Читать книгу Алый Крик - Себастьян де Кастелл - Страница 16

Когда моё тело наконец-то снова согласилось двигаться, а разум – возможно, по глупости – решил, что готов воспринять жуткие беды, обрушившиеся на когда-то мирный городок Тинто-Рея, я неуклюже поднялась на ноги.

– Надо потушить огонь, – пробормотала я, глядя на пылающий магистрат. Теперь он превратился в погребальный костёр для десятков семей, которые когда-то жили, любили и трудились в этом про́клятом месте.

Женщина подошла и встала рядом со мной. Она подтянула повыше ткань, обёрнутую вокруг шеи, чтобы прикрыть рот и нос – защищая лёгкие от дыма, от которого я уже раскашлялась.

– И зачем бы нам делать такую глупость? – спросила она.

Я вскинула руку и не слишком уверенно указала на магистрат. Пламя уже грозило перекинуться на соломенные крыши ближайших домиков.

– Огонь распространится. Весь город сгорит дотла.

– Этот город мёртв, – просто ответила она. – Все здешние мужчины, женщины и дети погибли там, внутри.

Я на миг задумалась. Неужели правда все? Каждая живая душа в Тинто-Рее?.. Я не видела в магистрате ни младенцев, ни малышей, но в конце концов это был всего лишь крошечный городок. Лирида что-то говорила о родителях новорождённых, которые уезжают на север, подальше от суровой пустыни, и возвращаются, лишь когда их детям исполнится семь лет и они смогут переносить тяготы здешней жизни.

– Всё-таки может быть ещё кто-то! – настаивала я, хотя даже для меня самой это возражение звучало вяло и слабовато. – Вдруг кто-нибудь не пошёл на праздник и…

– Я проверила каждый дом в городе, прежде чем заложить взрывчатку. Никого не осталось.

Дым струился из развалин магистрата, и я кашляла всё сильнее. Уже почти вообще не могла дышать. Идущая Тропой Шипов и Роз схватила меня за ворот и оттащила подальше от огня – как упрямого мула.

– По-моему, это шок, – заявила она мне. – Психологическая травма. Потрясение от смерти людей, с которыми у тебя уже возникла эмоциональная связь. Будет очень круто, если ты сейчас возьмёшь себя в руки.

Мне хотелось наорать на неё, но всё, что я сумела выдавить – это жалобный стон.

– Мы только что вырезали целый город.

Почему я едва могу шевелиться? Конечно, меня измотал бой и мучительная концентрация, которая требовалась, чтобы мыслить категориями арта туко. Царапины на руках и лице сочились кровью. Кто-то укусил меня за плечо. Дважды. В общем, синяков и ссадин оказалось предостаточно. Однако настоящие раны были куда глубже – и болели ещё сильнее от того, что я не могла говорить о них вслух.

Идущая Тропой Шипов и Роз начала вытаскивать свои стрелы из мёртвых тел, разбросанных вокруг магистрата. Она внимательно осматривала каждую из них, вытирала тряпочкой и клала в кожаный колчан, пристёгнутый ремнём к бедру. Меня она едва удостоила взглядом.

– Должна признать, что я удивлена, – сказала она. – Я наблюдала за тобой со стены, пока ты пробивалась сквозь крикунов. Похоже, ты использовала какие-то примитивные приёмы аргоси, но, на мой взгляд, слишком уж осторожно. Тем не менее, осмелюсь предположить, что ты тоже аргоси, как и я.

– Да, я аргоси, – ответила я. – Но не такая, как ты.

Тропа Шипов и Роз посмотрела на меня с интересом.

– Как тебя зовут?

– Фериус Перфекс.

– Это не имя аргоси. Скажи настоящее.

– Что? У меня его нет.

– Тогда ты не аргоси.

– Да пошла ты!

Она вложила последнюю стрелу обратно в колчан и двинулась прямо на меня, будто собиралась напасть. Потом я поняла, что эта женщина, вероятно, всегда так ходила – словно каждый её шаг вёл прямиком к великой и славной цели.

– Оживи какого-нибудь мертвеца, – сказала она.

– Что?

Она указала на труп мужчины средних лет, распростёртый на земле.

– Верни его к жизни своим чувством вины. Или ты ещё не научилась превращать вину, горе и стыд в чудодейственную силу воскрешения?

Я уставилась на неё, разинув рот.

– А ты можешь… Такое возможно?

Щеке стало больно и горячо. Я не сразу поняла, что девица влепила мне пощёчину.

– Конечно, нет, идиотка. Хватит уже вести себя как ребёнок.

