Читать книгу Пациент особой клиники - Себастьян Фитцек - Страница 15

Рикарда Беркхофф

Рикарда Беркхофф пребывала в таком отчаянии, что даже не чувствовала запаха дешевого фритюра, исходившего, казалось, из каждой поры ее собеседника.

Еще какой-то год назад она посмеивалась над наивными женщинами, позволявшими безнравственным обманщикам выуживать деньги из их карманов.

«Сами виноваты, если настолько глупы», – думала Рикарда.

И вот теперь она сама сидела у прорицателя, хотя, точнее сказать, не сидела, а стояла. Ведь Гедеон Шульц в своей практике не использовал ни стульев, ни столов, что не в последнюю очередь было связано с тем, что свои сеансы он проводил на товарном складе сети забегаловок, где этот «ясновидящий» и работал.

– В принципе, я этим больше не занимаюсь, – заявил Гедеон, повторив то, что уже говорил ей по телефону.

Он выглядел моложе, чем можно было предположить, слушая только его голос. Перед Рикардой стоял мужчина, выглядевший как подросток. Такой вид придавал ему красный прыщ возле верхней губы, над которой только-только начал пробиваться пушок. При этом период полового созревания у него должен был закончиться как минимум лет двадцать назад.

– Это доставило мне одни только неприятности, – добавил Шульц, сняв с головы нелепый картонный колпак, какой руководство этой гигантской сети экспресс-кафе заставляло носить каждого своего сотрудника.

Об этом ясновидце Рикарда узнала из газетной статьи, в которой говорилось о некоем продавце картошки фри, якобы обладающем сверхъестественными способностями. В свободное от работы время он помогал своим сослуживцам устанавливать контакт с исчезнувшими людьми. В этой же газете сообщалось о том, что случайно или нет, но с его помощью полиции удалось найти пропавшую девушку.

Гедеон взял две картонные коробки, в которых были упакованы бургеры, водрузил одну на другую и предложил Рикарде присесть на них. Но она отказалась.

– К сожалению, ничего другого предложить вам не могу, – извинился Шульц.

Некоторое время сеть быстрого питания пользовалась плодами бесплатной рекламы в прессе, и Гедеону в благодарность даже выделили часть комнаты отдыха сотрудников для его практик. Однако, когда к нему повалили толпы разных чокнутых людей с требованиями предсказать выигрышные номера в предстоящих лотереях и другими подобными просьбами, руководство пересмотрело свое первоначальное решение. Сейчас ему позволялось встречаться с клиентами только на складе, и то в исключительных случаях.

– Вы принесли то, что я просил?

В ответ она протянула ему фотографию Макса. Ту, которую ее сын когда-то держал в руках и которая еще не оказалась засвеченной в средствах массовой информации. Рикарда извлекла фото из коллажа, сделанного Максом в первом классе на День благодарения, и это была одна из тех немногих фотографий, где обычно задумчивый мальчик улыбался.

– Вы потеряли не только своего сына, – изрек Гедеон, взглянув на фотографию, на обратной стороне которой виднелись остатки клея.

– Что вы имеете в виду?

– Вы потеряли и своего мужа. Его больше нет с вами. Правильно?

– Откуда… – начала было она, но потом прикусила язык. – Прошу прощения, но это похоже на то, что делают маги. Вы не раскроете мне секрет, как вам это удается?

Гедеон смущенно улыбнулся, а когда заговорил, его голос зазвучал столь тихо, что Рикарде пришлось сосредоточить все свое внимание, чтобы разобрать произносимые им слова, тонувшие в шуме дождя, барабанившего по покрытой кровельным железом крыше склада.

– Ничего хитрого здесь нет, и магия тут ни при чем, – заявил он, кивком указав на ее руки. – Вы не носите больше обручальное кольцо, а углубление на безымянном пальце показывает мне, что сняли вы его совсем недавно.

– А что вы еще видите?

– Вы только недавно прекратили кормить грудью.

– Об этом тоже говорит вам мое тело?

При этом Рикарда непроизвольно скрестила руки на груди, словно пытаясь закрыться от его всевидящего взгляда.

– Скорее ваш бюстгальтер, который стал вам великоват из-за того, что вы похудели на один размер.

Рикарда согласно кивнула. Вообще-то, она привыкла следить за своей внешностью и сегодня долго размышляла над тем, что ей стоит надеть по предстоящему случаю, хотя в ее ситуации то, как она выглядит, имело наименьшее значение. Но что поделаешь, если внимание общественности, как правило, обращается именно на внешний облик человека? Причем в ее случае мнение окружающих могло распределиться примерно так:

– Она одета опрятно и хорошо питается. Разве исчезновение ее мальчика не повлияло на ее аппетит?

