Читать книгу Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна - Сэмюэл Дилэни - Страница 4

Сквозь очки в тонкой оправе Данил Д. Эпплби, который редко и вспоминал-то, как его зовут (сотрудник таможни – и все), уставился на приказ и взъерошил свой рыжий ежик.

– Сказано, что вам в принципе можно…

– И?

– И подпись генерала Форестера.

– Тем более.

– Но надо оформить разрешение…

– Тогда поедемте со мной, оформите на месте. Отправлять бумаги и ждать обработки нет времени.

– Но так быстро не получится…

– Получится. Поехали.

– Но, мисс Вон, я по транспортным районам ночью не хожу.

– А я – с удовольствием. Испугались?

– Да нет, но…

– К утру мне нужен корабль и экипаж. Подпись генерала Форестера есть. Можем действовать?

– В общем, да…

– Тогда пойдемте. Надо всех оформить.

Настаивая и возмущаясь соответственно, Ридра и чиновник покинули здание из бронзы и стекла.

Минут шесть прождали монорельс. Приехали и оказались в переплетении узких улиц, где над головами не утихает вой двигателей.

Склады, мастерские и магазины запчастей перемежались обшарпанными многоквартирниками и отдельными домами, где комнаты сдавались внаем. По дороге попалась улица пошире – грохот машин, грузчики, космолетчики. Прошли мимо неоновых увеселительных вывесок, ресторанов с кухней всех мыслимых миров, мимо баров и борделей. В толпе таможенник съежился и старался не отставать от вышагивающей на длинных ногах Ридры.

– А где вы возьмете…

– Пилота? С него и начнем.

Она остановилась на углу, засунула руки в карманы кожаных брюк и огляделась.

– Есть кандидаты?

– Парочка. За мной.

Они свернули в тесный переулок, залитый ярким светом.

– Куда мы? Вы знаете этот квартал?

Но она только рассмеялась, взяла его под руку и, как танцор, ведущий умело и без нажима, развернула его к металлическим ступеням.

– Сюда?

– Вы здесь раньше бывали? – спросила она с такой невинной серьезностью, что на секунду таможеннику показалось, будто это он ее сюда привел.

Он покачал головой.

Вдруг из подвального кафе по лестнице взметнулась чернота – темнокожий мужчина с красными и зелеными самоцветами, вживленными в грудь, лицо, руки и бедра. С плеч ниспадают влажные мембраны, на ходу чуть пузырящиеся вокруг тонких перемычек.

Ридра схватила его за руку:

– Привет, Ломе!

– Капитан Вон!

Голос высокий, белые зубы обточены до игольного острия. Он резко обернулся, крылья за спиной разлетелись, и заостренные уши дернулись вперед.

– Как ты здесь?

– Ломе, Коготь сегодня выходит?

– Пришла смотреть? Да, против Серебряный Дракон, жарко будет. Слушай, я тебя искал на Денебе. Покупал твоя книга. Читаю мало, но покупал. Тебя не нашел. Где ты ходишь половина года?

– На Земле, преподавала. Но опять собираюсь в космос.

– Хочешь Когтя пилотом? Идешь на Спечелли?

– Ага.

Ломе приобнял ее за плечи, обернув мерцающим крылом, как плащом.

– Ты лети на Цезарь – зови Ломе, да! Знаю Цезарь… – Он сморщился и покачал головой. – Никто не знает, как я знаю.

– Обязательно. Но пока мы на Спечелли.

– Тогда Коготь хорошо. Ходили с ним раньше?

– Как-то раз на планетоидах Лебедя застряли на неделю в карантине и вместе напились. Кажется, дело говорит.

– Все говорит, говорит, – засмеялся Ломе. – Да, помню тебя. Капитан, который говорит. Смотри, как этот разбойник будет биться, – тогда понимай, что за пилот.

– Само собой, затем и пришли, – кивнула Ридра и обернулась к таможеннику, скукожившемуся у перил.

«Господи! – задрожал он. – Сейчас будет знакомить!» Но она лишь слегка улыбнулась, качнула головой и вновь повернулась к Ломе:

– До встречи! Вернусь – увидимся.

