развалился на соломе, докурил самокрутку и ловким щелчком среднего и большого пальца швырнул окурок в дальний угол сарая, откуда тотчас потянуло дымом и раздался мощный взрыв. Сарай взлетел на воздух. А когда дым рассеялся, Лёнчик ощутил себя спящим в постели. В глаза ему бил яркий утренний свет. Лёнчик повернулся с боку на бок. Но едва он успел с наслаждением вновь зажмурить глаза, как прозвучала команда:

– Рота, подъём! Выходи на зарядку.

Солдаты вскочили с коек и принялись одеваться. Только тут Кудряев увидел, что он в современной казарме. Кое-как он успел натянуть армейские штаны и надеть сапоги. Самым последним он встал в строй.

– Та-а-ак, опять Кудряев не успевает. Не хватает ему времени. Рота, отбой! Сорок пять секунд на отбой!

Солдаты вновь рванулись к постелям. Но едва успев залезть под одеяло, Лёнчик опять услыхал:

– Рота, подъём! Выходи на построение. Форма одежды – голый торс. Становись! Равняйсь! Смирно! Направо! Бегом марш!

Рота побежала вокруг плаца. Лёнчик незаметно отстал и, забежав за кустик, упал на траву и тотчас уснул. Сколько ему удалось проспать, он не понял, так как очнулся от лёгкого пинка под зад и дружного хохота над собой. Вокруг стояла вся рота уже одетых по полной форме солдат.

– Подъём, боец! – скомандовал сержант. – Фамилия!

– Рядовой Кудряев, – пролепетал в ответ Лёнчик.

– Нет, ещё не рядовой. Пока что ты балбес и охламон! Повтори!

– Я балбес и охламон!

– Громче! – приказал сержант.

– Я балбес и охламон!!

– Ещё громче!

– Я балбес и охламон!!!

Лёнчик очнулся от собственного крика. Огляделся и понял, что лежит на больничной койке, опутанный трубочками. Увидел свою мать.

– Ой! Лёнечка. Радость моя. Очнулся? Открывай ротик. Будем кушать кашку, – она зачерпнула из миски манку и поднесла ложку к его рту. – Давай кушай. Ложечку за маму. Ложечку за бабушку Олю. Ложечку за тётю Валю. Ложечку за тётю Галю. Скоро наш Лёня будет здоров. Он выйдет из больницы. Он пойдёт в другую школу. Он вырастет и станет большим-пребольшим командиром. И всех накажет, кто устроил пожар в классе. Наш Лёня самый, самый лучший.