Читать книгу Алый Крик - Себастьян де Кастелл - Страница 11

Если и существовало на свете место, где жили более добрые и порядочные люди, чем в Тинто-Рее, то мне не доводилось там бывать. Я провела в городке полчаса, прежде чем вернуться к Бинто. И всё это время местные жители общались со мной вежливо, дружелюбно и добросердечно.

Да, я понимаю, о чём вы подумали: здесь должен быть какой-то подвох. Верно? Ловушка в пустыне, приготовленная для доверчивых путников, которых приглашают на ужин лишь затем, чтобы они в итоге стали тушёным мясом в котле.

Ладно, дружелюбие изобразить легко, а вот скорбь – гораздо сложнее.

– Мы получили известия два дня назад, – сообщил мне дородный мэр.

Его звали Орфанус. Это был немолодой мужчина, лет за шестьдесят, но в его плечах по-прежнему чувствовалась сила, какую приобретаешь, ведя простую жизнь, полную трудовых будней, но без чрезмерных страданий и лишений. Если его живот начинал давить на брючный ремень – что ж… он носил свой вес так, будто заслужил его.

Он покачал головой и сильно прикусил губу.

– Эти монахи никогда не причиняли вреда ни одной живой душе. Все в городе только и говорили о том, чтобы пойти в монастырь и достойно похоронить погибших. Увы, мы не знаем толком, что с ними случилось, и…

Орфанус указал в сторону людей, которые вышли из домов, бросив ужин, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор.

– Мы здесь все зависим друг от друга. Я не могу рисковать своими людьми, если там опасно.

– А хорошо ли вы знали монаха, который управлял скрипторием?

– Хатама? Думаю, лучше, чем большинство из них. Он время от времени приходил сюда вместе со своим… О, духи земли и воздуха, бедный мальчик!

– У него был сын? – спросила я. – И что с ним случилось?

Я пока не собиралась рассказывать, что Бинто прячется всего в полумиле отсюда.

Орфанус вытер уголок глаза волосатым пальцем.

– Странный паренёк. Не произносил ни слова, разговаривал только на языке жестов, которым пользуются в монастыре. Хатам говорил, что он не глухой и не немой, просто… что-то с головой у него было не в порядке, я думаю. Что-то перестало работать, когда умерла его мама.

Так Бинто не глухой? Я хотела бы вытянуть из мэра больше, но ещё не готова была открывать свои карты.

– Хатам когда-нибудь вёл себя жестоко? – спросила я. – Может, он выпивал?

Орфанус бросил на меня такой взгляд, словно я смертельно его обидела. Впрочем, он тут же вздохнул и взял себя в руки.

– Ты, видимо, никогда не была в монастыре. Я в жизни своей не встречал более порядочных людей. Нет, Хатам не был склонен к насилию. Так же, как и другие монахи. Он любил свои книги и своего мальчика – вот и всё.

– А его подруга? Госпожа… Сурчиха?..

Пару секунд Орфанус смотрел на меня выпученными глазами, а потом расхохотался.

– Падра? Ты говоришь о Падре? – Он снова вытер глаза. – Думаю, она и правда была немного похожа на…

Он осёкся, когда мы оба поняли, как сильно я облажалась. Кто ещё мог придумать такое дурацкое прозвище для любовницы Хатама, кроме его сына?

Мэр протянул руку, пытаясь ухватить меня за ворот. Я двинула его локтем снизу вверх по внутренней стороне запястья. Там находится нервный узел. Если в него ударить, фатального вреда не причинишь, но противник дважды подумает, прежде чем снова хватать вас.

К тому времени, когда Орфанус был готов повторить попытку другой рукой, я отступила на три шага и открыла сумку-тубус.

– Я пришла не создавать проблемы, – сказала я.

Рядом с мэром стояло человек десять, но ни у кого из них не было арбалета и ничего такого прочего, чтобы в меня пульнуть. Я следила за всеми, кто вышел на улицу – с того самого момента, как миновала ворота. До сих пор никто из них не зашёл сзади. Теоретически, кто-нибудь мог выйти за стену другим путём и подкрасться к воротам, но я следила за всеми, и никто не посматривал мне за спину.

Если дойдёт до драки, придётся заколоть Орфануса, бросить пару острых предметов в остальных, чтобы они поостереглись, – и бежать со всех ног.

«Что ж, теперь станет ясно, кто мы все такие на самом деле», – подумала я и стала ждать, что Орфанус будет делать дальше.

– У нас есть деньги, – сказал он.

Ладно, это не то, чего я ожидала. Я держала руку на рукояти шпаги, но пока не вытащила её.

– Деньги?

– Для Синей Птицы. Мальчика. Мы не так богаты, но если ты пришла требовать за него выкуп, мы дадим сколько сможем. А если ты решишь продать его в рабство или в какой-нибудь притон на севере, я лично тебя найду.

– Я не… Я не торгую детьми!

Орфанус глянул на меня с некоторым сомнением.

– Мы тебя не знаем. Ты пришла к воротам, спрашивала о бойне в монастыре и скрыла, что у тебя в руках сын нашего друга. Это не очень-то располагает тебе доверять.