– Да-да, всегда говоришь «до встречи, Ломе», потом половина года – нет никого, – засмеялся Ломе. – Но я тебя люблю, женщина-капитан. Возьми меня на Цезарь – покажу тебе.

– Если туда полечу, то только с тобой.

Острозубая ухмылка.

– «Полечу, полечу» – всегда говоришь. Надо идти. Прощай, женщина-капитан.

Он поклонился, отдал честь и был таков.

– Его не надо бояться, – сказала Ридра таможеннику.

– Но он ведь… – Подбирая слово, он задумался: как она догадалась? – Из какой он вообще преисподней?

– С Земли. Хотя родился, кажется, по дороге от Арктура до Центавра. Мать его вроде служила Капралом, если не врет. Ломе любит присочинить.

– То есть вся эта экзотика – косметохирургия?

– Точно.

Ридра уже спускалась по лестнице.

– На кой черт они такое с собой творят? Дикость. Вот приличные люди с ними и не связываются.

– Раньше моряки набивали татуировки. А вообще Ломе больше нечем заняться. Он уже лет сорок пилотом не ходил.

– Что, плохой пилот? А чего тогда про туманность Цезаря плел?

– Наверняка он ее хорошо знает. Но ему уже лет сто двадцать минимум. А после восьмидесяти рефлексы не те – и с пилотированием приходится завязывать. Так что Ломе теперь салажит, мотается из порта в порт, все про всех знает – ну его и берут, чтоб не скучно было или посоветоваться.

В кафе они вошли через балкон, который опоясывал помещение футах в тридцати над головами посетителей, сидящих за столиками и у барной стойки. Сбоку и сверху от них под потолком в лучах софитов висела наполненная дымом сфера полсотни футов в диаметре.

Взглянув на нее, Ридра заметила:

– Еще не начинали.

– Это там дерутся?

– Да.

– Но ведь запрещено!

– Закон так и не приняли. Обсуждали, обсуждали, потом отложили.

– Вот оно что.

Спускаясь, они пробирались через толпу веселых транспортников, и таможенный сотрудник таращился во все глаза. Большинство посетителей были обычные мужчины и женщины, но что они наворотили косметохирургией!

– Первый раз в таком месте, – прошептал он.

Куда ни глянь – амфибии и рептилоиды смеются и что-то громко доказывают грифонам и сфинксам в металлической чешуе.

– Одежду оставите? – улыбнулась девушка в гардеробе.

На голове – исполинская копна розовых завитков. Голая кожа – леденцово-зеленого цвета; на губах, сосках и в пупке что-то поблескивает.

– Нет! – выпалил таможенник.

– Надо снять хотя бы обувь и рубашку, – сказала Ридра, расстегивая блузку. – А то будете выглядеть нелепо.

Она передала девушке сандалии и начала расстегивать ремень на брюках, но заметила панику в его взгляде, улыбнулась и снова затянула.

Он аккуратно снял пиджак, жилет, рубашку и майку. Только присел развязать шнурки, как кто-то схватил его за локоть:

– Эй, таможня!

Он выпрямился. Перед ним стоял громадный голый мужчина; изрытое оспинами лицо с недовольной гримасой напоминало подгнившую и надорванную апельсиновую кожуру. Из украшений у него были только механические светящиеся жуки, выписывающие фигуры на груди, плечах, руках и ногах.

– Простите?

– Ты чего здесь забыл, таможня?

– Я вас, кажется, не трогал…

– И я тебя не трогаю. Давай выпьем, таможня. Я сегодня добрый.

– Спасибо большое, но я бы…

– Я сегодня добрый. А ты нет. А если ты не добрый, таможня, я тоже не буду добрый.

– Ну я не один…

Он бросил беспомощный взгляд на Ридру.

– Пойдем. Угощу обоих. Доброта так и прет.

Другой рукой он уже хотел взять Ридру за плечи, но она перехватила его кисть. В ладонь незнакомца был вживлен расчерченный многочисленными шкалами космометр.

– Навигатор?

Он кивнул, и она отпустила его руку, дала себя обнять.

– Ну и почему ты сегодня такой добрый?

Мужчина пьяно покачал головой. Черные волосы у него были заплетены в косу, заложенную за левое ухо.

– Да вот хочу подружиться с таможней. Вы мне понравились.

