Читать книгу Иркутская сага. Том 4. Деньги, денежки - Сергей Алексеевич Решетников - Страница 14

Прошло больше года после смерти моей мамы. Чаще всех мы с ней бывали на могилке Алексея Васильевича Решетникова – моего деда. Еще я привозил туда мою дочь Ольгу и внуков Алешу и Сережу. Да моя жена Лена помогала мне прибираться там. Она же купила металлический памятник и оградку, когда после пожара все деревянные ритуальные объекты выгорели дотла. Само же Свердловское кладбище умирало медленной смертью, почти как человек. Жилые дома вплотную примкнули к погосту. Тут же воздвигли гаражи разных калибров. Живых родственников у покоящихся на этом кладбище почти не осталось. Они сами уже ушли в мир иной. Наверное, участь этого некрополя в скором времени будет предрешена. Вспомнилась судьба Иркутского Иерусалимского кладбища. Здесь в коммунистические времена был устроен Центральный парк культуры и отдыха. Я сам там бывало по молодости: тусовался на танцплощадке. Участвовал в безобидных и серьезных потасовках и драках, которые непременно сопровождали культурный отдых советской молодежи и студентов. Как-то грустно осознавать такую перспективу Свердловского кладбища и вечный непокой для своего деда.

Однажды попала мне в руки статья. В ней описывались раскопки, которые производились в районе возрожденных исторических Московских ворот, что на Нижней набережной Ангары в Иркутске. Там были найдены древние захоронения людей и много костей и других останков. Их бережно перезахоронили. Это натолкнуло меня на мысль о перезахоронении моего деда Решетникова Алексея Васильевича в могилу к его супруге и моей бабушке Решетниковой Вере Сергеевне на Маратовское кладбище. Там покоится еще моя тетя Ира – их дочь, моя мама. Совсем рядом могила моего отца Алексея Алексеевича, моей сестры Гали и ее мужа Миши. Пока у меня есть силы надо действовать. Да и мамино завещание о благоустройстве и приведении могил родных в красивый вид я не забыл. Она и деньги на это дело оставила в достаточном количестве.

Я все для себя решил. Как юрист, я начал изучать соответствующие нормы закона и другие распорядительные документы, относящиеся к похоронному делу. Выяснил, что надо иметь свидетельство о смерти и доказательства родства – это свидетельство о браке и соответствующие свидетельства о рождении. Все эти и некоторые другие документы я нашел. Но как-то не мог решиться и начать действовать. Что-то мешало. А что, не знаю. Наконец, после телефонного разговора с Еленой, представителем похоронного агентства, я 25 августа 2017 года переступаю порог муниципального предприятия «Ритуал», что на улице Байкальской возле Областного архива. Меня встретили вежливо и учтиво. Администратор Раиса пригласила для разговора заместителя директора Максима Анатольевича и все вопросы были решены. Максим Анатольевич на своей машине провез меня на место эксгумации и место перезахоронения. Он определил объем работ, и мы назначили дату перезахоронения на 30 августа 2017 года на 11 часов.

29 августа я долго не мог уснуть. Я думал о деде: «Завтра на машине, пусть на катафалке, но я проеду вместе с дедом. Мне не довелось с ним встретиться при его жизни. Я, будучи малышом, не сидел у него на коленях. Он не читал мне книжек, не рассказывал сказок. Этого не случилось. Но со слов моей мамы я знаю, что он был замечательным, умным и необыкновенно добрым человеком. По документам я знаю, что на работе он был уважаем, как великолепный специалист и мудрый товарищ. Его труд, как врача, отмечен государством. Он был награжден Орденом Ленина. Эта высшая награда. Выше не только звание героя труда. Но эту награду он тоже не успел получить при жизни. Он скоропостижно скончался после командировки в Улан-Удэ, куда он выезжал на борьбу с эпидемией инфекционного заболевания. Да и я, являясь его кровиночкой, его частичкой, продолжаю жить благодаря ему. Он во мне, а я – это его продолжение на Земле».

С такими мыслями я постепенно погрузился в сон. Утром в бодром состоянии духа я поднялся, чтобы довести намеченное дело до конца. Обычно я могу понежиться в постели до 12 часов. Загрузка работой невысокая, поэтому могу себе позволить такую роскошь. Но сегодня мне предстоит встреча с моим дедом. И она состоялась ровно в намеченное время.

Опрятные и учтивые рабочие извлекли из могилы все останки моего деда и положили их в специальный мешок черного цвета. Молния-застежка была открыта, и я присел на корточки, чтобы молча поздороваться с дорогим мне человеком. Для меня он в этот момент был живым. Думаю, что и дед видел меня. Мы общались с ним на каком-то тонком уровне. О чем мы говорили несколько минут описать трудно. В моем сознании пронеслось целое облако энергетического массива информации. Это были тихие и добрые вибрации. Наверное, надо будет еще понять, о чем была эта информация. Если перед скорбным мероприятием у меня от волнения начинало щемить сердце, то сейчас я чувствовал себя спокойно. Только слезы текли из увлажнившихся глаз, а я их и не скрывал, и не прятал. Нам никто не мешал. Все участники мероприятия отошли поодаль. Они молча наблюдали за происходящим со стороны. А я наяву общался с дедом, чтобы через несколько минут проститься с ним уже навсегда.