– Она выглядит похудевшей, по-настоящему убитой горем. Неужели у нее не осталось больше места для материнской любви?

– Глянь-ка! Платьице простенькое, зато новенькое. И как только в ее положении можно думать о покупках?

– Почему она носит такие старые вещи? Беспутная! Возможно, от такой мамаши при подобном ведении домашнего хозяйства ребенок просто сбежал?

В общем, что бы она ни надела, ее все равно бы подвергли критике. Конечно, Рикарда могла бы и не обращать внимания на мнение толпы, но именно люди из этой толпы могли что-то знать о ее маленьком сыне Максе. Даже сейчас, когда его уже перестали искать.

Особенно сейчас!

Тем не менее почему-то Рикарда была уверена, что даже ее сегодняшний бесхитростный наряд при отсутствии макияжа с применением только бесцветной помады, в сочетании с заплетенными в косу густыми волосами, все равно вызовет у этих людей недовольство.

– Я вижу, что нервы у вас на пределе, – продолжал между тем говорить Гедеон.

– Иначе было бы странно, – горько заметила она.

– И приходится признать, что ваша нервозность вызвана не только недоверием мне. Вы стоите перед выбором.

– Простите, не поняла.

– Вы должны принять решение.

– Какое?

– Стоит ли вам тратить здесь свое время, или лучше уйти прямо сейчас, причем желательно через другую дверь.

Рикарда с удивлением уставилась на Гедеона и только сейчас обнаружила у него легкое косоглазие.

– Не поняла.

– У нас два выхода. Вот тот, что сзади, идет через фабрику-кухню.

С этими словами Гедеон указал на отделанную дешевым ламинатом дверь из ДСП, находившуюся в другом конце склада. Рядом с ней располагались стальные полки, на которых стояли белые ведра. Эти емкости выглядели так, как будто их наполнили химикатами, к которым с полным правом можно было отнести содержащийся в них майонез.

– Я бы на вашем месте выбрал именно ее, а не раздвижную дверь, которая выходит на парковку.

– Как так? – удивилась Рикарда. – Зачем мне уходить? Вы же мне еще совсем ничего не сказали.

– Все дело в вас. Я и так узнал слишком много, и на этом, как мне кажется, нашу встречу лучше завершить.

Рикарда издала возглас удивления, который больше походил на кашель. Она предполагала, что сеанс может оказаться весьма странным, но только не то, что он закончится вот так.

– Но почему?

– Потому что я чувствую, что вы не честны.

– Что вы чувствуете?

Гедеон провел рукой по лицу, поправил прядь волос и сказал:

– Теперь мы говорим о вещах, которые я не могу объяснить. Я их просто чувствую.

– И что же вы чувствуете?

– То, что вы пришли не одна, и кто-то ждет вас снаружи.

– Кто?

– Тот, кто должен вам деньги.

Рикарда в недоумении рассмеялась.

– Если бы я знала кого-то, кто должен мне деньги, то поверьте, давно бы уже их взыскала.

– Понимаю, – кивнул он в ответ. – Такое расставание стоит кучу денег. Новая квартира, новая одежда…

Рикарда почувствовала, как стала покрываться краской. Тилль всегда поддразнивал ее, утверждая, что эмоции его жены можно считывать по ее мимике, как субтитры в фильме.

– Даже если вы и получаете алименты, то в переходный период все равно можно хорошо подзаработать, – заявил Гедеон. – Если я не ошибаюсь, то эксклюзивные интервью в средствах массовой информации хорошо оплачиваются. Особенно в таком духе, как «Отчаявшаяся мать консультируется у прорицателя».

– У меня пропал ребенок, вы, глупый засранец! – вырвалось у Рикарды.

С этими словами она выхватила фотографию из его руки и больше для себя, чем для этого шарлатана, зашипела:

– Ты настоящий идиот!

Оскорбленная женщина неловко пыталась открыть свою сумочку, продолжая изрыгать проклятия:

– Стоило только ехать сюда, чтобы встретиться с чокнутым, который не только оскорбит, но еще и унизит!

Наконец она засунула фотографию в карман своего пальто и собралась уходить. В раздвижных воротах, через которые они входили, имелась дверь, но с ее отпирающим механизмом, так же как чуть раньше со своей сумочкой, ей никак не удавалось справиться. Немного поостыв, Рикарда обернулась, глубоко вздохнула и спросила:

– Как вы посмели сказать подобное мне прямо в лицо?

– Я не люблю, когда меня попросту используют, – холодно ответил Гедеон.

– Какое право вы имеете топтать чувства несчастной матери? Да еще столь снисходительным тоном?

