Читать книгу С Фимой по жизни. Часть 4. Попутчики - Серафима Мельникова - Страница 3

Раньше, годах в восьмидесятых-девяностых прошлого века, почти на каждой кухне жил сервант. Кубастенький такой, на крепких высоких ножках. На кухню, его вытеснили новомодные стенки. Это там, в монументальных многоэтажках, годами пылились: богемский хрусталь, немецкий сервиз «Мадонна», серебряные ложки-вилки и прочие гжельские соусники и конфетницы. Выбросить же на помойку старенький, но ещё крепенький шкафчик рука не налегала, вот и перебирался он из гостиной на кухню, где и принимал в своё уютное чрево, такую же посуду, не полностью уцелевшую, но ещё пригодную для будничного пользования.  У нас тоже жил такой сервантик.

Рассохшиеся деревянные полы, тогда усиленно закрывали линолеумом. И мой папенька, уже отмерив необходимый размер по блату доставшегося полимерного покрытия, предвкушал будущие красоту и комфорт. Барьером на пути к новому полу как раз и стал злополучный чешский шкафчик. Помощников в доме не наблюдалось.  Склонный к максимализму и будучи действительно не слабым, он, как и все мужчины, всё-таки переоценил свои возможности.  Подумав, что возиться с вытаскиванием и складированием посуды, ему совсем не улыбается, а выкроенные куски линолеума «настоятельно требовали» немедленно уложить их на новое место жительства, батюшка приступил к реализации намеченного плана. Шкафчик в общем-то тяжелым не был, но посуда (будь она неладна) имеет свойство скользить  по стеклу и в самый неподходящий момент неожиданно биться. Папенька, предположив, что если слегка приподнять мёбель с одного края и подсунуть в образовавшуюся щель половое покрытие, то будет комильфо. Но, всё оказалось не так безоблачно. В результате непродуманного манёвра, случилось массовое и сокрушительное побоище всего содержимого.

Папенька впал в ступор от свершившегося и вишенкой на торте оказались мы с маменькой вернувшиеся домой в этот смертельный,  для нашей посуды, момент.  Что там немая сцена у классика… Воцарившаяся после повержения посуды, тишина просто рвала души и барабанные перепонки. Папенька метался по кухне в немом бессилии остановить непоправимое, после чего просто покинул квартиру, сбежав  в неизвестном направлении.  Мы, с маменькой слегка обалдели.

Придя в себя, выдохнули и принялись за уборку. Сказав сакраментальное: «Посуда бьётся к счастью!», смели в мусор черепки и, теперь уже не опасаясь что-либо разбить, расстелили злополучный линолеум.   Лишь волнение за убежавшего батюшку  не позволяло нам успокоиться окончательно.  Часа через два он вернулся, зная, что все женщины чрезвычайно трепетно относятся к своим чашечкам-тарелочкам, тут же  не одна посудина, а целый сервант! Понимая масштаб трагедии боялся поднять на нас глаза и не знал, как вымолить прощенья.  Мы же, на тот момент, уже решили вообще сплавить злосчастный шкафчик на дачу и тем самым освободить и так не сильно широкое пространство нашей хрущёвки. Поэтому не то что, не сердились, а где-то даже обрадовались.

Позже, прощённый родитель  всё же рискнул зайти на кухню. Мы с матушкой мирно смотрели фильм в гостиной, когда услышали звуки ни то смеха,  ни то плача. Дружно двинулись  в сторону злополучной  кухни. Папенька сидел перед сервантиком  и давился от смеха.  Мы тревожно взирали  уже начиная боятся за  его психику.

– Вся посуда вдребезги, а ему хоть бы хны! – сумел выговорить папенька между приступами смеха, – Вот что значит – нечистая сила!

Проследив за его взглядом до нас дошло, что в черепки превратилось всё кроме одного набора, глиняного графинчика  в виде чёртика и трёх таких же рюмочек в виде бесенят.   Хотите верьте, хотите нет, но с этим произведением керамического искусства ничего не случилось, ни скола, ни трещинки.

Сегодня, уже нет ни мамы, ни папы. Квартира другая и дача с злополучным сервантиком давно не моя. А чёртик-гафинчик  с тремя бесенятами-стопочками  всё также стоит уже в моей стенке-хламохранилище.  Которая  до жути надоела и я всё чаще подумываю проститься с ней навсегда.  И мне кажется, что когда этот день всё-таки придет, то я легко расстанусь и с хрусталём и с фарфором, но только не с этими бесенятами. Наверное, это психиатрия, фетишизм или как там  правильно называется… Но только самые дорогие богемские фужеры, в принципе – просто стекло, а эта глиняная «нечисть» и есть моя память.