Маленькая деталь из далекого моего детства, которая четко запомнилась, всплыла сейчас в памяти: Весенний день, тепло. Солнышко своими ласковыми лучами разгребает кроны деревьев. Они падают на могилу моего дедушки Алексея Васильевича Решетникова. Я семилетний пацан стою на погосте вместе со своей любимой бабушкой Верой Решетниковой и тетей Ирой – родной сестрой моего отца. А пришли мы на кладбище по причине проявленного внимания со стороны их подруги Любы Кирилловой. Она работала актрисой в Иркутском ТЮЗе (Театре юного зрителя). Я с большим вниманием и пиететом смотрел на настоящую театральную артистку. Тетя Люба принесла для посадки на могилу Алексея Васильевича маленький кустик садовой сирени. Он был хрупким. Свежий ветерок трепал его нежные листочки. Мне казалось, что растение сейчас заплачет. Оно хотело, наверное, побыстрее найти свой новый дом, свое новое место произрастания, чтобы радовать людей бурным цветением и шумной листвой. Я самостоятельно выкопал лунку. Бабушка приготовила емкость с водичкой, чтобы полить саженец. Как вдруг тетя Люба Кириллова спрашивает у меня: «Сережа, на прошлой неделе старшая группа железнодорожного детского садика ходила к нам в ТЮЗ на спектакль. А ты ходил»?

– Конечно, мне очень понравилось, – восторженно защебетал я.

– А как ты думаешь, какую роль я играла на сцене в этой сказке?

Я крепко задумался. Во-первых, я сидел довольно далеко, где-то на десятом ряду. Во-вторых, лица актеров были загримированы, и узнать человека было бы очень сложно.

– Наверное, тетя Люба Вы были принцессой, – радостно предположил я. – Ведь Вы такая высокая и красивая, – как настоящий, хоть и маленький мужчина-театрал, я сделал комплимент замечательной исполнительнице сказочного театрального действа.

– Вот и нет, Сереженька. Я играла роль Бабы Яги. Это так экзотично, – и она что-то прорычала зычно и со зловещей тембральной окраской интонации голоса. Получилось впечатляюще… Мурашки пробежали по моей спине. Но бабушка Вера и тетя Ира весело смеялись, и я тоже стал улыбаться.

Вышло так, что этот кустик сирени я высаживал вместе с «Бабой Ягой». Потом куст разросся, стал почти пятиметровой высоты деревом с несколькими толстыми стволами. Ему было хорошо на этой песчаной почве. Возможно, он вбирал в себя энергию моего дедушки, и дед смотрел на наш мир с помощью зеленых листьев и соцветий. Со временем этот куст несколько раз был близок к гибели. У него засыхали некоторые из стволов, но жизненная энергия его была сильной, и он пускал новые побеги из своих корней, продолжая жить. Даже после ужасного пожара и испепеления он снова возродился. А сейчас, после вскрытия могилы, он лежал в стороне. Из корневого кома торчали обрезанные ветки. Они были длинной около метра. На этих стволах осталось много скрытых и затаенных почек. Я попросил рабочих установить это корневой ком на свое исконное место. Затем при мытье рук мы полили его водой, которую я заранее приготовил в пятнадцатилитровой канистре. Очень хочется верить, что этот куст опять оживет.

Вернусь опять к ходу событий нашего траурного мероприятия.

Потом рабочие с моего согласия застегнули мешок и уложили его в красивую усыпальницу, накрыв его ажурным белоснежным саваном. Сверху они закрутили фиксаторы и на этом процедура эксгумации завершилась. Я попросил разрешения сесть в машину, микроавтобус, вместе с гробом, чтобы немного проехать вместе с дедом по иркутским дорогам. Мне любезно предоставили такую возможность.

– Я с дедом Алешей еду наяву. Он рядом со мной. Мы вместе. Мы вместе! Мы ведь не виделись шестьдесят три года. Ровно столько, сколько я живу на белом свете.

От осознания этого мне было грустно и светло одновременно. Такие вот мысли пронеслись в моем сознании. Но надо пересаживаться в мою машину. Надо ехать на Маратовское кладбище. Надо еще встретить моих родных: доченьку Олю и ее сыновей Алешенку и Сереженьку – моих внуков. Они тоже будут поддерживать меня. Они тоже примут участие в церемонии перезахоронения их прадеда для Оли и прапрадеда для Алеши и Сережи – Алексея Васильевича Решетникова.

Сирень на месте старого захоронения деда продолжает жить

Вот уже церемония завершилась. Мои дедушка и бабушка после шестидесяти пяти лет разлуки теперь будут покоиться вместе. А мы с Олей на следующий год, когда на могилах грунт даст усадку, забетонируем и благоустроим место вечного покоя наших самых близких людей и установим капитальные и красивые памятники.