Наконец она вспомнила, что Гедеон, чтобы открыть дверь, предварительно поворачивал ручку наверх. Рикарда попыталась это сделать, но, несмотря на все ее старания, у нее ничего не получилось – ручка не двигалась.

– Вы что, меня заперли? – обернувшись, спросила она.

По мере того как женщина распалялась, Гедеон, казалось, становился все более спокойным. Он улыбнулся столь же любезно, как при встрече, и произнес:

– Не волнуйтесь! Когда вы успокоитесь и выслушаете мои извинения, я дам вам уйти.

– Извинения?

Ситуация становилась все более странной.

– Да. Мне очень жаль, – заявил Гедеон и завершил свой второй разворот на сто восемьдесят градусов. – Но так должно было произойти.

– Что должно было произойти?

– Мне нужны были ваши истинные чувства, ваши подлинные эмоции. Вам необходимо было снять маску, с которой вы сюда пришли.

«Он что, издевается надо мной?» – подумала она.

Рикарда постаралась взять себя в руки и с достоинством произнесла:

– Я не ношу никакой маски.

– О! Не скажите! Все носят маски. Ведь без этой брони мы оказались бы беззащитными перед теми ударами, что преподносит нам жизнь. Вот вы, например, сначала постарались обратить мое внимание на отсутствие у вас обручального кольца, подсознательно прикрывая палец, на котором его носят, рукой. Вам было неловко, что ваш брак уже практически распался.

В ответ Рикарда только презрительно махнула рукой и еще раз потребовала, чтобы он ее выпустил. Однако Гедеон, не обращая на нее внимания, продолжал что-то объяснять, но это женщину больше не интересовало.

– Есть мнение, что люди показывают свое истинное «Я», когда пьяны. Поскольку мы не продаем алкоголь, то мне пришлось вывести вас из себя, так как, по моему опыту, в гневе человек тоже раскрывается и позволяет увидеть главное.

Но Рикарда только отмахнулась:

– На сегодня глупостей хватит. Я хочу уйти.

Все это было ошибкой.

Тогда Гедеон кивнул и сказал:

– Мне понятны причины того, что вы себе все это именно так и представляете. Подобным образом заканчивалось большинство моих первых встреч в начале будущих сеансов.

«Если ты начинаешь их именно так, то ничего удивительного в этом нет», – подумала она.

– Теперь, когда мы познакомились, подумайте над моими словами, и если захотите продолжать, то вы знаете, где меня найти, – заявил Гедеон.

«Да уж, теперь точно знаю», – пронеслось в голове у Рикарды.

Тут он снова указал на вторую дверь, и на этот раз она выбрала выход между стеллажами, который, по крайней мере, открывался без всякого сопротивления.

«Прочь отсюда!» – мысленно подбодрила себя Рикарда.

Открыв дверь, она оказалась в коридоре, который вел на кухню, где трое сотрудников в глупых униформах раскладывали формованные изделия из мясного фарша на прессованные булочки. Они не обратили на нее ни малейшего внимания, и Рикарда, проследовав мимо фритюрницы, поспешила в раскрашенный яркими красками общий зал.

«Прочь! Прочь отсюда!» – подгоняла себя Рикарда.

Она вышла из закусочной и быстро направилась к тому месту, где припарковала свою машину. Возле бордюрного камня образовалась огромная лужа, и ей пришлось прошлепать прямо по ней. Пока Рикарда открывала свою чертову дамскую сумочку, волосы на ее голове окончательно промокли. Ключи никак не находились, и когда наконец она их достала, то чувствовала себя так, словно приняла душ прямо в одежде.

Вконец обессилев, Рикарда буквально рухнула на водительское сиденье, уткнулась головой в руль и закрыла глаза.

«Эксклюзивные интервью в средствах массовой информации хорошо оплачиваются», – никак не выходили из ее головы слова Гедеона.

– Каков засранец! – в сердцах воскликнула она.

В этот момент кто-то постучал по боковому стеклу ее машины. Она выпрямилась и увидела взволнованное лицо мужчины, которому по возрасту явно не подходила стильная бородка, какую носили поклонники джаза, и кольцо в носу. К тому же на нем была совершенно неподходящая для такой погоды и мокрая насквозь шерстяная шапочка.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Мне очень жаль, – проговорила Рикарда.

– Мы ждали вас на заднем выходе.

Она понимающе кивнула и, мысленно ругая себя на чем свет стоит, ответила:

– Знаю, но я просто не смогла.

С этими словами Рикарда вновь закрыла окно, запустила двигатель и тронулась с места, оставив руководителя телевизионной команды стоять под проливным дождем.