– Спасибо. Давай, угости нас, а следующий – с меня.

Он было пошел, но тут его зеленые глаза сузились. Он потянулся пальцами к ее груди и ухватил золотой диск на цепочке.

– Капитан Вон?

Ридра кивнула.

– Тогда с вами шутки плохи, – засмеялся он. – Пойдем, капитан. Надо вас с таможней развеселить.

Они протиснулись к бару. Зеленую жидкость, которую в приличных заведениях разливали по небольшим фужерам, здесь отпускали кружками.

– На кого будешь ставить, капитан? Если на Дракона, запущу в тебя кружкой. Шутка, конечно.

– Я пришла не ставки делать, а экипаж набирать. Знаешь Когтя?

– Был у него навигатором. Только неделю назад вернулись.

– И ты сегодня такой добрый потому же, почему он борется?

– Можно и так сказать.

Таможенник в недоумении потер ключицу.

– Коготь на последнем рейсе прогорел, – объяснила Ридра. – Теперь экипаж без работы, а пилот выступает перед публикой. – Она обернулась к навигатору. – Как думаешь, многие попытаются его сегодня заполучить?

Он выпятил языком верхнюю губу, прищурил один глаз, уронил голову. Пожал плечами.

– Только я, что ли?

Кивнул. Глотнул из кружки.

– Как тебя зовут?

– Калли. Навигатор-два.

– Где твои Первый и Третий?

– Третий там где-то напивается. Первый был чудесной девушкой, Кэти О’Хиггинс. Погибла.

Он допил и потянулся за новой кружкой.

– Угощаю, – сказала Ридра. – Как это случилось?

– Нарвались на захватчиков. Выжили только Коготь, я, Третий и наш Глаз. Потеряли весь взвод, вместе с Капралом. Отличный был Капрал, мать его. Вообще, попали мы на этом рейсе. Глаз без Уха и Носа с катушек съехал. Они десять лет вместе бестелесными ходили. Нас с Роном и Кэти строи́ли только пару месяцев назад, но все равно… – покачал он головой, – хреново.

– Позови Третьего, – попросила Ридра.

– Зачем?

– Мне нужен полный экипаж.

Калли наморщил лоб:

– Но у нас нет первого.

– И что, так и будешь сидеть и скулить до бесконечности? Тогда иди сразу в Морг.

Калли фыркнул:

– Хочешь видеть Третьего – пошли за мной.

Ридра пожала плечами, и они вместе с таможенником пошли за навигатором.

– Эй, дубина, смотри сюда!

Развернувшемуся на барной табуретке пареньку было лет девятнадцать. У таможенника в голове возник образ скрученных металлических лент. Если Калли – округлый, уютный здоровяк («Познакомься, капитан: это Рон – лучший Третий во всей Солнечной системе»), то этот Рон – маленький, поджарый, с неестественно резко прочерченной мускулатурой: грудные мышцы – как покрытые шрамами металлические пластины под натянутой восковой кожей, живот – гофрированная труба, руки – скрученные тросы. Даже огромные жевательные мышцы выпирают у краев нижней челюсти и словно бьются о рельефные колонны шейных мышц. Льняные волосы всклокочены, глаза горят сапфирами, но из косметохирургии заметна только яркая роза на плече. Мелькнула мимолетная улыбка, и Рон приложил указательный палец ко лбу. Ногти на пальцах, напоминающих узловатые веревки, немилосердно обкусаны.

– Капитан Вон собирает команду.

Рон пошевелился, приподнял голову, и все мышцы его тела пришли в движение, словно клубок змей в молоке.

Таможенник увидел, как у Ридры расширились глаза, но не понял с чего бы и не придал значения.

– Первого нет.

Рон снова улыбнулся короткой и грустной улыбкой:

– А если я найду?

Навигаторы переглянулись. Калли потер большим пальцем переносицу:

– Понимаешь, триплет навигаторов…

Ридра крепко сцепила руки:

– …должен быть вот такой. Знаю. И принимать мою кандидатуру или нет – решать, само собой, вам.

– Человеку со стороны тяжело…

– Да просто невозможно. Но выбор будет за вами. Я только посоветую. Но советы у меня обычно что надо. Согласны?

