Читать книгу Король Лжи - Селина Катрин - Страница 5

С посещения рыбацкого квартала прошла целая неделя. Придя домой, я почти сразу же открыл бутылку виски, чтобы забыть всё, что произошло в проклятом контейнере и после него. Мэтью, увидев хозяина особняка наутро, резко побледнел и бросился за Берни. И дело было не в том, что я набрался, как последняя свинья, хотя и это тоже сыграло определённую роль, дело было в том, что я взял у Грейс меньше магии, чем мог бы. Вылечил внутренние повреждения, дал рёбрам срастись и на этом всё. Основная «красота», – заплывший глаз, ссадины на скуле и лбу, порванная губа, отёки – показались мне недостаточным поводом, чтобы выжимать девчонку до последней капли. Выгорание ещё никому на пользу не шло.

Берни пронёсся в дом, даже не сбросив уличной одежды. Одним цепким взглядом оценил моё состояние и потребовал ответов, как это могло произойти. Я лишь пожал плечами, усмехнулся и произнёс что-то вроде «неудачно встал ночью с кровати и ударился о тумбочку». Помощник рвал и метал, требовал от меня нормального ответа. Я так и не смог у него выяснить, что он подразумевал под словом «нормальный». Можно подумать я дал ему какое-то сверхъестественное объяснение случившегося.

На следующий день повторилось всё то же самое. И на последующий…

Потёр заспанное лицо, посмотрел на себя в зеркало. Синяки и ссадины уже практически рассосались, лишь порванная губа напоминала о дурацком похищении, устроенным Грейс. Попытался наложить целебную нить, чтобы подлатать губу, но в итоге сделал только хуже. Раздраженно сорвал магический сгусток и раздавил его в кулаке. Плюхнулся на диван. Последние две ночи он служил мне и кроватью, и кабинетом. С тем, как я набирался алкоголя, подниматься в спальню опасался, потому что мог в лёгкую свернуть себе шею на старинной лестнице особняка Ксавье.

– Мэт, тащи бутылку виски! – крикнул мальчишке, прекрасно зная, что он ошивается где-то поблизости.

Так и оказалось. Худой нескладный подросток с взъерошенными волосами выскочил со стороны кухни. На веснушчатом лице застыл испуг.

– Так закончилась, господин, а больше в доме нет…

Как нет? Что за ерунда, вчера же в баре видел ещё как минимум две пузатых бутыли с тёмно-янтарной жидкостью.

– Ну, сбегай к Биллу, возьми у него, что как маленький?! Неужели всему тебя учить надо?

Мэт вспыхнул до кончиков ушей. Вот это «как маленький» он считал высшим оскорблением на свой счёт, и мы оба знали: потому что так оно и было. Если кто-то узнает, что четырнадцатилетний мальчик живёт сам по себе, то его в тот же день заберут специальные службы.

– Господин ресторатор сообщил, что пока вы не оплатите текущий долг, он не будет отпускать вам алкоголь впрок, – начал оправдываться посыльный, но был перебит.

– Ну, тогда не к Биллу, а к кому-нибудь ещё. Я не поверю, если ты скажешь, что на весь Лорнак всего одна ресторация.

– Да, но…

Внезапно в гостиную вошёл Берни, всё с той же кухни. Нет, он поселиться в моём доме, что ли, решил? Возмутительная наглость!

– Кай, прекрати третировать Мэтью. Это я дал распоряжение не погашать счета за алкоголь. Ты пьёшь уже целую неделю, не можешь принимать клиентов.

– Ты?! – В один миг моя злость сконцентрировалась на помощнике. – Я вообще-то тебе плачу за то, что ты выполняешь обязанности секретаря. И погашение счетов к ним относится, прочитай рабочий контракт!

– А нажираться как последний матрос входит, надо полагать, в твои обязанности? – с вызовом ответил Берни.

– Мне это не мешает принимать клиентов!

– Конечно, не мешает, ты же ведь их даже не слушаешь.

– Что-о? Ты сейчас вообще о чём?

– О том, что ты заснул два дня назад ровно на этом диване, когда я привёз господина Тривэлли, переживающего, что кто-то из прислуги крадёт его позолоченные переносные светильники.

– Господин Тривэлли?

Я напрягся и схватился за виски, пытаясь припомнить. Берни решил, что мой запой связан с отсутствием интересных дел, а потому последние три дня приводил клиентов с самыми идиотскими историями.

– Это тот сухенький маразматичный старикашка с белой бородой и кривыми бакенбардами? – уточнил у помощника, пытаясь сообразить, о ком он говорит.

Кажется, именно на рассказе этого нуднейшего типа я действительно уснул. Даже не притворился. Каюсь, и такое периодически со мной случается, когда не остаётся сил спорить с Берни.

– Да, – секретарь ответил таким тоном, что было очевидно, что он думает о моей характеристике клиента, – он предложил целых двадцать фэрнов за то, что ты найдёшь светильники из гарнитура.

– А, ну так забирай деньги, – я потянулся, – и вели купить мне ящик виски на них. Весь антиквариатный хлам господина Тривэлли находится в туалетной комнате, примыкающей к спальне, которую он использует лишь по ночам. У него не только проблемы с памятью, но и с мочевым пузырём. Каждую ночь он просыпается по естественным надобностям, хватает ближайший светильник и там его и оставляет. Прислуга тут ни при чём.

Берни поджал губы и сел на край дивана. Подушки прогнулись под немалым весом моего помощника.

– Кай, ты точно не хочешь мне ни о чём рассказать? Что случилось в тот день, когда ты обманом избавился от меня и отправился в участок жандармерии? Я не стал вызывать врачевателя исключительно потому, что он был бы вынужден отослать заключение о нападении в жандармерию.

– А я тебя со свету сжил бы за такое. Уже ж рассказывал, – произнёс нарочито бодро. – Приехал к комиссару, мы славно поболтали, я распутал дело и выбил ещё парочку фэрнов в качестве премии, после чего вернулся домой.

– И всё? – Берни многозначительно поднял левую бровь.

– И всё, – ответил с нажимом.

А что ещё мне было ему ответить? Не поведать же историю об одной маленькой и хрупкой девочке, которую нещадно избила жизнь и всякие твари? Девочке, которая стала королевой преступного мира не потому, что хотела этого, а потому, что в противном случае, скорее всего, умерла бы. Тот жуткий шрам на её шее – след изощрённой пытки садиста. Мне ли такое не знать? Одно дело, когда видишь шрамы на мужском торсе. Что ни говори, а всё-таки есть что-то в словах ночной феи. Увечья на мужском теле смотрятся… нормально. Непривлекательно, но от них и не проходит мороз по коже. Мужчины создавались природой как более сильный пол, как воины или защитники, те, кто будут охотиться, сражаться с противниками, оберегать семью. А вот шрам на тонкой женской шее, да и ещё такой застарелый… Тот человек, кто мучил Грейс, получал неподдельное удовольствие. Разумеется, я прекрасно знал, что хотела произнести девушка: «Ты знаешь, тот, кто это сделал, уже мёртв». Прочёл это по её сузившимся глазам, по жёстким складкам, на мгновение сформировавшимся вокруг рта. Порой я ненавидел себя за то, что способен понять так много. Сколько было маленькой девочке, которая отобрала клинок и всадила его в шею своего мучителя? Судя по огрубевшему рубцу, лет двенадцать или тринадцать, не больше. И готов биться об заклад, что прозвище Проклятый Кинжал родилось не просто так. А сколько людей ей пришлось убить, чтобы не ложиться под