– Сначала надо было убедиться, что можно доверять вам, – сказала я, оценив иронию ситуации. – Я не хотела вас обидеть.

Мэр примирительно вскинул руки.

– Тогда, может быть, начнём всё сначала?

Молодая женщина, немногим старше меня, с вьющимися каштановыми волосами, подошла к Орфанусу. Она была очень похожа на мэра. Вероятно, его дочь.

– С ним всё в порядке? С мальчиком?.. Я иногда присматривала за ним, когда Хатам бывал в городе.

Я выпустила рукоять шпаги, позволив ей скользнуть обратно в тубус. Я двигалась медленно и осторожно: не хотелось бы, чтобы люди подумали, будто я готова проткнуть насквозь любого, кто сделает хоть один неверный шаг.

– У него было несколько тяжёлых дней и ночей, но физически он не пострадал.

Женщина кивнула с облегчением, но тут же на её лице снова отразилась тревога.

– Неужели он… Синяя Птица был там, когда всё случилось?

Я кивнула. Орфанус и некоторые из горожан бормотали едва слышные молитвы. Не знаю, почему, но меня это раздражало. Я никогда не была поклонницей религии, и монахам она точно не помогла.

– Молитвы не принесут ему никакой пользы! – сказала я.

Пожалуй, это прозвучало слишком яростно. Кажется, я была на взводе – сильнее, чем думала.

– Сейчас мальчику нужен дом и люди, которые о нём позаботятся. Научат его читать по губам. Будут обнимать всю ночь, когда ужас, от которого он убежал, вернётся в кошмарах. Люди, согласные с ним нянчиться, когда он начнёт капризничать. А он начнёт! Он будет злым, агрессивным и даже жестоким к тем, кто о нём заботится. Потому что так ведут себя люди, когда они сломлены. Они кричат, они говорят ужасные, жуткие вещи, а иногда вообще…

Возьми себя в руки, Фериус! Где, чёрт возьми, твоя арта фортезе?

Арта фортезе – это талант аргоси к стойкости. Человек, который в своих странствиях то и дело оказывается в опасных ситуациях, должен научиться терпеливо переносить боль и страдания – физические, умственные и эмоциональные.

Я не слишком преуспела в арта фортезе.

Дочь Орфануса, которую звали Лирида, сказала тогда нечто странное. Одну вещь, которую я никак не ожидала услышать от человека, который не был Энной Бурой. Всего несколько слов, которые заменили тысячу.

– Хорошо, что он нашёл человека, который его понимает. – Вот что она сказала.

Тогда вокруг воцарилась тишина, и Орфанус обнял дочь. Потом он снова обратился ко мне:

– От своего имени и от имени всех жителей этого города я принесу любую клятву, которую ты сочтёшь достойной. Мальчик нам не родственник, но мы самые близкие люди, какие у него есть. Он может жить здесь сколько пожелает, и мы будет заботиться о нём, как умеем. Ты тоже можешь остаться – столько, сколько надо, чтобы убедиться, что Синяя Птица счастлив с нами.

Он чуть поколебался и добавил:

– И даже дольше.

За свои семнадцать лет я успела повстречать тысячи лжецов. Недоверие – такая же часть меня, как рыжие завитки волос и шрамы на моей коже. Задолго до того, как овладеть навыками аргоси, я на собственном опыте научилась распознавать обман в каждой улыбке и каждом прищуре глаз.

Этот человек не лгал. И люди, которые были с ним, не лгали. Они искренне хотели дать Бинто приют. Не ради какой-то выгоды, а потому, что стремились сделать доброе дело и противопоставить его бессмысленной жестокости монахов, которых прежде знали как соседей и друзей.

– Я пойду и позову Бинто… То есть Синюю Птицу, – сказала я.

– Его зовут Бинто? – спросила Лирида.

– Нет, это просто… Просто я так его называю, вот и всё.

– У мальчика должно быть нормальное имя, – вступил Орфанус. – Бинто вполне подходит.

Я повернулась и пошла обратно к воротам, чтобы забрать мальчика и привести в лучший дом, какой я могла для него найти. Напряжение, которое я носила с собой с тех пор, как его жизнь стала моей заботой, ослабло. Теперь я хоть немного понимала, куда двигаться дальше.

Мне потребовалось пятнадцать минут, чтобы пройти полмили по песчаной дороге. Ещё три, чтобы рассказать Бинто о городке и спросить, хочет ли он туда пойти. И ещё пять, чтобы вернуться в Тинто-Рею на спине Квадлопо.

Казалось, все горожане ждали нас. Я почувствовала облегчение, увидев, как счастлив Бинто и как люди в Тинто-Рее рады его видеть.

Облегчение и помешало мне заметить, что во всём этом кое-чего не хватает.

«Мы получили известие два дня назад», – вот что сказал Орфанус, когда я упомянула о бойне в монастыре.

В его глазах не было злобы. В его словах не было никакого коварства. Любой нормальный аргоси – да чёрт возьми! любой туповатый городской констебль – задал бы простой и очевидный вопрос.

Знаете, какие трюки самые смертоносные? Знаете, какие уловки вы не можете разглядеть, сколько бы арта превис не было у вас в запасе? Те, которые направлены не против вас.