Калли потер мочку уха, пожал плечами:

– Что ж, заманчиво.

Ридра посмотрела на Рона. Тот поставил одну ногу на табуретку, обхватил ее руками и глядел поверх колена.

– Ладно, посмотрим, кого вы предложите.

Ридра кивнула:

– Резонно.

– Знаешь, разбитым триплетам работу нечасто предлагают…

Калли приобнял Рона:

– Да, но…

Ридра подняла голову:

– Посмотрим схватку.

Остальные сидящие за стойкой тоже уставились вверх. Люди за столами щелкнули рычажками в подлокотниках, и спинки кресел наполовину откинулись.

Калли отставил кружку, Рон забрался на табурет с обеими ногами и облокотился на стойку.

– Куда они смотрят? – спросил таможенник. – Что там…

Ридра положила руку ему на шею, сделала движение пальцами. Таможенник хихикнул, задрал подбородок и замер. Через некоторое время глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух.

В помещении стало темно, зато парящая под потолком сфера теперь переливалась всеми цветами. Лучи тысячеваттных прожекторов проходили через пластмассу и отражались на лицах зрителей, наполнявший сферу дым понемногу рассеивался.

– Что сейчас будет? – спросил таможенник. – Они там борются?

Ридра прикрыла ему рот рукой, и он замолк.

Появился Серебряный Дракон. Разгоняя клубы дыма, бьют, словно скрещенные клинки, серебряные перья крыльев; вздымается на огромных бедрах чешуя; в антигравитационном поле десятифутовое тело зыблется, извивается; зеленые губы искривляет глумливая усмешка, серебряные веки трепещут над зелеными глазами.

– Это женщина! – выдохнул таможенник.

Зрители одобрительно защелкали пальцами.

В сфере вновь взметнулся дым…

– Это наш Коготь! – прошептал Калли.

…и Коготь зевнул и тряхнул головой. Влажно поблескивают клыки саблезубой пасти; на плечах и руках вздуваются мускулы; из мягких желтых лап выскочили шестидюймовые латунные когти. Изгибается рифленая арка напружиненного живота, кончик хвоста с шипами на конце бьет по стенке сферы. Грива, подстриженная, чтобы противнику не было за что зацепиться, переливается, как вода.

Калли вцепился в таможенника:

– Щелкай давай! Это же наш Коготь!

Бедняга никогда не умел щелкать пальцами и чуть их себе не вывихнул.

Сфера вспыхнула красным. Пилоты разлетелись по сторонам и повернулись лицом друг к другу. Голоса смолкли. Таможенник огляделся: все вокруг задрали головы к потолку. Навигатор-три собрался в комочек на табурете в позе эмбриона. Как живое изваяние из меди. Ридра тоже опустила взгляд, чтобы полюбоваться на сцепленные худые руки и напружиненные жилистые бедра розовоплечего паренька.

А над головами противники, паря в невесомости, растягивались и примеривались. Вдруг Дракон сделала выпад, Коготь отпрянул, оттолкнулся от стенки.

Таможенник рефлекторно за что-то ухватился.

Пилоты сошлись в борьбе, закружились, сплелись конечностями, ударились в стенку. Зрители затопали, но тут Коготь выскользнул из захвата и отлетел к верхней точке сферы. Тряхнул головой, сгруппировался. Под ним извивалась чешуйчатым телом Дракон, пристально следя за каждым его движением и подергивая от нетерпения крыльями. Коготь рухнул вниз, молниеносно развернулся и ударил Дракона задними лапами. Отмахиваясь, она неуклюже шагнула назад. Клыки-сабли сомкнулись, но схватили только воздух.

– В чем цель? – шепотом спросил таможенник. – Как понять, кто побеждает?

Он глянул перед собой: оказывается, ухватил он плечо Навигатора-два.

– Тот, кто бросит другого о стену, а сам на отлете коснется противоположного края только одной точкой, получает очко, – объяснил Калли, не отрываясь от схватки.

Дракон распрямилась, как стальная пружина, и Коготь распластался по стене, но сама она, попытавшись самортизировать отскок одной ногой, потеряла равновесие и приземлилась на обе. Зрители выдохнули, защелкали пальцами. Коготь сориентировался, бросился, прижал ее к стене, но срикошетил слишком резко и ударил в стену тремя лапами.