Всего несколько минут назад мои разум и тело были полностью погружены в танец арта эрес. И теперь оплеуха вернула меня туда. Я взмахнула рукой, метя кулаком девице в челюсть и заранее зная, что им не сужено будет встретиться. Идущая тропой Шипов и Роз просто пригнётся и толкнёт меня ладонью в грудь, отбросив назад. Это даст ей дополнительный фут, нужный для правильной контратаки.

Однако мой удар был обманным манёвром. Когда она попыталась толкнуть меня, я присела, развернувшись, и её руки пролетели у меня над головой. Я схватила её за предплечье, вывернула его и выпрямилась, одновременно шагнув противнице за спину, а потом швырнула её через плечо.

Дюррал не одобрял такие грубые боевые приёмы. Он хотел, чтобы схватка становилась танцем, и нёс какую-то ахинею – дескать, как бы ни была эффективна техника, аргоси, который сражается как солдат, уже сдал самую важную позицию.

Возможно он был прав, потому что, хотя бросок казался идеальным, моя соперница каким-то образом использовала его, чтобы перекувыркнуться в воздухе и грациозно приземлиться, попутно зажав моё запястье в жёстком захвате.

– Больно? – спросила она небрежным тоном. Слишком небрежным для человека, который так жестоко выкручивает противнику руку.

Я молниеносно применила подряд три разных приёма, позволяющих высвободиться. Все они работали. Вот только каждый раз она просто использовала новый захват, ещё более сложный, чем предыдущий. В итоге она просто вывернула мне пальцы так, что пришлось прикусить язык – иначе бы я заорала.

– Разве боль не наделяет тебя сверхъестественными способностями, Фериус Перфекс? Разве благородное страдание не наполняет твоё тело такой могучей праведностью, что я просто никак не сумею причинить тебе вред?

Она развернулась, и теперь оказалась у меня за спиной. Моя рука больно впилась в мою же собственную поясницу, а противница обхватила меня локтем за шею и повернула лицом ко всё ещё пылающему огню.

– Или муки так же бесполезны, как и чувство вины? Они не могут освободить тебя от моей хватки? Не более, чем горе способно воскресить мёртвого? Эти люди погибли. Их больше нет. Вини меня. Или вини себя, если тебе так нравится. Но не сомневайся, что все они умерли в тот момент, когда их безмозглый мэр произнёс вслух Алые Вирши.

– Значит, тебя совсем не волнуют те, кого ты убила? – выдавила я сквозь стиснутые зубы.

– Ни капельки. И я не пролью над ними ни слезинки. Аргоси не скорбит, ибо скорбь – это впустую растраченная любовь. Вокруг Семи Песков разбросаны сотни городов и деревень. Ты хочешь плакать? Собираешься оплакивать всех, кто умрёт, если эта чума распространится? А она распространится, Фериус Перфекс.

Она встряхнула меня. Мои и без того растянутые связки взвыли дурным голосом.

– Я видела трупы в монастыре Сад Безмолвия, – сообщила мне Идущая Тропой Шипов и Роз. – Расстояние между ними наводило на мысль, что потребовалось повторить стихи несколько раз, иначе зараза не перешла бы от человека к человеку. И всё же здесь, в Тинто-Рее, одна-единственная декламация забрала всех, кто её слышал. Кроме тебя и мальчика. Из этого можно сделать вывод, что человек, принёсший сюда чуму, усовершенствовал стихи.

– А почему тогда ты не заразилась? – спросила я. Как обычно, в самый неподходящий момент меня охватили подозрения. – Бинто не понимает разговорную речь. И он заорал, оглушив меня, когда мэр начал читать стихи. Но ты? Ты ведь наверняка была поблизости, так почему же на тебя это не подействовало?

Она тихо фыркнула у меня над ухом. Видимо, мой вопрос однозначно показывал, насколько я тупая.

– Разумеется, я залила уши свечным воском. Будь у тебя хоть капля арта туко, ты бы сделала то же самое.

– Отпусти меня, – буркнула я.

Всё это время я не оставляла попыток вывернуться из захвата. Безуспешно. Во всём, что касалось арта эрес, Идущая Тропой Шипов и Роз безусловно меня превосходила. И моя неспособность сопротивляться, казалось, раздражала её даже больше, чем моё невежество.

Она потрудилась дать мне это понять.

– Послушай, желторотик. Если что-то и замедляет распространение чумы, так это то, что заражённые откусывают себе языки и ломают зубы. Я полагаю, что баба, убившая людей, над которыми ты проливаешь бесполезные горькие слёзы, такого не планировала. Это просто побочный эффект. Но она совершенствует стихи. И что произойдёт, когда они распространятся во всех Семи Песках и за их пределами?.. А? Вот с чем мы столкнулись, Фериус Перфекс.

