Читать книгу На берегу времени - Сборник - Страница 7

Вот счастье: вижу облака!

Лелеет блёстками мои глаза унынье.

И как прекрасен кажется пока

Черёд твоих пословиц. Как в полыньях,

Барахтался бы я в своей судьбе.

Не счесть проколов, вязкости промашек,

Что допускал я, думая в борьбе

Об обращении к тебе: «твоей» иль «вашей»?

Каким я духом очарован был!

Какому верхнему приятелю молился!

Как безотчётной горечью завыл,

Когда узрел, что в корне оступился!

И не сказала ты мне слов о торжестве

Моих высот от заскорузлой знати,

И не увидел я в порхающей листве

Осенней ласки тихое проклятье.

Я лишь поник. Сказала Муза: «Стоп.

Тебе ли видеть в ней последний облик жизни?

Не посвятить ли твой железный лоб

Мильонам страждущих сердец Отчизны?»

Я недоволен часто этим летом был,

Зимою тоже не сказать, чтоб всё сходилось.

Похоже, слишком яростный мой пыл

Мешал тому, что уже точно даже сбы´лось.

Я не сказал тебе всего, что я хотел.

Мне верить перестали даже тени.

Увидеть свой загадочный предел

Мешала спесь, окутанная ленью.

И в круге чёрном предрешён теперь конец.

Какая завтра предстоит крутая схватка!

Ведь если всем надеждам бороздец

И не ответит правильно мне чтец,

То не пройти подходы эти гладко.

Суровей, всё суровистей краса,

Уткнула взгляд в моё начертанное лико.

Ни дать ни взять, сплошные небеса

Стремятся урезонить мою дикость.

Наверно, я был сразу не такой.

Мне чувством дорожить теперь престало,

И потому я в деланый покой,

Пристукнув сверху твёрдою доской,

Стремлюсь вонзить умышленное жало.

Весь век вспоминается прошлого быт,

И сила привычки владеет умами.

Любовью не будешь по-взрослому сыт,

А счастье – не признак любви между нами.

И часто мерещится будничный смех —

Безумный иль в силу характера крена.

Не вижу своим оправданиям всем

Местечка средь памяти нынешней, тленной.

Найти б навсегда увлечений постель,

Упиться греховными соками в доску,

Чтоб вся эта правильных мер канитель

Осталась без важных приёмов и лоска.

Меня доставил к вам Пегас,

А после вдаль унёс.

И на канале этом, «Спас»,

Никто вам даже не сказал,

Что я здесь тоже побывал

И сунул сюда нос.

Расширил воздыханьем грудь,

Ни капли не поник.

Но стал неразличим мой путь,

Поскольку я утратил суть,

Уткнувшись вдруг в тупик.

Мне ком затасканных идей

Был виден в полный рост.

Там жрали кур и лебедей,

И судьи клали на людей,

Когда не соблюдали пост.

И было небо в облаках

(Пророчество сбылось),

И утро, точно в синяках,

Переживая дикий страх

На фоне покрасневших плах,

Болело и тряслось.

Я шёл проветриться в народ,

Всё умничал в пути.

Совсем расслабился. И вот

Забрёл в разливистость болот,

Что хуже не найти.

А по периметру – стена,

Охраны частокол,

И злой наружности вина,

Что им с рождения дана,

Вдавить стремилась в пол.

Вдруг засвербело озорство —

Попасть за неприкрытый створ,

Увидеть всё как есть:

И лицемерий естество,

И дурь, и свин-, и прочье «ство»,

И провидений колдовство,

И что-то там про честь.

Я вознамеривался всё ж

Узнать про их дела.

Но вот ведь веник с кочергой:

У них там с чувствами – покой,

Мечты – широкою рекой,

А сажа их бела.

Мне всё кричали: «Не ходи!

Со всех сторон топор!

Ты нас особо не суди.

Там только песни впереди,

Дурмана сладкий хор».

Но смысл казался не таким.

Я верил не словам.

Я лишь противоречил им —

И оказался нелюдим.

Открылся сам Сезам.

И мой возвышенности дар,

Как первокласснейший товар,

Уже остыл и сдох.

Хоть я ещё совсем не стар,

Но рваться на чужой базар

Не стану, словно лох.

Я оказался не у дел.

Пусть о возвышенном не спел

И не раскрылся пусть,

Я видеть это не хотел,

Расправив крылья, улетел…

Но я ещё вернусь.