Снова танец в центре. Дракон зарычала, изогнулась, вздыбила чешую. Коготь сурово наблюдал за ней из-под толстых век глазами, похожими на золотые монеты. Раскачиваясь, сделал движение назад, затем – резкий выпад вперед.

От удара по плечу Дракон закрутилась в воздухе и врезалась в стену. Снаружи казалось, будто она пытается взобраться вверх по прозрачному пластику. Коготь легко отплыл назад и мягко оттолкнулся одной лапой.

Сфера загорелась зеленым, и Калли врезал кулаком по барной стойке:

– Так ей, этой дуре с блестками!

Снова переплелись лапы и сцепились когти – клинч; но, ничего не добившись, противники разошлись. Еще два нерезультативных броска, и тут Дракон ударила головой Когтю в грудь, а сама приземлилась на хвост. Зрители затопотали.

– Фол! – заорал Калли, отцепившись от таможенника. – Твою мать, это фол!

Но сфера полыхнула зеленым. Второе очко записали Дракону.

Борцы теперь кружили с удвоенной осторожностью. Дважды Дракон имитировала атаку, и дважды ее визави уворачивался, отдернув когти и втянув живот.

– Чего она все мурыжит?! – громогласно вопрошал Калли. – Хорош душу выматывать. Дерись как следует!

Словно услыхав, Коготь прыгнул, опять ударил в плечо, но чистого очка не получилось, потому что Дракон вцепилась ему в руку, сбила с траектории и заставила неуклюже врезаться в пластмассу.

– Нечестно! – заорал теперь уже таможенник и снова вцепился в Калли. – Так разве можно? По-моему, это не по…

Тут он прикусил язык, потому что в этот миг Коготь в противоходе оттянул Дракона от стены, прокинул у себя между ногами, швырнул на бортик, а сам элегантно тормознул предплечьем и завис в центре сферы, поигрывая мышцами на публику.

– Есть! – завопил Калли. – Два из трех!

Сфера вспыхнула зеленым; щелчки сменились аплодисментами.

– Он победил? – забеспокоился таможенник. – Он победил?

– Само собой! Пошли к нему. Капитан!

Но Ридра уже пробиралась сквозь толпу. За ней кинулся Рон, а в арьергарде Калли тащил за собой таможенника.

По выложенной черной плиткой лестнице они попали в комнату с диванами, где группки мужчин и женщин стояли вокруг великолепного ало-золотого Кондора, готовившегося к поединку с Мавром, одиноко дожидавшимся в уголке. Дверь на арену открылась, и вошел взмыленный Коготь.

– Коготь! – бросился к нему Калли. – Молодчина ты! А вот капитан, хочет с тобой поговорить.

Коготь потянулся, встал на четыре лапы, издал глухой рык. Он тряхнул гривой, но тут его золотые глаза расширились: он узнал.

– Ка’итан Вон! – Рот, растянутый имплантированными клыками, был не в состоянии произносить взрывные губные согласные. – Как я сегодня?

– Хорошо. Хочу позвать к себе пилотом в рейс через Спечелли. – Она взъерошила желтую шерсть у него за ухом. – Ты мне как-то говорил, что при случае покажешь класс.

– ’окажу, – кивнул Коготь, – если это все не сон.

Он стянул с себя набедренную повязку и комком промокнул пот на шее и под мышками.

– Да ладно, – сказал он обалдевшему таможеннику и продолжил вытираться, – косметохирургия все.

– Дай ему свою психокарту, – сказала Ридра, – он оформит разрешение.

– Значит, вылетаем завтра?

– С утра.

Из сумочки на поясе Коготь достал тонкую металлическую пластину.

– Держи, таможня.

Сотрудник проглядел строчки, напоминающие рунические записи, вынул из заднего кармана металлический панель-блокнот и отметил смещение индекса стабильности, но решил интегрировать его позже, когда будет делать полный анализ. По опыту, он сразу понял, что получится результат намного выше среднего.

– Мисс Вон… то есть капитан Вон, а этих карты? – Он повернулся к Калли и Рону.