Женщина наконец отпустила меня. Более того: оттолкнула, заставив сделать несколько неуклюжих шагов в сторону догорающего магистрата.

– Так что либо проливай слёзы, пока пустыня не станет океаном, либо выбери путь, которого требует истинное сострадание, – и помоги мне положить конец Алому Крику.

– Алому Крику? – переспросила я, отступая от огня.

Она восприняла мой вопрос как капитуляцию, и её гнев, казалось, рассеялся.

– Так я называю эту заразу. Мне представляется, что безумие похоже на… бесконечный крик, вырывающийся из глоток жертв. Стихи, которые используются для распространения болезни – Алые Вирши, как я их поименовала, – они запускают что-то в мозгу, и это разрушает человеческую личность.

Я увидела свою шпагу, валявшуюся в нескольких футах поодаль, и пошла за ней.

– Похоже, ты много знаешь о болезни. Кто эта женщина, которая принесла сюда заразу? Горожане называли её странницей. Как она вообще создала Алый Крик? И зачем ей…

– У меня мало ответов, Фериус Перфекс. Я знаю лишь то немногое, что рассказали мне трупы, гниющие в монастыре Сад Безмолвия. И то немногое, что мы сами увидели в этом городе. И… это.

Я сунула шпагу в тубус и, обернувшись, увидела, что Идущая Тропой Шипов и Роз держит в руке игральную карту.

Я подошла. На карте не была обозначена никакая масть – только красиво нарисованная картинка. Тёмная фигура, идущая по извилистой тропке, а на заднем плане разбросаны старинные книги. Пламя, мерцающее у меня за спиной, заставляло фигуру казаться почти живой. Надпись под изображением гласила: «Искатель стихов».

До сих пор я только раз видела нарисованную вручную карту. Нарисовал её Дюррал Бурый, а на карте была я. Ну, та я, которая немного старше и у которой на губах играет подлинная улыбка аргоси. Я по сей день носила эту карту с собой и по сей день мечтала однажды стать той женщиной. Пока дела шли не слишком хорошо.

– Кто дал тебе этот дискорданс? – спросила я.

Энна рассказала мне, как работают колоды аргоси. У тех, которые встречались наиболее часто, была масть для каждой цивилизации континента. Они назывались конкордансами и изображали основные процессы и иерархию в том обществе, которое представляли. Но когда аргоси наталкивались на что-то неожиданное – то, что могло изменить ход истории – они рисовали карту под названием «дискорданс». Эти рисунки были скорее символичными, нежели реалистичными, и содержали те элементы, которые, по мнению аргоси, имели отношение к сути дискорданса. Если аргоси сознавал, что больше ничего не может сделать для решения этой проблемы, он передавал карту кому-то ещё – в надежде, что иной путь приведёт к большей ясности.

Наблюдая, как я медленно и методично изучаю взглядом каждый элемент карты, Идущая Тропой Шипов и Роз сказала:

– Хорошо. Ты не полный профан в наших обычаях.

Я посмотрела на неё, вглядываясь в черты лица так же внимательно, как в рисунок на карте. Ткань, обматывающая голову, снова сползла, открывая широкий рот, высокие скулы и слегка миндалевидные глаза. Она могла быть берабеском или даже гитабрийкой, но я не сказала бы наверняка, откуда она родом.

– Ты закончила восхищаться мной? – спросила она без тени смущения в голосе.

Седьмой талант аргоси – это арта сива, искусство убеждения. Или, как любит говорить Дюррал, очарования.

Твоя арта сива – полный отстой, Идущая Тропой Шипов и Роз.

Аргоси не верят в пророчества. Карты, подобные той, что она держала в руке, предназначались для понимания настоящего, а не для заглядывания в будущее. И всё же я была вполне уверена, предсказывая, что мне не понравится компания этой девушки. Я и представить не могла, что Бинто…

Бинто!

– Семнадцать преисподней и винторогий дьявол! – выругалась я, бросаясь к сараю.

Ведь я же сама приказала Бинто сваливать! Пока я стояла тут, препираясь с заносчивой и бессердечной аргоси, он мог преодолеть уже много миль. И если кто-то найдёт его раньше меня…

– Ты куда? – заорала Идущая Тропой Шипов и Роз.

– Мальчик! Который спас меня от заразы! – крикнула я, не замедляясь. – Я велела ему прыгать в седло и бежать! Я должна пойти по его следам, пока ветры пустыни не стёрли их нафиг!