Рон почесал лопатку:

– Разберемся, когда найдем Навигатора-один.

На его подростковом лице появилось очаровательно-воинственное выражение.

– Проверим их потом, – сказала Ридра. – Надо сперва других найти.

– Нужен полный экипаж? – спросил Коготь.

Ридра кивнула:

– Может, ваш Глаз?

Коготь покачал головой:

– У них с Носом и Ухом очень тесный триплет был. Когда вернулись, Глаз ’родержался часов шесть, может, а ’отом назад в Морг.

– Ясно. Посоветуешь кого-нибудь?

– Не-а. Надо идти в Бестелесный сектор. Кого-нибудь ’рисмотрим.

– Если экипаж нужен к утру, надо выходить, – вставил Калли.

– Пойдем, – сказала Ридра.

Таможенник приотстал и дождался Ридру, которая шла сзади:

– В Бестелесный сектор?

– А что?

– А то. Не нравится мне это.

– Потому что там мертвые? – рассмеялась Ридра. – Не бойтесь.

– Кроме того, телесным запрещено заходить в Бестелесный сектор.

– Только в некоторые зоны, – уточнила Ридра под хохот остальных. – Но мы постараемся в них не соваться. Если получится.

– Одеваться? – спросила гардеробщица.

Все вокруг поздравляли Когтя с победой, отвешивали ему дружеские тумаки, щелкали пальцами. Он накинул на голову контурный плащ, и тот сам застегнулся на шее, обхватил руки под мышками и мощные бедра. Коготь помахал толпе и пошел вверх по балкону.

– А что, действительно по такой схватке можно оценить пилота? – спросил таможенник.

Ридра кивнула:

– На корабле нервная система пилота напрямую подключена к органам управления. Во время гиперстатических переходов он в буквальном смысле борется с флуктуациями стазиса. Вот и смотришь на его рефлексы, на умение управлять своим искусственным телом. Опытный транспортник сразу определит, как он будет работать с гиперстатическими течениями.

– Я, конечно, и раньше слышал, но увидел в первый раз. Было… здорово.

– Точно.

Когда они подошли к выходу, сфера вновь заиграла огнями. Теперь в ней кружили Кондор и Мавр.

На улице Коготь опустился на четыре лапы и пошел рядом с Ридрой.

– А Ка’рал и взвод?

– Хочу взять из учебки.

– Зачем таких желторотых?

– Хочу обучить по-своему. Кто поопытнее, с теми уже поздно.

– Дисци’лина будет та еще. И толку как от козла молока. Сам с желторотиками не летал, но говорят.

– Лишь бы явных психов не было, а так ничего страшного. И потом, времени совсем нет. Самое быстрое, если взвод нужен к утру, – это сейчас подать заявку во Флот.

– Ты уже подала?

– Хотела сперва уточнить у пилота, нет ли у него предпочтений.

Они как раз проходили мимо телефона-автомата у фонаря на углу. Ридра нырнула под пластмассовый колпак. Через минуту донесся ее голос:

– Да, взвод на рейс до Спечелли на завтрашнее утро. Понятно, что в последний момент, но особо опытных необязательно. Можно из учебки. – Она подмигнула своим спутникам. – Отлично. Потом тогда позвоню насчет психоиндексов для таможни. Да, сотрудник тут со мной. Спасибо.

Она повесила трубку.

– В Бестелесный сектор ближе всего сюда.

Улицы сужались, переплетались, становились все безлюднее. Вдруг они вышли на бетонную площадь, где в сложном порядке, крест-накрест, высились опутанные проводами металлические башни. Отсвечивающие голубоватым опоры отбрасывали неясные тени.

– Так это… – начал было таможенник, но замолчал.

Группа замедлила шаг. В темноте между башнями сверкнуло красным.

– Что это?

– Перенос. Они идут всю ночь, – сказал Калли.

Слева треснула зеленая молния.

– Перенос?

– Мгновенный энергообмен, который происходит при перемещении бестелесных состояний, – охотно пояснил Навигатор-два.

– Что-то я…

К тому моменту, когда они оказались между колоннами, мерцание уплотнилось, сквозь смог проступило серебристое облачко с прожилками красных огней, образовались три фигуры: им навстречу двигались три женщины, три усыпанных блестками скелета, глядящие пустыми глазницами. Холодная дрожь пробежала по спине у таможенника: очертания решетчатых опор просвечивали за призрачными телами.

– Лица… – прошептал он. – Посмотришь в сторону – и не помнишь, как они выглядели. Смотришь прямо – вроде бы люди, но отвернешься… – Еще одна прошла мимо них, и у него перехватило дыхание. – И уже не можешь вспомнить!

Он обернулся и проводил их взглядом.

– Мертвые? – Он покачал головой. – Десять лет проверяю психоиндексы транспортников, телесных и бестелесных. Но сегодня в первый раз вот так – лицом к лицу с мертвой душой. Видел, конечно, фотографии. Иногда на улице с кем-то разминешься, из тех, кто поприличнее. Но это…

– На транспортном корабле, – голос Калли от выпитого звучал тяжело, под стать его набрякшим от мускулов плечам, – есть такая работа, которая живому человеку не под силу.

– Ясно, ясно, – сказал таможенник. – Поэтому приходится брать мертвых.

– Например, Глаз, Ухо и Нос. Если бы обычный человек попробовал просканировать все, что творится на гиперстатических частотах, он бы для начала умер, а потом сошел с ума.

– Теорию я прекрасно знаю, – сухо ответил таможенник.

Калли сгреб его лицо в ладони и притянул к своим корявым щекам.

– Да ни черта ты не знаешь, таможня! – Тон его напоминал тот, которым он заговорил с ними в кафе. – Вы прячетесь в своей таможенной клетке в надежном гравитационном поле Земли, которая прочно привязана к Солнцу, которое держит постоянный курс на Вегу, и все тут в этой спирали летает и движется по понятным правилам. – Он показал рукой на Млечный Путь, различимый над менее светлой частью города. – А на свободу и не выбираетесь никогда! – Он оттолкнул маленькое раскрасневшееся лицо в очках. – Иэхх! Да что ты мне будешь рассказывать!

Убитый горем навигатор зацепил рукой за трос, идущий наклонно от опоры к бетону, и тот звякнул. От низкой ноты в горле у таможенника что-то булькнуло, и во рту появился металлический привкус обиды и гнева.

Он собрался дать ему выход, но медные зрачки Ридры уже смотрели на его лицо почти в упор, как минуту назад – мрачная физиономия в оспинах.

– Он еще недавно, – голос был ровный, отчетливый, глаза вцепились в его зрачки, – жил в триплете. В тесном, сложном эмоционально-половом союзе с двумя людьми. И один из них погиб.

Своим жестким тоном Ридра, как ножом, отсекла значительную часть его раздражения, но кусочек остался и выскользнул наружу.

– Извращенцы!

Рон склонил голову набок, и в движении его мышц явно изобразились удивление и боль.

– На транспортном корабле, – повторил он за Калли, – есть такая работа, которая двум людям не под силу. Слишком сложно.

– Я понимаю.

«Эх, и мальчишку обидел», – подумал он.

Калли прислонился к опоре. У таможенника просились на язык еще какие-то слова.

– Что? – спросила Ридра.

Он так удивился, что она догадалась, что не смог промолчать. Переводя взгляд между Роном и Калли, он сказал:

– Мне вас жалко.

Калли было вскинул брови, но тут же успокоился:

– И мне тебя жаль.

Коготь встал на ноги:

– В четверти мили отсюда, в ’олосе средних энергетических состояний, сгусток ’ереносов. Там должны быть ’римерно такие Глаза, Носы и Уши, какие нужны для С’ечелли. – Он клыкасто ухмыльнулся таможеннику. – Это как раз в за’ретной зоне. Галлюциногенность зашкаливает, и у телесных ’сихика иногда не выдерживает. Хотя, если человек нормальный, ничего с ним не случится.

– Если зона запретная, подожду лучше здесь. Посмотрю на их индексы, когда вернетесь.

Ридра кивнула. Калли обнял одной рукой исполинского пилота за талию, другой – Рона за плечи.

– Пойдем, капитан. А то до утра экипаж не соберем.

– Если за час не найдем подходящих, вернемся, – сказала она.

Таможенник проводил их глазами…